Глава 4 Майкл
Любой нормальный семнадцатилетний парень в Брейдвуде отчаянно мечтал всего о двух вещах: напиться пятничным вечером в компании друзей и облапать какую-нибудь обладательницу круглой задницы. И только мы с друзьями – Дэном и Райаном – хотели свалить отсюда ко всем чертям.
Этот захолустный городок в Иллинойсе ничем не отличался от других. Маленькие двухэтажные дома с радушными соседями и собачьей будкой на заднем дворе. Закусочные, пропахшие горьким маслом, жареной картошкой и кофейными зернами. Школа Рида Кастера, надоевшая до тошноты. И верхушка всего этого – моя образцовая семья с вечно работающим отцом, его трофейной женой и моими сводными братьями-придурками.
– Сколько ты уже накопил? – Райан перекрикивал солиста Limp Bizkit, орущего песню Rollin’ на всю мастерскую. Каждый день после футбольной тренировки он приходил, чтобы помочь мне заработать на колледж.
Я сотню раз говорил, что пожар не был его виной, но проблема Донована состояла в том, что он был глух, когда дело касалось его альтруистичной стороны. Когда-нибудь эта привычка бросаться на амбразуру сыграет с ним злую шутку. А пока я слишком ценил этого парня и его дружбу, позволяя помогать перебирать ржавый двигатель старого «Форда» заказчика, ведь все мои сбережения, отложенные на колледж, ушли на покрытие компенсации за пожар.
– Недостаточно, чтобы убраться в Филадельфию в этом году, – я вытер руки тряпкой, свисающей из нагрудного кармана моего рабочего комбинезона, и потянулся за бутылкой «Сэма Адамса». Отца не было в городе, поэтому мы хозяйничали в мастерской, попивая ледяное пиво попутно с работой.
– Я мог бы поговорить с отцом… – начал Райан, но я пригвоздил его взглядом, приказав заткнуться. Мистер Донован славился тем, что имел хорошие связи в университетах нескольких штатов, но становиться попрошайкой я не намеревался.
Отец Райана уже пару лет не жил в Брейдвуде, потому что его бывшая жена-алкоголичка допекла половину города своим дерьмом. Он хотел забрать с собой сына, но в процессе каких-то невнятных переговоров они приняли решение, что тот закончит школу в Брейдвуде. Наверно, Сидни Донован была основной причиной, по которой Райан предпочитал ежедневно быть где угодно, только не у себя дома.
– Почему вообще Филадельфия? – спросил парень, убавляя звук стереосистемы грязными пальцами.
Я прижал ладонь к груди, притворно ужаснувшись.
– Ты такой невежда!
Сам он мечтал о Гарварде, но не хотел бросать родителей и рассматривал университеты в Чикаго, поближе к дому. Мы оба были не дерьмовыми футболистами, но и не настолько хорошими, чтобы получить футбольную стипендию, необходимую для бюджетного поступления. Школьные «Кометы» в этом сезоне порвали половину округа Кук, но проиграли четыре финальные игры, упустив свой шанс.
– Просвети меня! – ухмыльнулся Райан, когда на улице за его спиной поднялся ураган из пыли. Маленький синий велосипед с сильной инерцией притормозил в полуметре от парня. Темноволосая девочка с косичками и старым пленочным фотоаппаратом, висящим на шее, соскочила с него и бросила транспорт у ворот, широко улыбаясь.
– Привет, Спиди-гонщик, – поддразнил я.
– Вы не видели Дэна? Он не пришел после тренировки, и мама отправила меня на поиски. Ох, и влетит ему, – сестренка Дэна Элли подошла ближе, облокотившись тонкими ручками на приоткрытое основание капота.
– Держу пари, он нашел себе девчонку, чтобы немного поразвлекаться. Но ты можешь сказать маме, что он здесь, с нами, – выдал Донован. Та подняла на него свои зеленые глаза и покраснела.
– Ты смущаешь ее, – сделал я замечание. – Девчонке всего… – замешкался, вспоминая возраст.
– Мне четырнадцать вообще-то, – она бойко выпятила плоскую грудь и гордо задрала подбородок вверх. Райан хищно оскалился и наклонился так, что его нос почти касался ее.
– Мы понятия не имеем, где твой брат, большая девочка, – он насмехался над ее бравадой. – Просто будь умницей и передай маме, что Дэн в мастерской.
– Ты мне не начальник, – щелкнула языком, злобно сверля его взглядом, и обратилась ко мне: – Майк, ты не мог бы посмотреть заднее колесо моего велосипеда? Кажется, проколола его, пока ехала сюда.
– Нет проблем, – я принялся осматривать колесо, а Элли бесцельно слонялась по мастерской, тыкая повсюду своей камерой. Она постоянно таскала эту штуку с собой, так что люди в городе уже привыкли. Когда направила объектив на Райана, тот закрыл лицо рукой.
– Ну и плевать! – обиделась Элли. – Все равно ты не фотогеничный.
Он ощерился.
– Так что с Филадельфией? – снова спросил меня Райан.
– Ладно, на самом деле я понятия не имею. Мне нравится, что там подписали Декларацию независимости, а еще там Колокол Свободы. Свобода и независимость – лучший коктейль, бро.
– Филадельфия – это город братской любви, – проговорила Элли, не отрывая глаз от объектива, направленного на ржавый болт в стене гаража.
– Теперь я всерьез беспокоюсь за тебя. И больше не называй меня бро, – Райан рассмеялся над своей же шуткой.
– Ты такой придурок, – Элли закатила глаза.
– Готово! – я прислонил велосипед к стене.
– Спасибо, Майк! Ты лучший! – она расплылась в добродушной улыбке.
– Повезло тебе, а я придурок, – Райан притворно надул губы и снова сверкнул зубами.
– Ты постоянно меня задираешь, а девочкам это не нравится, – серьезно сказала Элли. – Они любят, когда о них заботятся.
– Тебе виднее, большая девочка, – отмахнулся парень, прибавляя звук в колонках.
– Знаешь, нет ничего плохого в том, что ты не определился, кем хочешь быть, – сказала мне Элли, игнорируя прозвище, брошенное Райаном. Ее не по годам взрослые размышления не вязались с образом назойливой младшей сестры.
– О! Серьезное заявление, – парень снова подошел к нам, снимая с ее шеи камеру и изучая снимки. – А ты, наверно, давно решила, кем будешь?
– Конечно! – ее глаза загорелись, а ноги стали подбрасывать тело, как две маленькие пружинки. – Я поступлю в Институт искусств в Чикаго и стану великим фотографом.
Уверенность и непоколебимость в ее голосе произвели на меня сильное впечатление. Как много маленьких девочек с точностью знают, кем они хотят быть, и следуют своей мечте? Пока я знал всего одну.
Райан молча пролистывал кадры, его веселье внезапно смело, пока он пялился в маленький экранчик старой камеры.
– Уверен, ты станешь прекрасным фотографом, – вдруг сказал он, наверно, сам удивившись своим словам. Элли забрала свою камеру и повесила обратно на шею. – Мама тебя, наверно, уже потеряла, большая девочка, тебе пора спать. – Неужели всегда надо быть таким придурком?
Вместо того чтобы обидеться, Элли минуту изучала его серьезное лицо. Потом снова щелкнула языком и запрыгнула на свой велосипед.
– А я уверена, что ты станешь гигантской занозой в заднице, – крикнула она Райану, давая по газам. – Пока, Майк!
– Стой, мать твою! – прокричал тренер Холден, швыряя на поле бутылку с водой. Она пролетела над моим плечом и ударилась прямо в спину нашему тайт-энду Энди Бекеру. Тот споткнулся и, потеряв равновесие, с шипением упал на траву. – Я велел тебе пасовать Андерсу! – не унимался тренер, подходя ближе и хватая Бекера за ворот майки.
Тренировка была в самом разгаре, тело приятно гудело, не желая прерываться на бесполезные разборки. К нам подбежал запыхавшийся Коди, стаскивая шлем и молча наблюдая, как тренер трясет вялое тело игрока, втолковывая ему какое-то дерьмо. Я поднял ту самую бутылку с поля и залпом опустошил половину, передавая остатки сводному брату. Тот взглянул на горлышко, слегка поморщившись, но все же забрал ее, допивая двумя большими глотками.
– Как думаешь, что это с ним? – тихо спросил Коди.
– Я слышал, что его подрезал какой-то парень из «Большого яблока», – ответил Дэн, вставший за нашими спинами. – В эти выходные он проиграл свою малышку заезжему ньюйоркцу.
Слухи о подпольных тотализаторах в пригороде Чикаго давно облетели окрестности, местные частенько наведывались туда, чтобы заработать легких деньжат. Наш тренер делал ставки, просаживая все до цента. Похоже, одними деньгами дело не ограничилось, и он заложил тачку.
– Чего уставились? – рыкнул Холден, закончивший свою непедагогичную лекцию в адрес Энди. – Андерс, в мой кабинет! Остальные – семь полных кругов, – не оборачиваясь, он пошел в сторону здания спортзала.
– Какого хрена? – рука Райана остановила меня, когда я двинулся за тренером.
– Понятия не имею, – пожал плечами, уловив краем глаза беспокойный взгляд Коди. Готов поспорить, он донесет родителям, как только скроюсь из виду.
Проведя грязными пальцами по своим русым волосам, мокрым от пота, я постучал в дверь.
– Зайди! – раздался приглушенный голос тренера. Он сидел за своим столом, постукивая пальцами обеих рук по поверхности и глядя куда-то мимо меня. – Закрой дверь, сынок!
Последовав его просьбе, прикрыл дверь, зная, что парни проберутся внутрь, чтобы подслушать разговор. Развернувшись, подошел к столу и присел в кресло напротив.
– Все в порядке, тренер? – Казалось, он не слышал моего вопроса, продолжая пребывать в прострации.
– Сколько тебе не хватает на учебу? – вдруг спросил тот, переведя взгляд на меня и не унимая рук, которые уже начинали меня нервировать.
– Сэр?
– Мне нужна твоя помощь, Андерс, – он подался ближе и опустил голос до заискивающего шепота. – Я здорово облажался в Чикаго, а моя жена вот-вот вернется в город и обнаружит пропажу машины, – его лицо вдруг стало серым, а глаза забегали по моему лицу. Выглядело это жутко.
– Я не понимаю.
– Ты все еще гоняешь в карьере?
Я прочистил горло, не торопясь с ответом. Всего три человека, включая меня, знали, что я брал тачки клиентов из мастерской отца и ночами «выгуливал» их в заброшенном карьере за атомной станцией. Однажды меня засек Коди и проследил до самого въезда на закрытую территорию. Потом подкараулил в раздевалке и пригрозил все рассказать отцу. Тогда тренер услышал наш разговор и вмешался, пообещав Коди вышвырнуть его из команды, если он не засунет язык в задницу. Не знаю, чем тогда руководствовался Холден, но это окончательно испортило наши отношения со сводным братом.
– Иногда, – соврал я. Ему не нужно было знать, что с момента пожара каждый мой день заканчивался ездой.
– Мне нужна твоя помощь, – еще тише повторил он, наконец положив руки на стол. – Я заплачу.
Если поначалу эта затея и казалась мне абсурдной, то последняя фраза запустила и привела в действие необратимый механизм.
Толпа гудела, разбавляемая грубыми басами тяжелого металла, гремящего из колонок. По спине пробегала нервная дрожь вперемешку с потом. Заброшенные склады на окраине Чикаго скрывали за собой две дорожные полосы, ведущие в никуда.
– Местные говорят, их спонсирует мафия, – шепнул тренер, поправляя козырек своей кепки. Он вырядился, как жирный тинейджер в стиле «Папе снова семнадцать», и выглядел нелепо. Я усмехнулся.
– И поэтому вы привезли своего несовершеннолетнего ученика сюда, чтобы он поучаствовал в незаконных гонках и помог вам отыграть свою машину назад?
От этого вопроса тот ссутулился и приспустил солнечные очки, зыркнув на меня испепеляющим взглядом. Я бы даже испугался, если бы от меня не зависела его счастливая семейная жизнь.
– Букмекеры внесли твое имя в списки. Ты в следующем заезде. Не подведи меня, парень, – он опустил тяжелую ладонь на мое плечо.
– Если отец узнает, то меня убьет.
– Если кто-нибудь узнает, я сяду в тюрьму, – многозначительно ответил он.
Справедливо.
Для этой поездки я одолжил «Мустанг» Дэна. Он не задавал вопросов, когда я сказал, что хочу навестить одну девчонку и покатать ее не только на его тачке. Во избежание подробностей моей сексуальной жизни друг швырнул в меня ключами и велел почистить после себя салон. Если бы он только знал.
Спустя полчаса и два выпитых мною энергетика к нам подошел тощий парень в панамке с фламинго. Во рту у него была сигарета, а глаза пристально изучали меня.
– Эндрю Майклс? – спросил он, глядя в планшет. Я покосился на тренера, типа «какого хрена», тот пожал плечами и шепнул мне так, чтобы этот тип не услышал:
– Хочешь, чтобы я использовал твое настоящее имя?
– Я Кас. А на ваши имена мне плевать, ребята, – сказал организатор, жуя сигарету и безразлично глядя на тренера. – Если сюда нагрянут копы, все равно вы будете последними, за кого они возьмутся.
По задней поверхности шеи пробежал холодок, а волосы встали дыбом. Только сейчас я начал отчетливо осознавать, что пожар на складе – ничто в сравнении с этой авантюрой. К тому же, если хотя бы поцарапаю тачку Дэна, он покалечит меня, а отец заставит мои кости сгнить в гребаном Брейдвуде.
– К черту это! – выругался, разворачиваясь.
– Не глупи, парень! – прошипел тренер, хватая меня за рукав куртки. – Ты обещал мне помочь, а я обещал отплатить тебе. Мы в этой лодке вместе, нравится тебе это или нет.
Я с силой выдернул руку и шагнул к нему так, что наши носы почти соприкоснулись. Только понятия не имел, что сказать. Мне нужны эти деньги. С минуту мы сверлили друг друга свирепыми взглядами.
– Заезд через пять минут, вы сливаетесь или участвуете?
– УЧАСТВУЕМ!! – одновременно крикнули мы, повернув головы. Парень что-то отметил у себя на планшете и развернулся, махнув мне идти за ним.
Иисус, во что я ввязался?!
Когда по окончании заезда я вылез из машины, ноги не слушались. Все тело била крупная дрожь, а руки продолжали сжиматься, повторяя очертания руля «Мустанга». Я захлопнул дверь и привалился к ней, сползая на пыльную дорогу и обхватывая руками голову. Адреналин все еще бушевал в крови, уши закладывало, а глаза слепили прожекторы, освещающие две импровизированные трассы и линию финиша.
Кто-то подбежал ко мне и встряхнул, поднимая. Я слышал какие-то крики и обрывки фраз; меня стиснули крепкие руки и постучали по спине, потом снова принялись трясти. Медленно осознание происходящего достигало разума. Не может быть!
– Ты слышишь меня, Майк? – орал тренер, хлопая меня по щекам. Его голос заглушал неистовый рев толпы. – Это просто невероятно, мать его, ты слышишь?
Я сфокусировался на его восторженном лице, и мой рот сам собой растянулся в широкой улыбке. Только что я выиграл заезд стоимостью в двенадцать штук баксов. Парень, которого обогнал, чертыхался, пиная колесо своей машины в паре метров от нас, пока полуголая девица пыталась его успокоить, то и дело кидая недвусмысленные взгляды в мою сторону.
– Нам… нам нужно возвращаться, – промямлил, еще не до конца придя в себя от шока.
– Разумеется, – тренер потянул меня к машине. – Сейчас мы заберем наш выигрыш, и можешь ехать. Мне нужно еще уладить кое-какие формальности.
Я знал, что он продолжит делать ставки, но мне было плевать. Половина выигрыша моя, поэтому вернусь в Брейдвуд богаче на целых шесть тысяч. Это приблизит меня к колледжу и освободит от рабства в автомастерской. Осталось только придумать, как объяснить появление этой суммы отцу.
– Поприветствуйте новичка и победителя нашего заезда, Эндрю Майклса! – завопил голос из динамика, а прожектор переместился прямо на меня. Ряды зрителей загудели, окатив мое тело приятной резонирующей волной. Две девушки в одинаковых нарядах, почти не скрывавших тела, подхватили меня под руки и повели куда-то под оживленный свист и аплодисменты.
Стоя на хлипком проржавевшем подобии пьедестала, я оглядывался вокруг, слыша, как люди скандируют: «Эндрю Майклс!» Все это должно было быть неправильным, но ощущалось совсем наоборот. Что-то внутри ликовало вместе с толпой. Хотелось, чтобы они кричали мое настоящее имя. Ни один ночной заезд по пыльному темному карьеру не давал такого головокружительного ощущения эйфории. Моя грудь вздымалась и опускалась, а вместе с ней пульсировали десятки голосов вокруг. Как будто мы были одним механизмом.
В тот день я наконец понял, что чувствовала маленькая Элли Пирс и почему ее глаза горели такой страстью. В тот день я по-настоящему влюбился в скорость.