– Уважаемые, хорош паранойю толкать. Глаза откройте и посмотрите на девочку: кто бы ее подослал, да еще и такую? Документы видели, восемнадцать лет по паспорту исполнилось две недели назад. Вчерашнее дите. Отвалите от ребенка, шакалы.
Спокойно говорит Ганс, не отрываясь от работы. Это первые его слова с момента входа в клуб. Кажется, он немногословен. Этот блондин создает впечатление единственного уравновешенного здесь человека, и даже сейчас не смотрит на меня, а что-то быстро считает на калькуляторе. Сосредоточен, собран, тихий очкарик – он точно финансист или бухгалтер.
– Гоша – остынь. Не перерабатывай, тебе вредно.
Брандо, и кажется это мой последний шанс.
– У меня нет таких больших денег. Я не смогу вам вернуть долг.
– И что же с тобой делать?
Крутой стряхивает пепел с сигареты в стеклянную пепельницу, стоящую на белоснежной скатерти, а я на руки его крупные смотрю. Грубые, большие ладони. Невольно представляю, как бы смотрелись эти руки на мне. Стоп! Даша, приди в себя. Наверное, от страха такие мысли. Они пугают меня, как и Он.
– Простить.
Лепечу, надеясь на чудо. Облизываю сухие губы, дышать стало совсем сложно. Боже, хоть бы не упасть.
– Почка.
Кажется, я ослышалась, но нет.
– Что?
– Почку свою продай, раз нет сбережений. Вернешь долг.
Спокойно басит Крутой, точно мы тут о макаронах разговариваем.
– Да она хилая! Глянь на нее, перевод продукта! Романович, лучше мне ее отдай!
Возникает Брандо, а я губу прикусываю. Они делят меня, как барашка на рынке. И не вздумай перед ними плакать, дурочка, это их только развеселит!
– Я не буду продавать свою почку!
– Значит, будешь отрабатывать – Крутой выдыхает седой дым, а я крепче сжимаю листик с этими ноликами в руке.
– Саня – займись, наконец, делом, а не трепом – набери Королю. Пусть это заберет, оформит на панель. Он мне должен сильно.
Это обо мне. Даже по имени не зовет. Боже.
– Нет, стойте! Я… я могу быть полезной! Отработаю, могу быть официанткой или помогать на кухне!
Молюсь об этом. Это был бы самый простой способ здесь зацепиться. Мне это и надо. Таков и был изначальный план, а не всякие там панели.
– Мне не нужна официантка.
Прямо слышу раздражение в его голосе, Крутой теряет терпение, а Фари так смотрит на меня, словно детектор лжи сканирует.
– Да пусть на сцене пляшет! Ну-ка, давай глянем, что тут у нас под балахонами – говорит Брандо, а после подходит и рывком сдирает с меня куртку. Я остаюсь в одном только платье. Дрожу, обхватываю себя руками.
Чувствую взгляд Крутого на себе. Такой тяжелый, строгий, пробирающий. Мне стыдно и дышать тяжело, аж больно. А еще щеки горят, стало жарко почему-то. Замечаю, как от холода соски встали, боже, хоть бы никто не заметил.
– Двигаться умеешь?
– Да, я … я могу танцевать, я умею! Я занималась гимнастикой и вообще…
Не знаю, зачем эти правдивые детали, просто врать, глядя Крутому в глаза непросто. Малейшее неверное движение – голова с плеч.
– Оу, гимнасточка значит – зачет! Савелий Романович, посмотри, какая цаца! Кисуля, ну ты, конечно, миниатюрная. Ты че, не жрешь?
Ну-ну, сказал Брандо с ростом под два метра. Он нагло касается моей руки, но я ее одергиваю, отшатываюсь от него. Неприятно.
– Не трогай!
От чужих прикосновений меня трясти начинает, сцепляю руки в кулаки. Они загнали меня. Покажу слабость – прихлопнут как муху.
Молчи. Просто молчи, Даша. Их больше, они сильнее. Все один за другого. За тебя никто не заступиться здесь. Впрочем, как и везде.
– А ляля то с характером! – салютует мне Брандо.
Встречаюсь взглядом с Крутым. Трепещет все тело. Кто бы что не говорил, он здесь главный. Как решит, так и будет и у меня реально, только одна попытка.
– Савелий Романович, мне не нужны проблемы. Я отработаю долг.