5. Жук и его жертвы

Около половины одиннадцатого зазвонил надтреснутый церковный колокол. Почти сразу же к утренней проповеди начал собираться народ. Ученики воскресной школы разбрелись по церкви и расселись на скамейках вместе с родителями, чтобы быть у них под присмотром. Пришла и тетя Полли. Сид с Мэри сели рядом с ней, а Тома посадили поближе к проходу подальше от открытого настежь окна и соблазнительного летнего пейзажа.

В церкви водворилось торжественное молчание, которое нарушало только приглушенное хихиканье и перешептывание певчих на хорах. Проповедник с чувством прочел гимн, а затем приступил к молитве о церкви, о детях, о городке, о штате, о стране, о Конгрессе и о президенте, о тех, кто в море, о язычниках и праведниках.

Это была очень великодушная и щедрая молитва, но Том нисколько не радовался ей, он только терпел, насколько у него хватало сил, эту неизбежную процедуру. Тому не сиделось на месте и он вертелся, как уж на сковородке, не вникая в суть произносимых слов.

К середине молитвы на спинку скамьи перед Томом уселась муха и долго не давала мальчику покоя. Злосчастное насекомое то потирало сложенные вместе лапки, то обхватывало ими голову и с такой силой терло ее, что, казалось, голова вот-вот оторвется от туловища. Однако, как ни чесались у Тома руки поймать муху, он не решался сделать это во время богослужения, потому что верил, что тем самым окончательно загубит свою душу. Впрочем, едва священник произнес последние слова проповеди, рука Тома дрогнула и непроизвольно поползла вперед. В тот момент, когда прозвучало «аминь», муха угодила в западню. К сожалению, тетя Полли поймала племянника на месте преступления, и муху пришлось выпустить.

После этого мучения Тома возобновились, потому что священник монотонным голосом начал проповедь. Сухие рассуждения и утомительные отсылки к тексту Библии наводили на мальчика тоску. Вдруг он вспомнил, что в кармане у него лежит настоящее сокровище, и немедленно извлек его оттуда. Это была коробочка из-под пистонов, в которой сидел большой черный жук-кожеед с громадными челюстями.

Едва Том открыл коробочку, кожеед первым делом вцепился хозяину в палец. Кричать было нельзя, и Том резко дернул рукой, стараясь подавить боль. Жук сорвался, отлетел в проход между скамьями и шлепнулся на спину. Том сунул палец в рот и с досадой смотрел, как жук лежит на спинке, беспомощно шевеля лапками, не в силах перевернуться. Тому очень хотелось его достать, но кожеед лежал очень далеко, и дотянуться до него не было никакой возможности.

Многие прихожане, также порядком утомленные скучной проповедью, теперь наши себе новое занятие и с увлечением стали рассматривать барахтающегося в проходе жука. В этот момент в церковь забрел разморенный летним зноем пудель. Увидев жука, пес словно ожил и тотчас приветливо завилял хвостом. Он оглядел добычу, обошел ее кругом, обнюхал издали, еще раз обошел, и наконец дотронулся до кожееда мордой. В тот же миг жук вцепился врагу в челюсть мертвой хваткой. Раздался пронзительный визг. Пудель отчаянно замотал головой, кожжед отлетел шага на два в сторону и снова шлепнулся на спинку. Том был в восторге. Почти все прихожане теперь повернулись в сторону жука, трясясь от беззвучного хохота и пряча лица за веерами и носовыми платками.

Оскорбленный пудель жаждал мести. Он осторожно подкрался к жуку и принялся наскакивать на него, мотая головой из стороны в сторону. Скоро ему это наскучило, и пес принялся смотреть по сторонам, совершенно забыв о грозном насекомом. В конце концов он зевнул и, собираясь развалиться на полу в проходе, уселся на жука.

Резкий визг всколыхнул сонную тишину. Пудель стрелой помчался по проходу. Отчаянно воя, он пролетел перед алтарем, заметался по церкви, с воем пронесся обратно и, обезумев от боли, прыгнул на колени к хозяину. Тот резким движением выкинул пса за окно. Обиженный вой, ослабевая, замер где-то в отдалении.

К этому времени все в церкви сидели с красными лицами, давясь от смеха. Довести проповедь по кульминации священнику не удалось. Слишком откровенно прятались прихожане за спинки высоких скамеек, хрипя от хохота, а если дамы и вытирали платочками уголки глаз, то не потому, что на них оказало такое воздействие прочувствованные слова служителя Божьего. И для паствы и для пастыря было огромным облегчением, когда эта пытка кончилась и прозвучало долгожданное «аминь».

Том Сойер шел домой в самом веселом настроении, рассуждая про себя, что и церковная служба бывает иногда не так уж плоха, если внести в нее некоторое разнообразие.

Загрузка...