4
Когда мы вошли в комнату отдыха для сотрудников, я не мог поверить своим глазам.
Все были наполовину людьми, наполовину чудовищами. Мужчина с телом хищника и лицом гуманоида; светловолосая женщина с пушистым телом тигра… Неподалёку от них два огромных огра, мужчина и женщина, с наслаждением поедали зелёный салат без помидоров и смеялись с набитыми ртами.
– Какие здесь все необычные! – прошептал я Луису.
– Мы – отличная команда, – сказал он. – Все здесь актёры, мы просто прогуливаемся в костюмах по парку киностудии и позируем для фотографий в ожидании обеденного перерыва.
– Кому-нибудь из них удалось стать звездой?
– Да, мой лучший друг, Пол, проделал путь от «Мишки Панды» до ведущего «Покрытых слизью», самого грязного игрового шоу на телевидении.
Всё происходящее казалось мне невероятным. Я стою здесь, на Земле, и тусуюсь с настоящими живыми актёрами и ведущими грязных игровых шоу.
– Привет всем, познакомьтесь с новым подростком на нашем участке, – объявил Луис, когда мы вошли. – Это Бадди Ч. Бургер. Бадди, это все остальные.
– Как дела, Бадди? Ты сегодня в ударе? – спросил у меня один из огров.
– Нет, я ещё ни разу сильно не ударился, – ответил я. – Хотя мои присоски так сильно прилипают к раскалённому асфальту, что приходится ходить на цыпочках, чтобы не упасть.
– Мне не нужен подробный отчёт, – сказал людоед. – Я просто спросил, как дела.
– О! Я так счастлив, что нахожусь здесь!
– Тебе лучше снять эту голову, – посоветовал мне Луис. – Тут как в сауне.
К моему огромному изумлению, Луис протянул руку и снял с себя голову Франкенштейна. Под ним он был человеком, как и все остальные в комнате. Я вскрикнул.
– Почему бы и тебе не снять костюм, Бадди? – спросил Луис. – Расслабься, у нас же перерыв.
– Хм… Спасибо, конечно, – запинаясь, пробормотал я, – но мне лучше остаться в костюме. Его потом будет очень трудно надеть. Знаете, он так плотно прилегает к моему телу, что я с ним почти сроднился.
– Да, я тоже предпочитаю оставаться в костюме, – признался мужчина-ящер. – Так удобнее. Этим большим когтем легко открывать банки с содовой.
– Кстати говоря, – сказал Луис, – я тоже хочу холодненького. Ты будешь, Бадди?
Я вдруг почувствовал, как сильно хочется пить. Я дрожал от жажды и ощущал резкий упадок сил.
– Да, я бы тоже не отказался что-нибудь выпить, – ответил я.
Луис подошел к аппарату, бросил несколько серебряных монет – и в его руки выкатилась банка с напитком. Торговые автоматы встречались мне в фильмах, но было так круто увидеть один из них прямо перед собой!
– Вот, позволь я тебе открою, – предложил мужчина в костюме ящера.
Он взял у Луиса жестяную банку, поддел ключ когтем и передал напиток мне. Я сделал глоток, и мне показалось, что моё лицо атаковали пузырьки. Я стал тереть нос, чтобы избавиться от щекотки, но, когда открыл рот, из него вырвалась длинная громкая отрыжка. Я знал, что это такое, потому что видел, как люди делают это в кино. Однажды какой-то актёр таким образом даже сумел произнести целое предложение.
Все в комнате отдыха рассмеялись.
– Отлично получилось, – прокомментировала женщина-тигр.
– Ого! Спасибо, – улыбнулся я.
Луис подошёл к своему шкафчику и вернулся с металлическим контейнером для завтрака с изображением парня в кожаной куртке верхом на мотоцикле.
– Эй, я знаю этого парня! – воскликнул я. – Видел его в шоу «Счастливые дни».
– Чувак, да когда это шоу транслировали, ты ещё не родился, – заметил Луис.
– Бабуля Морщинка показывала мне записи. Это было её любимое шоу.
– Подожди минутку, – сказал Луис, затем подвинул стул и сел за стол. – Ты называешь свою бабулю Морщинкой? Это грубо, чувак. Это всё равно, как если бы я называл свою бабушку Мозолькой.
Все в комнате покатились со смеху, но я не понял, почему. Мой мозг пробежался по земному словарю, и единственная найденная мною «мозоль» определялась как «выпуклость на основании большого пальца ноги».
– Мне очень жаль, что у твоей бабушки выпуклость на пальце, – сказал я Луису.
Он положил руку мне на плечо.
– Приятель, запомни это слово: Ш-У-Т-К-А.
О, это слово я сразу нашёл в словаре. Шутка: «то, что кажется смешным большому количеству людей». Очевидно, мозоли и выпуклости казались людям смешными. Я решил запомнить это на будущее и засмеялся, но не сразу заметил, что остальные уже затихли. Судя по всему, время для веселья закончилось.
– Послушайте-ка меня, вы все, – произнесла женщина-огр. Она подняла газету под названием «Голливудский кастинг» и зачитала вслух: «Сегодняшние прослушивания: говорящая газонокосилка для анимационного шоу, слепой хирург с золотыми руками и усатый парень в рекламу ополаскивателя для рта».
– Я собираюсь на рекламу ополаскивателя для рта, – сообщил огр.
– Да, сходи, – согласился ящер. – Она как будто создана специально для тебя. У тебя такое зловонное дыхание, что ты мог бы отдирать обои.
Все очень добродушно посмеялись, и от меня не укрылось то, как хорошо они между собой ладят. Во многих фильмах о Земле мы с бабушкой Морщинкой видели, что люди постоянно дерутся, воруют, преследуют друг друга на быстрых машинах, а потом спихивают с обрывов. Но люди, собравшиеся в этой комнате, казались… просто приятными.
– Вот, пожалуйста, Бадди, – сказал великан-людоед, держа газету и тыча в меня коротким пальцем. – Это прослушивание для тебя. Академия Чудиков проводит открытые прослушивания: требуется подросток мужского пола на роль пришельца. 42-я студия, три часа дня.
– Но я никогда прежде не играл, – запротестовал я.
– В Голливуде это ещё никого не останавливало, – заметил Луис. – Кроме того, у тебя уже есть костюм. Просто сходи на прослушивание и прочитай свой текст. Посмотрим, что получится.
– Я даже не знаю, где находится 42-я студия.
– Я тебя туда отведу, Бадди. Никаких проблем.
– Ты сделаешь это для меня?
– Ну конечно. Не могу дождаться, когда увижу твоё лицо по телевизору. «В главной роли Бадди Ч. Бургер, лучший друг неизменно талантливого Луиса Риверы». Неплохо звучит, да?
– Да затихни уже, – вздохнул ящер. – Это просто прослушивание. Шансы один на миллион.
Люди в комнате отдыха продолжали говорить и есть. Они и не подозревали, что только что мой мир перевернулся с ног на голову. Я находился не просто на Земле, а в студии Universal и собирался пойти на прослушивание для участия в телевизионном шоу. Я, гражданин Коротконос. Если бы я не сбежал со своей планеты, к этому времени мой сенсорный усилитель был бы уже деактивирован. И жизни во мне осталось бы не больше, чем в ходячем зомби. А теперь у меня появился шанс стать тем, кем я всегда мечтал – уникальным актёром, обладающим свободой творить и выражать себя так, как хочется.
Пока Луис поглощал свой обед, мой сенсорный усилитель начал капризничать. Очевидно, он уловил аромат сэндвича с колбасой. Прежде чем я успел его остановить, он вдохнул запах сэндвича и громко чихнул. Затем потянулся к бутерброду и выхватил его из рук Луиса.
– Брось, – сказал я.
Усилитель тихонько заскулил.
– Сейчас же.
Он неохотно ослабил хватку, а я забрал бутерброд и с застенчивой усмешкой вернул его Луису.
– Извини, – сказал я. – Иногда мой костюм даёт осечку.
– Не забудь снять эту штуку перед прослушиванием, – ответил Луис. – Ты же не хочешь, чтобы она дала осечку и напала на продюсеров?
Пока Луис заканчивал обедать, я ходил взад-вперёд, мысленно настраивая себя на прослушивание. На моей планете каждый ребёнок должен раз в год представать перед группой общественных лидеров, чтобы заявить о своей верности Эскадрилье и прочитать Государственные правила. Эта процедура из моей прошлой жизни больше всего походила на прослушивание. В такие дни я всегда нервничал так, что меня тошнило. И теперь я почувствовал то же самое.
После обеда Луис снова водрузил на себя голову Франкенштейна.
– Я подброшу тебя до дверей студии, – сказал он. – А дальше ты сам.
– Без тебя я не соображу, что мне делать. Может, останешься со мной?
– Не получится, обеденный перерыв закончился. Если меня уволят, я вернусь в ресторан своей бабушки и буду снова мыть посуду.
– Пожалуйста! Это мое первое прослушивание…
– Ну же, Луис, останься с ребёнком, – призвал его огр-людоед. – Я бы и сам пошёл, но мне нельзя опаздывать на прослушивание в рекламу с неприятным запахом изо рта.
– Так и быть, – вздохнул Луис, затем повернулся к тигрице и сказал: – Оливия, сможешь попросить вампира Хильду подменить меня и поработать на моей территории?
– Конечно, – ответила она, вставая и надевая голову тигра. – Ни пуха ни пера, приятель.
– Ни пуха, ни пера, – подхватили остальные.
– А что, разве пух и перо мешают получить заветную роль? – спросил я у Луиса, когда мы выходили из столовой.
– Это пожелание удачи, приятель. В актёрской среде.
– О, тогда я надеюсь, что у меня не будет ни одного пуха и ни одного пера.
Из комнаты отдыха мы пошли по дорожке через открытую съёмочную площадку. Мимо проезжали вагончики, туристы покупали еду и толпились в сувенирных лавках. Я улыбался каждому встречному и говорил:
– Эй, ни пуха, ни пера. А ещё ни шерстинок, ни ворсинок.
Однако такой же радостной реакции, как в комнате отдыха, мои слова не вызывали. Трое человек велели мне отвалить, а одна женщина в соломенной шляпе заявила: «Я пожалуюсь вашему начальству».
Вдруг она оказалась прямо перед нами – 42-я студия. Я ожидал увидеть место, где царит веселье, где все поют, танцуют и выступают, но 42-я студия производила, скорее, гнетущее впечатление. Я стоял перед толстой бетонной стеной с раздвижной металлической дверью, красной мигающей лампой над головой и довольно грубым охранником.
– Чего вам надо? – прорычал он.
– Мы пришли на открытое прослушивание, – объяснил Луис. – Мой друг будет пробоваться на роль.
Охранник перевёл взгляд на меня и осмотрел с головы до ног. Затем криво усмехнулся.
– Что ж, удачи тебе, – ответил он.
– Спасибо, – сказал я. – У меня не будет ни пуха, ни пера.
– Это вряд ли, – заметил охранник. – Они ищут крутого пришельца, а твой костюм выглядит так, будто ты вытащил его из мусорного контейнера на следующий день после Хеллоуина.
Он дёрнул тяжелую металлическую дверь. Та скрипнула, мы вошли внутрь, и нас поглотила темнота.