Айрис
10.00, среда, 19 ноября 2014 года
Айрис Уотерхаус сидела в Кларкенуэлле, в конторе адвокатов, которым она поручила дело о разводе. Когда ее муж раскрыл дверь, ее сердце сжалось от того, как сильно он исхудал за те два года, что они не виделись.
Джеймс, ростом чуть выше метра восьмидесяти, всегда был в хорошей форме, во времена их знакомства в медицинском увлекался игрой в крикет. На нем никогда не было ни грамма жира. Но сегодня он выглядел иначе: его стройность сменилась болезненной худобой, и впервые за шестнадцать лет со дня их знакомства он показался ей уставшим от жизни.
От перспективы потерять любимый дом ее сердце, только-только начинавшее заживать, словно бы разрывалось снова на части – однако это было единственной вещью, удерживающей ее от того, чтобы запрыгнуть на блестящий ореховый стол для переговоров и станцевать в честь удрученного вида Джеймса.
В сложившейся ситуации он подтверждал ее подозрения, что Люси Брюэр, двадцатитрехлетняя бывшая секретарша из клиники Джеймса, украла у нее мужа не потому, что хотела о нем заботиться. Совсем наоборот. Ей нужна была дойная корова, и после неудачных попыток заставить одного из его коллег, тоже мануального терапевта, бросить ради нее жену – над чем они с Джеймсом в то время смеялись – Люси переключилась на ее, Айрис, собственного мужа. И, к ее ужасу, он на это купился.
– Она знает, что у тебя нет денег? – спросила Айрис, когда они сидели в своем маленьком залитом солнцем саду. Это было последнее утро, которое они провели вместе; тогда он приехал забрать свои вещи. На этот раз не было ни криков, ни слез, Айрис не кричала, чтобы он исчез, не говорила, что ненавидит его, не плакала о том, что лучше бы они никогда не встречались, – на всю эту браваду разбитого сердца у нее больше не было сил. Она чувствовала лишь неописуемую боль.
– Айрис, я знаю, что ты хочешь ненавидеть Люси, но дело не в ней. Дело в нас. У нас все уже давно не ладилось.
– Ну да, точно, спасибо, что сказал, – буркнула она, прикусив нижнюю губу.
– Я просто устал от того, что все сводится к вопросу, получится ли у нас завести ребенка, – сказал он, положив последнюю коробку и захлопнув багажник. – Это словно черная дыра, которая медленно высасывает радость из наших жизней, а я так больше не могу. И да, прежде чем ты спросишь, нет, Люси не беременна. Она даже не хочет детей.
Это было два года назад, и в течение следующих месяцев она чувствовала настолько неконтролируемую тоску, что ей казалось, что лучше бы Джеймс умер, чем продолжал счастливую жизнь с кем-то другим. Они встречались с момента, когда Айрис было еще восемнадцать, и после разрыва она впервые по-настоящему поняла, что такое одиночество. Ее, конечно, поддерживали мать и подруги, но ей по-прежнему было тяжело возвращаться в темный и пустой дом. Не с кем было обсудить прошедший день, не с кем было ссориться из-за мелочей, никто не будил ее по ночам своим храпом. У Джеймса всегда был такой буйный характер, он был словно маленький ребенок, который не переставая болтал и суетился, перебивал всех во время разговора и устраивал бесчисленные драмы на работе, после которых ей приходилось его успокаивать. Все это сводило ее с ума, его энергия, постоянный поиск чего-то нового, инвестиции, которые дадут им разбогатеть… Теперь, однако, она была больше похожа на грустную старушку, которая не выключала по вечерам телевизор, чтобы не чувствовать себя так одиноко. Казалось, что эта тишина преследует ее повсюду.
Но если Айрис и знала, что будет тосковать по Джеймсу, она все же никак не была готова к тому шквалу чувств, которые она внезапно для себя открыла, узнав, что никогда не сможет выносить ребенка. «Все получится, дорогая, – настаивал ее муж. – Врачи сказали, что у нас все хорошо, нужно просто запастись терпением». Поэтому Айрис продолжала беременеть, делала в больницах всевозможные уколы, чтобы не случилось прерывания беременности, ходила на регулярные осмотры, на которых сердцебиение ребенка выводили на экран: тук, тук, тук. Все это продолжалось до тех пор, пока на сроке четырех, пяти, шести месяцев не наступала та неизбежная и ужасающая тишина.
– Прошу прощения, я на секунду, – говорил сонографист и отходил за советом коллег. Каждый раз повторялось одно и то же. Они отправляли ее домой, где рано или поздно у нее начиналось кровотечение. Тогда они с Джеймсом кое-как залезали в машину и, подавленные, отправлялись в роддом, в котором ей предстояло рожать, слушая завывания от боли других рожениц и пронзительные крики их новорожденных.
Айрис знала, что настанет день, когда Джеймс придет к ней за деньгами. Он на дух не переносил необходимость на что-то копить или на чем-то экономить, и то, что он в конце концов спустит на ветер все их сбережения, было лишь вопросом времени. Всю их жизнь в браке именно Айрис стабильно получала зарплату на должности корреспондента по вопросам здравоохранения в The Tribune, именно она своевременно платила за ипотеку, в то время как Джеймс постоянно переходил из одной клиники в другую. Раз за разом он откладывал поиски нового места, предпочитая зарабатывать на дому, но и это не приносило результатов, потому что он целыми днями изучал способы инвестировать деньги, которых у них не было.
Но единственный способ остановить его подразумевал официальный развод, а она на это не была готова – Айрис и в голову не могло прийти, что Джеймс зайдет настолько далеко, что попытается заставить ее продать любимый домик в Саутфилдсе, практически в центре Лондона.
– Правильно ли я понимаю, что после разрыва отношений между нашими клиентами не было заключено никакого письменного соглашения о разделе имущества, а именно дома и накопленных сбережений?
Айрис посмотрела на своего адвоката, Катрину Кип, женщину с тихим голосом. Ее острая челка, как и ее емкие формулировки, напоминали заточенное лезвие топора.
– Да, все верно, – произнесла мисс Кип и посмотрела на адвоката Джеймса, который сидел с надменным видом, откинувшись в кресле и заставляя Айрис нервничать. – Ну, моя клиентка утверждает, что большую часть их совместной жизни в браке ипотеку платила именно она, включая те долгие промежутки времени, когда ее муж был безработным, в то время как тот забрал себе почти сто тысяч фунтов стерлингов из сбережений, а также свои пенсионные сбережения, насчитывающие еще около ста тысяч. На момент, когда дом оценивался приблизительно в двести пятьдесят тысяч, они достигли соглашения о том, что раздел имущества был честным.
Заговорил адвокат Джеймса – это был лысеющий мужчина в дорогом костюме кобальтово-синего цвета. Айрис поймала себя на мысли о том, что костюм, вероятно, очень жмет ему в талии.
– Мой клиент сообщил мне, что его бывшая жена осталась в доме лишь в рамках временного соглашения, которое так и не было оформлено официально. – Он сделал паузу для большего эффекта, затем продолжил: – Он также говорит, что находится под значительным давлением ввиду того, что его спутница, мисс Брюэр, беременна.
Айрис почувствовала, как все ее тело напряглось. Стук сердца с гулом отозвался в ушах. Ее лицо словно бы горело, а когда она потянулась за стаканом воды, то ее руки начали дрожать. С того дня как он ушел от нее, она знала, что такая молодая девушка, как Люси, рано или поздно захочет завести ребенка, и Джеймс был идиотом, думая, что этого не случится.
Но теперь, когда это вдруг стало для нее реальностью, сердце Айрис разбилось на части: они сидели за блестящим ореховым столом в комнате для переговоров и обсуждали, должна ли она оплачивать счета за ребенка ее бывшего.
Мисс Кип выпрямилась в обитом черной кожей кресле.
– Как вам известно, – начала она, – мы уже обменялись вашими финансовыми отчетами и встретились для того, чтобы обсудить данную ситуацию, достичь соглашения приватно, не доводя дело до суда.
Адвокат Джеймса нагнулся вперед, и его поросячьи глазки заблестели.
– Поскольку данный брак будет классифицирован как продолжительный, отправной точкой станет равное разделение имущества. Мой клиент предполагает, что дом увеличился в цене за последние два года настолько, что было бы явно несправедливо, если бы он не получил равную долю от его текущей стоимости.
Айрис заставила себя посмотреть на Джеймса. Он что-то рассеянно рисовал ручкой в блокноте, слушая, что говорит его адвокат, и избегал встречи с ней взглядом.
– Все верно, поэтому, – ответила мисс Кип, и сердце Айрис ушло в пятки, – мы должны рассмотреть главные вопросы. Моя клиентка жила в этом доме на протяжении двух лет, понимая, что останется в нем и что он будет ее вложением. Мистер Хеннеси сказал моей клиентке, что оставит себе сбережения, накопленные за двенадцать лет их брака, чуть менее ста тысяч фунтов стерлингов, и свои пенсионные сбережения, в то время как за мисс Уотерхаус оставался дом, стоимость которого была чуть менее двухсот пятидесяти тысяч и почти равнялась сумме, которая осталась за вашим клиентом.
– Что случилось со всеми твоими сбережениями, Джеймс? – вдруг выпалила Айрис. Мисс Кип положила руку ей на плечо.
Вновь заговорил адвокат Джеймса.
– К несчастью, мой клиент инвестировал большие суммы на основание бизнес-предприятия, которое пока еще не приносит дохода. Принимая во внимание эту ситуацию, боюсь, мы больше не сможем рассматривать неформальное соглашение. Ваша клиентка живет в одном из самых престижных районов в Южном Лондоне, в доме с двумя спальнями, который сейчас можно оценить в триста тысяч фунтов, в то время как мой клиент снимает однокомнатную квартиру в Тутинге. Поскольку у него нет сбережений, а его спутница не может работать, его дохода на данный момент недостаточно для того, чтобы изменить ситуацию. Мы полагаем, что имеем законное право на долю денег от дома, будь то перезалог дома или его продажа.
– Могу я спросить о размере доходов спутницы вашего клиента, мистер Хеннеси? – тихо поинтересовалась мисс Кип.
Джеймс, который до сих пор не произнес ни слова, покачал головой, даже не поднимая глаз. Его адвокат заполнил тишину, заговорив.
– Спутница моего клиента работала некоторое время секретаршей, однако ее работа не очень хорошо оплачивается. К тому же у нее скоро родится ребенок, поэтому давайте пока не будем принимать ее доходы в расчет.
– Пусть она сейчас беременна, но не может же она думать, что в семье будет работать только муж, если денег не хватает, – резко произнесла мисс Кип.
– Почему мы должны не принимать ее в расчет, если это все ее рук дело? – Голос Айрис дрожал, и ей это не нравилось. Мисс Кип снова положила руку ей на плечо.
Айрис поборола желание заплакать и встала. В комнате было душно, она должна была уйти. На подкашивающихся ногах она дошла до двери и потянула за ручку; до нее донесся голос ее адвоката, звучавший словно из тоннеля.
– Думаю, нам стоит прерваться на сегодня.
Выходя из комнаты, она услышала, как отвечает адвокат Джеймса:
– Если предварительный договор не будет подписан сегодня, то мы намерены идти в суд.
Ничего не замечая перед собой, Айрис прошла через приемную, толкнула вращающиеся двери и вышла в холодное ноябрьское утро, жадно глотая воздух. Когда она присела на корточки и приобняла колени, рядом с ней появилась Катрина Кип.
– Я не понимаю, – задыхаясь, говорила Айрис, глотая слезы. – Я думала, что я потерпевшая сторона, что закон на моей стороне.
– К сожалению, это распространенное заблуждение. Мне неприятно это говорить, Айрис, но боюсь, что закон на его стороне, потому что вы допустили ошибку, не подготовив тогда никаких письменных соглашений.
– Я доверяла ему, даже после всего, что он сделал. Мы были женаты двенадцать лет! Мне казалось, это должно что-то значить.
Мисс Кип присела на тротуаре рядом с Айрис.
– Боюсь, если вы доведете дело до суда в нынешнем его виде, решение точно вынесут в его пользу. Предпишут выплатить ему сумму исходя из его потребностей.
– Ему не достанется мой дом, – буркнула Айрис, со злостью смахнув слезу.
– Но в этом деле решающую роль сыграют потребности сторон, а вашему бывшему мужу будет нужно новое жилье, учитывая, что у него скоро родится ребенок. Конечно, вы можете попробовать довести дело до суда – однако тогда вас могут даже оштрафовать и потребовать возместить ему расходы на юриста, если дело выиграет он. Я рекомендую вам разделить имущество пополам.
– Я не могу сейчас на это согласиться, мне нужно подумать.
– Разумеется. Мы могли бы встретиться через два дня? Мне известно, что мистер Хеннеси готов довести дело до суда, если мы сегодня не подпишем предварительный договор. Близится дата родов. Он знает, что он в выгодной позиции, но, думаю, я смогу выиграть для нас пару дней.
– Ладно, – пробормотала Айрис не своим голосом. – Два дня.
Катрина кивнула ей в ответ, но Айрис уже провожала взглядом пару прохожих – двух молодых влюбленных, которые не замечали ничего вокруг себя и совершенно не подозревали о том, какую боль они способны причинить друг другу. У Айрис зазвонил телефон.
– Алло? – произнесла она дрожащим голосом.
– Милая, прости, что отвлекаю тебя, знаю, у тебя сегодня утром встреча с Джеймсом. – Голос у ее матери был тише, чем обычно.
– У тебя странный голос. Что-то случилось?
Айрис взглянула на часы. Она сказала Майлзу, что вернется в офис не позднее одиннадцати. Сейчас она не была у редактора новостей на хорошем счету, поэтому ей никак нельзя было опаздывать.
– Айрис, не хотела на тебя все это вываливать. Думала позвонить тебе вечером, поговорить с тобой… – Айрис показалось, что ее мать вот-вот заплачет.
– Что такое? Ты в порядке? – спросила она.
– Да. Я в порядке. Джесси. Она пропала, – сказала Ребекка.
– Как это пропала?
– Джесси вчера родила девочку. Я сама лишь недавно узнала, что она беременна.
У Айрис скрутило живот. Ее единоутробная сестра, которую она почти не знала, только что родила ребенка; значит, она, а не Айрис, сделала их мать еще и бабушкой.
– Но как она могла пропасть? Разве она не рожала в больнице? – Мысли Айрис путались из-за новостей.
– Этим утром она ушла из больницы Святого Дунстана, хотя ее не выписывали. Малышке нужны антибиотики, а Джесси забрала ее с собой, поэтому все это очень опасно. Мне только что звонили из полиции и сказали, что ко мне уже выехал офицер по связям с семьей. Я хочу приехать в Чичестер, но уверена, что Харви будет против этого. Наверное, он винит во всем меня.
– Как он может винить в этом тебя? Ты не виделась с Джесси почти год.
– Как раз об этом я и хотела с тобой поговорить, Айрис. Джесси приезжала ко мне в пятницу. Прости, я вовсе не хотела ничего от тебя скрывать, но все это довольно сложно.
Айрис почувствовала, как что-то внутри нее надорвалось. Как все дошло до этого? Ей стало стыдно за то, как враждебна она была по отношению к Джесси, пока та переживала какой-то личный кризис. Она уже сбилась со счета, столько раз ей приходилось мирить и успокаивать всех после очередного неудачного визита Джесси и ее властной мачехи Лиз. А в тех редких случаях, когда ее сестра приезжала с ночевкой, Джесси всегда удавалось выйти сухой из воды. Их мать ходила вокруг нее на цыпочках, отчаянно пытаясь возместить все то время, которое она упустила. Так или иначе, Айрис действительно изо всех сил пыталась понять ситуацию. Ничего ей не хотелось так сильно, как снова встретиться с Джесси.
– Это ужасно. Как она могла просто уйти? Мне казалось, что в больницах строгий пропускной режим, – сказала она в трубку.
– Не знаю как, но ей это удалось. Я не могу перестать думать, что у нее психоз, какой был у меня. Все так переживают, что она может сделать что-то глупое. По телефону мне ничего не сказали, а Харви наверняка не станет меня ни во что посвящать. Я попыталась связаться с кем-нибудь из больницы, но там все паникуют и никого не пускают внутрь. Может, у тебя получится что-нибудь узнать?
– Хорошо, – ответила Айрис, нахмурившись. – Кому-нибудь из прессы уже что-то известно?
– Ну, полицейский, который звонил мне, сказал, что, нас ждет пресс-конференция, но я совсем ничего не знаю. Как думаешь, ее могли заснять больничные камеры? Ты знаешь, сколько информации обычно дают прессе в ситуациях, когда нужно распространить новость среди населения?
– Обычно нас вводят в курс дела прямо перед конференцией, и больше мы ничего не знаем… Но может быть, мой начальник слышал что-то от местных новостных агентств.
– Если получится хотя бы спросить, я буду тебе очень благодарна. Я обязана узнать, видел ли их кто-нибудь с тех пор. Ты всегда говорила, что твои коллеги в The Tribune часто знают, что происходит, раньше полиции.
– Ладно, я позвоню своему начальнику и узнаю, слышал ли он что-нибудь. Не буду говорить, что мы родственники, просто скажу, что прошел слух о роженице, ушедшей из больницы Святого Дунстана с ребенком.
Сердце Айрис переполняла зависть. Джесси стала матерью – но теперь, судя по тому, что ей было известно, она подвергала свою дочь чудовищному риску.
– Спасибо, родная. Просто хотела позвонить, пока не приехал полицейский. Ты в порядке?
– Да, все хорошо, мам. Мне пора. Я позвоню, если узнаю что-нибудь.
Айрис глубоко вздохнула, бросила мельком взгляд на офис адвокатской конторы, а затем набрала номер отдела выпуска новостей и направилась к вокзалу.