Сердце ускоряется до предела, и стыдно мне, и страшно – и все вместе. Быстро поднимаюсь и начинаю собирать руками эти осколки. Все пялятся, все смотрят. Я так долг свой вовек не отработаю, мама, помоги.
– Ты что наделала? А? Боже, что за бардак такой?!
Вера тут как тут, Брандо уже и след простыл, он смылся, оставив меня на съедение волку, точнее, льву.
– Извините, случайно вышло.
Вижу, как официант пошлепал за мусорными пакетами, тогда как я понимаю, что вишу на волоске. Сейчас Крутой меня выгонит, а это же мой первый день. Я ни черта еще не узнала.
– Как случайно?! Этот виски стоит как моя месячная зарплата! И ваза хрустальная, и сервиз – итальянский фарфор!
– Я все отработаю, все уберу, не кричите.
Слезы стоят в глазах, но раскисать даже не думаю. Бегом собираю осколки, сгружаю их на поднос, а после вижу черные начищенные туфли. Крутой подошел, раздавливая цветы, вообще не обращая на них внимания.
– Не надо, не давите, им же больно!
Отталкиваю его и бегом собираю стебельки, стряхиваю с них стекло, не замечая того, что уже порезалась.
– Кому это им?
– Цветам!
Мне их и правда жаль. Мало того, что они упали, так еще и Крутой тут прохаживается по ним своим сорок пятым размером ноги, ломая тонкие стебельки.
– Цветы не чувствуют боли.
– Они все чувствуют!
– Вот пакет, держи.
Официант примчался, но я уже почти все собрала.
– Спасибо.
Неловко до ужаса, не знаю, что делать, и в такой ситуации еще ни разу не была. Новую вазу не принесли, и теперь я стою, как дура, перед Савелием Романовичем, держа этот огромный букет цветов в руках. Красивые они, видно, что очень дорогие, я о таком букете только мечтать могла.
– Выброси этот мусор, быстро! – строго говорит Крутой, но я лишь головой качаю:
– Не буду, нет!
– Они поломанные.
– Они еще свежие! Можно поставить в другую вазу. Пожалуйста!
Сглатываю, потупив взгляд. Слышу за спиной перешептывание, первое впечатление на всех я уж точно произвела.
– Почему ты упала?
– Просто поскользнулась, – вру, но при этом не могу смотреть Крутому в глаза. Кажется, он все сразу прочитает.
– Еще раз соврешь мне, я тебя выпорю.
Краска приливает к щекам, но заднюю давать сейчас – значит проиграть, сделав первый шаг.
– Савел, да ее Брандо шуганул, вот девчонка и дернулась! Саня совсем уже рамок не видит, разбаловали вы его дальше некуда.
Стою ни живая ни мертвая. Валера заступился за меня, хотя, кажется, это сыграло не в мою пользу, судя по тому, как потемнел взгляд Крутого.
Чувствую, как по запястью кровь потекла, а я все так же сжимаю этот букет в руках, но боли не чувствую. Совсем, только какой-то трепет внутри и очень сильное напряжение рядом с этим мужчиной.
Замираю, когда Савелий Романович подходит ближе.
– Дай сюда!
Забирает у меня из рук эти цветы, кладет на стол, а после ладонь мою сжимает. Она вся исколота, подрагивает от его прикосновения.
Я не шевелюсь. Смотрю только, точно застыла, дрожит каждая клетка. У меня стойкое впечатление, что Крутой сейчас откусит мне руку к чертям, но он лишь сцепляет зубы и достает из кармана белый платок, набрасывает его мне на руку и сжимает.
– Иди, пусть Вера обработает.
Его рокочущий голос пробирает до костей, и все, что могу, – коротко кивнуть, а после вижу шикарную брюнетку.
Это одна из танцовщиц. Она подходит к Савелию Романовичу и ласково ему улыбается.
– Я скучала, – щебечет, а я сильнее прижимаю платок к руке. Больно, и не столько от царапин.
Момент испорчен. Вот и она – мадам Крутого. Конечно, у него есть женщина, у такого не может их не быть.
И вообще, у меня совсем другие здесь задачи, я не знаю, зачем думаю об этом, но я считала, раз не носит кольца, он свободен. Наивная дурочка.
– Пошли в кабинет, – едва слышно шепчет женщина. Именно что женщина – фигуристая и очень красивая. Изысканная, шикарная, аппетитная.
– Я занят. Работай, Кира, – басит Савелий Романович и проходит мимо, больше даже не посмотрев в мою сторону.
***
– Новенькая! Сюда топай, быстрее!
Меня выдергивают на тренировку, принимают к себе девушки-танцовщицы. Со скрипом, но все же берут в эту так называемую группу, потому что так сказал Крутой.
Их здесь около десяти, но больше всех я запоминаю Карину, которая ставит танцы, а также эту фигуристую Киру и Нелли. Они единственные презрительно отворачиваются, когда я пытаюсь с ними познакомиться.
Я сразу же улавливаю на Кире эту невидимую корону. Она смотрит свысока на всех, подобный взгляд я видела в свою сторону и от Фари.
Нелли ее подкалывает, но, видя меня, они затихают. Не доверяют. Я новенькая, белая ворона, которая к тому же ни черта не умеет танцевать.
– Чего пялишься?!
– Я просто пытаюсь запомнить движения (ясное дело, специально меня никто не обучает, я все улавливаю на ходу).
– А толку от нее? Боже, ты только глянь, кого они притащили…
– Нелли!
– А что такого?! На правду не обижаются. Карина, у нас все налажено было. И когда ей ставить номер? Нам придется делиться!
Принимают холодно, но я не тушуюсь. Я должна уметь за себя постоять, не то эти змеи меня здесь просто уничтожат.
– Меня Савелий Романович привел сюда работать. И я буду работать, нравится вам это или нет, – говорю уверенно, а они разве что ядом в меня не плюют. Особенно эта Кира. Она молчит, но по ее одному только взгляду я понимаю, что она очень опасна, мне тут никто не рад.
В этот первый день я старательно тренируюсь, но чувствую себя просто деревянной, несмотря на свой спортивный опыт. Вечером едва доползаю до общежития и без сил плюхаюсь на кровать.
Ломит все тело, исколотая стеклом ладонь жжет. Я тянусь в карман и достаю платок Савелия Романовича. Он пахнет так же, как и он, а еще на нем капли моей крови. Красное на белом. Как и моя судьба.
Вдыхаю этот запах, и мурашки бегут по телу, как импульсы, приятные заряды тока. Внизу живота тянет, и я переворачиваюсь на бок, подтягивая под себя ноги. Разве так бывает? Чтобы человек пугал и притягивал к себе одновременно, точно магнит?
Даша, спустись на землю, он взрослый опасный мужик вдвое старше тебя! Крутой не мой и моим никогда не будет. Савелию Романовичу нравятся такие, как Кира, и ясное дело, я до нее тупо недотягиваю. Я просто создала ему проблему, не более того.
И вообще, я просто фантазерка, и я не должна об этом думать, не должна вспоминать то, как сегодня Савелий Романович коснулся моей руки и мне стало жарко.
Даша, он же страшный, почему тогда я представляю, как Крутой своими большими руками касается моей груди, живота, бедер? Просто интересно, как бы это было? Больно или нет? Мне бы понравилось или не очень? Что бы я ощутила?
Опускаю ладонь вниз живота. Там все ноет, аж дрожит. Боже, что это такое… словно яд и я заболеваю. Им.