Притяжение смерти - читать онлайн

1

Весна и осень в Новой Англии обычно приходят без стука и надолго не задерживаются. Еще вчера вы могли нежиться на солнце в окружении деревьев с едва пораженными желтизной и краснотой листьями, а, проснувшись на следующий день, вы выходите на улицу взять утреннюю газету, оставленную у порога мальчишкой-почтальоном, как двор уже застилает шуршащий разноцветный ковер, словно разлитые краски живописца, деревья стоят полуголые, а лицо обдувает прохладный ветерок – еще не ураганный предвестник зимы, но уже не тот что вчера. Цвета вокруг становятся тусклыми, дни короче, солнце греет уже не по-летнему, и в голове горит красный сигнал, побуждающий готовиться к зиме, ведь осень надолго не задержится и уйдет также незаметно, как и пришла.

Десятого октября Марти вместе со своим классом сажал в парке, выглядевший до жути пустынно в тот прекрасный осенний день, молодые деревья и кустарники. Муниципальные власти городка посчитали, что парк стал весьма пустоват после того, как демонтировали детскую площадку. Появилось голое пространство, и его следовало чем-то заполнять. Нанимать специальных людей для посадки не стали, а вместо этого устроили ученикам школы на Ворк стрит волонтерскую акцию вместо учебного дня. В маленьких городках это распространенная практика.

На озеленение парка отправили два единственных десятых класса. Кто-то дул щеки и строил недовольную гримасу, кто-то обрадовался редкой отмене скучных уроков, но все равно пошли все. Марти оказался не в восторге, ведь пришлось находиться рядом с задирами бок о бок непрерывно. Если в школе были только перемены, то в парке они не отходили от него ни на шаг.

Погода стояла по-осеннему чудная: бледно-серые тучи разошлись, как в море корабли, выглянуло солнце, ветер разносил приятную послегрозовую прохладу, стих раздражающий моросящий дождь, воздух полнился чистотой и свежестью, листья на деревьях покрылись блестящими, словно хрусталь, каплями воды. На фонарных столбах и проводах каркали вороны, а-ля группа поддержки на футбольном матче. Природа как будто проснулась после длительного сна и радовала своим великолепием каждое живое существо. Если бы не рабочий день у большинства жителей Новой надежды, то улицы и узенькие площади городка полнились от гуляк самых разных возрастов.

Ребята взяли из школы лопаты, перчатки, совки с граблями и пошли в парк с учителями в роли надзирателей.

Уже в парке Марти заметил вдалеке возле часовенки еле заметные ростки, колышущиеся на ветру. Издалека он и не понял, каким деревьям они принадлежали, случайный прохожий даже не заприметил бы их. Но посажены они были посреди свежескошенной травы (вокруг росла высокая трава чуть ли не до колен) вдали от дорожек, куда обычно не захаживали люди. Смотрелось это местечко точно крохотный островок посреди бескрайнего, нависшего стеной, моря или одинокая полянка посреди дремучего леса с высокими, доходящие до небес, соснами. Кто-то целенаправленно посадил эти деревца в таком закутке. «Кто-то побывал здесь до нас. Знали бы, что мы сегодня тоже будем сажать – свои бы не сажали», – подумал Марти и тут же забыл про те ростки.

Марти как всегда старался держаться подальше от одноклассников и старался быть рядом с девушками – те хотя бы не обращали на него внимание, что у другого, уверенного в себе подростка, сильно ударило бы по его самолюбию, он бы даже поставил под сомнение свою привлекательность и значимость. Марти же молча выкапывал ямки, брал саженцы из общей кучи, прикапывал землю и ровнял ее руками. Он был очень аккуратным и трепетным парнем: сажал деревья неспешно и ровнял землю так, будто раскатывал тесто для пиццы. Щепетилен он был в отношении любой порученной ему работы, что в лучшую сторону выделяло его в своем классе; это ему от матери досталось – та тоже не могла допустить даже пустякового просчета, а уж оставить свою семью без обеда или ужина, или дом неприбранным, – было для нее равносильно преступлению.

Марджори Тейлор, наблюдая за ним, ставила в пример его работу другим ребятам, которые относились к своей работе с прохладой. Им, как и Марти, хотелось, чтобы на них обращали как можно меньше внимания. Из-за чрезмерного внимания в их сторону ребята все поглядывали на Марти недобрым взглядом и думали, как его можно проучить.

Вдруг заморосил дождь, но он не застал школьников врасплох, они закончили высаживать деревья и принялись за последние саженцы кустиков. Марти выкопал большую яму, воткнул лопату в землю, с хрустом разогнул спину и почувствовал в ней скрипучую боль. Обычно такое с ним случалось, когда он выберет не самую удачную позу для сна. Возможно, все дело в его сколиозе, хотя наверняка он просто перетрудился.

Марти вытер тыльной стороной руки со лба пот, когда услышал сзади медленные шаги и злорадное хихиканье. Не успел он обернуться, как его кто-то со всей силы столкнул прямиком в свежевырытую яму. Марти взметнул в воздух землю от своих ботинок и через мгновение уже сидел на пятой точке в выкопанной им яме. В глазах тут же помутнело, это с него слетели очки. Вокруг нарастал хохот. Смеялись все: и парни, и девушки, даже учительница параллельного класса болезненно улыбнулась, но сразу же переключилась на серьезное лицо.

«Опять опозорился», – подумал Марти, нащупывая в яме свои слетевшие очки. А, может, они и не сами слетели? Может, их как всегда с него стащили? Очки все не попадались под руку парню, и он решил, что их сейчас примеряет кто-то из этих упырей, столкнувших его в яму на потеху публике.

Это никогда не кончится… Эй! Никогда не говори «никогда», разве забыл, чему тебя учили родители? Ну так возьми себя в руки!

– Что здесь происходит? Немедленно отошли от него, – скомандовала миссис Тейлор – классный руководитель класса Марти.

Смех стал затихать, и она увидела возле ямы четверых здоровых мальчишек, а в самой яме сидел Марти с таким видом, будто с него стянули штаны. Он шарил вымазанными в грязи руками по земле и искал свои очки. Выглядел он очень растерянным и весь дрожал, как осиновый лист. Миссис Тейлор не в первый раз видела подобные выходки этих четверых придурков, случалось и похлеще, но что она могла против них предпринять? Они уже не в начальной школе, где хватало просто припугнуть их визитом родителей.

– Не это ищешь, Заяц? – обратился к Марти один из парней и кинул ему очки с треснувшей линзой.

Марти нашарил очки у себя на животе и нацепил на нос. Тут-то он увидел, что очки треснули: на правой линзе зияла длинная трещина от края до края, разделяя линзу на две неровные половинки. Выругавшись про себя, он встал и отряхнулся, как вдруг раздалась новая волна смеха. Марти с возрастающим чувством стыда озирался по сторонам и вскоре понял причину разрывного хохота. Оказывается, вся его пятая точка насквозь промокла от влажной земли в яме. Лицо Марти стало краснеть и вскоре стало похожим на сливу. Шалость им удалась, впрочем, как и всегда. Он лихорадочно стал искать место, где его бы никто не увидел.

Вскоре Марти отбежал в дальний конец парка, сопровождаемый насмешками и насвистыванием.

Снова опозорился. Снова! Это никогда не кончится, даже после моей смерти надо мной будут смеяться…

– Эй, никогда не говори «никогда», забыл? – услышал он наставительный голос в голове.

– Господам Берку, Кауфману, Маршу и Майерсу по неуду за английский язык и литературу, – пригрозила миссис Тейлор четверым обидчикам.

– …Вы его лицо видели? – донеслись до миссис Тейлор слова Ричи Кауфмана.

– Ага, ну прям как крот испуганный, – отозвался следом Пит Майерс.

– Дурак что ли? Какой он крот – он Заяц! – сказал Стенли Берк и засмеялся.

– Точно, прошу прощения, месье.

– Все, с меня хватит, я позвоню вашим родителям, – сказала миссис Тейлор как можно строже, но голос ее выдавал.

Не стала бы она звонить их родителям. Этих парней воспитывать уже бесполезно. Да и что им родители сделают? Отругают и лишат карманных денег? Какая ерунда! Сейчас родители куда мягче, чем были во времена детства Марджори Тейлор. Тогда и ремнем отлупить могли, и дома запереть на несколько недель без визитов друзей. А сейчас одни гуманисты. Тьфу ты, такая же размазня, как и их дети, думала Марджори Тейлор. Было бы на то у нее право – она каждому из них задала бы такой трепки, что на всю жизнь запомнится. Такой трепки, что они до самого выпускного (если они на него вообще попадут) на коленях бы ползали перед несчастным Марти. Трепки, конечно, не в физическом плане, ни в коем случае. Она, к примеру, сознательно занижала бы им оценки по английскому языку и литературе, вызывала бы к доске чаще других, до экзамена не допустила бы – все для того, чтобы жизнь в школе медом не казалась. Вот тогда и только тогда они смогут исправиться, верила миссис Тейлор. Но этого, к несчастью, никогда не случится… Позволь она себе такое – на нее в тот же день кто-нибудь из родителей напишет жалобу из-за угнетения их сыночки-корзиночки.

В наше время учитель может лишиться работы из-за чего угодно. Позволила сказать миссис Тейлор ученику все, что о нем думает – выговор в лучшем случае, ударила линейкой по голове – уволили, выложила в сеть фото в купальнике – исход очевиден. Приходиться терпеть, хоть бейся головой о школьную доску. Неблагодарная это работа, но другой у миссис Тейлор нет. Она считала ее своим призванием, да и деньги получала неплохие, способные в полной мере обеспечить семью в паре с доходом от забегаловки мужа. Можно, конечно, утверждать, что она в какой-то степени в одной лодке с Марти; Миссис Тейлор жалела его, но поделать ничего не могла.

– Звоните, мне все равно, – напыщенно сказал Ричи.

– И позвоню.

– Довели струю миссис Тейлор, – хихикнул кто-то у нее за спиной.

– Это кто сказал? – обратилась она к ученикам.

– Не я, – друг за другом ответили ребята, помотали головой и рассмеялись.

– Вы у меня все получите, слышите? Все до единого.

Снова по толпе ребят прокатился смешок. Не дети – избалованные ублюдки какие-то. Совсем утратили страх и уважение перед старшими или вообще никогда его не имели. Вот уж действительно поколение без стыда.

Миссис Тейлор пошла за Марти и с сочувствием обратилась к нему:

– Тебе уже легче?

– Да, все нормально, – бросил Марти.

Миссис Тейлор ему нравилась, разумеется, как учитель. Хотя и женщиной она была симпатичной. В свои сорок четыре года миссис Тейлор выглядела моложе своих лет, на нее засматривались из-за спины многие учителя мужского пола в их школе на Ворк стрит – единственной в Новой надежде – а некоторые, как, например, мистер Райтон и мистер Вудз в тайне друг с другом за кружкой пива любили обсуждать ее прелести, выглядывающие из блузки с широким вырезом.

– Не обращай внимание на этих придурков, жизнь их исправит, – заверила учительница. Марти не ответил. Миссис Тейлор вздохнула и сказала:

– Ладно, иди домой, умойся хорошенько, займись своими делами и постарайся забыть то, что случилось. Остальную работу они сами сделают, уж я-то их заставлю ответить за все. Идет?

– Идет, – ответил Марти и взглянул ей в глаза. И только тогда учительница заметила, что у него треснули очки.

– Я заставлю их собрать деньги тебе на линзу, сколько бы она ни стоила. Поверь мне на слово – они все до цента отдадут.

Марти ей не поверил. Слишком уж хорошо он знал своих одноклассников. Сначала они будут кормить классного руководителя обещаниями скоро отдать деньги, потом станут говорить: «С деньгами сейчас проблемы. Отец зарплату получит – отдам». И так будет до тех пор, пока родители Марти сами не купят линзу, а потом все обо всем забудут, будто и не было инцидента. Все до ужаса просто.

Вместо возражения Марти кивнул и направился домой весь разбитый, как его линза в очках.

2

Марти вернулся домой, но ни матери, ни отца уже не было, дом остался целиком в его распоряжении где-то до шести вечера. Подавленный и опустошенный изнутри он стянул с себя грязную одежду, вымыл руки и застирал самые грязные места на своей одежде с мылом, прежде чем бросить в стиральную машину до общей вечерней стирки. У него уже не осталось сил на кого-либо обижаться, будь то Ричи Кауфман, забравший его очки или другой парень, столкнувший его в яму, а может, это Ричи и был. Единственное, чего хотелось Марти в этот момент – это забыться и проспать до следующего утра без сновидений, просто погрузиться в темноту бездны забвения и блуждать по ней, пока его не вытянет оттуда пронзительный звон будильника.

Марти попытался уснуть, но лишь проворочался больше часа в своей кровати – мысли о сегодняшнем позоре не отпускали его. В голове слышался звонкий девичий смех и надрывистый хохот парней. Проще было сказать, кто не смеялся над ним, и Марти смог выделить лишь миссис Тейлор и миссис Бронски, классного руководителя параллельного десятого класса. Они взрослые люди, и их этим не проймешь, эти две женщины уже не в том возрасте, чтобы смеяться над неудачниками вроде Марти, им становится жалко таких, как он, они хотят заступиться, но не могут.

Но Марти никого не винил: ни хулиганов, ни их родителей, ни миссис Тейлор, ни себя. Он уже давно свыкся с тем, что он изгой, на котором можно выместить скопившуюся желчь.

Марти помнил, что раньше, когда был маленьким, он считал, что все зло исходит от плохих людей, причиняющих другим боль, что им доставляет удовольствие издеваться над слабыми, будто они и есть главный кошмар человечества. Позже, войдя в пубертатный период, Марти начал винить себя. Он чувствовал, что сам провоцирует хулиганов на агрессию в свою сторону, словно он протухший помидор для стаи мух. Но провоцирует чем – так и не разобрался. Марти много кого винил в своих неудачах и ничтожной жизни, а теперь винить стало больше некого, ведь он перебрал всех, включая себя, но так и не нашел истину.

Такое состояние, как в тот день, для него стало привычным, и единственным желанием стало ни о чем не думать. Как бы Марти ни пытался выбросить из головы гнетущие мысли – ему не удавалось. Может, он просто проспал сверх меры? Ведь проснулся Марти на час позже обычного в связи с волонтерским днем. Возможно, но тогда он вообще не сможет заснуть.

Марти прервал свои тщетные попытки уйти в мир снов в согретой им же постели, резко вскочил с нее и застелил. Оставалась единственная отдушина, способная хоть как-то оторвать его от жестокой реальности – его старенький компьютер с не менее старыми играми, скачанные с дисков и пиратских сайтов. Марти запустил компьютер, надел наушники, таким образом он делал вид, что изолирует себя от мира, и ушел в виртуальный мир.

Вечером в начале седьмого с работы вернулась Джулия и, поприветствовав сына, ушла в их с мужем спальню переодеться в домашний халат. До прихода мужа в восьмом часу Джулия крутилась на кухне и готовила курицу в сметанном соусе со спагетти на гарнир. Она давно мечтала приготовить нечто подобное, рецепт она еще месяц назад выведала у подруги, но финансы не позволяли раскошелиться на полтора килограмма куриных бедер и ингредиентов для соуса. Зато спагетти в их доме были всегда и никогда не переводились. Уж что-что, но эта дешевая еда, заправленная кетчупом, являлась постоянным гостем на обеденном столе Ройсов. А сегодня Джулии выдали небольшую премию, и она в окрылении понеслась в супермаркет, дабы порадовать Марти великолепным ужином.

Мартин Ройс пришел домой и, почуяв с кухни непривычную гармонию ароматов жареной курицы и чего-то сливочного, направился туда. Жена стояла у плиты в его любимом домашнем халате и перемешивала содержимое сковородки деревянной лопаткой. Мартин подошел сзади, обнял Джулию за талию, и губы его двигались вдоль ее шеи от подбородка к плечу. Он не стал медлить, и вот уже рука Мартина скользнула под халат жены, нащупывая желанный сосок.

Джулия резким движением оттолкнула от себя мужа, повернулась к нему лицом и сказала:

– Что-то ты, когда трезвый, меня даже не обнимешь, а сейчас вдруг в тебе проснулись ко мне чувства.

– А что, я разве не могу сделать своей жене приятное? – игриво спросил Мартин.

Джулия недовольно хмыкнула.

– Можешь, я даже рада буду, но, пожалуйста, отложи выпивку до следующего раза. А теперь отстань, мне надо готовить. – И вновь принялась помешивать мясо в соусе на сковородке.

На соседней горелке кипели спагетти, и в какой-то момент пар и пузырьки достигли крышки и начали ее приподнимать, грозясь вылиться на плиту. Вода уже стекала по стенкам кастрюльки, когда Джулия успела спохватиться.

– Вот черт!

Джулия подняла крышку и подула внутрь. Скопившаяся наверху пена тут же осела.

– Помочь? – Услышала она слова мужа.

– Сама справлюсь, не корячься тут.

Мартин вразвалку ушел в спальню.

В восемь вечера семья Ройсов собралась за ужином. Джулия напротив мужа, а Марти во главе стола. Каждый молча уплетал курицу со спагетти под сметанным соусом подруги Джулии, еще после первой ложки высказав дань уважения повару. Марти же ел быстрее всех.

– К девчонке спешишь? – заметил Ройс старший.

– Наверное, уроков много задали, – предположила Джулия, ковыряя вилкой в тарелке.

– Нет, сегодня я без них, – ответил Марти, – занятий не было, вместо них мы деревья в парке сажали.

– О как, а почему я не в курсе? – возмутился Мартин. – Я бы тебе дал свою спецовку и перчатки. Ты ж свою одежду запачкал, так ведь?

– Да, уже бросил в стирку.

– Ну вот, а мою спецовку не жалко и в грязи вывалять.

– В твою спецовку Марти влезет в лучшем случае года через два, – сказала Джулия. – Да и нужна она ему будет чисто в гараж с тобой выйти. В ней перед соседями показываться-то стыдно, а ты хочешь, чтоб он ещё и перед всем классом в ней ходил?

По лицу главы семейства прокатилось возмущение, и он не помедлил с возражениями:

– Хорошая у меня спецовка: плотная, не продувается, единственное, в плечах чуть-чуть висит.

Марти понял, что назрела ссора, и поспешил доесть свой ужин. Когда родители собачатся, то лучше закрыться в своей комнате на втором этаже и не вслушиваться в то, о чем они ожесточенно спорят, все равно это бессмысленно и ни к чему не приводит.

Джулия закрыла рукой лицо.

– Ты ее когда последний раз доставал? Она же вся полиняла! Вся штопаная и в заплатках. Увидь кто тебя в ней – на смех бы не подняли, а лишь покрутили бы у виска, приняв за бездомного. Но Марти в твоей спецовке точно засмеют и поймут, в каком положении мы живем, раз не можем нормально одеть сына, чтобы он ничем не выделялся от сверстников.

– Может, лучше у Марти спросим, что он о ней думает? – настаивал Ройс старший.

Джулия повернулась к сыну и сказала:

– Марти, не обращай на отца внимание, иди лучше к себе.

К тому времени он уже все доел и готов был уйти из-за стола. Но мама его вдруг остановила.

– Постой-ка, что у тебя с очками? – Она сняла их с него и пригляделась. На правой линзе зияла приличная трещина от края до края. – Кто тебе их сломал?

– Никто, – соврал Марти, – они на асфальт упали, когда я яму копал.

Джулия повертела очки в руках и сказала мужу приказным тоном:

– Завтра же закажешь Марти новую линзу в оптике. И никаких «но».

– А он так и будет ходить с треснутой?

– Нет, ты сейчас возьмешь и заменишь треснувшую линзу на линзу от старых очков. Марти, принеси их, пожалуйста, – обратилась она к сыну, и тот побежал наверх в свою комнату.

Вскоре он вернулся с футляром от своих старых очков. Отец достал их и положил рядом с собой.

– Руки хоть помой, – сказала Джулия мужу.

– Без тебя знаю. – Мартин направился к раковине.

– Пока походишь в разных линзах, надеюсь, отец не забудет тебе завтра новую заказать. – Джулия улыбнулась, приободрив сына, и наставительно посмотрела на мужа.

– Хорошо, – ответил Марти и ушел обратно в комнату.

3

Марти досиживал последний урок. Через десять минут должен прозвенеть звонок, и его класс разойдется по домам. Учительница математики Сэнди Фрай в спешке объясняла суть домашнего задания, запинаясь в каждом предложении. У них была очень сложная для общего понимания тема, и она не успевала объяснить ее за выделенные сорок минут. Иногда миссис Фрай жалела, что в школах нет системы пар, как в университетах и колледжах. Уроки по полтора часа сильно облегчили бы ей жизнь, а так она почти после каждого урока чувствовала себя выжатым лимоном, от которого осталась только кожура да косточки.

Марти почувствовал, что в кармане завибрировал телефон. Звонил Кайл. «Что ему надо в это время?», – подумал он и сбросил звонок. Но через считанные секунды Кайл позвонил снова. Марти вздохнул и поднял руку.

– Миссис Фрай, можно выйти ответить? – обратился он к учительнице.

– Президент звонит? Скажи ему, что у тебя математика. – Ее коронная фраза. В таком случае лучше засунуть телефон себе в одно место до перемены.

Миссис Фрай до помешательства не терпела на своих уроках телефоны, даже свой в руки не брала. Если замечала, что кто-то из ее учеников сидит на уроке в телефоне, то она без лишних слов и предзнаменований подходила к провинившемуся и выхватывала телефон из его рук, потом клала его в отдельную коробку из-под конфет на своем столе и отдавала только после урока. Все это сопровождалось диким непониманием и вылупившимися глазами провинившегося ученика, легкими злорадными улыбками других учеников и хищной гримасой миссис Фрай. Как бы ученики ни относились к методам воздействия на них учительницы математики, но ее классы всегда показывали самые высокие баллы среди параллели на контрольных работах и различных тестированиях, от ее классов поступало больше всего заявок на участие в конкурсах по математике, иногда кто-то из учеников даже участвовал в региональных мероприятиях, чему миссис Фрай очень гордилась.

По своему характеру она являлась полной противоположностью классного руководителя класса Марти миссис Тейлор. Если та свою озлобленность на некоторых учеников и недовольство своей работой держала в себе и высказывала разве что мужу, то миссис Фрай демонстрировала свое прагматичное и в некоторой степени пренебрежительное отношение к ученикам всем своим видом и поступками.

На день рождения учительский стол миссис Фрай всегда был завален подарками, поздравительными открытками, ваза на подоконнике чуть ли не падала от переполняющих ее цветов, на переменах от учеников и учителей сыпались поздравления, что свидетельствовало о безусловном доверии и любви к этому педагогу. Хоть миссис Фрай было уже далеко за сорок, но с годами ее хватка только росла. Она пришла в школу из колледжа, где также преподавала математику, отсюда и стремление сделать уроки по полтора часа вместо стандартных сорока минут.

Марти вновь сбросил звонок. Кайл звонил еще пару раз, но телефон уже стоял на беззвучном. Когда урок закончился, миссис Фрай сдула со лба волосы и спросила: всем ли все понятно. Услышав удовлетворительный, но неправдивый ответ, она отпустила учеников и стала собираться домой. Электрочайник вскипел еще полчаса назад, но из-за этой кошмарной по объему темы миссис Фрай так и не успела заварить себе чай и немного расслабиться. Сейчас у нее было лишь одно желание – забыть про гору тетрадей, собранных ею сегодня за весь день для проверки, завалиться на диван с кружкой горячего чая, вытянуть ноги, посадить к себе на колени шпица и погрузиться в какое-нибудь атмосферное кино. Но увы, это оставалось только далекой несбыточной мечтой, как далекие галактики, существующие только в воображении фантастов. В лучшем случае она сможет это себе позволить глубокой ночью, если не будет валиться ото сна. Господи, сколько тетрадей! Они, казалось, никогда не закончатся, и вместо одной проверенной будут появляться две новых.

Марти уже поковылял домой, когда решил ответить Кайлу. Гудки были долгими. Когда Марти ему нужен – он весь телефон обзвонит, а когда наоборот, то хрен возьмет трубку. Пока шли гудки, Марти стал гадать, зачем он понадобился Кайлу. Тут три варианта: либо он попросит его об очень большой просьбе, например, съездить в город в магазин автозапчастей, либо он попросит его по-дружески помочь что-то сделать дома, либо позовет прогуляться, чтобы скоротать время. В первых двух случаях Марти ему вежливо отказал бы, сославшись на дикую усталость и дела по дому, как совсем недавно научился это делать. А вот прогуляться он был не против. Всяко лучше, чем сидеть перед монитором в отупляющих компьютерных играх, как говорила его мама, и правда была на ее стороне.

Но врать не пришлось. Кайл ответил, и его радостный голос буквально фонил позитивной энергетикой, что, казалось, он на другом конце провода прыгает до потолка и бегает по стенам с телефоном в руке. Марти давно не слышал голос друга таким возбужденным и полным энтузиазма.

– Мистер Ройс, не хотите ли по парку пройтись? – заискивающим тоном спросил он.

– Ты зачем мне звонил во время урока? – проигнорировал Марти вопрос друга, хотя прогуляться с Кайлом он бы не отказался.

– Так у тебя урок был? Вот оно как… Я-то ушел уже после третьего.

– Поздравляю, – с обидой ответил Марти, – так что в этот раз?

– Да так, есть о чем хорошем рассказать. Подползай к моему дому, донеров у Глена возьмем и пойдем гулять.

– У меня денег нет.

– Не парься, я угощаю. – «Вот это щедрость», – подумал Марти. – Ну так ты придешь?

– Да, через десять минут приду.

– Жду с предвкушением, – ответил Кайл важным голосом и повесил трубку.

Марти насторожился. Кайл для него почти ничего не делает, а тут решил угостить его донером. Видимо, у него есть хороший повод для этого… даже слишком хороший. Или это какая-нибудь уловка с целью загрузить Марти работой, как это произошло полтора года назад. Кайл позвал его покататься по окрестностям Новой надежды на мотоцикле отчима, но «забыл» уточнить, что в прицеп этого же мотоцикла им придется грузить всякого рода строительный мусор, оставшийся после ремонта крыши, и везти на свалку. Но Марти распирало любопытство, ведь у Кайла явно случилось что-то поистине грандиозное, поэтому он не мог не согласиться. Заодно он решил показать другу проделанную вчера в парке работу. И яму… В которую его швырнули.

По поводу очков. Отец Марти вытащил треснувшую линзу и вставил линзу от старых очков. Да, видел он теперь чуть хуже, но зато в глаза не бросалась огромная трещина от края до края. Отец пообещал заказать ему линзу в магазине оптики, но не сказал насчет сроков. Значит, это может растянуться на недели, а то и на месяцы, что несомненно вызовет очередную ссору.

Марти, как и обещал, через десять минут уже стоял у дома Кайла на Сан стрит. С заднего двора не него лаяла Люси – собака семейства Глинов. Похоже было, что она на каждого так заливается лаем, даже на своих хозяев. Марти постучал в дверь, и оттуда сразу вышел Кайл, чуть не прибив ему нос дверью.

– Что стучишь, я тебя видел, – бросил Кайл и пожал ему руку.

Они вышли со двора дома Глинов и пошли в сторону парка.

– И что ты мне хотел рассказать? – поинтересовался Марти.

– Очень-очень хорошую новость, ты даже представить себе не можешь, насколько хорошую. Уже всем написал, всех обзвонил. В общем, сегодня намечается большая пьянка. Действительно большая, а то обычно я люблю приукрашивать, ну, ты знаешь, но сейчас нисколько не преувеличиваю.

Пока они шли до закусочной Глена Кайл поведал Марти, что ему наконец-то, спустя год, удалось продать свой «Ситроен». Сколько же он денег в это старое корыто вложил! Она принадлежала еще его деду, а когда он умер, машина стала по праву принадлежать Кайлу. Получив на четырнадцатый день рождения заветные ключи, он в тот же день перегнал ее из дедовского гаража в свой.

Возился Кайл с «Ситроеном» двадцать четыре на семь. Мыл чуть ли ни каждый день, занизил гидравлику, наклеил тонировку на все стекла, прочистил салон, поменял все сидения, перекрасил корпус в серебристый цвет, поменял колеса, поставил стереосистему и спойлер. В общем, превратил его из корыта в стиле ретро в мечту автолюбителя-провинциала. А гордости-то за него сколько проснулось у Кайла. Вся галерея в телефоне и «Инстаграм» были забиты ее фотографиями с разных ракурсов.

Когда Кайл заводил разговор о «Ситроене», у Марти первым делом вспоминался день, когда они в начале апреля позапрошлого года в ужасную погоду с ледяным ветром, сопровождаемый мокрым колючим снегом, тонировали ему боковые стекла. Это был какой-то ледяной ад на земле. Марти забыл перчатки, извозил руки в ледяном чистящем средстве и отморозил мизинец. Кайл долго бранился на него за то, что он плохо держит лист тонировки, но Марти ничего не мог поделать – настолько у него замерзли руки. Самому Кайлу, казалось, не был страшен ни холод, ни леденящий тело ветер, ни комья сырой грязи под ногами, ни снег, стремительно застилающий собой каждый квадратный миллиметр машины. Он видел перед собой лишь цель и результат, ничего больше его не волновало.

Но год назад отчим Кайла – Билл Норман – объявил, что готов отдать ему свой «Бьюик» на растерзание, как он любил называть занятия пасынка с машиной, когда купит себе новое авто. И вот он приобрел себе новенькую «Киа Рио», а «Бьюик» остался стоять в гараже. В этот же день Кайл, забыв обо всех вложенных в «Ситроен» деньгах, выставил в Интернет объявление о его продаже и стал уповать на покупателей. Но ему все не везло. За это время он снял с нее всю тонировку, стереосистему, колеса заменил прежними, все навороты переставил на «Бьюик» и стал ждать чуда.

– И вот чудо случилось – «Ситроен» покупают, – с вожделенным трепетом произнес Кайл.

– Это прекрасно. У меня слов нет, – искренне порадовался Марти.

В это время Джимми Глен доставал из гриля два поджаренных донера с курицей и со слегка вытекшим наружу пряным томатным соусом, положил их в пакет вместе с салфетками и отдал друзьям.

– Вот ваши донеры. Приятного аппетита, ребята. Хорошего дня! – сказал Джимми Глен со своим ярко выраженным итальянским акцентом.

– Спасибо, мистер Глен, – ответил Марти.

Они шли по парку, уплетая лучшие донеры, которые они только пробовали в своей жизни.

– Джимми молодец. Сегодня они ему удались, – прокомментировал Марти. Кайл в ответ кивнул.

– Вот, кстати, смотри, что мы вчера посадили. Здорово, правда? – Указал Марти на деревья и подлесок в виде кустов.

– Да, – равнодушно ответил Кайл. Сейчас он был погружен в бескрайние просторы грез, видимые только ему одному. У него уже перед глазами стоял заниженный синий «Бьюик» в тонировке на всех стеклах, он на водительском сидении вальяжно вращает руль одной рукой, а другая высунута наружу, его подруга Сара на пассажирском сидении. Он рассекает ночной город, мимо пролетают миллиарды огней, салон трясет от грома басов стереосистемы. Он шел и шел, пока не почувствовал, что Марти дергает его за рукав.

– Эй, эй, взгляни, – пробуждал Марти друга и указывал на какой-то здоровый куст.

Пока друг Марти пребывал в стране грез, он не отрывал взгляда от куста каких-то невероятных размеров, превышающих человеческий рост. Рос он возле сломанной лавочки по левой стороне центральной асфальтированной дороги – «Трассы», как ее называли местные. По Трассе не стеснялись в летнее время ездить мотоциклисты, отсюда и название. Куст был такой густой, что через него почти не просачивался свет. Ветки едва заметны – все заполонили мелкие круглые листья. Подумаешь, куст как куст, сказал бы любой прохожий. Но те люди, которые ходят через него на работу или учебу (к таким Марти и относился), сразу заметили бы неладное. Марти охватил доселе невиданное чувство, словно этот гигантский куст был принесен на не менее огромной невидимой летающей тарелке странными бесформенными, но похожими на род людской, неведомыми созданиями, которых якобы находили в США в середине прошлого столетия. От осознания того, что именно они с Кайлом столкнулись с чем-то за гранью их понимания, Марти пробирал холод.

– Какой красивый куст! Какие утонченные формы! – обратился Кайл к другу, как к ребенку.

– Да… Куст, – с настороженностью проговорил Марти. – Вот только его тут раньше не было.

Кайл сначала улыбнулся, а затем его прорвало. Он держался за плечо друга и смеялся, как одержимый. Марти скинул его руку и сделал вид, что ничего смешного он не в этом не видит.

– Я серьезно! – выпалил Марти.

В ответ Кайл рассмеялся еще больше. На его белоснежные кроссовки полился томатный соус из недоеденного донера. Марти отвел взгляд и стал перебирать в памяти события прошлого дня. «Может быть, его кто-то посадил, а я этого не заметил?», – пытался он себя успокоить, – «Да нет, такие большие кусты вчера не сажали. Ну, если предположить, что его посадили уже после нашего ухода… Все равно эдакая чепуха, я сегодня здесь в школу шел, и никакого нового куста не видел».

Кайл прекратил смеяться.

– Ну, Марти, не ожидал. Оказывается, ты тот еще юморист. Слушай, не хочешь комиком на Бродвей податься?

– Да я не шучу! Я сегодня тут шел и этого куста тут точно не было, – стоял на своем Марти.

– Сейчас, дай отдышаться. Фух! Значит, не обратил внимание, – успокоил его Кайл и дружески похлопал по плечу. – Ничего сверхъестественного, угомонись.

– Ты это мне говоришь?! Да я тут каждый день хожу! – неожиданно для себя выпалил Марти.

– Вот дурак, – про себя сказал Кайл и обратился к Марти, – значит, вчера посадили, ты мне сам это говорил, забыл?

– Сначала я так и подумал, но вспомнил, что мы такие здоровые кусты не сажали. Погляди вокруг. Ты разве видишь хоть один похожий куст? – настаивал Марти.

Кайл оглядел парк и задумался. Похоже, что Марти говорит правду. Такие кусты тут не росли в помине; один лысый, да маленький, только посаженный подлесок. Но стоило ли из-за этого устраивать истерику? Кайл содрогнулся, но не почувствовал подбирающегося к нему со спины страха неизведанного в отличие от своего друга. Он верил, что всему этому есть вполне рациональное объяснения, уж не с неба этот куст свалился! Кайл вздохнул, хотел начать говорить, но Марти будто прочел его мысли и оборвал его.

– Нет, его не посадили, когда я был в школе, взгляни на землю. – Он слегка толкнул Кайла локтем в бок.

Легкий прохладный ветерок обдувал куст, его листья трепыхались, то шелестя, то затихая. Куст не был каким-то необычным, он не мог сейчас вылезти из земли и наброситься на двоих ребят. Он просто существовал и при этом от него так и веяло какой-то таинственностью, скрытой глубоко в земле в спутанных корнях. Но вот земля, в которую он был вкопан, очень насторожила и Марти, и Кайла. Она оказалась старой и сухой. Ее засыпали опавшие сухие листья и мелкие ветки. Земля ровная, не прикопанная и нерасчищенная. Создавалось впечатление, что куст здесь растет как минимум года два. Но этого не могло быть! Этого куста еще сегодня утром тут не росло в помине.

В голове Кайла стал закрадываться, таившийся в глубине его души безотчетный страх. Уж не сходит ли он с ума? А, может, он сейчас просто спит? Сегодня выдался по-настоящему замечательный день, все шло прекрасно: нашелся покупатель «Ситроена», удалось улизнуть с уроков, ночью намечался грандиозный праздник с кучей алкоголя (лишь бы ему не пришлось потом всех своих друзей развозить по домам). Уж не снится ли ему все это? Такая удача не обрушивалась на него в один день еще никогда, что аж хотелось скакать до потолка и обнимать каждого прохожего на улице.

Но это не могло быть сном, хотя все указывало Кайлу именно на это. В материальном мире не может возникнуть на пустом месте куст, от которого так и веет мистикой и пугающей таинственностью, заставляя постоянно об этом думать.

– Ну раз уж нам обоим кажется, что этого куста не было, то ты точно не сходишь с ума, – подытожил Кайл.

– А, может, мы оба сумасшедшие? – высказал предположение Марти и притих.

Кайл пожал плечами. Он и не знал, как следует к этому относиться. Внезапно для обоих Марти взорвался.

– Ну не могли его так идеально посадить в этот же день, ну не могли, понимаешь? Этого быть не может, должны остаться какие-то следы от посева.

– Черт, да успокойся ты, – толкнул Кайл друга и повысил голос, – да, я тоже не могу понять, как он здесь оказался, ну и что? Когда ты уже себя в руки возьмешь? Тебе семнадцатый год идет, а разум, как у дитя в самом деле! – Внезапно Кайл понял, что высказал Марти то, что о нем в тайне думал, что так тщательно пытался не вымещать на нем, но, Господи, иногда он бывает просто невыносим. Иногда с ним приходится говорить, как с маленьким ребенком, разжевывая каждую деталь.

Все чаще Кайл задавался вопросом: почему он до сих пор с ним общается. Нет, он не считал Илью отсталым, ну, разве что чуть-чуть. Главной причиной ему виделось отсутствие у его друга социализации как таковой. Это пагубно сказалось на его личности, ее практически нет. Занялся бы он собой, нашел бы себе занятие, то непременно у него появились бы друзья. Обычно это так и работает. Коля с детства интересовался машинами и техникой в целом, и таких, как он, великое множество. Поэтому он никогда не испытывал недостатка в общении.

Все эти годы он ощущал какой-то незримый и неощутимый долг перед этим тщедушным парнем, что сейчас сокрушал все вокруг из-за дурацкого куста. Вроде бы, день, когда они познакомились, когда Марти помог ему освоиться в новой школе, остался далеко в прошлом, в темных уголках воспоминаний, но почему-то Кайл не мог порвать с ним дружбу, как бы ему этого ни хотелось. Ведь ему не доставляет проблем прекратить общаться с кем-то из своих многочисленных надоевших приятелей. Но с Марти его как будто что-то связывало, заставляя терпеть и относиться снисходительно. Поэтому Кайл не брезговал подключать Марти в какую-нибудь грязную работу. Если он не может и не хочет с ним полноценно общаться как с другом, то можно заставить Марти разделить с ним неприятное дело. Как уже говорилось, Кайл прекрасно понимал, что у Марти кроме него не было никаких друзей, поэтому без зазрения совести возлагал на него свои обязанности, чтобы Марти думал, что таким образом он сохраняет с Кайлом дружбу.

– И ты это так оставишь?

– Да, представь себе! Это просто чертов куст. Меня не волнует, прикинь, как он тут появился. Сажали его или не сажали, да хоть НЛО – мне все равно. На мою жизнь влияет дурацкий куст? Нет, и на твою тоже.

– Ладно, твоя правда… Это просто чертов куст, – повторил Марти за другом.

– Вот и отлично.

Затем он продолжил:

– На чем же я остановился?.. Твою ж… – Кайл посмотрел на кроссовки, заляпанные соусом и усмехнулся. – Вот куст и повлиял на мою жизнь. – Он нагнулся и вытер салфетками кроссовки, оставив на них жирное пятно, с которым справится только стиральная машина и хороший порошок.

Марти доел свой остывший донер и выбросил пакет из-под него в урну. Двое ребят двинулись дальше. Не пойми откуда взявшийся куст отвлек Кайла от его рассказа, и он, щелкая пальцами, стал вспоминать, что хотел сказать.

– А, вот что! В общем, приглашу Тимми, Сару, Нолли, Мэтта, может быть, Джека, купим пива и напьемся до синьки. Хочешь, приходи, я нисколько не возражаю, – предложил Кайл.

– Ты же знаешь, даже, если бы я не был против шумных гулянок с алкоголем, меня родители не отпустят, – сказал Марти.

– Господи, тебе семнадцатый год идет, – указал Кайл в какой раз, – а ты все еще спрашиваешь разрешения у мамы с папой, чтобы встретиться с другом, – недоумевал Кайл. – Ты у нее спрашиваешь разрешения пойти посрать?

– Прекрати, – обиделся Марти.

– А то что? Маме пожалуешься?

– А то я… – Марти вдруг остановился на полуслове и с диким видом уставился на малюсенький клен с листьями цвета красного гранатового вина, росшего чуть ли не на уложенной разноцветным кирпичом дорожке. Кайл услышал, как у Марти нервно стучат зубы. Он посмотрел в сторону клена и измученным голосом сказал:

– О Боже, ты что, опять? – Марти молчал. Кайл продолжил речь, – Сначала куст, а теперь и дерево? Вот что-что, а оно тут было, я его прекрасно помню. Марти отвел руку влево и тихим безжизненным голосом спросил:

– Ты про то?

Кайл повернул голову в указанную сторону и обомлел. Да, именно тот клен он помнил. Он был повыше этого, листья темнее и их заметно меньше. У того клена, что приковал внимание Марти, высилась густая крона, чуть кривоватый ствол и такая же, как и у куста, сухая ровная земля с мелкими трещинками, какие появляются у комнатных цветов, за которыми давно никто не ухаживал. Из трещинок вылезали крошечные черные муравьи, и в них была видна обширная корневая система. Это дерево тут стояло наверняка дольше, чем ребята живут на свете. От него исходил приятный аромат осенних листьев и свежести, но это лишь на запах. Посмотрев на клен, ребята почувствовали одно и тоже – ту самую мистическую таинственность, как у куста, скрытую в корнях под землей. Такое чувство, словно этот клен и куст – только вершинки айсберга или простая бесформенная оболочка чего-то большего и пугающего, скрытого в недрах за пределами жизни.

– Сколько всего таких деревьев было в парке? – с настороженностью спросил Кайл.

– Только одно, – с уверенностью ответил Марти. – Тебе еще все равно?

– Малость самую, – саркастически отозвался Кайл. Непонятно что на него нашло, наверное, стало не по себе находиться в парке, но он решил давать заднюю. Словно сама земля давила на него всей своей толщей.

– Знаешь, я, пожалуй, пойду, бывай, напиши тогда или позвони, если соберешься пойти со мной, – сказал Кайл, затем прибавил шаг и под конец почти бегом ретировался из парка, даже ни разу не обернувшись. Марти посмотрел ему в след и в мыслях попрощался. Он еще с минуты переводил взгляд с таинственного клена на не менее таинственный куст, и потом ему тоже стало не по себе. Он, как и Кайл, поспешил покинуть парк.

4

За ужином Марти как бы вскользь упомянул про «свалившиеся с неба» дерево и куст. Ройс старший лишь посмеялся и отмахнулся, а Джулия сказала сыну, что беспокоиться не о чем. «Скорее всего их вчера пересадили. Не бери в голову», – говорила Джулия. Марти начал было говорить, что пересадить целый клен с такой обширной корневой системой невозможно, на что мать ответила: «Сейчас возможно все, если захотеть».

Марти задумался над словами матери, но вскоре выбросил их из головы, как только вспомнил про землю, в которую были посажены растения. Вопросов оказалось много, а дельных ответов никаких.

Все же правда на стороне Кайла. Это просто растения, они никак не влияют на его жизнь, ведь так? Разве что Марти случайно споткнется о корень того клена и разобьет нос о кирпичную дорожку или его бросят хулиганы в тот куст на Трассе, и он выколет ветками себе глаза. Марти заставил себя перестать об этом думать, сделал домашнее задание, пострадал ерундой за компьютером и пошел спать.

Но быстро уснуть у него не получилось. До полуночи Марти просидел в телефоне, поставленным на зарядку и листал ленту «Фейсбука» с «Инстаграммом», в который Кайл уже стал выкладывать фотографии и видео с его праздника в честь продажи «Ситроена».

Оказывается, отмечал он не дома, а в сауне. В центре соседнего городка Шотленд (у того самого городка, в пределах которого раскинулось небезызвестное водохранилище) находился целый мясокомбинат и примыкающий к нему ресторанно-гостиничный комплекс. Был в этом комплексе еще и магазин с продукцией комбината, где товары продавали на порядок дешевле, чем в Новой Надежде, и летний аквапарк, и ларьки с уличным фастфудом, и собственная пивоварня, и, конечно же, сауна.

О сауне в Шотленде местные слагали легенды. Это было излюбленное место любых празднеств: дней рождения и просто шумных алкогольных гулянок. Завсегдатаи любили нахваливать каждый квадратный метр этой сауны, ее персонал и даже бассейн. Говорили, что вода в нем покрыта тонкой коркой льда, а когда в него прыгаешь после распаривания в сауны, то от тела идут клубы пара, а банщик Джек Томсон может доставить своими вениками больше удовольствия, чем женщина.

Кайл со своими приятелями не раз встречал там Новый год и дни рождения. Некоторые из его друзей уже взрослые, и им без проблем продавали алкоголь. И в каждое посещение сауны они напивались до поросячьего визга, всегда оставляя одного трезвого, чтобы он развозил по домам особо загулявших. Периодически таким человеком невольно становился именно Кайл. В свои шестнадцать лет он умел водить машину не хуже любого взрослого, а, может, даже и лучше, так что ему со спокойной душой доверяли крутить баранку. Дорожные патрули в Шотленде – явление пореже шаровой молнии в песчаной пустыне, так что Кайл мог не бояться задержания за езду без прав, превышение скорости или езду на красный. После таких «развозок» напившихся дружков у него в арсенале появлялась далеко не одна веселая история.

И вот, лежа в кровати, Марти просматривал профиль его «Инстаграмма» и еле сдерживал смех. Кайл выложил видео, где он, Нолли, Мэтт, Тимми, и какой-то незнакомый ему парень, обхватив друг друга за талию, катались по кафелю возле бассейна на голых задницах с задранными до колен плавками. Во главе этой «человеческой многоножки» был Нолли, а его за руки тянул Тимми. Он тянул его и вместе с ним остальную процессию. Компания визжала, как голые девушки, когда к ним в душ зашел мужчина с неприкрытым половым органом. В конце видео они всей кутерьмой повалились в тот самый ледяной бассейн.

На лице Кайла уже не виднелось того затаившегося страха, что Марти увидел на нем сегодня в парке. Его друг веселился от души в своей привычной компании, скоро он пересядет на вожделенный «Бьюик», оберегать который он станет лучше себя самого.

Улыбка до ушей растягивала лицо Марти. В глубине души он тоже хотел оказаться с ними, но они вели себя, по его мнению, неподобающе. Марти не терпел алкоголь и гулянки, как бы весело они ни проходили. Да и сауна эта не пользовалась авторитетом культурного заведения. Праздновали бы они по-другому, то, может, он бы и пошел. А так лучше уж сидеть в четырех стенах и заниматься самообразованием, как искренне считал Марти, хотя на деле он даже не читал художественную литературу.

Он уж было хотел снова попробовать заснуть, но напоследок решил проверить ленту новостей в «Фейсбуке».

Пролистав вниз несколько постов, Марти увидел заголовок из новостной группы. В нем сообщалось, что сегодня вечером в Новой надежде из окна шестого этажа выпал Ричи Кауфман – ученик десятого класса местной школы. На данный момент его тело в морге. По спине Марти пробежал холодный пот, футболка на нем взмокла, зрачки расширись и готовы были выпасть из глазниц. Телефон выпал из обессиленных рук, свалился на пол и потух. Марти боялся даже пошевелиться. Он заметил, что сидит с отвисшей челюстью. Сердце вело себя так, словно его что-то грызло изнутри.

«Что, Ричи? – слушал Марти свои мысли. – Но, но как?! Что значит выпал из окна? Люди просто так не падают из окон, вроде бы… Это мог быть только суицид или убийство. Эй, ты себя слышишь вообще? – всколыхнулся он. – Какое к черту убийство? Десятиклассника, черт подери! Да, он не давал мне житья в школе, издевался при каждом удобном случае, но даже у меня и в мыслях не было ему причинить вред. Разве он заслужил смерть, от чего бы она ни случилась?»

Для Марти ответ был очевиден.

Но от этих мыслей Марти спокойней не стало, а наоборот. Он терпеть не мог Ричи Кауфмана. Марти считал его самым противным (хоть и самым безобидным) из всех своих обидчиков. Парень страдал лишним весом и все время носил причудливую старомодную куртку цвета хаки из двух покрытий: одно на внутренней стороне, другое на внешней. В каждом из покрытий можно было ходить: в одном в дождь, в другом в сухую погоду. Неизвестно почему, но он страсть как ею гордился и носил ее каждый божий день кроме зимы (возможно, она у него была не одна). Ричи слыл весельчаком и любил отпускать глупые шутки, подсмотренные в социальных сетях, и смеяться с таких же глупых шуток. И не редко их объектом становился сам Марти.

Как бы Марти ни презирал Ричи Кауфмана, но никогда, никогда даже не думал желать ему зла, а уж тем более смерти. Жизнь их исправит, как говорила миссис Тейлор. Да, он в это верил, но не мог ожидать, что жизнь накажет его так быстро и так жестоко… Уж не наговорил ли Марти чего лишнего, сглазив хулигана? Вздор. Вера в кару Господню также исключалась.

Он просто умер. Этого никто не ожидал, верно, но жизнь не всегда бывает прозрачно предсказуемой.

Марти поднял с пола телефон и вернул его на зарядку. Губы его сжались в узкую щелочку, глаза не моргали, а сердце не думало замедлять бой. Марти снял с себя сырую футболку и достал из шкафа свежую, а старую скомкал и бросил на подлокотник кровати. Он положил голову на подушку и наконец смог закрыть глаза. Марти незаметно погрузился в сон; в его голове промелькнула последняя мысль: «А ведь это может случиться с каждым… Никто не застрахован».

5

На следующий день в парке появилось новое растение. На сей раз это был маленький облезлый кустик, коих здесь произрастало с лихвой. Кустик на вид выглядел молодым, но пораженным какой-то болезнью. Марти увидел его по дороге в школу. Рос он в десяти метрах от Трассы и никак не привлекал постороннего внимания. Но Марти в то утро проснулся особенно настороженным, потому сразу приметил изменения.

На сей раз он лишь слегка удивился, от чего поразил сам себя. «Почему ты так легко к этому относишься?», – задал себе вопрос Марти, но ответа так и не получил. Смерть Ричи перевернула его настроение с ног на голову. Он уже почти перестал думать о тех двух кошмарных растениях в этом же самом парке, по дорожкам которого он каждый день ходил от дома до школы и обратно. А тут только за одну ночь выросло еще одно!

Марти подошел к кустику, взял его за ветку и чуть надавил. Ветка тут же хрустнула у него в руках. Марти заметил, что некоторые листья были покрыты белым налетом. Мама говорила, что это микроскопический грибок. Если больные ветки оборвать сразу, то можно избежать поражения всего растения. Но этот куст и так был облезлым, листьев на нем почти не осталось, и часть из них уже поражена грибком. Марти помедлил и решил оборвать эти ветки с больными листьями. Он срывал их одну за другой, сам не отдавая себе отчет, зачем это делает.

Когда работа была закончена, он испытал глубокое удовлетворение. Марти чувствовал, что поступил правильно. Зачем – не знал, но понимал, что сделал благое дело. «Как будто перевел бабулю через дорогу», – подумал он.

Марти вышел из парка и побрел к школе. Ему снова вспомнился Ричи. Вчерашний некролог в новостной группе. Он же теперь возвращается в класс, где Ричи сидел еще вчера. Еще вчера он расхаживал по коридорам с Питом, Стенли и Кори Маршем, курил за углом школы и сидел на соседнем от Марти ряду. А теперь его нет. Что же будет сегодня в классе? Миссис Тейлор придет к ним и объявит трагическую новость, выразит соболезнования родителям парня. А какими он увидит своих одноклассников? Скорбящими, молчаливыми, в траурных одеждах или в повседневной? Иными словами, Марти интересовало, насколько им не все равно, но ему не все равно – и это главное. А как поведут себя трое его друзей? Марти почему-то подумал, что не увидит их в школе.

Родители Ричи наверняка места себе не находят: не спали ночь, рыдали друг у друга на плечах и ничего не могли изменить. Их сын умер – его уже не вернуть к жизни.

Мы сидели на кухне, пили чай и смотрели выпуск новостей по телевизору. А Ричи… наш дорогой мальчик в это время сидел на подоконнике у себя в комнате. Мы не знали, что он курит, не могли знать. Он все скрывал от нас. Он скрывал от нас, с кем общается, с кем гуляет, чем увлекается, скрывал свою успеваемость в школе, рассказывал о себе крайне мало. Похоже, что он нам не доверял. Но почему? Что мы ему сделали, из-за чего он нас ни во что не посвящал, выталкивал из своей жизни, как надоевшую собаку? О чем мы думали, оставляя его без присмотра, о чем мы думали, когда давали ему столько свободы? Он увлекся, перестал нас уважать и использовал только как свой кошелек, из которого можно взять деньги на сигареты. Но он наш сын! Слышишь, Бог, если ты есть, ОН НАШ СЫН. Заведи себе еще одного и убивай сколько пожелаешь. Но зачем ты забрал нашего Ричи?! Ты злой Бог. А, может, тебя и нет вовсе, раз у хороших людей гибнут их дети.

Марти не заметил, как оказался возле школы. Что-то он слишком ушел в свою голову. Но скорее всего то, о чем он думал, является чистой правдой. Он снова вспомнил про тот больной кустик в парке. Он, как и деревце с первым кустом, также появился непонятно откуда. Внезапно у Марти промелькнула безумная мысль. Вчера вечером умер Ричи, а сегодня утром он увидел новый куст в парке. Что-то странное происходит. Вдруг, если просто предположить, тот жалкий кустик и смерть Ричи Кауфмана как-то связаны? Марти стоял у дверей, схватившись за ручку, он стоял так уже целую минуту.

Марти собрался с мыслями и вошел в школу.

Миссис Тейлор пришла навестить свой десятый класс на первом уроке. В это время у ребят была история. Миссис Тейлор вместе с другой учительницей, как и ожидалось, объявила трагичную новость. Марти почти не слушал ее, а вертел в пальцах ручку и смотрел на то место, где еще вчера сидел Ричи. Теперь там было пусто. Возможно, туда кого-то пересадят, но сейчас там пустота… Этот пустой деревянный стул вызывал у него необъяснимую тревогу, больше смахивающую на сигнал «SOS».

Ричи был ему противен, безразличен даже, когда не приставал к нему, а сейчас Марти жалел его. Жалел, что ничего не может сделать. Максимум – это выразить соболезнования его родителям. Жалеет своего обидчика. Какой-то это Стокгольмский синдром, получается, но он ничего не мог с собой поделать, это какое-то заложенное в человека подсознательное сочувствие к чужому горю. Это чувство боролось с другим Марти, считавшем, что жалеть своих обидчиков нельзя.

«Помнишь, это он скинул тебя в яму забрал очки», – припоминал ему внутренний голос.

Ну и что? Какое это сейчас имеет значение? О покойниках либо хорошо, либо ничего. Марти ничего хорошего не мог сказать о Ричи и предпочитал помалкивать вместе со всеми.

Марти ошибся, решив, что друзей Ричи не будет в школе. Все они находились за своими партами здесь, но в то же время нет. Похожие на бесчувственных серых мышек, они сидели, уперев безучастный взгляд в парту. Они ни на что не реагировали и ни на кого не обращали внимания. Эта троица обидчиков Марти пребывала в ставшем так близко мире скорби.

Пит Майерс увидел, что Марти смотрит на пустой стул Ричи рядом с ним. Он шикнул на него и жестом велел перестать пялиться, но как-то вяло и отстраненно. У него умер друг, близкий друг, который был ему ближе даже Кайла Глина для Марти. Марти предпочел больше не привлекать к себе его внимание. По крайней мере сегодня. Но что-то ему подсказывало, что ни Пит, ни кто-либо еще его сегодня не побеспокоит. От этого он себя возненавидел. Как он только мог наживаться на чужом горе?

Все обернулось в точности так. Друзья Ричи не обращали на него никакого внимания. На переменах они пропадали где-то с другими ребятами и появлялись в классе после звонка. Марти понимал, что ему следовало радоваться – над ним хоть на один день перестали насмехаться, но он не радовался, а вел себя отстраненно от всего класса, как и эта троица хулиганов. Пребывал в собственном мире.

Этот день выдался чудовищно долгим. Такое ощущение, будто прошло не семь часов, а семь лет. Когда закончился последний урок, Марти даже не поверил, что он наконец-то свободен.

Уже на полпути к дому (Марти решил обойти стороной парк и сделать крюк через две улицы) он заметил Пита Майерса. Тот сел на мотоцикл с каким-то парнем, и они умчались вверх по Голд стрит в сторону Дестауна, подняв в воздух клубы пыли и песка. Провожая взглядом ревущую машину, Марти даже не догадывался, что видит Пита Майерса последний раз.

Эту трагичную новость ему поведала мать. Она пришла с работы и начала рассказывать супругу о том, что ей в свою очередь рассказала коллега.

В три часа дня на главной магистрали штата «Дестаун – Портленд» двоих ребят на мотоцикле сбил пьяный водитель. Джулия говорила, что водителя мотоцикла выкинуло из седла, он пролетел десять метров и упал в кусты на обочине. Парень кричал, пока к нему подбегал сбивший его мужчина. Он вызвал скорую. У того парня бедренные кости были раздроблены, сломано три ребра и вывихнуты лодыжки. Но самым ужасающим зрелищем являлся перелом позвоночника, навсегда приковавший беднягу к инвалидной коляске. Его увезли в больницу; травмы серьезные, но жить будет, как заверили врачи.

А вот другому подростку повезло меньше. Марти на подсознательном уровне понял, о ком речь. Пит Майерс и еще какой-то парень отправились на байке после занятий в сторону города. Пита увезли с места аварии в черном пластиковом мешке.

Никто кроме того пьяного мужчины и санитаров скорой помощи не видел, что случилось с бедолагой. Как только тот мужчина увидел пассажира мопеда, он забился в истерике и стал биться головой об дерево, издавая нечеловеческие вопли. На попытки санитаров скорой помощи привести его в чувство он устроил драку с двумя из них. Мужчине пришлось вколоть успокоительное в двойных дозах, только тогда его наконец удалось усмирить.

Скорее всего виновник аварии сядет надолго и будет выплачивать гигантские компенсации родителям погибшего и пострадавшего. Дополнительной странностью в этой истории стали слова водителя авто. Он божился, что четко контролировал ситуацию, а машина по непонятным причинам сама вильнула вправо и сбила мотоцикл, рулем же, уверял мужчина, он только придерживал ровное положение машины на дороге, да и выпил он всего одну бутылочку пива, что по его меркам значит не пил вовсе.

У Марти, что называется, отвисла челюсть. Мысли в голове перемешались, отказываясь воспринимать рационально полученную информацию. Сначала Ричи, потом Пит. Надо же… компашка редеет! Тут точно что-то не так, убедился Марти второй раз за день. Мысли о случайно наложенном на них сглазе перестали казаться ему такими абсурдными.

Обе смерти произошли из-за несчастного случая. Ричи выпал из окна, Пита на мотоцикле сбил пьяный водитель. В обоих случаях их прямой вины не было. Как будто кто-то или что-то забирает их одного за другим. И когда это все началось? Да вчера, когда Марти с Кайлом нашли новый куст и клен в парке. В этот же день умер Ричи – в парке появляется новый куст уже на следующее утро. Ему вспомнился старый фильм «Салемские вампиры» Тоуба Хупера. В нем жители городка Салемс-лот сначала исчезали или умирали один за одним, а затем превращались в вампиров, что в конечном итоге привело к полному вымиранию городка.

И вот в Новой надежде таинственной смертью умерли двое одноклассников Марти. Он подумал, что это бред чистой воды, но теперь у него возникло жгучее желание пойти и выкопать один из кустов. Главное причиной этому была, разумеется, смерть Ричи и появление на следующее утро нового куста, но другой причиной, более туманной и абстрактной, стала та мистическая аура таинственности, окружающая каждое появившееся в парке растение.

Да ты спятил! Совсем головой тронулся. Зачем тебе выкапывать дурацкий куст? Что ты там найдешь? Корни? Ради этого конечно же нужно брать лопату и идти в парк!

А если это будут не корни? Вдруг кто-то посреди ночи специально зарывает в парке покойников и закрывает их могилы кустами и деревьями. Приезжает туда на грузовике и засаживает сверху растение, чтобы все выглядело так, будто они сами там появились. Ну что, еще не передумал?

– Заткнись, – велел Марти своему внутреннему голосу. Но что-то ему подсказывало, что это надо сделать. Он ощущал себя компьютерным персонажем, которым управляет какой-то жирный избалованный ребенок.

Но до этого он додумался сам. Его вело сердце. Но сердце – оно каменисто и может отправить по ложному пути, который кажется правильным на первый взгляд. Марти всегда считал, что нужно слушать голос разума. Ведь послушай он его, то не нарвался бы на многие неприятности. Послушал бы он его – не менял бы школы, оборвал бы с Кайлом Глином всякие связи и не позволил бы ему себя использовать. Получается, что Марти противоречил сам себе. И в этот раз он снова заткнул свой внутренний голос, этого назойливого маленького гаденыша, который только и ждет, чтобы в ответственный момент оборвать все начинания.

И вот ты решился пойти с лопатой в парк. Когда ты это сделаешь? Вечером, когда там больше всего народу? Когда там нормальные, в отличие от тебя, дети гоняют мяч на поле, когда шныряют туда-сюда родители с маленькими детьми, когда на спортивной площадке полно подростков? Тогда ты хочешь осуществить свое скверное дело, ботанический расхититель?

Да, вечером идти глупо. Его внутренний голос прав. Это можно сделать только под покровом ночи. Утром там все же кто-то гуляет, а вот ночью все спят или смотрят ночные программы, страдая бессонницей. Да, ночью, только ночью. Но все равно придется соблюдать осторожность. Уличные фонари в парке горят, и его могут увидеть. Также его могут из окон многоэтажек на Бронз стрит прямо через дорогу парка.

Что тогда будет? Зная население Новой надежды, люди сначала будут смотреть на Марти как на умалишённого. А уже утром о его ночных раскопках узнают все в Новой надежде. И как тогда он будет смотреть в глаза родителям, одноклассникам, учителям, Кайлу в конце концов? Марти рисковал получить славу наркомана, пришедшего раскопать тайник. Всякий раз, когда мимо него будет кто-то проходить, за его спиной начнут настороженно шептаться: «Этот парень в парке ночью выкапывал кусты. Черт знает зачем, пакетик, наверное, искал. Что за молодежь пошла – ни стыда, ни совести, ни морали».

Забудь про кусты, забудь про парк, лежи в кровати. Хочешь – запрись в комнате с компьютером и просиди за ним хоть всю ночь. Ты же так привык к этому за долгие годы, так зачем же что-то менять? Ты обычный человек, а обычные люди мир не меняют. Для этого нужны сильные волевые люди – ты разве такой?

Вот только Марти не мог это просто так спустить на тормоза. Если и есть ответ на мучивший его вопрос, то он найдет его под теми кустами в парке… И под кленом. Он совсем забыл, что там еще и клен вырос. Возможно, он не преуспеет. Марти в глубине души очень надеялся на это, хотя в упор не хотел признавать. В глубине души он хотел увидеть там самый обычный куст с самыми обычными корнями, переплетенные под землей в клубок змей. Но судьба не всегда так благосклонна. Марти может откопать такое, что заставит его не спать ночами, а то и вообще в добровольно-принудительном порядке отправиться в психушку.

Оступись, пока еще не поздно, – велел внутренний голос. Но Марти уже все решил. Он взял из гаража лопату и мощный фонарь отца, положил их под крыльцом, прикрыл кирпичами и стал ждать ночи.

6

В начале двенадцатого в комнате родителей Марти погас свет. Марти выждал еще некоторое время, вскочил с кровати и мигом надел спортивные брюки и футболку, заготовленные на спинке его компьютерного кресла. Проделал он эти действия так, как в раннем возрасте дети выжидают прихода Санты. Они, затаив дыхание, прислушиваются к шагам в коридоре, смотрят в окно и превозмогают наступающий на пятки сон. И вот, когда они отходят в туалет или сдаются, побежденные магической силой сна, мама с папой подкладывают под елку подарок и как ни в чем ни бывало отправляются в свою кровать. Вера ребенка в волшебного старца цела, и родители счастливы.

Марти выключил в комнате свет и на цыпочках спустился вниз, обходя скрипучие углы половиц. Он надел старую отцовскую куртку, в которой тот работал в гараже (та самая нелюбимая Джулией куртка мужа), и резиновые сапоги. Марти вышел на крыльцо и тихо закрыл входную дверь.

Под крыльцом его дожидались инструменты, заготовленные сегодня днем. Фонарь он понес в левой руке, лопату в горизонтальном положении – в правой, все равно он ей никого не заденет. Вздохнув, Марти открыл калитку и направился в парк без уверенности в то, зачем идет и что ждет его впереди.

Улица опустела: ни машины, ни света в окнах, ни заработавшихся допоздна в гараже соседей не было на Грин роуд – самой протяженной улицы сельской части Новой надежды, проходящая, словно позвоночник, от одного конца до другого, на ней же располагался скромный дом Ройсов.

Где-то заливистым лаем окликалась голодная собака, запрыгивающая на высокий забор, как отважный солдат на баррикады. У редких домов над подъездной к гаражу дорожке на весь двор горел яркий белый свет. Из-за этого у Марти создавалось впечатление, что хозяева еще не уснули, однако в самом доме давно царит мрак и сонное забытье. Маленькие городки засыпают рано и просыпаются чуть солнце встанет. После десяти шанс встретить хотя бы одного человека на улицах равен где-то одной сотой. Но Марти решил перестраховаться и пошел ближе к полуночи.

Улицы освещались лишь редкими тусклыми фонарями, некоторые из которых то и дело гасли и загорались по новой. Марти проходил улицу за улицей, перекресток за перекрестком, то и дело спотыкаясь о камни на дороге. За весь путь лопата отбила ему всю лодыжку, но он не замечал этого.

Марти вспомнил, как раньше с классом во время летней трудовой практики рыхлил землю вокруг деревьев на территории школы. Вроде в классе восьмом это было. Один раз он копнул слишком глубоко и разгромил в почве внушительный муравейник. Потревоженные черные муравьи бросились врассыпную, а некоторые из них будто в отместку полезли на Марти. Он кричал и пытался смахнуть с себя мелких кусачих насекомых под дикий хохот одноклассников. Смеялись все, кто был рядом. Даже проходивший мимо запойный пьяница с красным лицом выдал остроумную шутку, что Марти следовало бы ублажить их, пососав им попки. Тогда все буквально лопнули от смеха и долго не хотели возвращаться к работе. Муравьи искусали его во многих местах на ногах, на руках, на теле, благо до паха не добрались.

«Я просто иду рыхлить землю вокруг кустов и деревьев, ничего странного в этом нет», – сказал бы Марти, если его кто-нибудь увидел бы, – «А почему ночью? Сейчас ночь?! Ой, кажется я заработался и совсем потерял счет времени. Глупо, правда?»

Ты вообще отдаешь себе отчет о том, что ты сейчас придумал в своем воспаленном мозгу? Любой человек, увидев на плохо освещенной улице посреди ночи парня с лопатой, как минимум потребует объяснений его действиям. И ты собираешься молоть эту чепуху? Ну-ну, так держать! На крайний случай врежь ему лопатой по голове и спрячь тело, тогда-то к тебе точно вопросов не будет!

– Замолчи, ничего такого не будет, – сказал Марти себе под нос.

Рациональная часть упорно стучала кувалдой в его разум и заставляла повернуть назад. Но даже без этого Марти волновался. По мере приближения к парку он все больше убеждался, насколько его решение опрометчивое, необдуманное как следует. В добавок его окутывал первобытный, проникающий во все области сознания страх – страх неведомого. Как бы Марти ни пытался себя заверить, что ничего опасного в выкапывании странных кустов нет, ведь это же просто растения, как говорил Кайл, успокоиться ему не получалось.

Над невысокими домами с острыми крышами показались темные кроны тополей. Марти почти у цели. Надо все провернуть как можно быстрее и уйти отсюда подобру-поздорову. Уйти быстрым шагом без оглядки и без задней мысли в голове. Он представил, как заходит в дом и ложится в свою теплую уютную кровать и спит до обеда, ведь завтра суббота и не нужно никуда идти. Марти проведет этот день с семьей, возможно, встретится с Кайлом от нечего делать и забудет про свою ночную вылазку и уж тем более никому о ней не скажет.

Но он только стоял у дальнего конца Трассы, где начинался парк Новой надежды, а уже вообразил себе, что будет после. Это могло быть только в том случае, если Марти ничего необычного не обнаружит в этих странных кустах.

В темноте зрение Марти становилось на порядок хуже, чем днем. Свет фонаря казался ему похожим на солнце, каким его изображают маленькие дети на своих рисунках: огромная желтая клякса с множеством лучей в разные стороны. Деревья и кусты различались лишь мутными силуэтами. Ему крайне редко доводилось бродить здесь в темное время суток, так что пришлось ориентироваться по памяти. Марти решил первым делом идти к тому кусту, что нашел сегодня утром по пути в школу. Тот маленький кустик с больными листьями. Он должен быть ближе всего к нему. Марти пошел в ту сторону, с опаской осматривая парк на наличие нежелательных наблюдателей.

В парке не было никого, даже бездомная кошка или собака не пробежала. Поход Марти сюда выдался как нельзя удачным. На секунду ему послышалось, что со спортивной площадки доносится музыка и гул голосов, но это был всего лишь ветер, уверил он себя и со спокойной душой выдохнул. Но все только начиналось.

Марти подошел к больному кустику и стал всматриваться в неосвещенную развилку в пятнадцати метрах от него. Там что-то находилось, что-то мутное и непонятное в непроглядном мраке за потухшим фонарным столбом. Было бы у Марти зрение чуточку лучше, то он разглядел бы сразу…

Он решил подойти поближе и тут же почувствовал тяжесть в животе и ногах и настойчивый бой сердца. Его рука заскользила по гладкой рукоятке лопаты, и через несколько секунд Марти обнаружил себя сидящим на кирпичной дорожке с раскрытым ртом, вцепившимся в лопату до побеления пальцев. Лицо его стало бледным, как у вампира из фильма Хупера. Внезапно Марти пожалел, что не сходил в туалет дома.

Неподалеку от больного куста у развилки вырос еще один. На этот раз не больной, а очень даже здоровый и опрятный с пожелтевшими, уже осыпающимися, листьями, пахнущие осенней свежестью. Земля под кустом была такой же старой и потрескавшейся, как и у других давно растущих кустов в парке и, к ужасу, у других неведомо откуда взявшихся растений. Марти вынул лопату из земли и отполз назад, пока не уперся в маленький куст, на котором утром обрывал ветки. Непонятно почему, но рядом с ним Марти почувствовал себя чуть спокойнее, хотя вопросов насчет его появления было не меньше, чем к другим.

Он поднялся на ноги и смахнул грязь и песок с рук. Что-то ему подсказывало, что безопаснее было бы выкопать именно этот куст и на нем же ограничиться. Марти и сам не возражал против этого. Больше всего на свете ему хотелось бежать со всех ног прочь. Еще он пожалел, что не позвал с собой Кайла, который в это время еще даже не ложится. С ним хотя бы не так страшно было бы тут находиться. В компании всегда веселее, верно? Но, вспомнив недавнюю прогулку с ним, Марти поблагодарил себя за достаток мозгов не звать сюда Кайла. Уж лучше такой друг, нежели вообще никакого.

Но Марти находился один в ночном парке и мог рассчитывать только на себя самого. Он взял лопату и вонзил ее черенок в грубую почву, надавил ногой, подцепил землю и отбросил ее в сторону, и еще раз, и еще.

7

Он стоял в практически полной темноте. Свет мощного фонаря отца, направлявший свой луч вглубь ямы, поблескивал в уже загрязнившейся лопате. Земля летела в сторону от Марти и попадала на дорожку. Неожиданно для себя он увлекся и стал испытывать некий азарт. Не прокопав и полдюжины дюймов почвы вокруг куста, земля стала сырой и все тяжелее поддавалась. На это Марти еще сильнее давил на лопату ногой в резиновом сапоге. Он подумал, что подошва старых сапог может лопнуть от такого нажима на нее, но она пока выдерживала.

На удивление, корневая система больного куста уходила глубоко. Выкопав семидюймовую яму и не найдя ничего кроме корней, Марти собрался уходить. Но тут ему вспомнилась картинка, которую он часто видел на просторах сети. На ней изображались два человека с кирками в руках. Один рыл длинный тоннель, но бросил, хотя до заветных алмазов оставалось пара ударов. Второй также рыл длинный тоннель и его глаза сверкали от возбуждения. Он был настроен добраться до заветной цели, и ему до нее также оставалась лишь пара ударов. Это несколько нелепое воспоминание заставило Марти рыть дальше.

«Еще пять раз копну, и, если ничего не увижу – уйду», – решил он и вновь вонзил лопату в землю.

Как вдруг в свете фонаря Марти увидел инородный материал, похожий на ткань, но разглядеть не смог, так как то, чему принадлежал материал, было надежно зарыто и скреплено природным коконом из корней.

Дальше рыть становилось все сложнее, корней на пути появлялось больше, и они стали меньше и, кажется, тверже. Марти сплюнул в сторону и отбросил лопату. Он опустился на колени, наклонился над ямой и голыми руками (он уже успел пожалеть, что не захватил хозяйственные перчатки) принялся раздвигать ненавистные природные путы в сторону, отбрасывая комья сырой земли назад. Его палец коснулся того куска ткани, который он увидел в свете фонаря. Страх нахлынул с удвоенной силой, но в дополнение к нему пришел к парню возбужденное любопытство, как у второго человека с киркой на картинке из интернета. Не без страха Марти продолжал рыть землю.

Из последних сил он раздвинул корни и схватился рукой за кусок ткани. Корни тут же отреагировали и до безжалостно сдавили кисть с двух сторон. Марти вскрикнул и попытался одернуть руку, но бесполезно – ее сдавило намертво.

Он почувствовал, что плотные корни впиваются в его кожу все глубже, как толстая игла медсестры при сборе крови из вены. Марти уже не вскрикивал, а вопил и проклинал себя за все эти начатые раскопки. В нем поселился самый настоящий страх – страх остаться прикованным корнями к земле на всю ночь, пока кто-нибудь его утром не найдет. А раз его найдут, то какие слухи поползут о нем по Новой надежде – ведомо одному Богу.

Подгоняемый осознанием своего бедственного положения и страхом оказаться объектом обсуждения всего поселка, Марти стал пытаться раздвигать сковавшие его крепкие узы. Свободной рукой он раздвигал корни, выводя на своей зажатой кисти новые кровавые порезы. Он кое-как смог пошевелить рукой, сжал ее в подобие кулака, зачерпнув пригоршню земли, и стал вертеть ею из стороны в сторону.

Пока Марти со всей силы пытался раздвинуть корень, его свободная рука стала пульсировать так, будто он поднял тяжелейшую гантель. Он понял, что долго так держать не сможет. Он уже не думал, зачем шел сюда и что нашел в корнях, его всего занимал только страх провести здесь всю ночь и от холода и травм в нервах кисти лишиться ее чувствительности.

Тяжело дыша и шипя сквозь стиснутые зубы, он крутил зажатой в ловушке кистью, когда вдруг заметил мерное движение земли. Она то поднималась, то опускалась, словно кто-то настойчиво ворочался в глубине ее темных недр.

Марти застыл как мертвых и стал понемногу ослаблять свободную руку, которая уже начала опускаться вместе с корнем в ней. Корень снова зажал ему руку, и он плюхнулся обратно на колени. Земля тем временем продолжала содрогаться изнутри, Марти не мог оторвать от нее глаз. Неужели это то, зачем он пришел? Его возбуждение стало угасать, освобождая место подкатывающему к голове безумию. Чтобы отвлечься, он перевел взгляд на то место, где лежал фонарик, но не обнаружил его там – он под давлением упал в яму и светил в непроглядное черное небо.

Внезапно, без каких-либо звуков, из толщи земли сквозь корни, прорвалась рука и растопырила бледные пальцы. Марти в порыве нахлынувшего пенящейся волной страха истошно закричал и стал пятиться, однако далеко отползти не смог. Бледная рука легла на землю и стала ощупывать пространство вокруг. Толстые посиневшие пальцы не изгибались – двигалась лишь кисть. Вскоре Марти заметил уже всю руку целиком, пробившую себе путь наверх. Он почувствовал холод, пробежавший по спине, и напор каловых масс в кишечнике.

Он разглядел, что рука была в рукаве из какой-то плотной ткани цвета хаки. Марти тут же понял, кому она принадлежит. От испуга он закрыл глаза свободной рукой и заскулил как щенок. В мыслях он уже прощался с жизнью, как вдруг его онемевшая кисть почувствовала прилив крови, а чуть позже – жар.

Марти не поверил своим ощущениям и, не отпуская с глаз руки, одернул освобожденную кисть. До него донесся резкий запах сырости и тухлятины. Нет, не разложения, а именно какой-то тухлятины, будто он нюхал ну очень вчерашнее мясо. Марти убрал с лица руку и вновь закричал так громко, что, наверное, его услышали даже спящие в ближайших домах.

В метре от него стоял Ричи Кауфман: кожа бледнее мела, левый глаз смотрел косо куда-то в бок, а другой смотрел прямо на Марти, темные волосы выглядели ломкими и перемешались с засохшей землей. На нем была его любимая двухслойная куртка, которую он надел болоньевой стороной на тело. Часть его лица была сплюснута, словно от удара утюга, нос превратился в сплошное бесформенное месиво из запекшейся крови и лоскутов кожи, губы треснули и также запеклись кровью, львиная доля зубов отсутствовала, обнажились пустые десна с торчащими из них, как штыки, осколками.

Ричи тупо смотрел на кричащего рядом Марти.

– Не это ищешь, Заяц? – обратился он к нему, как в тот раз, когда Марти сидел в яме без очков.

Теперь Ричи держал на кончике указательного пальца не очки, а пляшущий тусклым светом фонарь Марти. И из ямы вылез на сей раз не Марти, а он. Но находились они в том же положении. Голос Ричи изменился до неузнаваемости. Из высокого, смеющегося и немного дерзкого он понизился, стал заторможенным и обзавелся хрипотцой. Казалось, он говорит по слогам. Ричи продолжал держать в посиневшей руке включенный фонарь, но вскоре тот упал на землю и покатился по уклону прямо в яму, где и потух.

Ричи выставил вперед правую ногу и подтянул к себе левую, будто волоча. Он сделал еще один такой шаг и оказался прямо возле Марти. Тот заскулил и, кажется, заплакал.

– Пожалуйста, уйди, прошу, мне не следовало этого делать! – мямлил Марти.

Ричи оскалился и вскинул то, что осталось у него от сальных бровей. Его улыбка была похожа на улыбку вымученного алкоголика, которому следовало бы уже заснуть мертвым сном. Ричи нагнулся к Марти и прикоснулся к его щеке. Марти тут же отпрянул в порыве ужаса и безграничного отвращения к тому, что некогда было его одноклассником.

– Да…не следовало. Но ты оказался не так туп, как я о тебе думал, – говорил он все тем же заторможенным голосом. – Не надо было меня откапывать и никого не следует. Но лучше уж я, чем Пит или те двое (это еще кто? – подумал Марти). Я хоть и смеюсь над тобой, но, понимаешь, не со зла, а вот он… – Ричи указал на куст у развилки своей мертвецкой рукой, – не был к тебе столь дружелюбен.

– П-п-пит?.. – выдавил из себя Марти.

– Он тебя всегда недолюбливал, мягко говоря. – Ричи словно не слышал его. – Это я его сдерживал, чтобы он тебя не калечил. Шутки за день забываются, а синяки заживают долго, понимаешь.

– Н-но как? Почему ты, почему Пит… Я не понимаю! Вы должны быть… – воскликнул пораженный Марти.

– В этом месте заключена сила, – проговорил Ричи, – почувствовать ее можно только пережив смерть. Не в моих силах тебе о ней поведать.

– Но как ты оказался здесь? – Марти будто вел диалог с персонажем фильма.

Неужели это не галлюцинация и не кошмарный сон? Он же сам прочитал в новостях, что тело Ричи Кауфмана, а затем и Пита, доставили в морг. Если это сон, то он затянулся. Это невозможно, это противоестественно! Не мог же он ожить, сбежать из морга и самолично лечь под куст! Зрелище перед ним представить можно только в страшном сне, но Ричи до него коснулся – и Марти это почувствовал, так же, как чувствует прикосновение живого человека с горячей кровью. Тогда он точно сошел с ума.

Ричи посмотрел на него испепеляющим взглядом. Его голос дрогнул и стал более искаженным. Глаза помутнели и сделались стеклянными.

– Кажется, среди нас посторонний жирный мальчишка, – выпалил он.

Марти задрожал и почувствовал на своих стопах колено Ричи. Внезапно тот тяжело задышал, и его глаза вновь обрели ясность. Голос стал почти как у живого.

– Времени нет, это место – оно одерживает надо мной верх. Пока я там лежал, то боролся с тем, что стало частью меня. Слушай внимательно, действовать надо быстро и ни слова не говори. Понял?

Марти закивал и прочистил горло.

– Ты, наверное, не знал, но у меня была язва в желудке. Крайне противная болячка, чуть что не то съешь – сразу вот она. Поэтому, когда я оказался здесь, мой куст тоже стал больным. А ты оборвал пораженные ветки, в благодарность я дам тебе шанс уйти отсюда живым.

– Нет, ни за что! Наверняка еще можно что-то исправить. – Марти почти орал на своего ожившего одноклассника, превозмогая отвращение, которое понемногу начало ослабевать.

– Да ничего ты не исправишь. Слушай, я мертв, мое настоящее тело лежит в холодной камере морга. Это. – Указал он на себя. – Пустышка, созданная Им. С каждой минутой Оно все больше вытесняет мою душу. Подумай: поможешь мне – спасешь себя, – говорил Ричи. – Оно ненасытное, Оно будет забирать всех, кто был тогда в парке, не остановится, пока не умрет последний, Оно всегда получает свое… – Он хотел что-то добавить, но осекся. Марти насторожился.

– Ты…о чем ты таком говоришь?

– Пока есть время, делай то, что я сказал.

Марти взялся обеими руками за лопату и вытянул ее вперед. Его руки тряслись, лопата не желала плотно держаться в онемевших пальцах.

– Ну же! – взревел Ричи в нетерпении. Его глаза вновь помутнели, а голова болезненно опустилась и уставилась в землю. Затем он с отвратительным хрустом шейных позвонков поднял взгляд на Марти. Марти тут же занес лопату над головой и хотел замахнуться, но не смог.

– Трус! Ты даже этого не можешь сделать. Девке ты тоже просунуть не сможешь? Или нечем? – обратилось к нему существо в теле Ричи.

Это больше не Ричи, говорил себе в голове Марти, настоящий Ричи мертв. Существо бросилось на него бегом. Существо хромало, но все равно передвигалось с поразительным проворством. Когда Марти вновь занес лопату и замахнулся, его отделяло от бывшего Ричи чуть больше метра. На парня навалился удушающий запах могильной земли и протухшего мяса. Наконец, он преодолел себя.

Лопата рассекла воздух и тяжело опустилась на голову богомерзкой твари, раздался оглушающий треск лопнувшего спелого арбуза – это черенок рассек черепную коробку.

Тело Ричи на секунду зависло в воздухе, а потом упало наземь мертвым грузом. Из его черепа под прямым углом торчала лопата. Из места, куда воткнулся черенок, сочилось что-то желтое и склизкое. Голова Ричи от макушки до переносицы перепачкалась кровью. Марти сложил руки у рта и застонал с выпученными глазами, подавляя желание закричать, но не смог.

– О Боже… Что я наделал? Что я наделал?! – в панике кричал он самому себе.

Марти стал осторожно подходить к телу с отвращением на лице, как в тот день, когда он с Кайлом перебирал начавшую гнить картошку. Вот только сейчас перед ним лежал холодный труп.

Он взялся за ручку лопаты, подернул ее и взялся снова. Поколебавшись, Марти обошел тело, уперся ногой в правое плечо Ричи и выдернул черенок лопаты из раскрошившегося черепа. С нее капала на землю желтоватая жидкость вперемешку с кровью. Это было его последнее обдуманное в эту ночь действие.

К горлу парня подступила тошнота, он почти почувствовал кислый привкус рвоты во рту, но в последний момент подавил позыв. Его ужин быстро потек по пищеводу обратно в желудок. Марти отбежал к высокой траве и постарался вытереть лопату об нее, но особого результата это не принесло. На лопате все равно остались разводы. Марти растерялся и хотел было сам провалиться сквозь землю.

Ему пришла в голову скорая идея нарвать травы и обклеить ею черенок лопаты, а дома хорошенько его отмыть, пока родители не проснулись. Логические мысли давались ему с непомерным трудом, казалось, что он действует машинально, как запрограммированный.

Он наконец почувствовал свои пальцы и стал выдергивать сухую траву. Марти удалось собрать приличный пучок, им он обклеил наконечник лопаты со всех сторон, где были видны кроваво-желтые разводы. Тогда он не соображал, что это действие абсолютно бесполезное. Кто может теперь встретиться ему на пути, раз не встретился никто по пути в парк? На плохо освещенных улицах сельской части Новой надежды в любом случае никто не увидит, что осталось у Марти на лопате. Но он об этом тогда не думал – связные мысли не хотели забредать к нему в голову. Руки Марти дрожали в ознобе, сам он был полон отвращения ко всему увиденному и услышанному; от пережитого нечеловеческого ужаса его так и подмывало признать, что он сходит с ума или уже свихнулся.

Его ты тоже облепишь травой? Или пусть валяется, пока его утром не найдет какой-нибудь прохожий? Не самая лучшая идея, правда? Домой понесешь? Вот это будет твоим родителям благоухающий могильной землей подарочек на заднем дворе! Я прямо вижу эту картину: отец по весне вспахивает огород под картошку, а в мягкой невспаханной земле его плуг наткнется на подарочек от Марти, аккуратно прибереженный с осени, как недоеденная индейка с праздничного рождественского стола! – дал о себе знать надоедливый гаденыш.

Но он был прав. Ричи нельзя здесь оставлять. Он сказал, что его тело в морге. Тогда это что лежит на сырой земле? Возможно, Ричи что-то упомянул по этому поводу, но Марти, будучи охваченным стойким ужасом, не верил своим ушам и, как следствие, прослушал. Он нервно захлопал руками по бедрам.

Марти не смог придумать ничего лучше, чем оттащить тело туда, где нашел – под куст. Он взял Ричи за холодную посиневшую руку и стал волочить к яме. У самого углубления он отпустил тело и столкнул его ногой в яму с корнями. Корни прогнулись под его тяжестью, а вместе с ними встряхнулся и куст. Тело лежало где-то в трети метра от поверхности. Неглубоко, но видно не будет.

Зато вонь будет как от засорившейся канализации.

– Заткнись, этого не избежать. Его все равно найдут, – бормотал Марти себе под нос.

Сегодня, может быть, никто ничего не заподозрит, сославшись на сырость. А вот дальше…

Марти отбросил очевидную мысль прочь. Сейчас не до этого. Он схватился за лопату и стал сгребать обратно в яму землю. Когда он почти скрыл тело в толще земли, до него дошло, что он совершенно впустую нарвал травы и облепил ею лопату. Теперь придется делать это снова.

– Черт! – выругался Марти и стал работать интенсивнее.

Через десять минут яма была засыпана. Земли немного не хватило, и Марти дошел до ростков, посаженных его классом тремя днями ранее и позаимствовал оттуда свежей земли. В довершение Марти подровнял место вокруг куста и притоптал ногами. Теперь это выглядело, как недавний неудачный посев. На фоне других ростков выделяться не должен.

Марти бросил взгляд на куст и, прежде чем уйти, проговорил:

– Надеюсь, я сделал все правильно.

Марти стал постепенно ускорять шаг и у выхода из парка почти бежал. Он дико устал, скорее хотелось попасть домой и отмыться от налипшей грязи. Уже сегодня у него будет болеть спина, руки, ноги, поясница, шея. Он взглянул на свою кисть, высвобожденную из корней, и ужаснулся. Она была вся исполосована кривыми царапинами и кровоточила до сих пор. На месте, куда давили корни, содрана старая кожа вместе с молодой, видно было только окровавленную мышцу. Марти вспомнил про лопату. И каково же было его облегчение, когда он увидел ее в своей правой руке. Кровавые следы не просвечивались под слоем налипшей грязи и остатков травы.

Также, как и по пути в парк, Марти никто не встретился. Свет в окнах нигде не горел, разрывали тьму лишь уличные фонари. Ветер гулял в осенних листьях, где-то лаяла собака, возможно та же, что и по пути Марти в парк. Вот все звуки, которые Марти слышал помимо своих шагов и биения сердца.

Он открыл ворота дома и закрыл их на замок, будто и не уходил никуда, затем сразу же побежал на задний двор, наклонился над ржавым тазом и повернул вентиль с холодной водой. Рядом в накрытой клеенкой куче с инструментами Марти нашел скребок, подставил лопату под воду и стал счищать грязь. Ему показалось, что это длилось целую вечность, а не каких-то десять минут. Марти удалось счистить грязь, а содержимое головы Ричи отмыть с мылом. Все это время он не думал ни о чем. Наверное, это глубокий шок, но так даже было лучше, Марти не вспоминал о Ричи и ночном похождении до самого утра.

Когда работа была закончена, он забросил скребок подальше в кучу инструментов, пошел домой и по пути оставил лопату в гараже. Внезапно Марти как будто прошиб мощный разряд тока. Он вспомнил, что не забрал фонарь из парка. Но тут же его пробило снова, когда он вспомнил, что Ричи уронил его в яму. «Я зарыл его вместе с телом! Черт, отец будет в ярости», – подумал Марти. Но у него больше не осталось сил о чем-либо думать. Он спрятал резиновые сапоги под крыльцо, вошел в дом, повесил куртку отца на прежнее место и направился в комнату.

Родители спали и не заметили отсутствие сына. Марти тихо поднялся в свою комнату, там стянул с себя вещи и, не приняв душ, камнем упал на кровать. Он моментально заснул. Было утро. Начало третьего.

8

В тот день Марти проспал до обеда, чего раньше за ним никогда не водилось. Ему не снилось ничего, и сам сон пролетел в мгновение щелчка. Еще минуту назад он упал без сил на кровать, как вдруг ему в глаза светило солнце в своем зените.

Его разбудил отец.

– Бессонная ночка? – в шутливой форме обратился он к сыну. Марти что-то пробурчал в ответ, потягивая расслабленные конечности.

– Пойдешь со мной в гараж?

Снова бурчание под нос.

– Ладно, как знаешь. Надумаешь прийти – я у себя. – С этими словами Ройс старший вышел из комнаты сына и прикрыл дверь, оставив небольшую щель.

Марти начал с трудом размыкать слипшиеся веки. Первым делом ему стали возвращаться воспоминания о ночном походе в парк с лопатой. Единая картина никак не хотела выстраиваться. Он помнил, как посреди ночи ушел из дома, отрывками помнил, как шел по улице, затем был парк. А что о в парке? В парке он что-то копал, копал долго и явно неправильно, так как то и дело натыкался на корни. В корнях он что-то нашел, а вернее кого-то.

Он вспомнил фонарь, упавший в яму из фиолетовых пальцев, его последний выпущенный луч перед тем, как затухнуть. Глаза. Один, смотрящий вбок, второй прямо в его глаза. А еще запах – запах сырой земли и тухлого мяса.

Марти залился потом, одеяло прилипло к ногам. Он вспомнил, кого он нашел под тем больным кустом, а затем убил и под ним же закопал. Ричи. Точнее, не совсем он… Он говорил, что больше не может контролировать его. Но о ком он говорил? Марти возложил надежды, что все это лишь сон. Тогда он проснулся окончательно.

Он поднял голову с подушки и застонал от боли. Шея ныла так, будто в нее непрерывно вонзали тысячи мелких иголок. Затем Марти сел на край кровати и почувствовал жгучую боль в пояснице. Это дал о себе знать его сколиоз. Старый добрый, нажитый годами, поясничный сколиоз. В какое бы положение он сегодня ни сел и ни лег – спина неизбежно будет ныть. «Сегодня точно сделаю эти дурацкие упражнения», – подумал Марти.

Кого ты обманываешь? Даже если боли не будут затихать ни на минуту, ты не станешь и искать тот давно забытый комплекс оздоровительных упражнений, – внушал внутренний голос.

Еще месяц назад ему ортопед диагностировал поясничный сколиоз. Джулия тогда переполошилась и заставила сына найти в интернете специальные упражнения. «Я сама каждый вечер занимаюсь лечебной гимнастикой, будешь брать с меня пример. А то все жрешь да просиживаешь штаны за компьютером», – говорила она тогда. Марти нашел упражнения, распечатал их и совсем скоро забыл об их существовании. По началу он каждый день себе напоминал, что их нужно выполнять, что так будет правильно, но лень как всегда взяла верх.

Марти поднялся и тут же сел обратно – ноги были ватными. Он вспомнил неуклюжую походку трупа Ричи и поморщился, заставив себя подняться. Теперь он убедился, что все происходило на самом деле. Желудок изнывал от голода, как поглощающая воздух воронка. Марти ничего не ел со вчерашнего вечера. То есть, прошли почти сутки? Марти переоделся в домашнее трико и футболку, надел шлепки и пошел в ванную облегчить мочевой пузырь и почистить зубы.

Закончив свои дела, он пошел на кухню. Там Джулия разделочным топором рубила мясо, то и дело вздыхая и прерываясь. Эту работу должен был делать Ройс старший, но он как обычно послал ее в одно место и уперся в гараж. Она заметила Марти.

– О, проснулся, соня. Что ты так долго? К завтраку не встал, а уже первый час пошел.

Марти отодвинул барный стул из-за стола, влез на него и включил маленький настольный телевизор. Больше всего ему сейчас хотелось отвлечься от скверных мыслей и поесть. Джулия с удивлением посмотрела на сына. Он уже очень давно по своей воле не смотрел телевизор, теле-помойка, как он его называл, и вот зачем-то включил новостной канал, где одетый в дорогой костюм ведущий с серьезным лицом освещал новость об очередном сексуальном скандале с участием неизвестной Марти актрисы.

– Доброе утро, то есть…день, мам. Есть что-нибудь поесть? – уставшим голосом обратился Марти к матери.

– Пожарила прекрасное жаркое. Будешь?

– Конечно. Наложишь мне его в тарелку, пожалуйста? – попросил Марти.

– Возьми да сам наложи, я мясо разделываю.

Марти вздохнул, слез со стула и стал рыться в холодильнике в поисках сковороды с жаркое.

– Да что с тобой сегодня? Сковорода на плите, я только приготовила, – не прекращала удивляться Джулия.

– А! Действительно, что это я! – треснул Марти себя по лбу и засмеялся. Джулия в ответ улыбнулась.

Он подошел к плите и снял крышку со сковороды. Удержать ее в руках ему стоило больших усилий. Плечи тряслись вместе с кистью. Марти взял тарелку с ложкой и стал накладывать жаркое, руки тряслись, вываливая содержимое сковороды на стол.

– Дай сюда! – выхватила Джулия у него ложку и наложила ему жаркое почти до краев. – Столько хватит?

Марти кивнул, и Джулия аккуратно понесла тарелку к столу.

– Постой-ка, а что у тебя с рукой? Боже мой… Это где же ты так? – ужаснулась Джулия.

Марти опешил и взглянул на свою кисть. Она была розовой и исполосованной многочисленными порезами в запекшейся крови. Его глаза беспомощно забегали по комнате, не желая встречаться со взглядом матери. Он почувствовал безвыходность своего положения и необходимость как-то все объяснить, словно он не вытащил разморозиться курицу, когда мама ушла из дома и наказала ему это сделать. Марти вспомнил, как в муках пытался освободить кисть из корней, каких трудов ему это стоило… и того, кто помог ему раздвинуть корни…

– Я… Я упал…неудачно, – выдавил Марти из себя слова, – напоролся на мелкие камни.

– А руку под кипятком держал?

Не зная, что сказать, Марти вымученно улыбнулся и кивнул. Его выручило то, что у матери началась возрастная дальнозоркость. Присмотрись она получше, то увидела бы молодую розовую кожу с клочками пожелтевшей старой. Джулия удивилась глупости сына и сказала:

– Надо было под холодную воду ставить руку, а не под горячую! Это же элементарно. Марти, Марти… ну кто ж так делает? Ладно, иди поставь руку под холодную воду и обработай перекисью, а потом приходи есть.

Марти сходил в ванную и сделал все, что велела ему мать. Внезапно он подумал, что возможно рана загноилась, ведь его рука побывала в грязи, а прошла уже половина суток, однако вскоре отбросить эту мысль, вспомнив, что обмывал на улице лопату и руки от крови.

– Ложку не урони, – сказала Джулия напоследок, когда Марти вернулся за стол.

При одном взгляде на жаркое у Марти всплывала перед глазами голова Ричи, проткнутая лопатой. Из головы сочилась кровь с желтой мозговой жидкостью. Его затошнило, и он стал поглощать хлеб, кусок за куском. Затем, чтобы разбавить красноту соуса в жаркое, добавил в него майонеза и перемешал. Тошнота отступила.

Марти съел всю тарелку и потребовал добавки. На этот раз он наложил себе жаркое сам, хоть руки по-прежнему тряслись. По новостям ни о каком трупе с раскроенной головой в парке Новой надежды не говорилось. Или он пропустил эту сводку, пока спал? В любом случае он узнает об этом рано или поздно. Доев жаркое, он сказал матери:

– Я к папе в гараж схожу. Он меня помочь просил.

Джулия резко изменилась в лице.

– Передай ему, что он козел, – обиделась Джулия. Непонятно: то ли на мужа, то ли на сына. Ни один, ни второй ей сейчас не помогали.

– Что такое? – спросил Марти.

– Попросила нашего любимого папочку разделать мясо, а он меня послал куда подальше.

– Ясно…

Когда Марти надевал куртку и натягивал сапоги в холле, до него донеслись слова Джулии с кухни. Ему было непонятно, себе она это говорила или ему.

– Никакой помощи не дождешься в этом доме, только о себе и думают. Еще возьмет да пойдет напьется вечером с дружками. Сил моих больше нет, – пробормотала Джулия и со всей силы ударила разделочным топором по мясу, представив на его месте голову мужа.

Марти поспешил отвернуться от вида сырого мяса с кровью, иначе его стошнило бы прямо в доме. Он пошел вышел на улицу и направился к отцу в гараж.

Марти застал его наклонившимся над раскрытым капотом своей служебной «Тойоты» (собственной машины у Ройсов не было).

– Вот же хрень, а! – сказал Ройс старший, закрыв капот. – Где он, черт бы его побрал?! Я вчера положил его вот на это место. – Указывал он на пластиковый столик с логотипом «BUD».

– Пап, ты просил меня помочь…

– Да, да, хорошо, что ты пришел, – переключился он на Марти. – Я как раз фонарь ищу. Ты случаем не брал его?

Конечно, брал! Найдешь его в парке под маленьким больным кустиком. Если почувствуешь вонь, то ты не останавливайся – рой дальше! Тебе ведь так нужен этот сраный фонарь. А если повезет, то Ричи почтенно тебе его подаст, прежде чем затолкать в задний проход и перегрызть глотку.

Марти сжал кулаки и сделал усилие прекратить об этом думать.

– Нет, не брал, – протараторил он.

– Я просто спросил, чего ты разнервничался?

– Вовсе я не нервничаю. Помощь нужна какая-нибудь?

– Знаешь, я, наверное, сам справлюсь. Единственное, подай мой телефон, там хоть какой-то фонарик есть, – сказал Ройс старший и снова открыл капот.

Марти принес отцу его кнопочную раскладушку «Самсунг» и ушел из гаража.