Следующие несколько дней для меня наполнились невыносимым ожиданием. Я специально больше не поднимала тему Ольгиной беременности и работы, давая сестре время всё обдумать.
Часто я ловила на себе её задумчивый пристальный взгляд. Несколько раз слышала, как она с Володей шушукается о чём-то… хорошим знаком было то, что в этих разговорах фигурировало моё имя. Я сомневалась, что муж сестры одобрит идею с нашей рокировкой. С другой же стороны, Володя часто просил супругу перестать «таскаться на работу». Даже примеры приводил из своей практики, к чему её упорство может привести. Работая фельдшером скорой помощи он ни раз становился свидетелем того, с чем могут столкнуться не жалеющие себя будущие мамочки.
Вот только Олька была непреклонна. И на каждый аргумент Володи заверяла, что нигде она не перетруждается, и вообще…
– Гормоны, – как-то пожаловался мне шурин. – Бесполезно пытаться ей что-то объяснить сейчас.
– И что ты будешь делать? – спросила я тогда у него в ответ, пользуясь тем, что сестра была в душе и не слышала наш разговор.
– Подожду, когда она не сможет спрятать живот от коллег, – спокойно ответил Вова.
В план сестры «незаметно родить» он не верил так же, как и я. Как и не был согласен с идеей отпустить жену на работу сразу после родов, а самому сидеть дома с малышом.
– Здесь ведь дело не в том, что я буду бить себя пяткой в грудь и орать, что декрет – не мужское дело, и всё отсюда вытекающее, – доверительно пояснял мне Володя. – Оля сама не захочет оставлять малыша на весь день. Осталось дождаться того момента, когда она сама это поймёт.
Вот только понимания у сестры не было никакого.
И пока Вовка смотрел на всё через призму медицинской закалки, списывая всё на игры гормонов, я как-то под шумок позвонила маме, уточнить, а нормально ли это… или сестру стоит показать хорошему психологу…
Всё же, пункт в договоре, конечно, аргумент, но не настолько, чтоб прятать ребёнка…
– Тань, всё хорошо, – рассмеялась на мои вопросы родительница. – Я, когда с вами ходила, постоянно ловила себя на мыслях о ремонте. Папа на работе пропадал, а я стены красила раз по пять за месяц. И не потому, что цвет выбрать не могла, а просто запах нравился. Да и потом, боясь, что вас сглазят, то к бабкам рвалась, заговорами вас защитить. То из дома выходить побаивалась… и это месяце на восьмом! После родов я только успокоилась. И Ольга угомонится. Вот увидишь!
В общем, решив, что раз никто не паникует, то и я сильно переживать не буду, наблюдая за бзиками сестры.
Тем более, что мои манипуляции начали давать положительные результаты…
– Тань, можно? – на четвёртый день после того нашего разговора, Олька, кажется, созрела.
– Конечно, – улыбнулась я, смотря на замершую в дверном проёме сестру. – Что-то случилось?
– Я сегодня на работе слышала, как девочки шептались о том, что я… живот скрываю, – призналась она, проходя в комнату и присаживаясь рядом со мной на кровать.
– Шила в мешке не утаить, – авторитетно заявила я ей, покачивая головой. – Ты и сама понимала, что беременность…
– Вообще-то, они считают меня просто толстой. Мол, разнесло, вот и… скрываю, нося палатки вместо нормальной одежды, – поморщилась Оля, резюмирую то, что она думает о своих коллегах: – Дуры.
– Вот именно, – поддакнула я ей, внутренне замерев, ожидая слов, которые я жаждала услышать от сестры. – Не обращай на этих куриц внимания.
– Да я и не обращаю, – Олька закусила губу, отводя взгляд в сторону. – Просто я всё думаю о том сериале. Помнишь, ты рассказывала?
– Каком? – «задумалась» я, совершенно «не понимая», о чём она говорит.
– Про лже-беременную, – напомнила мне сестра. – Точнее, о том, что ты сказала после.
– Не совсем тебя понимаю.
Знала бы ты, Оля, как тяжело мне сейчас давалось сдержать ликование!
– Тань, – сестра схватила меня за руку, посмотрев так, как ни одному голодному котику и не снилось. – Выйди, пожалуйста, вместо меня в понедельник на работу!
Бинго!
Ну всё, Станислав Пополапович, тебе кранты! После моей статьи ни один папочка не отмажет. И будут тебя ждать судебные тяжбы и разбирательства…
А меня ждёт Пулитцеровская премия.