Космический корабль обогнул на безопасном расстоянии красноватую звезду, и тут же автоматика включила систему торможения. Свершилось! Впервые представителям человеческой расы выпал шанс взглянуть на обитаемую планету через стекло иллюминатора.
Эпсилон Эридана… Одна из самых ближайших звёзд к матушке-Земле, напоминающая молодое солнце. Именно из-за её молодости учёные не рассматривали данный район как возможный для зарождения жизни. Не только в каких-то сложных формах, но и вообще как таковой. К тому же данная звезда долгое время считалась одинокой, не имеющей планетной системы. Никакими известными науке способами не удавалось увидеть или хотя бы достоверно вычислить наличие в области её притяжения сколь-нибудь значимого куска тверди. Лишь пара невразумительных поясов астероидов, больше напоминающих космический мусор, вращался по сильно вытянутой орбите. Однако писателей-фантастов разных времён и народов столь неоптимистичный факт ничуть не смущал, и звезде в своих произведениях они нередко «дарили» одну, две, а то и несколько планет, непременно населяя их разумными существами самого различного уровня цивилизованности – от дикарей до властелинов космоса. Неисповедимы источники, питающие человеческую фантазию! Вполне возможно, что разум человеческий ничего не выдумывает, а лишь ловит кванты информации из вселенского логоса, сам того не ведая, и выдаёт их потом за собственные идеи. Быть может, именно поэтому многие мысли оказываются материальными. Вопрос лишь во времени, нужно только дождаться, пока появится правильно настроенная голова, способная принять нужный сигнал.
И такая голова нашлась! Нашлась-таки учёная голова, мыслящая нестандартно! Есть ещё подобные головы среди человечества, есть! Молодой учёный-астрофизик, ещё в университете прославившийся нешаблонным, многим не доступным, казавшимся алогичным мышлением, с детства «проглотивший» едва ли не тонну фантастических книг, произвёл расчёты, в корне отличавшиеся от всех предыдущих, и пришёл к выводу: одна планета у Эпсилона Эридана имеется. Вот только движется она с таким наклоном оси, по такой мудрёной траектории, что разглядеть её даже в самый мощный телескоп никак невозможно. К тому же сама звезда обладает сильнейшим магнитным излучением, будто прячущим планету, не дающим определить её координаты хотя бы приблизительно. Учёный муж ни секунды не сомневался в правильности своих выводов, но вновь открытому миру не давал ни малейшей надежды на возможность зарождения жизни даже в виде простейших организмов. Он убеждённо доказывал, что условия на планете похлеще венерианских: под семьсот градусов по Цельсию и кислотные ливни, способные идти месяцами. Потому-то коллеги дерзкого астрофизика восприняли его открытие со скучными лицами. У ничем особо не выдающейся звезды есть планета? Ну и ладно. Их невесть сколько крутится в Галактике и многие из них представляют куда больший интерес, нежели этот неведомый булыжник неизвестных размеров, к жизни абсолютно не приспособленный. В общем, похвалили астрофизика без всякого энтузиазма, поаплодировали вяло, да и вернулись к своим рутинным делам.
Всё крутанулось на сто восемьдесят градусов в одночасье. Десятилетиями радиотелескопы прощупывали, обыскивали космическое пространство, прислушивались к нему, но не находили ничего, дающего возможность твёрдо поверить в существование в ледяной бездне разумной жизни. И вот один-единственный радар, расположенный на труднодоступном плато в Андах, уловил довольно продолжительный сигнал с устойчивым ритмом. Со скепсисом загрузили его на обработку в компьютер и обомлели от вскоре полученного результата. Проверили и перепроверили ещё десятки раз, уже на более мощных электронных мозгах, в крупных научных центрах и только потом ошеломили мир сообщением: из космоса пришло послание! Код оказался несложным, по простоте напоминавшим известный с давних времен SOS. Но не в смысле «спасите наши души», а нечто вроде «милости просим» или «ждём в гости». В послании имелись и координаты неведомых отправителей – Эпсилон Эридана! Где-то рядом с ней находилась обитаемая планета, запущенная природой по такой орбите, что увидеть её с Земли не представлялось возможным.
Вспомнили об учёном с революционными теориями и попросили вычислить более точный адрес братьев по разуму. К тому времени он стал светилом в своей области, номинантом на Нобелевскую премию; поседел, постарел, но с запалом выскочки-студента взялся за поставленную задачу и определил искомую точку на бескрайней карте Вселенной с точностью в десять процентов астрономической единицы – чепуха по космическим меркам. Но маэстро астрофизики по-прежнему утверждал: жизнь там невозможна. Тратить время на его убеждение не стали, списав на чудачество гения, – вот же реальное приглашение к знакомству, о чём спорить?!
Вскоре в предполагаемый район понёсся ответный сигнал с наидобрейшими пожеланиями и мечтами как можно быстрее увидеться воочию. Ответа не последовало. Шли годы – космос, как и раньше, хранил молчание. Но в человеческой натуре азарт заложен как неотъемлемая часть психики, и раз гора не идёт к Магомету…
Мировое сообщество решило достигнуть Эпсилона Эридана, отыскать загадочную планету и вступить в контакт с теми, кто, по неизвестной причине, замолчал. Разумеется, космический корабль, ещё и в проекте не существовавший, необходимо оснастить современным оружием – его на Земле в достатке; на всякий случай, мало ли что. Но прежде всего предстоящая экспедиция должна преследовать исключительно мирные и ознакомительные цели. Лучшие инженерные умы со всех стран мира были брошены на создание первого в истории звездолёта. Дни и ночи, забыв о секретах собственных государств, они трудились над выработкой новейших технологических идей и воплощением их в жизнь. Войны и бессмысленные разногласия отошли на второй план. Террористы и те поутихли, ожидая, чем же всё это закончится.
После многочисленных проб, ошибок и неудачных стартов удалось-таки создать космический корабль, в разы превосходивший своих заслуженных пращуров. На мыс Канаверал доставили звездолёт, способный развивать скорость, двукратно превышающую скорость света. И при такой немыслимой скорости звездолёт достигнет необходимого района через пять с лишним лет. Плюс столько же потребуется на возвращение. Никто до сих пор в течение столь долгого срока в космическом пространстве не находился. Но существенно сократить его не удавалось, несмотря на все усилия. Название для стального красавца дельтовидной формы выбрали нейтральное для всех стран, участвовавших в его создании – «Посланник». Не требует дополнительных пояснений и полностью соответствует возложенной на него миссии.
Подбор экипажа оказался проблемой не меньшей, чем создание корабля. Больше семи человек «Посланник» на борт взять не мог. И профессионализм этих семерых должен быть запредельным, отшлифованным идеально, без малейшей зазубринки. В список необходимых качеств кандидатов входило безупречное здоровье, непробиваемая психика, умение находить выход из самых сложных и непредсказуемых обстоятельств. Начали отбор из людей, уже зачисленных в отряды космонавтов своих стран. Но тут возмутились государства, ранее не претендовавшие на освоение околоземного и более далёкого пространства. Ведь проект-то общечеловеческий, значит и участвовать в нём должны представители всех народов. Во всяком случае, в конкурсном отборе. Подали голос и феминистки: опять права прекрасного пола ущемляют! Пришлось и женщинам дать шанс.
После двухгодичных испытаний в семёрку лучших попали трое россиян, двое граждан США, француз и представитель Поднебесной. Лидерство России и американцев было вполне предсказуемо и объяснимо, ведь именно они давным-давно находились на вершине всех космических программ и отдавать своё первенство не собирались. Китайцев на планете так много, что хоть один из них да преодолеет любую конкурсную программу. Француз же с честью выдержал все испытания и по многим показателям вырвался в лидеры. Всем умницам и красавицам не выпало удачи отправиться в долгий путь с неизвестным концом. Окончательный состав великолепной семёрки выглядел так: Пётр Кочегаров – 45 лет (командир экипажа), Виктор Виноградов – 37 лет, Александр Войницин – 33 года, Глен Уинслет (помощник командира) – 40 лет, Стив Гассинг – 32 года, Жан Лепардье – 36 лет, Ли Чен Ю – 38 лет. Вполне возрастная команда, но у более молодых не хватало одного из важнейших критериев отбора – опыта, а все члены набранного экипажа им обладали вполне, осуществив по нескольку высадок на Луну и Марс.
И вот теперь все семеро стояли перед огромным иллюминатором в отсеке управления и с неровно бьющимися сердцами смотрели на вожделенную цель своего путешествия. Тысяча восемьсот двадцать семь дней, тянувшиеся долго, как скрипучая телега по неровной пыльной дороге, увенчались находкой. Монстера, нашедшая место в полукруглом помещении, напичканном аппаратурой, превратилась за время полёта из ростка в большущий зелёный шатёр. Во время нудных вахт она радовала взор, уставший от летящей прямо на тебя черноты со светящимися шариками звёзд, не желавшими становиться существенно ближе. Апатии, депрессии, разногласия и ссоры – неизбежные явления для столь длительного пребывания в замкнутом пространстве, да ещё невероятная удалённость от матушки-Земли – всё позабылось в один миг, как только они увидели планету. Её и искать-то не пришлось. Она располагалась всего лишь в четверти астрономической единицы от Эпсилона Эридана и сразу же бросалась в глаза, будто ждала пришельцев с Земли. Прекрасное, завораживающее, ни с чем не сравнимое зрелище! Приборы довольно быстро определили: других объектов, подходящих под определение «планета» у данной звезды не существует.
Неизвестная планета представляла собой шар пронзительно голубого цвета, раза в полтора превосходящий земной. И на этом нежнейшем фоне медленно проплывали бесформенные розовые скопления, похожие на неописуемо гигантские комья ваты. Судя по всему, это была плотная облачность. Полюса планеты имели цвет только что распустившегося мака. Периодически по всей поверхности этого красочного глобуса пробегали волны, напоминающие вспышки земных северных сияний. Но увидеть поверхность возможного дома братьев по разуму не представлялось возможным, потому что всё укрывала полупрозрачная серебристая дымка, сгущающаяся книзу. Космонавты не могли увидеть даже очертания материков, не говоря уже о городах или каких-либо ещё признаках цивилизации. Орбита планеты была чиста: ни искусственных, ни естественных спутников обнаружить не удалось. Не только визуально, но и с помощью чувствительной аппаратуры.
– Поздравляю вас, друзья! – сказал Кочегаров. Очень хотелось придать голосу подобающую моменту торжественность, но мужественный человек с налитыми плечами, седой головой и лицом древнерусского князя растрогался от увиденного, голос предательски дрогнул. – Только что мы с вами убедились, что у Эпсилона Эридана есть планета. Хвала оптимистам и фантазёрам!
– Осталось убедиться, – Уинслет шевельнул тонкими усиками, делавшими его похожим на молодого Чарли Чаплина, – что здесь существует жизнь. И очень хочется надеяться, что жизнь разумная.
– Надо дать планете имя! – уверенно заявил Гассинг. Самый молодой член команды и единственный негр, отправившийся к неизвестным мирам.
– И назвать её Нельсон Мандела! – съязвил сухопарый Лепардье, почти полностью облысевший в полёте, но отрастивший, в качестве компенсации, кучерявую бородку.
– Почему так? – не понял Ли Чен Ю, имевший нестандартный для китайца – почти два метра – рост.
– Был такой борец за права чернокожих, – подсказал русоволосый Войницин, человек с открытым и приветливым лицом, но с изрядной долей скепсиса в душе. Он всегда склонялся к тому, что далеко не все внеземные цивилизации, если таковые существуют, склонны к миролюбию. Пример – само человечество. В таком случае конфликт неизбежен, и оружие, прихваченное с Земли, выстрелит. Обязательно выстрелит.
– Весьма почитаемый нашим уважаемым Стивом, – добавил Виноградов, казалось никогда не унывающий крепыш с непослушными и вечно растрёпанными волосами.
– Будет вам, – снисходительно пробасил Кочегаров. – Давать планете имя – не в нашей компетенции.
– Э-эх, – досадно махнул рукой Виноградов, – жаль, что родина недоступна для прямых трансляций. Пока-а-а до них наш сигнал дойдёт… А так хочется увидеть ошарашенные лица сопланетников!
Командир решил прервать излишние разглагольствования и отдал приказ экипажу приступить к делу. Все семеро заняли кресла у пульта управления, простиравшегося по всему полукружью отсека. «Посланник» перешёл в режим ручного управления, и командир взял курс на снижение; Уинслет дублировал его. Войницин и Гассинг принялись принимать и расшифровывать с помощью главного компьютера данные, поступающие от датчиков, изучающих состав атмосферы, параметры вращения планеты вокруг своей оси, наклон этой самой оси и прочие подробности. Ли Чен Ю пытался в телескоп разглядеть планету поближе, а Лепардье превратился в слух, в надежде выудить из эфира хоть что-то стоящее. Виноградов же готовил аппаратуру к передаче на Землю сообщения о состоявшемся открытии. Радиосигнал, естественно, не мог развить скорость «Посланника» и вполне мог прийти позже возращения звездолёта. Но отправляли его на тот случай, если корабль, по каким-либо причинам, задержится в пути или вовсе не сможет вернуться домой. Монотонно горящий белый огонёк сигнализировал о нормально функционирующей связи.
Весьма скоро звездолёт достиг самых верхних слоев атмосферы, но не стал входить в неё, а лёг в дрейф на околопланетной орбите. Примерно в это же время стали поступать первые выводы главного компьютера, который космонавты фамильярно называли «Папа».
– Чушь какая-то… – недовольно пробурчал Войницын, распечатывая полученную информацию.
– Поподробнее, пожалуйста, – потребовал Кочегаров, вновь переведя корабль на автоматическое управление.
– Разумеется, Пётр Егорович. Это сделает Стив, он обожает озвучивать сенсации.
– Докладываю! – мгновенно откликнулся Гассинг. – Без ненужных вам химических формул. Температура атмосферы 557 градусов по старине Цельсию. Причём температура однородна как в верхних слоях атмосферы, так и у самой поверхности, что само по себе крайне удивительно. Атмосфера очень плотная, в три раза плотнее, чем городской туман вперемешку с дымом сотни металлургических заводов, лишённых какой-либо фильтрации выбросов. А состав атмосферы… Тут полная катавасия, командир!
– Не тяни! – поторопил нетерпеливый Лепардье, теребя свою бородку и откладывая наушники в сторону. Эфир был пуст, как до сотворения мира.
– А я и не тяну. Просто компьютер выдал сразу четыре варианта. Согласно первому, воздух там чист и лёгок для дыхания, как после грозы в горах. Идеальные условия! Согласно второму, воздух перенасыщен углекислыми газами и сероводородом. Третий вывод говорит о том, что в воздухе, помимо мизерного процента кислорода, сплошные ядовитые газы. Метан, иприт, зорин и ещё целый десяток подобной дряни. И последний, четвёртый, вывод самый короткий: там ничего нет. Пустота, вакуум! Даже более стерильный, чем открытый космос.
– Такого не может быть! – выразил общее мнение Уинслет. – «Папа» явно ошибся. Он отвык от серьёзной работы.
– Исключено! – мотнул головой Войницин. – Он автоматически тестирует себя сам и выдаёт результат только после его трёхкратного повторения. При наличии сбоя такое повторение невозможно.
– Но как такое может быть? – командир был спокоен и ничем не выдавал свою обескураженность. – Мы же видим перед собой плотную дымку! Во всяком случае, о вакууме не может быть и речи.
– Пока мы не знаем ответа, Пётр Егорович, – Гассинг плотно сжал полные лиловые губы. – Мы только констатируем факты.
– В телескоп что видно? – командир повернулся вместе с креслом к продолжавшему наблюдение китайцу.
– Ничего… – ответил Ли Чен Ю, отрываясь от окуляров телескопа. Вид у гиганта был растерянный, а глаза несколько шире, чем положено азиату. – Я не могу пробиться сквозь туман – или что там из себя представляет здешняя атмосфера – никакими способами. Ни визуально, ни с помощью радио- и электромагнитного излучения. Во всех спектрах я вижу только мутное марево. Правда, весьма симпатичное, если учесть постоянно появляющееся сияние. Земное северное позавидует его яркости и цветовой гамме.
Кочегаров глянул в иллюминатор, где теперь фантастическая картинка заполняла всё пространство.
– Не понимаю… – Пётр Егорович указал рукой в сторону иллюминатора. – А если взглянуть на полюса?
– Пробовал. В телескопе – только непрозрачный туман, – с конфуцианским спокойствием заявил Ли Чен Ю.
– Ещё пара нюансов, шеф, – взволнованно сообщил Гассинг. – Не удаётся определить ни наклон оси планеты, ни её орбиту вокруг Эпсилона Эридана. Мы получаем лишь пляшущие цифры. Такое ощущение, что планета перемещается скачкообразно. Как вокруг светила, так и вокруг собственной оси. Если уж совсем просто: в западном полушарии, к примеру, сейчас ночь, а через секунду день, ещё через секунду – снова ночь. Со сменой зимы и лета такая же скоростная чехарда. И скорость вращения мы определить не можем. Она то возрастает до совершенно немыслимых показателей, то падает практически до нулевой. Такой планеты просто не может существовать!
– Мне кажется, – угрюмо произнёс Войницин, – что перед нами фантом, мираж. Голограмма, если хотите. Мы пытаемся снять параметры с того, чего на самом деле не существует. Или нам намеренно предоставляют данные, никак не соответствующие действительности. Даже визуальную картинку от нас прячут…
В тишине, нарушаемой лишь почти бесшумной работой аппаратуры, все члены экипажа сидели с каменными лицами, на которых тем не менее без особых затруднений можно было прочесть вопрос: а не убраться ли отсюда подобру-поздорову? Но не затем они прошли столь сумасшедший конкурс и отправились в полёт протяжённостью более десяти лет. У некоторых дети уже успеют вырасти и обзавестись собственными детьми. Но если Войницин прав и кто-то намеренно вводит приборы в заблуждение, то… Зачем это нужно и какими технологиями должны обладать хозяева планеты?!
– Какое сообщение посылать на Землю? – первым нарушил молчание Виноградов.
– Пока никакого… – подвигал тяжёлыми скулами Кочегаров. – Я так понимаю, Лепардье ничего интересного услышать не удалось. – Тот утвердительно кивнул. – Попробуй теперь ты, Виктор. Выйди на диапазон, в котором был принят сигнал от инопланетян, и попробуй услышать там хоть что-нибудь. А заодно пошли краткое послание, что мы прибыли с миром и по их же приглашению.
За стеклом иллюминатора по-прежнему проплывала фантастически красивая планета, никак не желавшая приоткрыть свою сущность. Что прячется за столь мирной, не предвещающей ничего страшного красотой?
– Получилось, Виктор? – нетерпеливо спросил командир, не отрывая глаз от иллюминатора.
– Полнейшая тишина, Пётр Егорович. Я проверил все диапазоны. Ни-че-го! Наше послание ушло, но на него никак не отреагировали. Но есть одна удивительная особенность, появившаяся буквально сразу после моего сообщения к планете.
– Какая?
– Да вот, послушайте сами, – Виноградов переключил приёмо-передающую аппаратуру на громкоговоритель.
Отсек управления тут же наполнился ровным потрескивающим шумом, который обычно звучит из динамиков не настроенного на определённую волну радиоприёмника. Но что-то ещё примешивалось к этой эфирной пустоте. Что-то, уловимое лишь на уровне подсознания, как звук снегопада безмолвной ночью в глухом лесу. Только отключив все мысли и чувства, превратившись в слух, можно было вычленить этот звук из всеобщего радиомолчания. Это была сказочной красоты и чистоты мелодия, не способная родиться в голове земного композитора, какой бы гениальностью его ни наградил Создатель. Она звучала ненавязчиво и, казалось, никогда – никогда! – не могла надоесть или наскучить. Таким звуком, наверное, должен быть наполнен воздух в райских кущах. Стоило отвлечься, подумать о чём-то другом, и мелодия тут же пропадала, охотно возвращаясь вновь, как только мозг настраивался только на приём столь божественно красивой музыки.
– Вы слышите? – прошептал Виноградов. – Слышите, да? Все молчали, не желая лишиться наслаждения внимать чарующие звуки и боясь, что они уже никогда не вернутся снова. Тогда Виктор отключил громкую связь. Он и сам не ожидал, что с усилением звучания мелодия достигнет такого мощного эффекта.
– Колоссально, – выразил всеобщее мнение француз, сглотнув пересохшим от восторга горлом. – В жизни ничего подобного не слышал! Браво и бис!
– Совершенно невероятно! – дрогнувшим голосом согласился Кочегаров. – В каком диапазоне ты обнаружил это… звучание? – командир посчитал, что слова «музыка» или «мелодия» никак не подходят к услышанному. Они слишком грубы и не могут отразить истинной красоты потрясающе красивых звуков. – В том, в котором было получено послание?
– Ничего подобного! Во всех! – улыбнулся Виноградов. – Абсолютно во всех! Оно насыщает весь окружающий нас эфир.
– А источник? – по-деловому спросил Войницын. – Ведь не может же такой звук иметь природное происхождение.
– Я не знаю… Возможно, на Эпсилоне Эридана существует неизвестный нам вид излучения и…
– Да перестань ты! – махнув рукой, неожиданно сердито перебил Уинслет. – Разве может звезда издавать нечто подобное?! Бред! Не способен сгусток различных газов и чего-то там ещё воспроизвести такое великолепие. Мы слышим явное творение разума. Высочайшего разума!
– Загони это в компьютер, Виктор! – командир быстро отошёл от впечатления. – Пусть «Папа» проанализирует его по всем возможным параметрам, разложит по полочкам. И непременно попробует установить источник. Нутром чувствую, что он находится на планете! Стив, Глен и Александр – готовьте к запуску автоматический зонд. Пора пощупать этот загадочный шарик.
Через час все снова собрались в отсеке управления. Напротив иллюминатора развернулся сотканный из электронных лучей двухметровый экран для показа информации, поступающей с зонда.
– Как потрудился наш «Папа»? – поинтересовался Уинслет. – Определил композитора?
– Нет, – ответил Виноградов с виноватым видом, будто он являлся причиной неспособности компьютера выдать точные данные. – Сначала он показал, что данный звук издаёт нечто, находящееся на нашем корабле, потом, что источник звучания удалён от нас примерно на сто тысяч парсеков, а потом вовсе заявил, что не понимает, чего мы от него хотим. Словно информация, в него заложенная, ничтожна для анализа.
– Я же говорю, он не в себе, – пожал плечами Уинслет.
– Все системы главного компьютера функционируют нормально и находятся в рабочем состоянии, – возразил Войницин. – Я не понимаю, что происходит.
– Сейчас попробуем разобраться, – натужно улыбнулся командир. – Потрогаем, так сказать, нашу находку. Ну, с богом, парни! Будем знакомиться с местными условиями.
Он тронул один из многочисленных рычажков на панели управления, и тут же непроглядная чернота экрана сменилась синим фоном, в центре которого находился шар, утыканный короткими и толстыми антеннами. Он сильно напоминал глубинную бомбу времён давно отгремевшей Второй мировой войны, только был окрашен в ярко-оранжевый цвет и имел небольшое сопло. Из сопла вырвался огненный всплеск – включились ускорительные двигатели, и зонд устремился к планете. Судя по появившейся зелёной точке в правом нижнем углу экрана, заработал передающий маяк, встроенный в корпус зонда. Маяк – гарантия того, что аппарат не исчезнет бесследно.
Достигнув таинственной пелены, укрывающей планету, зонд плавно вплыл в неё и исчез из поля зрения. Понятно, что в иллюминатор его уже никак нельзя было разглядеть, но он исчез и с экрана. Совершенно исчез, будто провалился в чёрную дыру! И только светящаяся ровным зелёным светом точка показывала, что зонд по-прежнему жив и способен передавать информацию. Сейчас, вот сейчас на экране побегут цифры первых полученных данных. Сейчас, сейчас…
Проползла со скоростью улитки одна минута, другая, третья. Синева экрана оставалась пустой, как небо, лишившееся вдруг звёзд, и только зелёная точка в его правом нижнем углу горела заблудившимся светлячком. Зонд молчал как умершая рыба!
– Глен, – обратился Кочегаров к своему помощнику, – ты ничего не напортачил при подготовке нашего разведчика? – просто так спросил, для проформы, прекрасно зная, что профессионалы такого класса ошибки исключают полностью.
– Конечно нет, командир! – Уинслет не обиделся на вопрос, понимая неопределённость и ответственность ситуации.
– Ладно, – Кочегаров нервно потёр руки, – попробуем вручную вызвать нашего друга из небытия.
Он щёлкнул парой клавиш на пульте управления, и указательным пальцем вправо-влево поводил шарик рычажка, похожего на чрезмерно большую английскую булавку. Тут же загорелись четыре зелёных диода, расположенные прямо под рычажком. Они говорили о том, что зонд жив и полностью работоспособен. Почему же он тогда молчит?
– Н-да, – высказал общее мнение Войницын, глядя на часы. – Даже если предположить, что местная атмосфера в два раза выше земной, то и тогда наш посланец должен уже достигнуть поверхности.
– Не надо пессимизма! – похлопал его по плечу Лепардье. – Возможно, зонд приземлился на воду и продолжил погружение. Мы же не знаем глубину здешних океанов.
– Мы ничего не знаем! – Ли Чен Ю развёл огромные руки в стороны. – В том числе и то, есть ли там океаны вообще. Но в случае попадания аппарата на воду, он должен остаться на плаву, а не начинать погружение. И тогда зелёная точка, – указательный палец, длине которого позавидовал бы любой пианист, упёрся в экран, – должна мигать, а не ровно гореть.
– Зонд и информацию непрерывно нам должен передавать, – тяжко вздохнул Уинслет, – а он молчит, словно…
Глен не успел договорить, так как экран, куда с такой надеждой смотрели семь пар внимательных глаз, вспыхнул и показал первое сообщение от странно ведущего себя зонда. Это было не просто сообщение, а обзорная картинка того места, куда приземлился аппарат. Зрелище не только впечатляло, оно восхищало, завораживало и манило к себе!
Зонд опустился посреди залитого мягким солнечным светом цветущего луга. Такого буйства цветов на Земле невозможно представить! Тропические джунгли весной – лишь блёклая тень того, что предстало сейчас глазам землян, за время полёта отвыкших от ярких красок. Алый, пурпурный, пронзительно-жёлтый, нежно-васильковый, оранжевый, сине-чёрный, бархатно-фиолетовый, бирюзовый, кроваво-красный, лиловый и ещё великое множество цветов, определения которым нет в человеческом языке, смешались здесь в фантастическом коктейле. И всё это на сочном фоне изумрудной травы. Сами же цветы имели причудливые, удивительные формы и порой невероятные размеры. Например, взгляд сразу приковывал к себе бутон цвета только что расплывшейся по небу зари с многочисленными голубоватыми линями, в хаотичном порядке ползущими по всему телу растения. Неожиданно бутон раскрывался, превращаясь в пятиконечную пунцово-красную звезду с многочисленными золотыми блёстками и фиолетовой сердцевиной. Каждый лепесток этого чуда достигал в длину как минимум двух метров. Через некоторое время, словно дав полюбоваться собой, звезда плавно опять превращалась в бутон. И таких цветков по волшебному лугу было раскидано больше десятка. Над всем этим сказочным великолепием порхали не менее пёстрые бабочки, величиной с земную ворону. Медленно, словно нехотя, в хрустальном воздухе пролетали некрупные птицы с роскошным оперением, переливающимся всеми цветами радуги. Они непрерывно пели, и пение их нота в ноту совпадало с теми нереальными звуками, что люди недавно слышали в пустом эфире. Сказочный луг зелёной дугой обрамляли горбатые горы; на верхушках некоторых из них лежали искрящиеся белоснежные шапки. С самой высокой горы, спящей в пелене легчайших нежнорозовых облаков, лился каскадами водопад, играя невероятными россыпями радужных брызг. С противоположной стороны луг упирался в пляж, покрытый песком цвета топлёного молока, а дальше… Дальше плескалось безбрежное аквамариновое море, отражающее в себе безоблачное небо.
Хотелось коснуться рукой экрана, чтобы хоть кончиками пальцев дотронуться до невероятной благодати. А затем и погрузиться в неё, пробежать по цветам, распугивая безмятежных бабочек, и нырнуть в тихие воды. Разум захватывала уверенность, что вода в море тёплая, а чудесная, небывалая красота не таит в себе ни малейшей опасности – тут живёт счастье!
– Ве-ли-ко-леп-но… – прошептал француз, не в силах сдержать свои чувства. – Я готов к высадке прямо сейчас!
– Выглядит симпатично, – сухо заметил Гассинг. – Но, господа, данных от зонда по-прежнему нет. Почему он не передаёт никаких параметров?
– Стив прав, – согласился с ним Войницын. – Почему молчит зонд? Я вновь возвращаюсь к своей мысли о голограмме.
– Сейчас проверим! – Кочегаров вновь дотронулся пальцем до рычажка управления зондом.
Посланец выказал полное своё послушание. Он поднялся метров на двадцать над цветочным ковром и направился к морю. Немного повисев над лёгкими волнами, зонд развернулся на сто восемьдесят градусов и устремился к купающемуся в собственных брызгах водопаду. Аппарат набрал высоту пятьдесят метров и замер почти на середине водного потока, на некотором удалении от него. Шум низвергающейся с большой высоты воды, который вряд ли с чем можно перепутать, наполнил отсек управления до отказа; изображение, передаваемое зондом на экран, покрылось водяными бисеринками.
– Теперь скептики могут быть удовлетворены, – улыбнулся Уинслет. – Перед нами не фантом и не голограмма, а изображение объективной реальности. Попробуйте взмыть над горами, командир!
Пётр Егорович и сам намеревался осуществить такой манёвр, а потому зонд стремительно взмыл вверх. Когда он перевалил через чистый, как крылья ангела, снеговой покров вершины, землянам открылась картина, не уступающая в красоте и великолепии той, что они видели прежде. Горы плавно опускались в обширную долину, играющую той же неповторимой и непередаваемой палитрой красок, что и луг у морской глади. В долине разлилось хрустальной чистоты озеро, упиравшееся в лес, уходивший за горизонт. Судя по всему, основу леса составляли гигантские деревья, сравнить которые можно было разве что с земными реликтовыми секвойями. Тут и там монолитный окрас леса украшали пятна озёр, отражающие от своих вод сочный цвет небосвода. И нигде никакого намёка даже на признаки существования цивилизации. Да и живые существа, если не считать птиц да бабочек, тоже пока в зону наблюдения не попали. Дав несколько минут коллегам полюбоваться открывшимся видом, Кочегаров вернул зонд на прежнее место.
– Будем считать, – заключил командир, – что визуальное знакомство с планетой состоялось. Инопланетная жизнь открыта! Будем готовиться к высадке! У кого-нибудь есть возражения или сомнения?
– У меня, – решительно заявил Войницин. – Да, мы видим перед собой поверхность планеты. В этом я не сомневаюсь, хотя данные от зонда по-прежнему отсутствуют. И именно из-за их отсутствия я бы поостерёгся… Мы же ничего не знаем о планете. Ничего! – он недовольно покачал головой. – Единственный чёткий параметр – температура. Но при таком адском пекле невозможно существование того, что мы наблюдаем собственными глазами.
– Я думаю, всё дело в нашей аппаратуре, – уверенно заявил Ли Чен Ю. – Такое ведь не исключено? Произошёл сбой, нами пока не выявленный, потому мы и не можем получить истинных параметров. Нужно протестировать «Папу» в ручном режиме.
– А у зонда тоже проблемы? – Гассинг принял сторону Войницина.
– Зонд передаёт визуальную картинку, – поддержал китайца Лепардье. – Значит, можно предположить, что неполадки имеются именно в том узле, который принимает и обрабатывает информацию о всех остальных параметрах. То есть непосредственно на «Посланнике». Нужно искать!
– Температура – прямое доказательство того, что у нас с техникой не всё в порядке! – жизнерадостно заявил Виноградов. – Разве могут столь удивительные цветы, птицы, бабочки здравствовать при такой температуре?! А вода?.. – он махнул рукой, не продолжив фразу, что означало, видимо: «Ну о чём вы говорите?!»
– Решено! – правом командира Кочегаров оборвал споры. – Осуществляем высадку. Со мной пойдут Виноградов, Ли Чен Ю и Лепардье. Старшим на корабле остаётся Уинслет. Следить за нами во все глаза! Будьте готовы прийти к нам на помощь в любой момент. Виктор, отправь на Землю следующее послание: «Планета в районе Эпсилона Эридана обнаружена. Точных данных о физических свойствах атмосферы и планеты получить не удаётся. Предполагаем технический сбой. Посаженный на поверхность планеты зонд передаёт изображение, доказывающее существование жизни. Следов разумных существ пока не обнаружено. Принято решение о высадке». Не забудь видеоизображение приложить. Александр и Глен, вплотную займитесь проверкой всей электроники в ручном режиме. В первую очередь, естественно, узлом приёма и обработки информации. А сейчас, друзья, все в кают-компанию. Я думаю, праздничный ужин в честь совершённого открытия нам не повредит. Без алкоголя, разумеется. Выпьем после непосредственного знакомства.
На следующий день корабль-челнок отстыковался от «Посланника». Впервые в истории космонавтики человек спускался на планету, где существовала жизнь в сложных формах. Там, под удивительной атмосферой, никак не желающей открывать своих свойств, плескался не бульон из малопривлекательных одноклеточных организмов, которым ещё предстояло пройти путь в миллионы лет, чтобы обрести хоть какую-то форму. Там царствовала красочная жизнь!
Челнок больше походил на десантный корабль, ощетинившийся вооружением и антеннами, в броне, способной выдержать прямое попадание ядерной ракетой, чем на исследовательский аппарат. Остроносый, с агрессивно раскинутыми крыльями, он напоминал стальную хищную птицу, метнувшуюся из-под небес на обнаруженную добычу. Имея размеры с половину футбольного поля, корабль обладал непревзойдённой маневренностью и скоростными качествами. Три скорости звука он набирал за три секунды и на этой скорости запросто делал повороты под девяносто и даже сто восемьдесят градусов. Для стороннего наблюдателя движения корабля могли выглядеть столь же непредсказуемо, как перемещения шаровой молнии. Так его и назвали.
Кочегаров лично управлял «Шаровой молнией», направляя её на место посадки исследовательского зонда. Маячок на зонде работал исправно, и корабль шёл на его зов. Погрузившись в сверкающую атмосферу, «Шаровая молния» оказалась будто в молоке: что-либо увидеть не представлялось возможным, и командиру пришлось доверить управление приборам. На круглом экране, расположенном на пульте управления, ползла тёмно-синяя линия, рисующая траекторию движения корабля. По неизвестным причинам он приближался к месту посадки не по прямой, а змеиными зигзагами и петлями. Можно было предположить, что корабль избегает препятствий, невидимых в невероятной плотности тумане, но приборы слежения молчали о наличии каких-либо угроз и возможности столкновения.
– Если наш зонд двигался так же, – сказал Лепардье, почёсывая бородку, – то не удивительно, что он приземлялся столь долго.
– «Посланник», я «Шаровая молния», – проверил связь командир, – как слышишь меня?
– Слышу вас отлично! – тут же раздался в динамиках голос Уинслета. Связь была настолько чёткой, без малейших помех, будто Глен сидел здесь же, в рубке челнока.
– Нас на мониторе видно?
– Нет! Только два сигнала от маячков – ваш и зонда. Вы пробовали снимать показания?
– Сейчас попробуем, – командир кивнул Виноградову.
Виктор постучал клавишами, подождал пяток секунд, наблюдая за показаниями, и произнёс спокойно, словно того и ожидал:
– Ничего! Та же чехарда, что и при первых замерах, сделанных с орбиты.
– Ты слышал, Глен?
– Слышал, командир. Странно очень… Получается, что не хочет нормально работать вся измерительная аппаратура, имеющаяся в нашем распоряжении, а не только «Папа».
– Выходит, что так. Ладно, до связи.
– А ведь у такого глобального отказа техники, – задумчиво произнёс китаец, – может быть только одно разумное объяснение.
– Я бы не стал называть такой сбой отказом, да ещё глобальным, – снисходительно улыбнулся француз. – Мы же всё видим и слышим. Проблемы только с анализирующей частью.
– Что ты имел в виду, Ли? – командир оставил слова Лепардье без внимания.
– Вирус. Элементарный компьютерный вирус.
– Такое было бы возможно, – не согласился Виноградов, – если бы к нашим устройствам кто-то подключался. Но на подобный случай предусмотрен датчик тревоги, устроенный так, что не может не сработать в принципе. А он безмолвствует!
– Вирус могли занести и на Земле, – неопределённо пожал плечами Кочегаров. – Хотя вероятность этого ничтожна. Не дремал же он всё время полёта!.. Не будем гадать! Стив и Александр – гении электроники. В скором времени они во всём досконально разберутся и доложат результаты. Нам же предстоит познакомиться с цветочками да бабочками воочию. Непосредственно, так сказать. Соберитесь! Судя по всему, наш разведчик уже рядом.
Последнее указание было лишним. Все и так находились в напряжении. Шутка ли, они скоро ступят в чужой мир. Неизвестно пока, дружелюбный он или враждебный, но то, что чужой, – без всяких сомнений. И ведь где-то здесь должны находиться братья по разуму, чьё послание принял на Земле почти забытый радиотелескоп. Конечно, лет с той поры утекло немало – командир «Посланника» тогда ещё и на свет не народился, и сигнал от инопланетян поступил один-единственный, но… Очень хотелось верить, что знакомство с внеземной цивилизацией состоится.
Когда синяя полоска на дисплее приблизилась вплотную к точке, обозначавшей местоположение зонда, раздался звук, словно из спускного клапана теплового котла вырвалась струя пара, – сработали двигатели мягкой посадки. Ещё через пару секунд на верхней панели приборов замигали оранжевые буквы: «Посадка успешно завершена».
– Вот тебе и здрасьте, – удивлённо произнёс Виноградов. – А мы ничего и не заметили.
Действительно, картинка, висевшая за лобовым стеклом «Шаровой молнии», не претерпела изменений: там был всё тот же непроглядный туман, казавшийся серебристо-белым монолитом. Где цветочная идиллия, море, горы, птички и бабочки? Где небо, пронзительное и безоблачное? Куда всё спряталось?!
Дисплей «Шаровой молнии» показывал чётко: зонд находится чуть правее, в десяти метрах от приземлившегося челнока. Командир решил вызвать исследовательский аппарат, впервые передавший изображение поверхности планеты-загадки, чтобы удостовериться в его близости, но не успел.
От ярких красок, водопадом хлынувших через стекло, зарябило в глазах: серебристый покров, паранджой скрывавший все прелести планеты, мгновенно спал, словно кто-то сорвал его властной рукой.
– Вау! – восхищённо выдохнул всегда невозмутимый китаец.
– Добро пожаловать в парадиз! – чёрные угли глаз француза искрились сумасшедшим азартом и счастьем мальчишки, с детства увлекавшегося фантастическими романами и мечтавшего ступить на неизведанную ещё планету.
Быстро привыкшие к красочной вакханалии глаза видели за стеклом тот самый пейзаж, что передал на «Посланник» исследовательский зонд. Всё тот же буйно цветущий луг с порхающими бабочками и птицами и мирно плещущимся морем впереди. Только теперь ощущения от увиденного хлестали через край, ведь люди наблюдали не картинку на экране, а, по сути, вид из окна. От сказочной красоты их отделяло лишь стекло да броня корабля. Надо только открыть люк и выйти наружу, и нога человека впервые утонет в травяном покрове чужой планеты.
– Надо выходить, командир! – Виноградов радовался не меньше, чем остальные. И ему не терпелось скорее прикоснуться к чужому миру. Дотронуться до неведомого, ещё не познанного человеком.
– Я знаю, Виктор, что надо, – душа Кочегарова тоже ликовала, но он старался вести себя сдержанно. – Но данных о внешней среде у нас по-прежнему нет. Только температура продолжает оставаться неизменной. И в такой температуре ничто живое существовать не может.
– Это-то и подтверждает ошибку приборов! – Ли Чен Ю больше не улыбался как ребёнок, но весёлые чёртики в узких глазах плясали. – Мы уже говорили об этом. Нельзя же не доверять собственным глазам. Конечно, поведение здешней атмосферы необъяснимо – взять ту же серебряную мглу, внезапно исчезнувшую, но со временем мы всё выясним, не сомневаюсь.
– Вот именно, внезапно исчезнувшая… – задумчиво произнёс Кочегаров. Впервые с момента подлёта к планете он почувствовал лёгкий укол под сердцем. Смутная тревога поселилась в нём. – Складывается впечатление, что туманное покрывало кто-то намеренно сбросил, чтобы мы могли увидеть только то, что должны увидеть. И ничего больше!
Наступило молчание, стёршее радость с лиц экипажа. Несомненная логика в словах командира присутствовала, но… Даже если это действительно так и их кто-то ведёт, не желая раскрывать тайны планеты, что с того? Если бы их хотели уничтожить, то сделали бы это гораздо раньше. Заманить в ловушку? К чему такие сложности?! Они всё равно бы осуществили посадку – для того и прилетели. И прилетели, между прочим, с абсолютно мирными целями и фактически по приглашению. И неважно, что с момента отправки сигнала прошло чуть ли не три четверти века, если учесть время, необходимое посланию для достижения Земли. Дату и сроки визита никто не оговаривал!
– Командир, – Лепардье вновь затеребил свою бородку. – У нас прекрасное вооружение; скафандры, способные выдержать чёрт знает что; товарищи, готовые прийти на помощь в любой момент прямо с орбиты… Риск – благородное дело! В конце концов, невозможно познать вкус вина, не сделав ни единого глотка.
Кочегаров с укоризной взглянул на француза, недовольно шевельнув бровями. Он и сам думал точно так же, и, разумеется, они осуществят высадку, несмотря на внезапно появившееся, едва уловимое чувство тревоги. Пять с лишним лет в мёртвом космосе, в полном отрыве от матушки-Земли, и всё это для того, чтобы взглянуть, развернуться и отправиться восвояси? Ну уж нет! Такого командир и в мыслях не держал. Но ему так хотелось вздохнуть полными лёгкими воздух чужой планеты, потрогать диковинные цветы, искупаться в волнах ласкового моря… А придётся выходить в скафандрах, не пропускающих сквозь свой защитный панцирь ни атома внешней среды. Лепардье понял взгляд и мысли командира и смущённо отвёл глаза.
– Экипажу пятнадцатиминутная готовность к высадке! Выходим по боевому варианту, со всем необходимым снаряжением и вооружением.
После дружного «Есть!» все трое отправились выполнять команду.
– «Посланник»! Как слышишь «Шаровую молнию»? – Кочегаров вызвал своего помощника.
– Отлично слышу! – вновь, как и в первый раз, связь была великолепной. – И вижу! Автоматически сработал маяк видеообзора, установленный на челноке. Он передаёт ту же картинку, что и зонд. Вы сели рядышком с ним. Поздравляю с удачной посадкой, командир!
– Спасибо. Ты можешь определить наши координаты?
– Делаю это с самого начала. Но как только вы вошли в атмосферу, цифры уже привычно заплясали. Мы не можем определить, в какой именно точке планеты вы находитесь.
– А траектория нашего движения отобразилась на дисплее?
– Отобразилась, – голос Уинслета стал глуше. – Но от неё нет никакого толку. Она представляет собой восьмёрку, положенную набок. Знак бесконечности, командир.
Скверно… Кочегаров хотел, чтобы «Посланник» разместился на геостационарной орбите прямо над ними. Не получалось… На скорую помощь, на которую так оптимистично был настроен француз, рассчитывать не приходилось. Куда придёт спасение, если нет адреса беды?
– Вот что, Глен, – принял решение Кочегаров. – Через пятнадцать… уже тринадцать минут мы осуществим высадку. Постоянно будь на связи! Если от нас поступит сигнал бедствия, немедленно идите на посадку. Не знаю почему, но в самой атмосфере мы двигались по пути, проложенному зондом, шли на сигнал его маяка. Быть может, у вас тоже получится. Но без моей команды ничего не предпринимать! Вы будете видеть нас на экране. Заметите что-то странное – дай знать немедленно. Ну, с Богом!
– Вы решили сразу вчетвером покинуть корабль? – неуверенно, будто опасаясь чего-то, спросил Уинслет.
– Да! Понимаю, это слегка противоречит правилам безопасности, но мне никого не хочется лишать такого удовольствия. Кто знает, второго шанса может и не быть. Пульт дистанционного управления «Шаровой молнией» я беру с собой.
– Храни вас Господь, командир!
Ровно в назначенный срок дверь «Шаровой молнии» плавно ушла в сторону и все четверо космонавтов шагнули в переходной отсек. Дверь бесшумно вернулась на место, и через пять секунд открылась другая, уже непосредственно выход в новый мир.
– Вперёд, Жан! – сказал Кочегаров, видя горящие глаза француза. Блеск нетерпения во взгляде Лепардье был виден даже через лёгкую тонировку стекла шлема скафандра.
По выдвинувшемуся трапу француз стал спускаться вниз. Спускался медленно, даже величаво, словно хотел покрасоваться перед множеством телекамер, установленных внизу специально для того, чтобы запечатлеть столь исторический момент. Однако полтора десятка ступенек закончились быстро, и он оказался по щиколотку в траве сочного зелёного цвета. Но из-за скафандра не мог ощутить ни мягкости этой самой травы, ни её запаха. Жан Лепардье – первый человек, ступивший на планету, вращающуюся вне Солнечной системы! Сердце француза зашлось от счастья, а в голове зазвучала «Марсельеза» вперемешку с каким-то фривольным напевом. Следом за ним спустился Виноградов, потом Ли Чен Ю, и последним сошёл с трапа командир.
Они встали в один ряд, в белоснежных скафандрах, больше похожих на удобные комбинезоны, на шлеме и левой стороне груди которых красовалось изображение физической карты Земли. Сейчас они не делились на расы, национальности, подданство и гражданство. Сейчас они – представители цивилизации, сумевшей преодолеть бездну космического пространства и высадиться на планете, похожей на красочный нереальный сон. Где медные трубы, фанфары, восхищённые возгласы сопланетников? Всё это впереди. А сейчас в наушники льётся волшебная, ни с чем не сравнимая музыка, издаваемая то ли великолепными птицами, то ли бабочками, то ли вообще здешним воздухом. Та самая музыка, что они впервые услышали на орбите и источник которой никак не желал установить головной компьютер. При такой музыке плазменные гранатомёты, удобно спрятавшиеся за спиной, и лазерные пистолеты, прилипшие к правому боку, казались совершенно неуместными.
– Осмотреться вокруг корабля! – последовал приказ командира.
Все четверо молча разошлись в стороны. Будто чувствуя торжественность момента, «Шаровая молния» казалась притихшей, окаменевшей после трудного перелёта птицей.
Передвигаться по чужой планете оказалось даже чуть легче, чем по родной Земле. Значит, сила тяжести, несмотря на куда более внушительные размеры, здесь не многим отличалась от земной.
Ни птицы, ни бабочки никак не реагировали на появившихся чужаков. Они занимались своими нехитрыми делами, не обращая никакого внимания на людей, иногда нехотя отлетая в сторону, чтобы избежать столкновения со странными двуногими существами в облегающих белоснежных одеждах, зачем-то спустившихся с неба. Цветы, до которых страшно было дотронуться, чтобы не повредить их красоту, охотно расступались, пропуская вперёд идущего. А затем снова возвращались на место, полностью скрывая все следы. Словно никто и никогда не проходил здесь. Так же поступала и изумрудная трава. В ней копошились разноцветные жучки, милые на вид, как земные «божьи коровки». Удивительным образом они тоже не попадали под жёсткий протектор ботинок космонавта, вовремя убегая прочь; как будто предчувствовали надвигающуюся опасность. Любопытный китаец нагнулся, чтобы кончиками пальцев аккуратно ухватить какую-то перламутровую букашку, но она с проворностью блохи прыгнула вглубь травяного покрова, словно заранее знала о намерениях землянина.
Осмотр территории, прилегающей к «Шаровой молнии», был завершён. Корабль купался в лучах красноватой звезды, огромным, раза в полтора превышавшим Солнце, шаром, висевшем в самом зените, и словно наслаждался захватившей всю округу красотой, умильным спокойствием и безмятежностью. Рядом младшим братом примостился шипастый зонд, вяло помигивающий проблесковым маячком. Ему, по всей видимости, здесь тоже было неплохо. И – музыка… Волшебная, завораживающая, ласкающая и манящая куда-то, не иначе как в сказку. Кочегарову пришла на ум древняя легенда о коварных сиренах, сладкоголосым пением завлекавших к себе мореплавателей. Но он отогнал от себя тревожные мысли. Долой угрюмость и опаску, когда вокруг всё дышит красотой и благодатью!
Решили подойти к морскому пляжу, начинавшемуся метрах в ста-ста пятидесяти от места посадки корабля. Свой хищный нос «Шаровая молния» направила именно к аквамариновым волнам. Песчаная полоса нежнейшего бледно-бежевого цвета разбегалась в обе стороны тонкими крыльями, упиравшимися в малахитовые утёсы, далеко шагнувшими в море. Общая длина прибрежной полосы составляла километра три-четыре, не более.
Взяли пробы воды и песка. Впрочем, песок ли это был, сказать однозначно нельзя. Следы от ног землян исчезали буквально на глазах. Песчинки, как живые, возвращались на место, и от недавнего отпечатка через пару секунд не оставалось даже намёка. Температуру и состав воды на месте определить не удалось: показатели скакали в сумасшедшем танце, не желая остановиться ни на чём конкретном. Единственное, что оставалось незыблемым, как памятник несуразности, – температура в 557 градусов. Как воздуха, так и воды. Но воды при такой температуре существовать не может! А она вот, совсем рядышком плещется, и даже мелкая рыбёшка у бережка резвится. Ничем, между прочим, по своей пёстрости бабочкам не уступающая. Так или иначе, пробы следовало взять с собой. Если и не в лаборатории «Посланника», то уж на Земле с ними разберутся досконально, разложат по атомам и вывернут наизнанку.
– Предлагаю дойти до водопада, – бодро заявил Лепардье. – До него километра полтора, не более. И там воды наберём. От скальной породы что-нибудь отколем. Воздуха в скафандрах ещё часов на десять хватит.
– На «Шаровой молнии» шлюп имеется, – напомнил Ли Чен Ю, не очень любивший пешие прогулки. – Можно на нём долететь.
– Не стоит! – поддержал француза Виноградов. – Расстояние небольшое, да и променад нам не помешает. К тому же по дороге ещё много чего интересного увидеть можно. А на обратном пути флоры нарвём. Быть может, её исследование нам что-нибудь даст.
– Так и сделаем! – легко согласился командир. – Несколько цветочков для изучения сорвать нужно, хотя и жалко такую красоту портить. У водопада времени на пустяки не тратить. Осмотрелись, пробы необходимые взяли – и в обратный путь. Для первого выхода вполне достаточно.
Четыре фигуры в белых скафандрах шли по нереально красивому лугу, приближаясь к не менее завораживающему зрелищу водопада. Картина казалась фантастической, живой иллюстрацией к какому-нибудь фантастическому же роману из серии «Покорители иных миров». Когда данное изображение покажут на Земле, то там ахнут от удивления, а потом завизжат от восторга. Зная тягу человечества к покорению новых земель, можно не сомневаться, что сюда ринутся колонизаторы всех мастей и рангов. Если, конечно, условия окажутся пригодными для обитания. Да и если нет, то тоже ринутся. Человек такое существо, что может прижиться где угодно. Правда, у планеты могут быть хозяева. Но это уже будет не важно. Не одним же им наслаждаться такой благодатью!
Пока же иллюстрацию к фантастическому роману наблюдали лишь трое землян, находившихся на борту звездолёта. Они белой завистью завидовали своим коллегам и с нетерпением ждали, когда те вернутся на борт «Посланника» и настанет уже их очередь спуститься в сказку. По плану на изучение планеты им отводилось две недели, так что работать придётся в авральном режиме и посменно опускаться на её поверхность.
У водопада удивительное пение птиц стихло. Здесь всё заглушал звук падающий с верхотуры воды. На ощупь и вкус, конечно, волшебную влагу, столь ценную во всей Вселенной, попробовать нельзя, но даже по её виду можно было сказать: с горы мощным потоком льётся кристально чистая вода и температура 557 градусов – явный бред почему-то сошедших с ума приборов.
Космонавты остановились там, где водопад обрушивался со всей силой к подножию скалы, поросшему красноватым мхом. По «логике» земных водопадов, здесь должно было быть или озеро, или река, несущие дальше свои воды. Но ничего похожего не наблюдалось. Шумные воды всем потоком сливались в длинную и неширокую расщелину, притаившуюся в основании горного хребта. Если и существовал какой-то водоём, то он скрывался под землёй. Грандиозное зрелище! Складывалось впечатление, что, начинаясь неизвестно где – его исток скрывала шапка розовых облаков, он и исчезает в никуда. Этакая находящаяся в постоянном движении декорация, обои для невероятных размеров созданной самой природой стены. Брызги, рассыпающиеся в радужную пыль, окатывали космонавтов с головы до ног. Но специальный подогрев стекла гермошлема высушивал попадающие на него капельки, обеспечивая идеальный обзор.
– Пётр Егорович, – услышал Кочегаров в шлемофоне голос Виноградова, – посмотрите сюда.
Виктор стоял крайним справа в коротенькой шеренге землян, наблюдавших за созданием инопланетной природы. Командир, да и все остальные, подошли к Виктору и посмотрели туда, куда он указывал. Там, сразу за сплошным потоком воды, просматривалось нечто вроде ниши или грота, размерами с въезд в гараж для грузового автомобиля. Ничего удивительного для явлений подобного рода, если бы не одно «но». Внизу, на стенах и потолке что-то играло разноцветными россыпями. И это «что-то» было очень похоже на содержимое сундуков с драгоценными камнями в пещере Али-Бабы.
– Это именно то, о чём я думаю? – спросил с придыханием Лепардье.
– Если ты думаешь о сокровищах, – невозмутимо произнёс китаец, – то тут так сразу и не ответишь. Вполне возможно, что мы видим лишь игру света или ещё что-то в этом роде. Мы же ничего не знаем о планете. Быть может, это – всего лишь стекляшки.
– И кто же наполнил пещеру бижутерией?
– Нужно туда наведаться! – без тени сомнения заявил Виноградов, повернувшись к командиру. – Тогда поток воды не будет искажать нам видимость.
До каменистого края грота действительно было не более метра. Шагнуть туда не представляло труда; даже разбега для такого манёвра не потребуется. Никакого риска, но необъяснимое и почти неуловимое чувство тревоги вновь коснулось сердца командира. Он медлил с ответом.
– «Посланник», ты хорошо видишь нас? – запросил Кочегаров звездолёт.
– Превосходно!
– Что скажешь про грот за водопадом? Какие-нибудь мнения есть?
– Местное солнце стоит сейчас под таким углом, что нам трудно разглядеть всё досконально. Отсвечивает…
– Понятно. Ну что же, – решил Кочегаров, наплевав на тревожное предчувствие. В конце концов, в любом неизведанном месте такое чувство – естественная штука. А уж в такой дали от Земли и подавно. – Сезам, откройся! Ты, Виктор, первым заметил это великолепие, тебе первым и шагать.
Дважды Виноградову повторять не пришлось. Он сделал картинный взмах руками, словно перед длинным прыжком, и скакнул, далеко вытянув вперёд правую ногу. Водопад был каскадным и имел несколько ступеней. Последняя находилась метрах в пяти-шести над головами космонавтов, а потому Виктор не ощутил на себе всей мощи падающей с заоблачной высоты водной махины и удачно приземлился по ту сторону прозрачной преграды. Нагнувшись, он поднял с пола первый же попавшийся камешек размером с грецкий орех. Поднёс находку к глазам, держа её большим и указательным пальцем. От осознания увиденного перехватило дыхание. Повернул камень по направлению к выходу из грота, на солнечный свет. Тот тут же заиграл разноцветными гранями.
– Командир! – в горле у Виктора мгновенно пересохло. – Я, конечно, могу и ошибиться, но, по-моему, я держу в руках алмаз самой чистой воды. И их здесь несметное количество. И не только алмазов…
Через пять секунд уже все четверо рассматривали пещеру, больше походившую на сокровищницу. Но вряд ли кто-нибудь из земных богачей, как ныне живущих, так и давно почивших в бозе, обладал таким несметным количеством драгоценностей. Это была именно пещера, а не грот, как казалось раньше. Она уходила куда-то в горное чрево, постепенно теряя очертания в темноте. И, насколько позволяла увидеть мощность ручных фонарей, пещеру сверху донизу усеивали разноцветные камни. Потолок пятиметровой высоты был покрыт каменьями не меньше, чем небо звёздами в августовскую ночь. Люди осторожно, благоговейно наступали на алмазы, бирюзу, сапфиры, опалы, рубины, гранаты самых различных размеров – от крохотных зёрнышек до гусиного яйца. Космонавты не верили своим глазам. Этого не может быть! Это фантастика! Но разве само нахождение их здесь не являлось фантастикой?!
Кто поместил здесь столько сокровищ? Или драгоценная пещера – порождение местной природы? Второе предположение казалось более приемлемым. Потому что камни не лежали россыпью, а словно росли из каменной породы. Но при этом они легко вынимались из неё, будто просились в руки, и не имели искусственной огранки.
– В один миг экипаж «Посланника» превратился в миллиардеров… – пошутил Виноградов.
– Когда сокровищ много, как щебня, – с ледяным спокойствием изрёк Ли Чен Ю, – они уже не сокровища, а обыденность.
– Не романтик ты… – поморщился Лепардье.
– Каждый возьмите по паре разных камешков, – сказал командир. – Займёмся их изучением на борту «Шаровой молнии». Пора возвращаться назад.
Внимание Кочегарова привлёк немного выступавший из стены камень нежно-синего цвета, размерами и формой похожий на глаз гигантской акулы. Он пошевелил его пальцем, и камень спокойно выпал ему на ладонь, оставив после себя не пустую выемку, а синего же цвета плоскость. «Как ножка от срезанного гриба», – подумалось командиру. Он поднёс камень к стеклу гермошлема, и ему показалось, что в синей глубине на мгновение вспыхнул крошечный рубиновый огонёк, словно зрачок таинственного зверя. Вспыхнул и погас, будто и не было его никогда. Решив, что ему померещилось, он положил находку в самозакрывающийся клапан на левом рукаве скафандра – нечто вроде кармана для особо ценных мелочей.
Уинслет, Гассинг и Войницин во все глаза смотрели на своих товарищей сквозь завесу воды. Они физически не могли увидеть всей красоты, наблюдаемой сейчас четырьмя счастливчиками, но воображение охотно дорисовывало всё скрытое от глаз и заставляло неровно биться сердца. Так хотелось полюбоваться столь невероятным зрелищем воочию, подержать камни в руках! Даже если на планете не обнаружат больше ничего ценного, то эта пещера окупит все затраты на создание и полёт «Посланника» с лихвой. Хватит ещё на сотню звездолётов! Совершенно вылетело из головы, что несметное богатство вполне может кому-то принадлежать.
Помощник командира со вздохом сожаления переключился на панорамный обзор. Тут же его взгляд остановился на том, чего ещё несколько минут назад не наблюдалось в инопланетной идиллии. На линии горизонта, там, где море встречалось с небом, появилась неровная полоса тёмного, почти чёрного цвета. Она раскинулась во весь горизонт от края до края. Уинслет хотел «наехать» камерой наблюдения на море, чтобы максимально приблизить новый объект, но этого делать не пришлось. Чёрная полоса сама устремилась вперёд. Разрастаясь с невиданной скоростью, тьма пожирала и небо, и море. Внезапная буря, циклон? Но водная гладь оставалась спокойной, цветы мерно качались, а птицы и бабочки не улетали прочь, спеша укрыться от приближающейся непогоды, да и вспышки молний не пронзали клубящийся мрак. На «Посланнике» и ахнуть не успели, как непонятная тьма проглотила половину всего солнечного и цветущего пространства. Трое космонавтов наблюдали за таинственным явлением и чувствовали, как их души стремительно захватывает животный ужас, подобно тому, как неведомая тьма заглатывает дневной свет.
– Командир!!! – закричал по радиосвязи Уинслетт. – Немедленно уходите оттуда!!! Вызывайте модуль и эвакуируйтесь!!! Немедленно!!!
– ….рр!!! ………….. да!!! ………….. есь!!! ………….. но!!! – прохрипело в динамиках гермошлема Кочегарова.
– Я не понял тебя. Повтори! – озадаченно произнёс командир.
Но от великолепной и бесперебойной связи не осталось и следа. Она сменилась невнятным трещанием вперемешку со свистом, словно в эфир теперь вышел былинный Соловей-разбойник.
– Чертовщина какая-то…
– Пётр Егорович! – встревоженно позвал Виноградов. – Смотрите!
Даже сквозь находящуюся в постоянном движении стену воды можно было увидеть, что в чужом мире происходят изменения. Неведомая тьма надвигалась со стороны моря с сумасшедшей скоростью. Конечно, никто не знал особенностей местного климата, но на Земле ни один циклон не обладал способностью к столь быстрому передвижению. Да и тучи, даже самые тяжёлые и низкие, не могут опуститься прямо на воду. Сильный ветер, вечный спутник ненастья, отсутствовал. Но и полного штиля, частого предвестника урагана, тоже не наблюдалось. Цветущий луг пребывал всё в том же праздном колыхании, будто и не замечал приближающейся темноты или просто не обращал на неё внимания, не считая опасной. Страх ледяным и шершавым языком лизнул души всех четырёх космонавтов.
– Командир! – голос Лепардье, ещё недавно звеневший от радости, дребезжал случайно тронутой струной. – Там что-то движется!!
Теперь взоры обратились внутрь пещеры, куда указывал встревоженный француз. В тёмной глубине действительно было заметно неопределённое шевеление. Кроме того, доносился неприятный звук, похожий на медленно скребущее по стеклу железо. Четыре луча от фонарей синхронно врезались в недра невероятной сокровищницы. В двадцати метрах впереди всё пришло в движение: пол, стены и сам воздух, что наполнял пещеру. Но то было не землетрясение, пробудившее горы от векового сна, а нечто совершенно другое. С каменных стен отлеплялись сгустки тёмной материи, прямо в воздухе сливались в общую массу, непостижимым образом превращавшуюся в мерзких тварей, представлявших из себя жуткую помесь огромного паука, спрута и ещё чего-то неведомого, но непередаваемо страшного. Каждое из ужасных существ превосходило человека ростом и весом раза в полтора. Каменья, ещё недавно делавшие пещеру прекрасной декорацией для фильма-сказки, никуда не делись, но их закрывало мрачными телами скопище отвратных существ. Их количество уже явно перевалило за десяток.
Только мгновение космонавты стояли парализованные страхом.
– Огонь! – скомандовал Кочегаров. – Из лазерных пистолетов!
Безопасные лучи фонарей теперь сменились ослепительно яркими вспышками лазера. Каждый такой выстрел мог пронзить насквозь глыбу базальта с лёгкостью раскалённой иглы, входящей в брикет сливочного масла. Ни стонов, ни криков не последовало; только злобное шипение заполнило своды пещеры. Мощнейшее оружие не причинило инопланетным тварям никакого вреда!
Понимая, что добежать до «Шаровой молнии» они не успеют, командир попытался вызвать корабль дистанционно. Безрезультатно! Красный диод на пульте управления красноречивее любых слов говорил о полном отсутствии связи. Челнок недоступен!
А за выходом из пещеры уже вовсю плескался мрак. Он начинался сразу за потоком воды, по-прежнему невозмутимо падающим с горы. Ужасные существа, до этого не производившие никаких действий, начали атаку, словно получив условный сигнал.
Из медленно шевелившихся паучьих челюстей ближайшей к людям твари вырвалось нечто вроде большущего плевка. Вязкая, липучая и мерзкая субстанция в мгновение ока коконом спеленала Ли Чен Ю. Затем лишённого возможности пошевелиться китайца окутал лёгкий дымок с зеленоватым свечением. Пистолет из его руки тонкой струйкой стёк вниз, образовав на полу пещеры крохотную лужицу.
Никогда ещё Кочегарову не приходилось слышать столь истошного и страшного в своей безысходности человеческого крика. Дрянь, выплюнутая несуразным созданием, без малейших затруднений разъела защитную оболочку скафандра, спокойно выдерживавшую «купание» в жерле проснувшегося вулкана. Каждую клетку тела несчастного китайца обожгла нестерпимая, ни с чем не сравнимая боль. Он продолжал кричать, превращаясь в бесформенную массу. Его прощальный крик ещё стоял в ушах космонавтов, а от их товарища осталась лишь лужица кровавого студня.
Из пастей трёх тварей, стоявших ближе всех к тому, во что превратился высокорослый азиат, вырвались хоботки, и страшное желе исчезло в их паучьих брюшках, не оставив после себя и следа; только камушки в этом месте стали ещё краше.
Трое оставшихся космонавтов, уже без всякой команды, бросились к выходу. Они понимали, что подобным образом вряд ли удастся спастись, но быть заживо растворёнными для удобства приёма в пищу мерзкими существами никому не хотелось.
Как ни странно, преследования не последовало.
Остановившись на краю расщелины, в которой скрывался гигантский водопад, они, не сговариваясь, развернулись и выпустили в недра пещеры больше двадцати зарядов. И теперь не из пистолетов, показавших свою несостоятельность в данных условиях, а из плазменных гранатомётов, один боеприпас которого мог превратить в руины многоэтажный дом. Думали космонавты о последствиях столь мощного удара? Нет! В данный момент они хотели только одного: отплатить за кошмарную смерть своего товарища.
Все заряды ухнули почти одновременно. Но скала не встала на дыбы и не разлетелась на куски. Она лишь едва заметно содрогнулась, словно кит, испытывающий дискомфорт от метеоризма. Тут же из пещеры, казавшейся теперь пастью плотоядного и неуязвимого чудовища, хлёсткой плетью вылетело тонкое щупальце и змеиными кольцами оплело Лепардье с ног до головы. Ни командир, ни Виноградов не успели опомниться, как предсмертный вопль товарища чуть не разорвал динамики гермошлемов. Из-под тугих колец стала сочиться кровь. Чудовищный пресс давил француза, как горилла спелый апельсин. И вновь сверхпрочный скафандр оказался не полезней конфетной обёртки. Продолжавшего стенать от боли француза страшное щупальце медленно заволокло в пещеру. Вскоре оттуда послышалось медленное и смачное чавканье.
Лепардье закричал ещё сильнее, хотя это и казалось невозможным, а потом резко затих.
На смену щупальцу, унесшему в небытие первого человека, ступившего на поверхность планеты, которая казалась такой чудесной, из пещеры медленно выползли ещё два. Они ленивыми змеями направились к оставшимся в живых космонавтам. Послышалось злобное шипение вперемешку с треском, словно в пещере тысячи, десятки тысяч гремучих змей привели свои трещотки в боевое положение. Оттуда стало приближаться нечто совершенно жуткое, куда более страшное, чем виденные до этого паукообразные твари. Подсознание людей, достигшее высшей стадии оторопи, услужливо сообщило: «Вы скоро умрёте смертью ещё более лютой, чем ваши коллеги».
Но смертельный ужас притаился не только в пещере. Он спускался и с горы. Прямо над головами практически приговорённых исследователей тоже висели шевелящиеся, словно лианы на ветру, щупальца. С них капала мутная жидкость, похожая на ту, что переварила Ли Чен Ю в кровавое месиво.
Командир и Виктор предпочли умереть в темноте, клубившейся за водопадом, чем пойти на трапезу хищным бессмысленным тварям. Конечно, темнота тоже таила в себе нечто ужасное. Наверняка! Потому-то от неё и веяло страхом, как от канализации нечистотами. Но тот ужас ещё не был известен, а из пещеры и горы надвигался кошмар познанный, кошмар убийственный. Они прыгнули сквозь водопад в беспросветный мрак.
Но совершенно неожиданно мрак оказался вовсе не бесплотным. Он не пропустил в себя людей. Прогнувшись под напором их тел, он выпрямился, став скользким, как щедро намасленное железо. Не ожидая такого развития событий, люди соскользнули в расщелину и унеслись в неизвестность, влекомые потоком воды.
На «Посланнике» висела гнетущая тишина. Уинслет, Гассинг и Войницын смотрели в экран, так плотно заполненный шевелящейся темнотой, что, казалось, она вот-вот начнёт выливаться в звездолёт. Ничего не видя, они всё прекрасно слышали и понимали, что в пещере, куда зашли их коллеги, произошло непоправимое. Нет связи, нет направления для поиска товарищей. Да и спасти их, судя всему, уже было нельзя.
– Глен, – хрипло выдавил из себя Войницин, – надо немедленно убираться отсюда… Немедленно!
– Нет… – сглотнул Гассинг. – Пока мы не получим подтверждения их гибели, мы не должны трогаться с места.
– Связи нет, – прошептал Уинслет, – место посадки неизвестно… Давайте будем мужественными и признаемся сами себе: спасать там уже некого. И мы не знаем, что убило их! На ту площадку, где стоят «Шаровая молния» и зонд, «Посланник» не приземлится. Ему там просто не хватит места…
– Если связь восстановится, – Гассинг не желал мириться с гибелью товарищей, – можно вызвать «Шаровую молнию» сюда, а уже потом…
– Если связь восстановится?! – лицо Уинслета вдруг посуровело. Неожиданно для себя он разозлился, почти рассвирепел. – У нас чёрт знает что происходит с электроникой! Мы не можем толком снять ни одного показателя! Мы не знаем о планете ни черта! И у меня единственное желание: врубить нашу плазменную пушку на полную мощность и…
Уинслет осёкся. Он уже поднял правую руку вверх, чтобы сопроводить красноречивым жестом своё желание устроить катастрофу планетарного масштаба, но рука замерла вверху. Взгляд Глена остановился на монстере – практически восьмом члене экипажа. С растением, прекрасно чувствовавшим себя весь длинный полёт, происходили странные метаморфозы. И не только странные, но стремительные и страшные. Широкие резные листья, радовавшие взгляд глянцевой зеленью, буквально на глазах чернели, скручивались, но не отпадали, а… удлинялись, превращаясь в подобие тонких и слепых змей! Они судорожно извивались, словно чувствовали, но не видели перед собой добычи. Потом от каждой «змеи» стали отпочковываться более короткие ленты-отростки. Они падали на пол и расползались по сторонам, забирались на стены и потолок. Число «змеёнышей» с каждой секундой удесятерялось, они не поддавались счёту. Пять секунд – и весь отсек управления оказался заполнен неведомой чёрной дрянью. Извивающиеся тела, оставлявшие за собой маслянистый след, подбирались к людям.
– Что это?! – возопил Войницин.
Ответ пришёл от головного компьютера:
– Весь корабль заражён неизвестной инфекцией, – бесстрастно сообщил «Папа». – Похоже на моментально разрастающуюся чёрную плесень. Но данный вид не только смертельно ядовит, он плотояден.
– Как она могла попасть на корабль? – задал Уинслет не самый важный на текущий момент вопрос.
Люди прижались к панели приборов, понимая, что уже через несколько секунд окажутся во власти смертоносного и неизвестного врага.
– Через электронные средства связи, – ответил компьютер и продолжил, словно предвосхищая следующие вопросы: – Методов и способов борьбы в данный момент не существует. При попадании на Землю гибель всего живого гарантирована в течение семи суток.
Этот приговор – последнее, что услышали трое космонавтов, перед тем как отвратно шевелящаяся масса ринулась на них.
Водный поток уносил командира и Виноградова в неизвестность, крутя во всех направлениях и ударяя о камни. Если бы не прочные скафандры, они бы уже давно свернули себе шеи. Вокруг царила беспросветная тьма, и определить где они находятся, куда их несёт, не представлялось возможным. Время, казалось, потерялось в бешеной круговерти, и сколько они уже находятся во власти мрака и водной стихии, неизвестно. Полминуты прошло или сутки сгинули прочь – не поддавалось исчислению.
Но вот стремительный поток вдруг прекратился, и несчастные первооткрыватели буквально врезались в толщу воды.
Вынырнув, они оказались на поверхности водоёма. Сзади – горы со снеговыми шапками, с противоположной стороны – зелёной громадой возвышается лес, над деревьями которого замер диск багряного Эпсилона Эридана. Судя по всему, водопад, унёсший их от проклятой пещеры, безжалостно поглотившей двоих товарищей, одному ему ведомым маршрутом петлял в каменном чреве горы и вливался в озеро уже с противоположной стороны. Именно это озеро они наблюдали, когда зонд «перевалил» через горную гряду.
Выбрались на сушу, оглядели себя и осмотрелись вокруг. Голова, руки и ноги оказались на месте. Только сознание пребывало в глубоком нокдауне после всего пережитого и невероятных кульбитов в водопаде, но они живы, а значит, не всё ещё потеряно. Правое плечо командира горело, как после термического ожога. В том месте в скафандре наблюдалась дырочка размером с булавочную головку и с оплавленными краями. Видимо, убийственная жидкость в микроскопической дозе попала и на его скафандр.
Страшной тьмы, что поглотила прекрасный вид по ту сторону гор, здесь не наблюдалось.
– Не хочу казаться трусом, Пётр Егорович, – тяжело дыша сказал Виноградов, – но, по-моему, мы здорово влипли. Если совсем честно – нам крышка!
– Ну что ты, Витя, – попытался возразить ему Кочегаров. Вот только уверенности в его голосе не было ни на грамм. – Пока мы живы, шансы остаются. Вернёмся на корабль и с плазменной пушки по всему этому безобразию…
– Как мы вернёмся, Пётр Егорович? – горько ухмыльнулся Виктор. – «Шаровую молнию» вызвать невозможно. Идти к ней пешком? Но как?! Темнота не пустит.
– Подожди-ка, – в наушниках гермошлема командира послышались лёгкие равномерные щелчки. – Похоже, связь со звездолётом восстановилась. «Посланник!», «Посланник!», как слышишь меня?! – заорал он. – Как меня слышишь?! Спят они там, что ли?..
Всё те же мерные щелчки. Пятнадцатисекундная пауза показалась вечностью. Командир переглянулся с Виноградовым и заметил в его глазах затухающую искорку надежды.
– Попробуйте вызвать головной компьютер, – упавшим голосом посоветовал Виктор.
– Хорошая мысль! «Папа!», «Папа!», я – «Сынок». Как меня слышишь?
Ответ пришёл незамедлительно.
– Слышу отлично, – сухо, как и положено электронному мозгу, ответил головной компьютер. Связь, правда, не отличалась чёткостью, словно «Папа» стремительно удалялся от командира экипажа.
– Где мой помощник? Что происходит?
– Все мертвы, – обыденно сообщил страшную весть «Папа». – Неизвестный вирус поразил весь корабль. Средств борьбы с ним не существует.
– Что за чушь? – оторопел командир. – Какой вирус мог попасть на звездолёт? Как?!
– По средствам связи.
– Белиберда какая-то… Мы нуждаемся в эвакуации. Даю команду «Посланнику» на посадку!
Это был крик отчаяния. Командир прекрасно знал, что осуществить посадку столь большого корабля без подходящей площадки невозможно.
– Команда отклоняется, – без всяких эмоций сообщил головной компьютер. – «Посланник» взял курс на Землю.
– Что-о?! Зачем?.. Немедленно вернуться!!
– Курс – Земля, курс – Земля, курс – Земля, – повторил несколько раз «Папа» и замолк.
Связь с кораблём прекратилась, и теперь уже навсегда. Если головной компьютер говорил правду, то Кочегарову и Виноградову оставалось только одно – лечь и ждать, пока неведомые твари не придут сюда и не сожрут их. А ещё лучше – снести себе голову лазерным пистолетом, чтобы не разделить участь товарищей. По грустным глазам напарника командир видел, что мысли их схожи.
Но надежда, уже считавшаяся мёртвой, дала о себе знать. Неожиданно ожил датчик, показывающий, что заработала связь с «Шаровой молнией». Челнок снова был управляем!
Короткая команда, пять секунд ожидания, и двое землян непроизвольно завопили от радости, увидев, как хищный нос «Шаровой молнии» выглянул из-за снеговой вершины. Каким-то образом он прорвался сквозь зловещий мрак. Или темнота отступила?
Ещё через полминуты они взбежали по трапу корабля. Быстро скинули скафандры и уселись за пульт управления. Догнать «Посланник» невозможно и ресурсов долететь до Земли не хватит. Но сейчас главное – как можно быстрее покинуть планету-загадку, планету-убийцу. Челнок серебристой стрелой унёсся в небо.
– Пётр Егорович, – услышал командир слабый голос Виноградова, – мне что-то плохо совсем.
– Спокойно, Витя. Всё будет… – Кочегаров повернулся к напарнику и осёкся: с лица Виноградова свисали чёрные нити какой-то гадости. Они уже дошли до груди и продолжали свой рост, извиваясь змеёнышами.
Больше Виноградов не успел произнести ни слова. В считанные секунды он превратился в огромный клубок шевелящихся змееподобных существ. И такая дрянь наполнила уже всю рубку управления. Всего лишь шаг ей остался до командира. Так не она ли поразила «Посланник», со сверхсветовой скоростью несущийся к Земле?! Эта зараза на всех порах несётся к Земле?!
Командир зашёлся в предсмертном отчаянном крике…
И… проснулся. Пётр Егорович Кочегаров вскочил на кровати, обливаясь ледяным потом. Никогда в жизни он не видел столь страшного и столь правдоподобного сна! Слава богу, что это всего лишь сон. Или не сон?..
Правое плечо саднило, словно кто-то затушил об него окурок. Включив свет и осмотрев его, Кочегаров обнаружил крохотную, слегка кровоточащую язвочку. Значит, не сон?! На прикроватной тумбочке лежал удивительной красоты синий камень, и в нём что-то мерцало, красное, похожее на гранатовое зёрнышко.
Не сон! Но что же тогда?! Ведь он жив, его не поглотила чёрная жуть…
Будущее… Во сне он увидел своё будущее! И не только своё!
До исторического старта оставалась ровно неделя…
– Верховный!
– Я слышу тебя.
– Они отменили старт.
– Как это произошло?
– Командир экипажа проник на корабль и кислотой уничтожил главный компьютер, созданный по уникальной технологии. Потом он устроил пожар, в котором пострадал двигатель. Восстановлению не подлежит.
– Далее.
– На создание нового корабля уйдут многие годы. Ваш замысел сработал, Верховный!
– Я в этом и не сомневался. Теперь они вряд ли соберутся ещё раз в едином порыве, чтобы создать подобный корабль. Тем более что командир экипажа подкреплён материальными фактами. Ожог на его плече и – главное! – камень невозможно игнорировать. Уж что-что, а внеземное происхождение нашего подарка их эксперты установят безошибочно. Наша разведка работает безукоризненно!
– Разрешите вопрос, Верховный?
– Задавай.
– А зачем нужна была столь сложная комбинация? Ведь если бы не наш сигнал, они бы не стали посылать экспедицию к Эпсилону Эридана?
– Ты плохо их знаешь! Они же упорно желают познакомиться с инопланетянами. И вероятность того, что они сами наткнутся на нас, нельзя было исключать. А в наших ли это интересах?! Посмотри, что они натворили со своей планетой! А так хоть на некоторое время отвлеклись от бессмысленных войн и прочих нехороших вещей. Науку вперёд двигать начали, создавать недоступные ранее технологии. Н-да… Мне пришлось здорово пофантазировать, изобретая различные спецэффекты. Вот только музыка настоящая… Но я прекрасно знал, что их может привлечь и что серьёзно напугать. По крайней мере, одного человека. Кстати, нужно будет помочь ему. Иначе всю оставшуюся жизнь он проведёт в тюрьме или сумасшедшем доме.
– Но ведь нельзя же исключать возможности того, что они всё-таки не оставят мысли об Эпсилоне Эридана?
– Конечно нельзя! Они ребята настырные. Поэтому я готовлю им новое послание.
– Какое?
– Не будь слишком любопытным! К тому же об этом ещё рано говорить. Как и о нашем знакомстве с землянами…