В одном из городов, название которого мы упоминать не будем, стоял дом, именуемый работным, а проще сказать – приютом. Именно в этом доме однажды родился мальчик, имя которого вы прочли в названии главы.
Приходский врач, помогавший родам, сомневался, выживет ли ребенок вообще. Малыш, задыхаясь, лежал на шерстяном матрасике, готовый покинуть этот мир, едва войдя в него. Если бы на протяжении этого короткого промежутка времени Оливер был окружен заботливыми бабушками, встревоженными тетками, опытными сиделками и премудрыми докторами, он неизбежно и, несомненно, был бы загублен. Но так как никого поблизости не было, кроме нищей старухи, изрядно набравшейся пива, и приходского врача, малыш и Природа вдвоем выиграли битву: Оливер после недолгой борьбы вздохнул, чихнул и испустил громкий вопль!
Едва малыш подал голос, его мать приподнялась с подушки и слабым голом невнятно попросила:
– Дайте мне посмотреть на ребенка – и умереть.
– Ну, вам еще рано говорить о смерти! – объявил, как можно ласковее, врач и его тут же поддержала старуха, торопливо пряча в карман недопитую бутылку:
– Боже избавь! Ты вначале проживи, столько, сколько я, да произведи на свет тринадцать ребят, из которых только двое останутся в живых, да и те будут с нею в работном доме, вот тогда ты не будет принимать все близко к сердцу!.. Подумайте, милая, о том, что значит быть матерью! Ай, какой у вас милый ребеночек!
Слова не оказали нужного воздействия и доктор передал малыша в руки матери. Она прижалась холодными, бледными губами к его лбу, провела рукой по лицу, дико осмотрелась вокруг, вздрогнула… и умерла. Врач и старуха бросились растирать ей грудь, руки и виски, но сердце уже не билось.
– Все кончено, миссис Тингами! – сказал, наконец, врач.
– Да, все кончено. Ах, бедняжка! – подтвердила сиделка, подхватывая пробку от зеленой бутылки, упавшую на подушку, когда она наклонилась, чтобы взять ребенка. – Бедняжка!
– Кстати, если ребенок будет кричать – за мной не посылайте, – бросил врач на ходу, натягивая перчатки. – Он может оказаться беспокойным. Ничего страшного: дайте ему жидкой кашки. – Уходя, он приостановился около кровати, – Миловидная женщина… Откуда она пришла?
– Ее принесли вчера вечером по распоряжению надзирателя, – ответила старуха, – Нашли лежащей на улице. А откуда и куда она шла – никто не знает.
Врач наклонился к покойнице и поднял ее левую руку.
– Обычный случай – нет обручального кольца, – прокомментировал он, покачивая головой. – Ну, спокойной ночи!
Врач пошел обедать, а сиделка приложилась к бутылке и взялась одевать новорожденного. Голого, его можно было принять и за сына герцога, но едва старуха напялила на малыша пожелтевшую от времени старую коленкоровую рубашонку, все встало на свои места: перед нами был сирота из работного дома, бедняк, чью жизнь должны были сопровождать град ударов и пощечин.
Малыш тем временем кричал не переставая. Если бы он мог знать, что рожден сиротой, то кричал бы еще громче…