Ну, отчего так, на подступах к казни,
в миг когда желанья все обречены,
мы становимся немыслимо прекрасны,
промыслу Господнему верны?
Жизнь опять чиста хрустально,
как в начале,
когда еще не знала даже, что жива.
Потом легко я предалась печали,
о, как я недогадлива была.
О как не дорожила всем любимым,
и не чутка была с родимыми людьми,
витала в облаках кромешным дымом,
лелея свой избыток боли и любви.
И верностью, что знает каждая собака,
пренебрегала, схваченная вечной суетой.
О, как же часто обижала я собрата
на солнечной дорожке той…
И что-то главное из вверенного
проглядела,
прожить бы все сначала… нет…
Нет никому до моей жизни дела,
вдали сияет незнакомый свет.