У меня не было друзей – ни в детстве, ни в юности. Обычно про таких, как я говорят «нелюдимая», Диана же убеждала меня в том, что я просто не встретила свою родственную душу. И я верила ей. Что родственные души существуют. Что я обязательно встречу свою.
Со сверстниками мне было попросту скучно: в два года я уже хорошо говорила, читать научилась в три. Читала я много. Диана понимала, что я далеко впереди своих одногодок, поэтому никогда насильно не отдавала меня ни в садик, ни в школу. Ей пришлось подделать мои документы, чтобы я поступила в медицинский институт в тринадцать лет. Но я быстро потеряла интерес к учёбе. И даже тогда Диана не настаивала на том, что я должна довести начатое до конца.
Я искренне верила, что за спиной каждого стоят весы, на одну чашу которого невидимая рука кладёт добро, совершённое человеком, а на другую – зло, что совершил он же. Я никогда не поступала с людьми так, как не хотела бы, чтобы поступали со мной. Я никогда никому не врала. И благодаря моему дару никто не врал мне. Я видела те весы за спинами людей, чаша зла которых чаще перевешивала. Последней крупицей, опускающейся на эту чашу, была неискренность. Лицемерие, лесть – всё это маски одного порока. И они так прочно приросли к лицам.
Я очень много времени проводила с Сашей и хотела, чтобы они с Дианой познакомились.
– И как ты меня ей представишь? – усмехнулась Саша.
Тверской бульвар с первой встречи стал нашим. «Через пятнадцать минут буду на нашем», «сегодня на нашем, нужно успеть до заката, будет красиво», «я уже на нашем, жду тебя» – этими сообщениями от Саши была забита память моего телефона, иногда я перечитывала их перед сном и улыбалась в экран.
– Как есть, – пожала плечами я.
– А как есть? – сощурилась Саша.
– Я смотрю немного глубже и шире, – уверенно ответила я, – и вижу не то, что я неправильная. Или ты неправильная. А то, что мне важнее душа, а не тело, в котором она заперта. Не думаю, что с этим возникнут проблемы.
– Тебя так легко завести, Сонь! – скривилась Саша. У неё была яркая мимика, и я всегда задавалась вопросом: что она делала в медицинском, если хорошо вписалась бы в театральный? Но после того дня, когда обе всё-таки забрали документы из университета, мы ни разу не разговаривали об учёбе, и мой вопрос так и остался без ответа. Каждый раз находился вопрос поважнее. – Ты же не думаешь, что я ничего не понимаю? Мне для этого не нужно уметь читать мысли. Тебе страшно. И ты прячешься за маской стервы, чтобы казаться холодной и злой, а на самом деле ты добрейшей души человек. И в этом твоя слабость.
– Моя слабость – это ты… – выдохнула я.
– Я твоя сила, глупышка! – Саша рассмеялась.
Мы шли по нашему Тверскому близко друг к другу. Её плечо касалось моего. И от этого касания мурашки бежали по спине.
– Я тороплю события, – обиженно сказала я. – Если ещё не готова, скажи.
Саша остановилась посреди дороги и потянула меня за локоть, я успела сделать ещё несколько шагов и остановилась. Она повернула моё лицо к себе за подбородок, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. От этого незначительного прикосновения крылья стаи мотыльков, притаившихся в моём животе, затрепетали. Я сглотнула.
– Это ты ещё не готова.
Саша разрушила всю магию. Мотыльки с опалёнными крылышками рухнули разом. Но я успела уловить её мысль, которую она быстро спрятала за дверь, захлопнув её перед моим носом. И эта мысль была не о моей готовности перед её знакомством с Дианой.
Я ждала, что Саша продолжит, но она увела тему в другое русло.
– И как ты себе это представляешь? – Она опустила руку и сжала ладони в замок за спиной, двинувшись с места.
Я зашагала следом, но уже на расстоянии.
– Представляю что? – Я едва держалась, чтобы не заглянуть к ней в мысли. Но я же обещала.
– Как ты должна разрушить это…
– Проклятие, – закончила за неё я.
Саша кивнула закуривая.
– Диана говорит, что мы должны вернуться на родину.
– Да-а, такого Москва не переживёт! – усмехнулась Саша, выдыхая дым. – Ей хватило быть спалённой французами в двенадцатом году.
– Вряд ли кто-нибудь заметит, – выдохнула я. Было тяжело дышать, но я старалась не подавать вида, что меня что-то задело, шла против своей природы быть искренней.
– Так как? – А Саша делала вид, что не замечает моей реакции.
– Диана передаст мне силы оставшихся трёх стихий. И тогда я смогу противостоять Виктору.
– А что потом?
– Я… я никогда не думала об этом, – призналась я.
– То есть, – Саша обернулась и посмотрела мне в глаза, – ты никогда не думала о своём будущем?
Я смутилась её пристального взгляда и опустила голову, рассматривая свои ботинки и асфальт под ними.
– Его может не быть, – промямлила я.
– Ты не такая. – Саша остановилась и дождалась, пока я поравняюсь с ней.
– Не какая? – Я подняла голову.
Наши глаза снова встретились.
– Ты уверена в себе, – решительно сказала Саша.
– Дело не в уверенности, а возможностях.
– У тебя будет сила четырёх стихий! – как будто убеждала меня она. – Ведь так?
– И четыре способности… – скромно дополнила я.
– Ого! А вот об этом подробнее.
Рядом с ней я как никогда ощущала двойственность близости: когда человек находится в сантиметре от тебя, но ты боишься к нему прикоснуться, хотя твоя душа уже слилась с его душой.
– Диана сказала, что не может разделить силу стихий и способности, не может передать мне только силу.
– Какие способности? – Саша не сводила с меня взгляда.
– Ева… мама обладала телекинезом, Диана может лечить прикосновениями…
Саша присвистнула:
– Как интересно!
– Она не лечит последние стадии рака и психические болезни. И последнее время, лет так десять, не использует эту способность.
– Слишком тяжело? – предположила Саша.
– Не знаю, – пожала плечами я. – Я никогда не спрашивала.
– А что будет с Дианой?
Я сглотнула.
– Когда она всё это передаст тебе, – уточнила она, но я поняла вопрос.
– Не знаю. – Я отвернулась, по-прежнему замечая Сашин взгляд боковым зрением.
Она смотрела на меня молча.
– Она тоже не знает, – всплеснула руками я.
– Я бы на твоём месте боялась до чёртиков! – выдохнула Саша.
– Ты не такая, – спародировала её тон я.
– Не какая? – подыграла мне она.
– Ты смелая.
– Я думала, что смелая.
– Думала? – Теперь я смотрела на неё, а она отвернулась. Я рассматривала её профиль с чёрной родинкой на щеке. Волосы она почти всегда убирала в пучок на макушке, лишь несколько коротких прядей спускались по вискам.
– Думала, что смелая, пока не встретила тебя.
Что такое любовь, когда тебе восемнадцать? Наверное, самое искреннее чувство, которое ты когда-либо испытаешь в жизни. Потом уже слишком много понимаешь, чтобы поддаться первичной эмоции, которая захлёстывает тебя, когда ты рядом с возбудителем. Саша была возбудителем моей эмоции. И эта эмоция была первой, и потому самой искренней. Я убеждала себя, что она – мой самый лучший друг. Подруга. Человек, который знает обо мне столько, сколько не знает никто другой. Но когда она находилась рядом, в моём животе каждый раз взлетали мотыльки. Они летели на свет, и этим светом была Саша.
Мы никогда не говорили о чувствах. Нам было хорошо проводить время вместе. Мы много разговаривали. И много молчали. Когда с Сашей флиртовали парни, она искусно отвечала на флирт. Я нервно покусывала щеку, чувствуя привкус ревности во рту. Пыталась уловить мысли Саши в этот момент, но в её голове было тихо. Она научилась прятать свои мысли от меня, хоть я и пообещала сначала стучаться, прежде чем заглянуть к ней в голову, но иногда не сдерживала своё обещание.
– Ты злишься? – спросила Саша, когда от нас отошёл очередной воздыхатель.
– Нет, – слишком резко ответила я.
– Ты злишься! – усмехнулась она.
– Потому что не понимаю, что между нами! – вырвалось у меня.
– Между нами? – уточнила Саша, склонив голову набок.
Я отвернулась, быстро заморгав. Отчего-то к глазам подступили слёзы.
– Поговори со мной, – попросила Саша, положив руку мне на плечо.
Я молчала.
– Соня…
– Я не хочу тебя ни с кем делить, понятно! – призналась я.
– Я же не вещь…
Я не смотрела на неё, а по голосу было не понятно, какие эмоции она испытывает – она всегда была спокойной, как будто ничего не могло вывести её из себя. И в голове её по-прежнему было тихо.
– Я знаю, – тихо отозвалась я.
– Ты для меня самый близкий человек. Ближе тебя у меня никого нет. Но я не хочу, чтобы у этой близости было объяснение. Ярлык. Понимаешь? – Её голос ни разу не дрогнул, пока она говорила, а ладонь по-прежнему лежала на моём плече, отчего я только больше нервничала.
– Надеюсь, ты пригласишь меня быть подружкой невесты, – фыркнула я, закатывая глаза.
Саша рассмеялась.
– Глупышка! Я никогда не стану чьей-то женой.
Бывали дни, когда я намеренно отстранялась от Саши. Не писала. Не звонила. Не отвечала. Убеждала себя, что чем дальше мы друг от друга, тем лучше. И ей. И мне. Но при этом я не могла ничего делать. Ни о чём думать. В висках стучало её имя.
Я пыталась загрузить себя мыслями о мести и о Викторе, представляя его лицо из воспоминаний Дианы, о семейном проклятии и о силе четырёх стихий, которая скоро будет во мне, но не могла сосредоточиться.
Вот почему Саша была не только моей силой, но и слабостью.
– Что тебя тревожит? – допытывалась Диана. Она всегда тонко чувствовала моё настроение. – Кажется, я знаю, что, – с грустью вздыхала она, обнимая меня за плечи.
Я молчала.
– Хочешь поговорить об этом?
– Не о чем говорить! – отмахнулась я.
– В первую очередь пострадают те, кого мы любим.
Я по-прежнему ничего не отвечала.
– Как бы я хотела забрать твои страдания, милая…
– Думаю, тебе своих достаточно, – отрезала я.
Иногда из своей призрачной тени показывалась Ева – моя мать, реже – первая Ева. Диана привыкла к своим призракам, я же всегда напрягалась, когда они появлялись. В большинстве случаев Ева давала о себе знать, когда мы с Дианой были вместе. Но один раз рискнула появиться, когда Дианы не было дома. Я доставала из холодильника молоко для кофе, а когда обернулась, там стояла Ева.
– Чёрт! – выругалась я, чуть не выронив бутылку, и захлопнула дверцу.
– Всего лишь твоя мать.
– Я считаю своей матерью ту, которая воспитала меня, – резко ответила ей. Старалась не смотреть на неё, поставила, а точнее впечатала бутылку молока на стол и стала насыпать растворимый кофе в кружку.
– У меня не было выбора…
– Был, – не согласилась я. – Просто ты выбрала не меня.
Я почувствовала, как в кухне стало холодно. Не шевелясь и дыша ровно, залила кофе кипятком. От кружки поднялся пар. Я медленно влила в кофе молоко.
– Ты была желанным ребёнком, Соня. Я очень ждала тебя. И твой отец ждал. Ты должна познакомиться с ним. Диана обещала.
Ева считала, что Диана неправильно воспитывает меня. Я слышала, как они спорили. Но если бы Ева спросила моё мнение, я бы приняла сторону Дианы.
– Диана выполняет свои обещания, – уверенно сказала я, размешивая давно растворённый кофе.
– Знаешь, почему я не согласна с воспитанием Дианы?
– Только не говори, что она была плохой матерью! – усмехнулась я.
Мысли призраков были сокрыты от моего дара, поэтому я не знала наверняка, о чём думала Ева.
– Она была самой лучшей матерью.
– Тогда не вижу повода не доверять ей, – пожала плечами в ответ.
Под холодным пристальным взглядом Евы я отхлебнула остывший кофе.
– Я бы не переложила всю ответственность на тебя, – прозвучал её голос в моей голове.
Я поёжилась, словно холод пробрался и в мои мысли. Иногда мне тоже казалось, что Диана возлагает на меня слишком большую ответственность, оттого её надежды высоки, а я боялась не оправдать их.
– Она ведёт себя с тобой на равных, а ты… ты ребёнок!
– Я не хотела бы другого воспитания, – перебила Еву я, – не хотела бы другого отношения к себе.
Повернулась к ней и посмотрела в глаза. Они блестели. Вряд ли от слёз. Вряд ли призраки умеют плакать.
– Ты мой ребёнок, – настойчивее повторила Ева. – И я хочу для тебя лучшего!
– Диана тоже хочет для меня лучшего.
Я защищала Диану. Я понимала – чувствовала – что Еву обижает это, но делала этого не для того, чтобы задеть её. Я и правда так думала.
– Ты же знаешь, что я останусь одна лицом к лицу со злом, которое терроризирует мой и твой, к слову, род не одно поколение? Никого не будет рядом. Ни тебя, ни Дианы. И если Диана будет распускать нежности ни к месту, я никогда не буду готова к этому.
Ева ничего не ответила. Я отвернулась от неё.
– Я сделаю всё, – продолжила я тише, – чтобы будущее моих детей и внуков было без призраков.
Когда я вновь повернулась, чтобы взглянуть на её реакцию, ведь я не слышала ни её дыхания, ни мыслей, Евы уже не было.
В двери повернулся ключ.
– Соня? – позвала Диана.
– Злая Соня, – закатила глаза я.
Диана появилась в дверях кухни.
– Шутка про «ты что, привидение увидела?» в нашей семье не смешная, – сказала она, затаскивая за собой пакеты с продуктами.
– Доставка обходит нашу квартиру стороной? – Я принялась разбирать пакеты.
– Захотелось прогуляться. – Диана присоединилась ко мне.
– Ди…
– М-м? – Она не смотрела меня, продолжая перекладывать яйца в холодильник.
– Расскажи мне о моём отце.
Диана замерла на несколько секунд перед открытым холодильником, свет подсвечивал страх в её глазах, потом она повернулась ко мне.
– Я хочу, чтобы ты понимала, – Диана отпустила дверь, – это будет точка невозврата.
– Я понимаю.
– Ты должна будешь оставить всех, кого любишь.
– Я готова.
Я сглотнула. Солгала. Точнее, это вырвалось прежде, чем я поняла, что совершенно не готова оставить всех, кого люблю.
– Навсегда, – добавила Диана.
После моей просьбы рассказать про отца, я каждый раз считывала страх в мыслях Дианы. Она боялась, что это будет западнёй, где поджидает Виктор.
Долгое время я не решалась заговорить с ней об этом, а теперь чувствовала свою вину в том, что сны её стали беспокойными.
– Я не прошу о встрече, просто расскажи.
– Я не знакома с ним, Соня, – вздохнула Диана. – И знаю о нём только из слов Евы.
– Я могу рассказать, – услышала голос Евы за своей спиной.
Диана громко выдохнула. Ева переместилась за её спину.
– Если бы я хотела, чтобы рассказала ты, я бы у тебя и спросила!
– Пожалуй, только она может рассказать, – заступилась за неё Диана.
Но Ева никак не отреагировала на этот добрый жест.
– Ты же знаешь, что она не согласна с твоим подходом к моему воспитанию? – съязвила я.
Диана молчала.
– А я согласна, – продолжила я. – И ей придётся смириться с этим…
– Не будь такой холодной, Соня! – перебила меня Диана.
– Я никогда не бываю холодной! – закатила глаза я.
Ева молча ждала.
– Рассказывай! – сдалась я.
Диана мысленно попросила меня быть снисходительнее. Я вновь закатила глаза ей в ответ.
– У тебя его черты лица. А ещё такое же доброе сердце.
Недовольный вздох вырвался первее, чем я нацепила маску безразличия.
– Ты отрицаешь это, но я вижу.
– Или хочешь видеть то, чего нет на самом деле.
– Я хотела, чтобы отцом моего ребёнка был именно он. Наравне с добротой в нём была огромная сила духа. Я очень хотела, чтобы мой ребёнок унаследовал её. А не мою… слабость.
Диана мысленно приказывала себе не плакать.
– Ты права, я выбрала не тебя, – продолжала Ева.
Диана не поняла смысла этих слов, лицо её вытянулось. Я же знала, что имеет в виду Ева.
– Иногда знаменитости выбирают уйти на пике своей славы, чтобы она не поглотила их. Я выбрала уйти на пике своей слабости.
– Мы сейчас не о тебе говорим, – напомнила я. – И уж тем более не о знаменитостях.
– Да, Антон был в опасности из-за меня, – продолжала Ева, и её как будто не задевали мои комментарии.
Я впервые услышала имя отца, до этого только читала о нём в дневниках Евы. Даже Диана никогда не называла его имени.
– Но скольких своих мужчин подвергла опасности ты? – Ева обратилась к Диане.
– Мы сейчас и не о Диане говорим, – заметила я.
– Ты бы никогда не научила Соню искренности, потому что я не научила быть искренней тебя, – я услышала голос Дианы и посмотрела на неё. – Всё твоё детство я лгала тебе. Даже в своих дневниках я написала неправду. Прости меня, Ева.
По щекам Дианы катились слёзы, она мысленно упрекала себя, что не смогла сдержать их.
– Сила в правде, – тихо добавила Диана, – опасность во лжи.
– Познакомь Соню с Антоном. Не лишай её отца, как лишила меня! – бросила Ева и исчезла.
Напряжение спало. Я выдохнула.
– Почему ты лгала ей? – спросила я.
– Я думала, что защищаю её. – Диана вытерла щёки. – Но защитить можно только правдой.
У меня больше не было сил держать оборону перед своими чувствами, и я решила идти ва-банк.
– Я хочу познакомить тебя с Дианой.
– Я знаю, – улыбнулась Саша.
Мы заехали в кафе и ждали свой заказ за столиком у окна.
– Сегодня.
Саша уставилась на меня. Она нарочно громко подумала: «Почему именно сегодня?»
Я пожала плечами.
– Что тебя держит здесь? – задала вопрос в лоб я, хотя знала ответ: в Москве у Саши не было никого, она всегда была сама по себе.
– Кофе, – непонимающе вздёрнула бровь Саша.
– Не в этом кафе. В этом городе.
– Почему ты спрашиваешь? – Саша положила шлем на столик между нами.
– Ты поедешь со мной? – снова прямо спросила я.
– Я никогда не была в Норвегии, – улыбнулась она.
Запищал индикатор, Саша поднялась и ушла забирать заказ. Я выдохнула. Она думала, что я шучу, но я никогда не была более серьёзна, чем сейчас.
– Ты хочешь познакомить меня с Дианой по этой причине? – Саша вернулась и поставила передо мной стакан с американо.
– По какой причине?
– Вы уезжаете?
– Не сейчас, но очень скоро.
Я сделала глоток, горячий кофе обжёг губы и язык.
– М-м, – простонала я.
– Ты, правда, хочешь, чтобы я поехала с вами? – Саша уставилась на меня. В её голове был хаос, она даже не пыталась скрыть от меня свои мысли.
– Ты моя сила, забыла? – Я подняла на неё глаза.
– И слабость, забыла? – передразнила меня она.
– Ты боишься? – А вот я стала смелее.
– А ты?
– Нет.
– Ладно. Ты скажешь ей правду?
– Я никогда не лгу ей.
Саша усмехнулась.
Вся моя былая смелость вмиг улетучилась, когда мы стояли напротив обшарпанной двери квартиры, которая была временным пристанищем нам с Дианой. Саша переплела наши пальцы. Я опустила взгляд на руки и вздохнула.
– Самое худшее, что может произойти? – спросила Саша.
– Не знаю.
– Подумай!
– Она выгонит меня из дома? – предположила я и закатила глаза. Диана никогда не выгонит меня, даже если я сожгу дом дотла. И даже в этом случае она выйдет за пылающую дверь вместе со мной.
– Тебе будет где спать, – подбодрила меня Саша.
Я отпустила её руку и открыла дверь.
– Я дома! – пискнула я.
– Неплохо держишься, – прошептала Саша, усмехнувшись.
Диана заваривала чай на кухне.
– Хочу познакомить тебя с Сашей, – начала я, на ватных ногах преодолев коридор.
– Отлично. Чай будете? – Диана подняла голову и улыбнулась мне. В её мыслях пронеслось: «Наконец-то ты созрела!»
– Может, у тебя запрятана бутылочка вина? – предположила я. Подобное не пережить на трезвую голову. Ни мне. Ни ей.
Диана подмигнула мне и достала из шкафа бутылку белого вина. Обернулась и застыла, глядя куда-то мимо меня.
Я втянула воздух глубоко и резко выдохнула.
– Это Саша, – присела за стол. В ногах правды нет, и они меня отказывались держать.
– Подруга? – напряглась Диана.
– Девушка, – я нарушила своё обещание и залезла ей в голову, добавив: – Мы с ней спим, если ты понимаешь, о чём я.
Это, конечно, было неправдой, но я решила играть по-крупному. Хорошо, что Саша этого не слышала. Ведь несколькими минутами ранее я уверяла её, что никогда не лгу Диане.
Эмоции начали выходить из-под моего контроля.
Диана вздрогнула и разжала пальцы, отпустив горлышко бутылки, но Саша успела подхватить бутылку у самого пола. Она была на удивление ловкой, особенно для обычного человека без мистических способностей.
– Почему… – голос Дианы дрогнул, поэтому она продолжила мысленно: – Почему ты раньше ничего не говорила мне?
– Ты была не готова, – отмахнулась я, доставая бокалы, чтобы занять руки.
Саша так и стояла с бутылкой вина в дверном проёме.
– Значит, тебе нравятся… девушки, – выдавила из себя Дианы.
Я пожала плечами, выхватила бутылку из рук Саши и откупорила.
– Какой байк водишь? – Диана обратилась к Саше, заметив на ней байкерскую экипировку.
– Род глайд, – ответила Саша, – бордовый.
Я разливала вино по бокалам, не поднимая глаз. Саша закрылась от меня за дверью и не думала ни о чём. Я завидовала её спокойствию. Мысли Дианы перепрыгивали с одной на другую, и я отстранилась от них.
– Хороший выбор, – выдохнула Диана. – Мой жених… тоже был байкером.
– А вы его старушкой?
– А я его старушкой… – с грустью сказала Диана.
– За знакомство? – Я подвинула один бокал к Диане, а другой протянула Саше.
– У вас всё… серьёзно? – тихо спросила Диана.
– Я не знаю, что отвечать на такие вопросы! – нервно усмехнулась я и залпом выпила вино.
– В России однополые браки всё ещё под запретом, – ответила вместо меня Саша. – А в Норвегии разрешены с 2009 года.
Я поперхнулась и посмотрела на Сашу. Она подмигнула мне.
– Ты же не думаешь о том, чтобы вернуться… в Норвегию? – Диана уставилась на меня.
Я перевела на неё взгляд и пожала плечами:
– Как-то же я должна убить Виктора. Хватит убегать и прятаться, пора наступать.
Диана вздрогнула. «Саша…»
– Она обо всём знает, – я ответила на её незаконченную мысль.
– Ты подвергаешь её опасности…
– Я смогу защитить её!
– А кто сказал, что я нуждаюсь в защите? – Саша допила вино и поставила пустой бокал на стол. – Кто-то должен защитить Соню от самой себя.
Я закатила глаза.
– Она же всю планету сожжёт, – продолжила Саша, – если её вовремя не остановить.
Я хотела подняться и чем-то занять руки – от волнения начала перебирать пальцы, но Саша усадила меня обратно, положив обе ладони на плечи.
– А кто сказал, что я нуждаюсь в защите? – Я спародировала её тон.
Когда мы с Сашей вышли из квартиры, я выдохнула с облегчением:
– Это что ещё за познания из Википедии?
– Понравилось? – Саша была довольна собой.
– Терпеть не могу, когда ты отвечаешь вопросом на вопрос!
– Расслабься, я просто подыграла тебе.
Для неё это было игрой, я же относилась ко всему серьёзно. Возможно даже слишком серьёзно. И меня задели её слова.
– Диана права, – выпалила я, – я подвергаю тебя опасности.
Саша не ожидала, что я буду столь резкой.
– Прекрати…
– Прекращаю, – мысленно ответила ей, нарушая обещание стучать, прежде чем войти в её мысли.
Я развернулась. Саша схватила меня за запястье, чтобы остановить. И я впервые применила свою силу перед ней. В её мыслях промелькнуло сравнение: «Я будто прикоснулась к раскалённой кочерге».
– Соня…
Несколько секунд я постояла к ней спиной, потом вернулась в квартиру.
Я не отвечала на её сообщения и не брала трубку, а прийти она не решалась. Она надеялась, что я остыну. И думала, что у нас ещё есть время.
– Когда мы выезжаем? – Я посмотрела на Диану, сжимая вибрирующий телефон: очередное сообщение от Саши, на которое я не отвечу.
– Ещё есть время, – тепло улыбнулась мне Диана, – для свиданий.
– Нет времени, – холодно ответила я.
– Ладно, в Норвегии тоже много мест для…
– Саша не едет с нами! – перебила её я.
Диана не стала расспрашивать меня о том, что произошло.
– Ладно, – тихо ответила она и мысленно добавила: «Тебе виднее, как поступать с теми, кто тебя любит».
– Так когда? – повторила вопрос я, оставив её мысли без ответа.
– Хоть завтра, меня здесь ничего не держит.
– И меня.
Я оставляла в Москве свои чувства, надеясь: с глаз долой – из сердца вон. Хотя сердце протестовало, бунтовало и, казалось, вот-вот расколется. Я отмахнулась от жалости к себе, которая уже пустила свои корни. Женщины моего рода жили с разбитым сердцем, значит, и я выживу.