Центральная столичная площадь. Прошлая жизнь.
Этого дня я ждал очень долго – он должен был стать рубежом, началом моей новой жизни. В столице – всего лишь третий раз за последние двадцать лет – знаменитый боевой мастер Анаксагорас набирал себе учеников. Хотя… “ученики” – это громко сказано. Пять лет назад он не выбрал вообще никого, а семнадцать – только одного талантливого счастливчика.
Для меня это был первый и единственный шанс, потому что на следующий день я бы отправился на медные рудники. Лет через пять там бы и сгинул. Семье было тяжело прокормить лишний рот, поэтому отец решил избавиться от меня – весьма выгодно продал, за целых три золотых монеты.
Казалось бы, всё решено. Однако я уже несколько лет вынашивал план, как выбраться из той выгребной ямы, в которой жил. Я мечтал о деньгах, славе и уважении, но для начала хотелось бы выжить. В свои десять лет я уже понимал, что моя семья считается общественным отбросом. Если мы встречали дворян, то они презрительно морщили носы, словно кто-то насрал прямо перед ними.
О да, я хотел быть сильным! И как только услышал о мастере Анаксагорасе, сразу же понял – во что бы то ни стало попаду на отборочный тур! И наплевать, что туда пускают только с шестнадцати лет.
Так что на центральную площадь столицы я вышел с утра пораньше и всё равно в очереди был далеко не первым – передо мной уже выстроилось человек сорок. Но это было даже мне на руку – в толпе мой возраст не привлекал так много внимания, как мог бы.
В полдень на высокий деревянный помост в центре площади вышел глашатай и громогласно объявил:
– Приветствуйте непобедимого Анаксагораса!
Народ яростно взревел, но тут же замолк и отхлынул, стоило Анаксагорасу – крепкому невысокому мужчине с чёрными, как вороново крыло, глазами и волосами – выйти на помост и три раза хлопнуть. Жестом он освободил пространство перед собою и приказал:
– Начинайте.
Потянулись долгие и опасные испытания. В основном это были сражения на мечах или копьях – шестнадцатилетки дрались с воинами, которых привёл великий мастер. И детям спуску не давали, одному бедолаге отрубили руку, другому – разрезали глаз. Анаксагорас наблюдал за сражениями с абсолютно равнодушным лицом.
Когда наступила моя очередь и я вышел на середину открытого пространства, все зрители рассмеялись. Некоторые из них добродушно надо мной подшучивали, другие – злобно издевались. Никто не верил, что великий мастер разрешит мне пройти отборочный тур. Но он лишь всё так же безразлично кивнул и движением ладони велел одному из воинов выйти ко мне.
– Не жалеть, – произнёс он, смерил меня взглядом и, отвернувшись, небрежно бросил: – Никто не обвинит великого Анаксагораса, что он проводит свои испытания нечестно.
Единственное оружие, что у меня было, – здоровенная самодельная дубина. Сюда все приходили со своим, мечи здесь не выдавали. Я едва-едва смог поднять эту дубину – отпарировал лёгкий удар воина, и острое лезвие его меча располовинило мою жалкую деревяшку. Толпа восторженно завизжала, им было наплевать, что вот-вот прикончат десятилетнего пацана. Я стиснул зубы и бросился на ноги воина, пытаясь его повалить, но он только расхохотался и оттолкнул меня в сторону.
Очевидно, он не собирался драться всерьёз, однако это не входило в планы Анаксагораса. Он явно желал, чтобы каждая схватка была доведена до логического завершения. Без разницы – ранение это или смерть. Конечно, ещё я мог сдаться и взмолить о пощаде, но… Нет. Мне было десять лет, и я был в отчаянии, не желая работать в шахтах. Лучше уж умереть прямо здесь!
– Прочь, – велел Анаксагорас веселящемуся воину и указал на другого, произнёс лишь одно слово: – Ты.
Второй воин был настроен серьёзно, его не смущало, что в противники ему дали десятилетнего мальчишку. От его первых ударов я чудом увернулся, понимая – бьёт он наверняка, чтобы точно нанести смертельный удар. И то, что я уклонился от атаки, его только разозлило, он попёр на меня, как бык – на красную тряпку, и замахнулся мечом, целясь в сердце. Анаксагорас следил за сражением всё так же равнодушно и останавливать его не собирался.
Я попытался вновь уйти вбок кувырком, и мне почти это удалось – меч вонзился в землю, всего в паре сантиметров от моей ноги, и вот, когда уже казалось, что я вот-вот перекачусь на противоположный край площадки, мне в живот прилетела окованная в железные латы нога. Я услышал треск своих рёбер и рухнул перед воином, свернувшись калачиком. Воин покосился на великого мастера, но Анаксагорас не пошевелился, и тогда он воткнул меч мне в глотку.
Толпа яростно взревела, пока я захлёбывался собственной кровью. Но неубиваемое желание жить поднималось в моей груди – наравне с возмущением. Неужели я сдохну вот так, как собака – под смех и крики любопытных зевак?!
И в этот момент из моего разрезанного горла ударила очередная струйка крови, горячие брызги залили глаза, а потом… Потом кровь внезапно превратилась в чёрный туман и разделилась на несколько щупалец – одно залечило рану на шее, а второе – выстрелило в моего противника, пробило его насквозь, несколько раз провернулось и выпотрошило.
– Стоять! – рявкнул Анаксагорас, когда ко мне рванули другие воины.
Одновременно по толпе пробежали взволнованные шёпотки:
– Тени!
– Неужели новый Повелитель Теней?!
– Да какой из этого нищеброда Повелитель?! Тени не выбирают слабых! Никогда!
– Смотрите, смотрите, у него туман по всему телу!
– Точно вам говорю! Это тени!
Я едва мог пошевелиться. Надо мной склонился Анаксагорас, бережно вытер с моего лица кровь и ласково улыбнулся. Я подумал, что у меня предсмертные галлюцинации, когда он сказал:
– Мой первый ученик.
В тот день он выбрал всего двоих – меня и Николая Крузенштерна, с которым мы впоследствии подружились.
Когда я проснулся, то почувствовал, что меня куда-то тащат. Над ухом раздаётся капризный женский голосок:
– Нет, не сюда! – приказывает он. – Посадите его в кровать. Да, вот так! А теперь переоденьте в пижаму! И не забудьте подгузники! Если он снова наделает в постель, вы будете это вылизывать. Понятно?!
Цоканье каблуков и хлопок двери. Я чувствую, как надо мной кто-то склоняется. Едва-едва могу приоткрыть веки – тело ослабло, я сейчас ему не хозяин. Пока меня переносят и укладывают на мягкую перину, я концентрируюсь и тянусь к магическому ядру – чтобы быстрее восстановить мышцы, нужно разогнать по всему организму магию, разбудить все энергетические каналы.
– Такой красивый, – бормочет шатенка в форме служанки, протирая мне лицо мокрой тряпкой. Её волосы собраны в высокий хвост, на изящную шею падает несколько прядок.
Её напарница, рыженькая невысокая девица, каждый сантиметр кожи которой покрыт веснушками, с негодованием цокнула языком и сказала:
– А кто тебе не красивый? – её нежные руки аккуратно меня раздели и начали разминать мышцы, разгоняя кровь. – Не спи, подгузник давай! А то сейчас королева подков вернётся и нам не поздоровится!
– Да разве ж это справедливо? – возмутилась шатенка, натягивая на меня шёлковую рубашку с рюшами. – Господин Марк никогда слуг не обижал. Красивый, умный, молодой… И лежит в плену у этих… этих… Этих!
– Язык прикуси, – посоветовала рыжая и тихонько добавила: – Несправедливо. Но что мы сделать-то можем? Массаж разве что, чтобы пролежней не было. Да и то – пока принцесска погулять выходит. Хотя мне кажется, это бесполезно. Я слышала, что господин Марк, тогось, помер.
– Рано хороните, – прокряхтел я, и обе девушки негромко вскрикнули, принялись меня тормошить и причитать. Магия стабильно циркулировала по телу, организм постепенно крепчал. Через десять минут я смогу ходить и даже бегать. – Почему я не в больнице? Разве я не болею? Последнее, что я помню…
– Господин, вас отравили, – подсказала рыженькая. – Прямо на приёме Императора.
– Вас спасли, но вы не приходили в сознание, – влезла шатенка, восторженно всматриваясь мне в лицо. – Но я знала! Я знала, что…
– Что здесь происходит?! – дверь в спальню открылась, внутрь вошла девица лет двадцати. Светлые волосы сплетены в косу, розовые банты, нарумяненные щёки, длинное ядовито-фиолетовое платье. Она уставилась на меня и визгливо прокричала: – Почему моя игрушка не спит?!
– Игрушка? – переспросил я, только сейчас подмечая, что вся спальня была сделана в розовом цвете. Множество кукол, ленты, по всем столам рассыпаны блестящие драгоценности, нелепая драпировка и везде – глянцево-лоснящиеся шелка. Звенящая пошлость.
– Ты. Ты – моя игрушка, – пояснила мне девица, словно распоследнему дураку. – Мне подарил тебя отец. Ты не имеешь права говорить! Ты должен молчать. Ведь ты моя игрушка, – она запнулась, нахмурилась и пошла на второй круг: – Мне подарил тебя…
– Да плевать, – я поднялся, поправил съехавшую пижаму и пошёл на выход.
– Не смей двигаться! – девчушка в розовом топнула ногой.
– Или что? – я подошёл, навис над ней и поймал её взгляд. – Что ты мне сделаешь?
Она испуганно отступила и, споткнувшись о подол платья, тяжело упала в бархатное кресло.
– Мой отец тебя накажет! – пригрозила она, скорчив капризную гримасу. – Он всем здесь владеет!
– Обязательно, – я не стал спорить и вышел в коридор, поманив за собой служанок: – Милые дамы, проводите меня, пожалуйста до моих покоев.
Рыжая и шатенка послушно побежали за мной, даже не оглянувшись на истерящую девицу в розовом. Несколько минут мы шли молча, служанки с нетерпением поглядывали на меня, ожидая, когда же я начну расспросы. Я не стал их разочаровывать, хотя и мог бы снова подключиться к информационному полю.
– Что делает это существо в родовом гнезде Ломоносовых? – спросил я, махнув назад.
– О, господин Марк, вы же были последним человеком в Роду. Когда вас отравили, кто-то должен был управлять имениями, следить за семейным бизнесом и выплачивать жалованье слугам, – поспешно выпалила шатенка и оттеснила рыжую в сторону, прижалась грудью к моему плечу. – Ваши Боги-покровители объявили аукцион на опекуна.
– Мои покровители меня продали? – я действительно удивился. Не думал, что божки-пьяницы настолько опустились.
– Да, – с сочувствием произнесла рыжая и погладила меня по спине, как будто пытаясь успокоить. Не то чтобы удачно. С каждой секундой мне всё сильнее и сильнее хотелось надрать задницы тупой пятёрке Богов. Рыжая поняла моё молчание по-своему, прижалась с другого плеча и тяжело вздохнула: – Но так как Род ослабел, обеднел, да и Боги у него… проблемные, то дворянство отказалось от этого счастья. Ой, – рыжая смутилась и закрыла рот ладошкой. – Не слушайте меня, господин.
– Продолжай, я не из обидчивых.
– Да чего продолжать? – влезла шатенка. – Как говорится, из грязи – в князи! Отдали вас и всё ваше имущество разбогатевшему кузнецу. Чокнутая семейка! На вашем месте, я бы первым делом проверила банковские счета, больно уж часто они таскались со всякими бумагами, а ещё в дом постоянно захаживали такие представительные дядьки… – она важно надула щёки и выпятила вперёд пышную грудь. – Гордые такие, как петухи!
– Как хорошо, что вы проснулись! – пропела рыжая и остановилась перед дверью в мои покои, уточнила: – Вам помочь, господин?
– Сам справлюсь, – я их отпустил и сразу же направился в душ. Попытался подключиться к информационному полю, но наткнулся на стену. Больше я не мог получать информацию из эфира. Странно. Я спешно вызвал Тени и с облегчением выдохнул – на месте. Но в любом случае необходимо выяснить, почему мои способности внезапно ограничились.
Искупавшись, я обнаружил, что слишком рано отослал служанок – в покоях Марка не было никакой одежды. Комнату полностью очистили от личных вещей. Выкинули, что ли? Вздохнув, я снова оделся в розовую шёлковую пижаму – ну не в простыню же заворачиваться – и направился на кухню. От голода сосало под ложечкой, а желудок выводил соловьиные трели.
За вторым же поворотом я столкнулся с высокой, чуть ли не под два метра ростом, женщиной – её волосы были идеально уложены, в глубоком декольте блестело жемчужное ожерелье, а платье идеально подчёркивало фигуру. Но несмотря на это, она выглядела… нелепо, словно не привыкла так наряжаться. Она в бешенстве ругалась себе под нос, как матрос, но как только увидела меня, расцвела в льстивой улыбке и распахнула объятия:
– Марк, мой дорогой мальчик! Ты проснулся! Мы так рады были это услышать! Гена ждёт-не дождётся с тобой поговорить! Вам так много нужно обсудить… Пока ты лежал в коме, столько всего изменилось!
– А вы, простите, кто? – я увернулся, не позволяя себя обнять.
– Ой, конечно, конечно, – она всплеснула руками и представилась: – Анжелика Ракова, жена Геннадия Ракова – твоего временного опекуна. Мы управляли твоим состоянием, пока ты лечился. Пройдём, пройдём со мною, я провожу тебя к Гене, он очень просил тебя привести…
– Я бы сперва переоделся.
– Немедленно прикажу всё принести! – пообещала Анжелика. – Мы отправили ваши вещи на хранение, чтобы моль не поела. Всё доставят в кабинет мужа, пока вы будете с ним обсуждать дела.
– Хорошо.
Мы спустились на один этаж и прошли по длинному коридору до самого конца, к огромной резной деревянной двери, из-за которой раздавалась приятная музыка. Я не обратил на это внимания, сконцентрировавшись на магическом ядре. Энергетические каналы работали… странно. Я пока не понимал, что происходит с моей магией, но был уверен, что ничего хорошего.
Анжелика с некоторым пафосом распахнула дверь, пропустила меня вперёд и громко произнесла:
– Дамы и господа, я принесла радостную новость! Марк Ломоносов пришёл в себя! – я поднял голову, выныривая из размышлений, и осознал, что стою перед огромной нарядной толпой. Стерва привела меня в бальный зал, а не кабинет мужа! Сохраняя невозмутимость, я взглянул на Анжелику. Она милейшим образом мне улыбнулась и сообщила своим гостям: – Мальчик после болезни ещё плохо соображает. Так рвался сюда, что даже забыл переодеться!
Чего она ожидала? Что я расплачусь, растеряюсь и убегу, выставив себя на посмешище? Не на того нарвалась. Я расправил плечи и слегка поклонился:
– Рад приветствовать вас в моём доме, – на слове “моём” лицо коренастого бородатого мужика скорчилось в гневе. Ага, Геннадий Раков, вас легко было вычислить. Огромные мозолистые ладони подтвердили мои догадки – только у него из собравшейся шайки-лейки были руки простого работяги. Я прошёл к фонтану с шампанским, взял бокал и произнёс тост: – Выпьем же за моё выздоровление!
Гости из вежливости пригубили напитки, но я видел, что особой радости они не испытывали. Геннадий Раков даже не подошёл ко мне. Выдержки не хватило, чтобы притвориться радушным опекуном. А вот Анжелика крутилась рядом – понимала гадина, что прямо сейчас ей ничего не грозит. Не устраивать же скандал на потеху публике?
– Мой дорогой мальчик, ты, наверное, очень давно не виделся со своим дядей, князем Прусским? Он о тебе расспрашивал, просил разрешения навестить, но сам понимаешь, запрет докторов… Однако сейчас, – Анжелика показала в глубину зала. – Думаю, он будет просто счастлив тебя увидеть.
Гадюка хочет, чтобы как можно больше народу лицезрело меня в розовой шёлковой пижамке с рюшами. Если я уйду прямо сейчас, это будет истрактовано как позорный побег. Но если останусь и не подойду поздороваться к князю Прусскому, то тварь-Ракова сто процентов напоёт ему, что я его не уважаю и потому отказался от встречи.
Поэтому я сделал глоток шампанского и согласился:
– Конечно же. Я очень хочу увидеть дядюшку. Так скучал по нему.
Князь Прусский оказался пожилым мужчиной лет шестидесяти. Под правую руку его держала женщина лет сорока – видимо, жена. Он смерил меня оценивающим взглядом, в котором промелькнуло лёгкое сожаление. Ему явно было неприятно видеть наследника Ломоносовых в таком неприглядном образе.
– Здравствуйте, дядя, – я слегка поклонился.
– Здравствуй, твоё неожиданное пробуждение – лучшее завершение этого вечера, – ответил князь Прусский и вдруг перешёл на немецкий язык: – Sie wissen, dass Rakovs den Verkauf einer Marinewerft in Archangelsk feiern? (1)
– Nein, aber danke, dass du es mir erzählt hast. Ich werde versuchen, es herauszufinden, (2) – я улыбнулся, проигнорировав возмущённо пыхтящую Анжелику. Князь Прусский сказал об Архангельской верфи, но я понимал, что это было сказано с огромным таким, жирным намёком: семейка кузнецов нагло распродавала моё имущество. В глазах дяди загорелось уважение. Судя по всему, ему понравилась моя реакция на неприятные новости.
– Мы с твоим отцом когда-то были близкими друзьями, – вздохнул князь Прусский. – Жаль, что жизнь развела наши дороги. Но тебя я всегда рад видеть в Берлине, моём родовом особняке. А теперь позвольте откланяться. Мы с женой – старые люди, нам необходимо соблюдать режим.
Попрощавшись с ними, я вальяжно направился к фонтану с шампанским – взять новый бокал. Да уж, Раковы не поскупились – фонтан был ну, буквально фонтаном: из античной статуи били струи шампанского, которые стекали в неглубокий мраморный бассейн. Я продолжал как ни в чём не бывало разговаривать с гостями, и очень скоро они начали воспринимать меня на полном серьёзе, словно я был не в шёлковой пижаме, а в деловом костюме.
Анжелика не желала оставить меня в покое. Вертелась всё время неподалёку и, видимо, до сих пор не теряла надежды выставить меня полным кретином. Я не выказывал ни намёка на недовольство. Но когда она подошла к фонтану с шампанским, я призвал тени – они выскользнули из трещин мраморного фонтана, незаметно оплели ноги Анжелики и дёрнули. Она с громким воплем рухнула в шампанское, подняв миллион брызг.
– Любимая! – к ней бросился Геннадий Раков, помог подняться.
Весь лоск слетел с Анжелики. Мокрое платье плотно обволокло тело, подчёркивая все недостатки фигуры. Грудь едва не вывалилась из лифа, а слипшиеся пряди облепили лицо, макияж потёк. Анжелика тяжело дышала и затравленно смотрела на аристократов. Совсем рядом раздался громкий шёпот: “Деревню ничем не скроешь!” Немая сцена продлилась пару секунд, а затем Анжелика, не проронив ни звука, вылетела из бального зала. Вслед ей донеслось несколько издевательских смешков.
Я пробыл в зале ещё минут двадцать и направился в свои покои. По дороге раз за разом перематывал сцену, как вызывал Тени. И с кристальной ясностью понимал, что нет, не показалось – Тени действительно утекали в Изнанку. В моей армии были миллионы различных Теней – начиная от людей и заканчивая монстрами, – но если так пойдёт и дальше, то очень скоро я останусь совершенно без сил.
(1) – А вы знаете, что Раковы празднуют продажу Архангельской верфи?
(2) – Нет, но спасибо, что рассказали. Я разузнаю поподробнее.