– И чего вы хотите?
Ответом Майкла была ленивая улыбка, которая позволила ей вообразить все то, что он может сделать с украденной невестой, если они останутся наедине.
На лице Ханны отразился испуг.
– Я ничего такого никогда не сделаю. Это просто сделка, и ничего больше.
Ее лицо побледнело, и Майкл отодвинулся от нее:
– Разве вы не понимаете, что это шутка?
Она выглядела смущенной, но покачала головой:
– Не шутите так, пожалуйста. Дело касается Белгрейва. Я просто не могу выйти за него замуж!
– Тогда не выходите.
– Это не так просто. Моя мама уже решила, что теперь это для меня единственно возможное будущее. – Ханна в рассеянности потерла себе виски. – Не знаю, что я должна сделать, чтобы убедить ее в том, что это не так.
– Вы ведь никогда не выказывали им своего непослушания, верно?
– Никогда.
Она казалась растерянной, и Майкл почти пожелал, чтобы был кто-то, кто бы мог о ней позаботиться. Не он. На это нет надежды.
Она потянула за палец своей перчатки, теребя материю.
– Папа может превратить мою жизнь в одно сплошное несчастье. И я буду погублена, если не выйду замуж.
– Настало время самой устраивать свою судьбу. Если вы уже погублены, то вам нечего терять. Делайте что хотите.
Ханна уставилась на него, будто не имела ни малейшего представления о том, как следует вести себя погубленной женщине.
– Не знаю. Я всегда… делала то, что должна.
Она сделала шаг по направлению к дому, прочь от него. Майкл внезапно понял, что она просит его спасти ее не из-за родителей, а из-за того, что необходимость повиноваться так глубоко укоренилась в ней. Если он украдет ее со свадьбы, она сможет переложить всю вину на него, а не брать ее на себя.
Ее судьба тебя не касается, – напомнил ему разум. – Пусть она сама делает выбор. Скажи ей «нет».
Но он не сказал, потому что не мог позволить, чтобы она вышла замуж за такого негодяя, как Белгрейв.
Майкл вздохнул и сказал:
– Предупредите меня, если что-то изменится. Ваши братья знают, где меня найти.
– С вами все будет в порядке? – спросила она слабым голосом. – Что, если мой отец…
– Он не может мне ничего сделать, – прервал ее Майкл.
Не пройдет и пары недель, как между ними будут лежать сотни миль.
Он вернется в армию, будет сражаться с врагом и выполнять приказы, пока не встретит свой конец. Такие люди, как он, ни для чего иного не пригодны.
– Спасибо за то, что согласились мне помочь. – Ханна потянулась к своей шее и расстегнула бриллиантовое колье. – Я хочу, чтобы вы взяли вот это.
– Оставьте.
Майкл сомкнул ее пальцы вокруг блестящих камней. Такая невинная душа, как она, никогда не сможет понять, каковы могут быть последствия, если он возьмет колье. Ее отец обязательно обвинит его в краже.
– Если вы планируете следить за мной, тогда вам нужна причина, чтобы вернуться. – Она положила колье в его ладонь.
Майкл не рассматривал это в таком свете.
– Вы правы.
Колье действительно давало ему разумную причину, чтобы вернуться, и потому он спрятал драгоценности в свой карман.
– Возвращайтесь через день-два, – приказала она. – А я позабочусь, чтобы вы получили вознаграждение за свою помощь, и не важно, нужно это вам или нет.
Он не примет от нее никакого вознаграждения.
– В этом нет необходимости.
– Есть.
В ее зеленовато-голубых глазах Майкл увидел решимость.
Ханна решительно скрестила руки.
– Я не дам отцу разрушить свое будущее. – Выражение ее лица стало упрямым. – И я не позволю ему сделать это и с вашим будущим тоже.
Пожилая женщина бесцельно бродила по улицам, ее малиновая шляпка пылала в море темно-коричневых и черных. Майкл проталкивался мимо торговцев рыбой и продавцов вразнос, осторожно шагая по Флит-стрит.
Миссис Тернер снова не в себе и потерялась. Он ускорил шаг, маневрируя среди матросов, гуртовщиков и мясников. Наконец он ее догнал.
– Доброе утро, – поприветствовал он ее, приподнимая шляпу.
В ее тускловато-серых глазах не мелькнуло узнавания, но она слегка кивнула и продолжала свой путь.
Черт возьми! Сегодня не лучший ее день.
Миссис Тернер была его соседкой и приятельницей, сколько он себя помнит, но недавно она начала страдать от приступов забывчивости.
Майкл ничего не знал о таком ее состоянии, пока не вернулся в Лондон в прошлом ноябре. Сначала вдова покупала ему еду и напитки, присматривала за ним, пока он поправлялся от огнестрельных ранений. А потом он принес ей губительную новость о гибели ее сына Генри под Балаклавой.
Миссис Тернер становилось все хуже. Бывали моменты, когда она помнила лишь то, что происходило в прошлом.
Сегодня она его вообще не узнала.
Майкл пытался придумать способ достучаться до ее потерянной памяти.
– Вы ведь миссис Тернер, не так ли? – спросил он, стараясь не отставать от нее. – Из дома номер восемь по Ньютон-стрит?
Женщина остановилась, страх читался на ее лице.
– Я вас не знаю.
– Нет-нет, вы, вероятно, просто не помните меня, – быстро сказал он. – Но я друг Генри.
Услышав имя сына, миссис Тернер усмехнулась:
– Я никогда не видела вас прежде.
– Генри послал меня отвезти вас домой, – заверил он ее ласково. – Вы позволите мне пойти с вами? Уверен, что он оставил вам чай, виски, мармелад и хлеб.
При упоминании о любимой еде ее нижняя губа задрожала. Морщинки собрались в уголках ее глаз, и из них полились слезы.
– Я заблудилась?
Майкл взял ее за руку, ведя в нужном направлении:
– Нет, миссис Тернер.
Пока он вел ее по многолюдным улицам, ее хрупкая рука держала его с удивительной силой. Они подошли ближе к ее дому у Пибоди-сквер, и ее лицо приняло более спокойное выражение. Узнала она знакомую обстановку или нет, но казалось, она повела себя более непринужденно.
Майкл помог ей войти и заметил, что у нее кончился уголь.
– Минуточку, я разожгу камин.
Вручив ей вязанный крючком плед, Майкл усадил ее в кресло-качалку.
Купив для нее ведерко с углем, он вернулся в ее жилище, и вскоре огонь в камине уже горел.
Миссис Тернер подвинулась к камину, все еще не снимая своей ярко-малиновой шляпки. Майкл сам подарил ее ей на это Рождество не потому, что потакал ее любви к возмутительно кричащим цветам, а, скорее, для того, чтобы было легче обнаружить ее в толпе.
– Ну, Майкл, – внезапно заговорила она, ее губы расплылись в теплой улыбке. – Какая неожиданность, что ты пришел меня навестить! Поставь чайник, ладно?
Майкл с облегчением вздохнул, обрадовавшись, что миссис Тернер его вспомнила.
– Ты выглядишь дьявольски красивым, должна сказать. – Миссис Тернер просияла. – Где ты взял эту одежду?
Майкл не сказал ей, что она сама вчера вечером выбрала ему кое-что из одежды своего сына. Воспоминания о смерти Генри вызывали у нее слезы.
– Один хороший друг дал, – ответил он.
Когда чайник вскипел, он принес ей чашку, щедро добавив в нее виски.
Она с жадностью выпила, причмокивая губами.
– Ах, какой ты славный молодой человек, Майкл! Расскажи мне о вчерашнем бале. Ты познакомился с какой-нибудь юной леди, на которой мог бы жениться?
– Возможно.
Ему на ум пришла прелестная леди Ханна.
– Но они все бросили меня на произвол судьбы.
Миссис Тернер громко рассмеялась:
– О, они не могли так поступить с тобой, негодник. Я уверена, от тебя все дамы просто падали в обморок. А теперь расскажи мне, что на них было надето.
Миссис Тернер завернулась в плед, пододвинув кресло-качалку ближе к огню.
Пока Майкл отвечал на ее вопросы о маркизе и кое-как описывал женские наряды, он пытался найти для нее еду. Но, рыская в буфете, нашел лишь засохшую буханку хлеба, рядом с ней увидел свечу, перчатку и все ложки, что были в доме.
Майкл повсюду искал мармелад и в конце концов обнаружил его среди белья в ящике комода.
Майкл отрезал увесистый ломоть хлеба и намазал его толстым слоем мармелада. Только Бог знает, когда она в последний раз ела.
Миссис Тернер впилась в него зубами, счастливо вздохнув:
– Ну, давай же! Кого еще ты встретил на балу, Майкл?
Она взяла еще одну чашку с чаем и сделала энергичный глоток.
– Одного иностранца, – ответил он. – Из Лохенберга.
Чашка выскользнула из рук миссис Тернер и вдребезги разбилась. Чай разлился повсюду, а ее лицо побелело как полотно.
Майкл, схватив тряпку, промокнул разлитый чай и собрал осколки чашки.
– Все в порядке. Я об этом позабочусь.
Но когда он посмотрел в серые глаза миссис Тернер, то увидел там неприкрытый страх.
– Кто… кто это был?
– Граф фон Рейшор, – ответил он. – Посол, я полагаю, но это пустяки.
Майкл и словом не упомянул о невероятном заявлении того человека, но миссис Тернер, побледнев, схватила его за руку:
– Нет, о нет.
– В чем дело?
Майкл пристально посмотрел в ее серебряные глаза, удивляясь, почему упоминание о Лохенберге так ее напугало.
Ни один из них никогда прежде не покидал Англию.
Через несколько минут лицо миссис Тернер стало отстраненным. Она зашептала себе под нос что-то о своем сыночке Генри, словно тот был еще малышом и неровными шажками ковылял ей навстречу.
Сейчас бесполезно было расспрашивать ее о чем-либо. Ее снова охватило безумие.
Ханна не имела понятия, что следует носить погубленной женщине, но была уверена, что платье должно быть кремового цвета. Этим утром Кристин Честерфилд осмотрела каждый дюйм наряда своей дочери, волнуясь из-за пустяков, словно готовилась к встрече с самой королевой.
– А теперь запомни, – предупреждала ее мать, – веди себя безукоризненно. Сделай вид, что вчера ночью ничего не произошло.
Нет, кое-что произошло! – хотела она возразить, но изобразила послушание.
– Да, мама.
Кристин протянула руку и поправила шпильку в ее волосах.
– Ты прочла мой список?
– Конечно.
Ханна подала полоску бумаги, ее мать нашла перо и поспешно нацарапала свои указания.
– Я внесла изменения на сегодняшний вечер. За ужином ты должна быть в белом шелковом платье с вышивкой розами и с жемчугом. Эстель уложит тебе волосы, и ты должна быть здесь к восьми часам.
Мать вручила ей новый список.
– Я велела Маннингу не подавать тебе бланманже или пудинг. И никакого вина. Ты и так съедаешь гораздо больше, чем следует, моя дорогая. Эстель говорит мне, что твоя талия стала на полдюйма больше, чем ей следует быть.
В горле у нее встал комок, но Ханна ничего не сказала. Она уставилась на список, прожигая его взглядом. Никогда прежде она не сомневалась в приказах своей матери. Значит, ей нельзя сладостей, потому что Кристин хочет, чтобы у нее была идеальная фигура. Это не любовь, а контроль. Не так ли?
Но Ханна чувствовала себя связанной невидимыми путами, из которых она желала вырваться на свободу. Ее мать была обеспокоена размером ее талии, когда все ее будущее поставлено с ног на голову? Это казалось смешным.
С каждой проходящей минутой беспокойство Ханны возрастало.
– Мама, честное слово, я не в состоянии принимать гостей. Я лучше пережду несколько дней.
– Ты сделаешь, как тебе говорят, Ханна. Чем быстрее ты выйдешь замуж, тем скорее забудешь этот ночной кошмар.
Мать встала и проводила ее в гостиную.
– А теперь жди тут, пока не прибудет лорд Белгрейв. Он сказал твоему отцу, что приедет в два часа.
Ханна поняла, что с таким же успехом могла бы говорить с каменной стеной. В своем воображении она представила, как родители приковывают ее ногу к церковной скамье, рот затыкают носовым платком и в таком виде венчают с Белгрейвом.
По крайней мере, у нее есть час до того, как начнется реальная пытка.
Хорошо, она встретится с лордом Белгрейвом и выскажет ему все, что о нем думает. Не исключено, что он откажется от своих планов.
Отец стоял у камина, держа в руке карманные часы. Разочарование и печаль покрывали его черты, когда он клал часы в карман жилета. Он прошел к дивану и уселся, сложив руки на коленях.
Ханна подошла, села возле отца, протянула руку, и он взял ее в свою. Гнев никогда не даст ей победить в битве с отцом. Но пунктик о послушании был его слабым местом.
– Я знаю, что ты пытаешься защитить меня, – сказала Ханна ласково, – я знаю, что ты хочешь, чтобы у меня был кто-то, кто позаботится обо мне.
Его серые глаза предвещали бурю, но он слушал ее.
– Умоляю тебя, папа, не заставляй меня выходить за лорда Белгрейва, – попросила она. – Даже если он расскажет всем об этой ночи.
Рука отца сжала ее пальцы.
– Я не могу позволить марать наше имя просто из-за того, что ты однажды ночью потеряла благоразумие.
Ханна убрала руку:
– В таком случае ни за кого не выйду замуж. – Затем встала перед отцом и добавила: – Тем более за барона Белгрейва.
– Но и не за Майкла Торпа. Да поможет мне Бог, ты не выйдешь замуж за солдата!
При упоминании о лейтенанте она почувствовала, как ласковое тепло охватило ее тело.
Ханна покачала головой:
– Конечно же нет. – Подавшись вперед, она предложила свой план: – Отошлите меня куда-нибудь подальше от Лондона, пока не улягутся сплетни. У нас же есть кузены и кузины где-то в Европе, не так ли?
– В Германии, – кивнул отец.
Выражение его лица было непреклонным, но ей показалось, что он смягчается.
Пожалуйста, Боже, пусть он послушает меня, – молила она про себя.
В этот момент лакей доложил о том, что прибыл с визитом барон Белгрейв.
Мгновение маркиз колебался. Ханна сжала пальцы с такой силой, что косточки побелели. Она покачала головой, умоляя отца.
– Дай ему еще один шанс, Ханна, – невозмутимо произнес маркиз. – Несмотря на его небезупречные действия, этот человек действительно происходит из отличного семейства. Он может обеспечить тебе достойную жизнь.
Ханна не могла поверить, что это говорит ее отец. Она знала, что его заботят приличия, но никогда не думала, что мнение света для него важнее, чем ее благополучие.
– Папа, пожалуйста, – прошептала она.
Лицо отца напряглось, но тон был твердым, когда он сказал:
– Передайте барону, что моя дочь ожидает его в гостиной.