Потерянный рай - читать онлайн

Чем дальше Эйвен углублялся в лес по гранитной дороге, тем сильнее он предчувствовал приближение чего-то значимого и важного, что должно было свершиться с ним. Вот сейчас, сейчас, совсем скоро…

И это свершилось!

Внезапно перед взором Эйвена открылась поразительная, завораживающая, величественная картина…

Меж мощных стволов вековых деревьев виднелись поросшие мхами, лианами и кустарником развалины древних каменных строений. В этих нагромождениях исполинских блоков с трудом угадывались очертания их первозданной архитектуры, но там, где фрагменты пощадило время, искусство строителей и художников поражало совершенством форм и изысканностью отделки.

Оторопев, Эйвен остановился. Перед ним лежал в руинах город, и этот город был настолько древним, что воспоминания о нём давным-давно превратились в полумифические легенды. В детстве Эйвен не раз слышал рассказы о стародавних временах, когда люди жили не только на побережье в небольших посёлках, но и в крупных красивых городах, полных всяких чудес. Он припомнил и то, что говорил Учитель в беседах с учениками об архаичном человечестве, о Золотом Веке цивилизации. Тогда только авторитет Тэсиса заставлял его поверить в эти легенды, но критичный, хотя и несозревший, ум ребёнка сомневался в их достоверности, ведь никаких материальных доказательств из той эпохи никто и никогда не видел. И вот теперь сама История была готова открыть перед ним свои тайны.

Однако с обследованием руин города он был вынужден повременить. Угрожающая реальность надвигалась с неумолимой неотвратимостью, словно прилив. Живые рыжие волны муравьёв приближались, и уже вновь за спиной послышался шорох мириадов лапок. Эйвена начинало злить вынужденное бегство. Злился он на собственное бессилие перед лицом угрозы, на невозможность предпринять что-либо действенное, чтобы остановить или отвернуть лавину крошечных созданий, так некстати отправившихся на завоевание новых территорий, но ненависти к ним не испытывал. Каждое живое существо живёт и действует сообразно жизненной программе, вложенной в него Творцом. Эту аксиому знали все жители посёлка с ранних лет и, хотя «соседи» зачастую доставляли им немало проблем, никогда не впадали в ярость и не уничтожали назойливых и опасных животных в порыве гнева. Закон есть Закон, и никто не вправе нарушать его.

И всё же, нужно было что-то срочно предпринимать. Чтобы выиграть время и осмотреться, Эйвен снова побежал вперёд по улице древнего города. По обе стороны от дороги, которая становилась заметно шире, он видел останки каменных зданий, по большей части просто нагромождение обломков, укрытые толстым слоем почвы и заросшие растительностью, но попадались и относительно неплохо сохранившиеся постройки. Вероятно, то были жилые дома. Среди развалин виднелись черепки глиняной посуды, поблёскивали осколки разноцветного стекла, какие-то покорёженные и странные на вид предметы из светлого металла. Ему очень хотелось осмотреть всё это поближе, но останавливаться нельзя.

Впереди в туманной дымке виднелось какое-то громадное здание. На его крыше вырос целый лес из коренастых раскидистых деревьев, чьи кроны полностью укрывали каменный колосс зелёным пологом, но фасад с мощными колоннадами сохранился почти полностью. Улица, по которой он бежал, внезапно закончилась, как река, впадающая в море. Перед ним и в самом деле лежало вымощенное плитами море – площадь, поражающая воображение своими размерами. Эйвен даже на мгновение растерялся. Озираясь по сторонам, юноша продолжал движение скорее по инерции, чем осознанно выбирая направление. На площадь вместе с ним выскочили и два десятка крупных животных, мелких же здесь металось в панике превеликое множество. Все они пытались спастись от полчища муравьёв. Эйвен не сразу заметил среди этой беготни одинокую неподвижную фигуру, стоящую в центре площади. Поначалу приняв её за камень, юноша понял, что ошибся, когда та слегка изменила своё положение.

Это был человек!

2.

Двухколёсная повозка подъехала к массивным воротам в высокой каменной стене и остановилась. Грайбер огляделся, слез с повозки и замялся в нерешительности. Всего лишь третий раз в своей жизни ему довелось побывать в этой школе Миссии, но, как и раньше, он сейчас испытывал странное ощущение смущения и немотивированной вины. Вокруг было тихо и умиротворённо, однако и тишина могла таить опасность. Ещё раз, оглядевшись по сторонам и не заметив ни одной живой души, он подошёл к воротам. Взгляд растерянно скользил по громадным гладким створкам и каменной кладке в поисках сигнального устройства, но не находил ничего.

Вдруг он услышал голос, раздавшийся поблизости:

– Кто ты и зачем прибыл сюда?

Голос принадлежал женщине, а вопрос был задан в строгой, даже неприязненной интонации.

– Я – Грайбер, – ответил он, – Чудак-Грайбер. Моя ферма в ста лу южнее. Мне нужно переговорить с вашей… наставницей.

– С какой именно? В школе много наставниц.

– С самой главной. Как же это… – он попытался припомнить официальный титул главы школы Миссии Дочерей Вирадж. – Мне нужно переговорить с протектором по важному делу.

– По какому делу? – настаивала невидимая собеседница. – Протектор лично принимает только очень важных посетителей.

– Я буду говорить только с ней, – ответил Грайбер довольно резко. Он начал раздражаться от учинённого допроса и с трудом сдерживал себя от грубости. – У меня есть очень вески причины, чтобы проделать неблизкий путь ради этого. Если не обеспечите встречу с вашей протекторшей, то пожалеете об этом…

– Ждите, я доложу, – последовал сухой ответ, и переговоры закончились.

– Вот же ведьмы проклятые… – тихо пробормотал он с досадой, но тут же опомнился. – О чём это я? Разве сам я не таюсь ото всех? Разве страх не заставляет меня в каждом подозревать врага? – и совсем тихо прошептал: – Будь, проклят Император и все прокаштры.

Ждать пришлось довольно долго. Наконец, снова раздался строгий женский голос:

– Грайбер, протектор примет тебя.

Створки ворот медленно и бесшумно отворились. Грайбер взял ланни под уздцы и вошёл во внутренний двор школы. Кажется, за тридцать лет здесь ничего не изменилось, разве что деревья в парке стали мощнее и выше. Несколько красивых зданий в три-четыре этажа, стоящие в глубине парка, создавали прекрасный архитектурный ансамбль. От ворот с небольшой площадью к главному зданию вела дорога, вымощенная плитами, а слева и справа от неё раскинулся живописный пруд. Здесь всегда, даже в полуденный зной, было свежо и прохладно.

– Следуй за мной, Грайбер, – снова раздался за спиной женский голос.

Грайбер обернулся и увидел высокую молодую женщину крепкого телосложения в необычном костюме, скорее подходящем для мужчин. Короткие штаны плотно облегали её бёдра, а куртка-безрукавка не скрывала сильных и ловких рук. Её руки покоились на широком ремне, на котором висел футляр для ношения портативного оружия и клинок в ножнах, и Грайбер был уверен, что она применит оружие, не колеблясь, если почувствует в его поведении угрозу. Окинув его холодным оценивающим взглядом, воительница решительно зашагала по дороге, а он торопливо последовал за ней. Видимо, девица сочла его довольно безобидным, раз так демонстративно пренебрегла элементарными мерами предосторожности. Это пренебрежение к своей персоне немного огорчило Грайбера, но он привык, что все окружающие относились к нему, как к добродушному и несколько чудаковатому старику с большими странностями. Кое-кто даже считал, что он душевно болен, правда болезнь его не представляла опасности для соседей, потому они и не гнушались общаться с Чудаком. Это его вполне устраивало, и он никогда не стремился изменить существующий порядок вещей.

С трудом, поспевая за девицей, Грайбер волей-неволей разглядывал её статную фигуру. Он даже подумал, что хорошо бы иметь на ферме такую помощницу, ведь ему уже нелегко управляться даже с небольшим хозяйством. Глядя на стройные ноги и крепкие бёдра женщины, он вдруг вспомнил о давно забытом ощущении феерического наслаждения от физической близости с противоположным полом. Как давно никто не согревал его теплом своего тела, не дарил ласки, не услаждал взор грациозными танцами, а слух – нежными песнями…

Он так погрузился в свои воспоминания, что не заметил, как они подошли к главному зданию школы. На широкой лестнице, возле колоннады, их уже ожидала протектор, облачённая в просторный чёрный балахон до пят. Она спустилась и величаво подошла к ним. Грайбер и сопровождающая его молодая воительница остановились.

– Ты – Грайбер? – спросила протектор мягким приятным голосом.

– Да, – ответил он, слегка поклонившись.

– Ты хотел о чём-то поговорить со мной. Я готова выслушать тебя.

Грайбер бросил красноречивый взгляд на девушку и не спешил, разглядывая протектора. Перед ним стояла незнакомая женщина лет семидесяти с приятными тонкими чертами лица, не испорченными морщинами. Ведьмы владели секретами продления молодости, поэтому определить их истинный возраст было практически невозможно. Прежней наставнице школы было лет двести, а то и больше, но и тогда это была подвижная и бодрая старушка.

– Мелла, оставь нас, – распорядилась протектор, и девушка повиновалась. -Ну, что привело тебя ко мне?

– Несколько дней назад мне пришло послание из столицы от одного человека, которому я доверяю. Он сообщил мне очень важную и интересную информацию. Лично для меня она бесполезна. Я не смогу ею воспользоваться, поскольку это касается… государственной политики.

– Простой фермер имеет источник информации о секретах государственной политики? Занятно, – иронично заметила протектор. – Ты думаешь, что сможешь одурачить меня?

– Я не настолько глуп, чтобы даже пытаться играть с вами.

– Тогда на что ты надеешься?

– Я думаю, что эта информация может быть очень полезна для Миссии. На это мне намекнул и мой информатор. Вот почему я здесь.

– Почему ты решил, что нас интересуют политические интриги в столице? Миссия стоит в стороне от всего, что происходит в Империи. Наше предназначение не имеет ничего общего с делами вашего общества.

– И, тем не менее, вы являетесь его частью, хотите этого или нет, – возразил Грайбер. – Ни для кого не секрет, что Миссия пытается влиять на внутреннюю политику Империи через своих воспитанниц, хотя и без особого успеха, как мне кажется. По Соглашению вы поставляете наложниц высшим иерархам Империи и наиболее влиятельным Домам. Только они могут рожать им наследников. А это немаловажный фактор политики. Если к этому добавить сексуальные услуги прочим "средним", то недооценивать ваше влияние могут только глупцы. Уверен, у вас есть и более серьёзные тайные цели и задачи, над достижением которых Миссия терпеливо и упорно работает на протяжении тысяч лет.

– Ты – не простой фермер, Грайбер. Верно? Кто ты?

– Я всего лишь бедный старый фермер. Я живу в этих краях уже тридцать лет. Твоя предшественница хорошо знала меня.

– Постой, так ты тот самый "чудак", который однажды пришёл сюда и просил убежища в обмен на некие тайные знания?

– Да, я тот самый несчастный человек, которого ваша школа приютила тридцать лет назад. Правда, тогда меня сочли за… полоумного. Нет, я не держу обиды. Во всей Империи не найдётся никого, кто смог бы адекватно воспринять мои открытия. Я благодарен Миссии, что тогда вы проявили милосердие, хотя могли захлопнуть передо мной двери.

– Значит, ты тоже когда-то был…

– Тот человек давно мёртв. Даже имя его всеми забыто. Теперь есть только Чудак-Грайбер – бедный фермер, прозябающий на задворках Империи.

– Понимаю… Что ж, вернёмся к предмету разговора. Какой важной информацией ты обладаешь?

– Прежде чем я сообщу её, мне бы хотелось договориться о вознаграждении.

– О вознаграждении? Ах, ну да, всех вас интересуют только деньги.

– Деньги мне не так уж и нужны. Да, я беден, но привык обходиться малым.

– Тогда чего ты хочешь?

– Я – одинокий и уже немолодой мужчина. Мне нужна женщина, которая бы стала моей помощницей и скрасила одиночество.

– Вот чего ты желаешь! А не слишком ли высокую цену ты назначил?

– Мне известны суммы, которые платят вам за юных девственниц. Мне не заработать столько и за десять лет. Но я знаю, сколько могут заплатить за секреты, куда менее важные, чем за тот, которым владею я.

– Зачем тебе невинная девочка? Тебе нужна живая игрушка? Безотказная самка, удовлетворяющая твои извращённые фантазии? Или ты хочешь перепродать её с выгодой какому-нибудь богатому выродку?

– Твоя ненависть к мужчинам мне понятна. Большинство этого и заслуживают. Я давно порвал с тем миром, и мне тоже слишком многое в нём ненавистно. Я – Человек, и хочу остаток жизни прожить по-человечески. Обещаю, что ничем не обижу свою женщину.

– Ты уверен, что я соглашусь на такую сделку?

– Решать тебе, госпожа. Чтобы получить такие сведения, тебе всё равно придётся продать одну из своих воспитанниц. Не уверен, что ей будет лучше в гареме, чем у меня на ферме. Роскоши ей не обещаю, зато она сможет в любое время посещать школу и делать всё, что угодно. Чинить ей препятствий я не стану.

– Да, ты и впрямь не от мира сего… – задумчиво вымолвила протектор. Помолчав немного, обдумывая предложение, она ответила: – Что ж, если твоя информация стоит такой цены, я согласна заплатить её. Ты сможешь выбрать любую девушку, которая тебе понравится.

– Поверю тебе на слово, госпожа, – сказал Грайбер. – Человек, приславший мне послание, сообщил, что Ваймонг-Дрод готовит разведывательную экспедицию на континент Рем. Цель – выбор перспективных районов основания форпостов для дальнейшей экспансии. Корабль отправляется на днях, и все приготовления держатся в строжайшей тайне. И ещё… Прокаштр затеял большую игру. Он давно грезит о престоле Императора и абсолютной власти. В этой игре он будет блефовать и исподтишка стравливать всех друг с другом, чтобы обескровить и ослабить конкурентов. Но, главное, чтобы отвлечь их от… Ну, это уже особый разговор… Так вот, прокаштр готовит ряд провокаций, которые могут как-то коснуться и Миссии. Но сначала он хочет добиться того, чтобы Император ввязался в захватнические войны с "дикими" племенами вне пределов Империи. Эта информация стоит дорого, не правда ли?

– Да, действительно, очень важная информация. Это всё?

– Да, госпожа. Это вкратце. А подробнее в этой капсуле, – ответил он протянув руку с капсулой на ладони.

Женщина взяла её и, взглянув ему в глаза, спросила:

– Но ты что-то ещё хотел сказать? От чего прокаштр хочет отвлечь внимание верховных жрецов? Что ещё он затеял?

– Ваймонг-Дрод скоро сможет обрести подавляющее превосходство и над Императором, и над всеми остальными вместе взятыми. Его могущество станет беспредельным, если ему удастся довести до конца свои самые секретные проекты. На это ему потребуется ещё несколько лет. Точный срок сказать не могу.

– Ты имел к ним отношение? – тихо спросила женщина, всё с той же острой проницательностью глядя в глаза собеседника.

– Да, к несчастью. Именно я и создавал этот проект… но теоретически. Из-за этого я оказался здесь.

– Вот как?.. И что же такое он создаёт?

– Этого я пока не скажу. Возможно, позже… Там всё гораздо сложнее, чем кажется… Даже он заблуждается, а это может привести к катастрофе, – пробормотал Грайбер невнятно, погрузившись в свои мысли. Его взгляд вдруг стал отстранённым и рассеянным.

– Эй, Грайбер, с тобой всё в порядке? – обеспокоено окликнула его протектор.

– А?.. Что?.. Да-да, я в порядке, – ответил он, словно очнувшись от сна или грёз наяву. – Ты мне обещала…

– Я не нарушаю договора. Идём, я покажу тебе своих воспитанниц.

– Нет, не нужно. Я уже выбрал. Эта девушка, что встречала меня… Пусть она станет моей… подругой и спутницей.

– Мелла? – удивилась протектор. – Что за странный выбор? Впрочем, как хочешь. Иди к своей повозке. Я поговорю с ней и соберу в дорогу.

– Благодарю, госпожа, – ответил Грайбер и поклонился.

– Сестра Кали, – наконец, представилась она. – Зови меня так. Думаю, мы ещё встретимся, Грайбер.

Он ещё раз вежливо поклонился и побрёл к воротам. С минуту протектор смотрела ему вслед и о чём-то размышляла, затем поднялась по лестнице и скрылась за дверью.

3.

Только фигура одиноко стоящего посреди площади человека, облачённая в какой-то длиннополый плащ или балахон с капюшоном, оставалась неподвижной среди суматошной всеобщей беготни. Именно мимикрирующая ткань, воспроизводящая цвет и фактуру гранитного камня, ввела в заблуждение юношу, впрочем, как и мечущихся по площади животных. Кто бы ни был этот человек, он не мог не заметить царящей вокруг паники среди обезумивших от страха животных. Его поведение выглядело странным и настораживало, но Эйвен всё же поспешил к нему, чтобы предупредить об опасности.

За сотню шагов от незнакомца юноша замедлил бег, разглядев в его руках какой-то предмет, который мог быть оружием. Мужчина явно целился в крупного зверя, неизвестного Эйвену, но, вероятно, травоядного, поскольку на массивном носу животного имелось два рога и небольшой хоботок (хищникам не нужны такие оборонительные органы, их оружие – зубы и когти).

«Неужели, он так увлечён охотой, что ничего не замечает?» – подумал Эйвен и закричал:

– Эй! Беги отсюда! Здесь опасно!

Человек резко обернулся на крик. Только теперь Эйвен смог разглядеть, кто стоит перед ним. Это был мужчина с длинными вьющимися тёмными волосами, тёмно-бронзовой кожей и тонкими гармоничными чертами лица. Возраст его Эйвен определил приблизительно. На вид ему было лет пятьдесят, но внешность зачастую бывает обманчивой. Незнакомец удивлённо посмотрел на него и с нескрываемым раздражением в голосе спросил:

– Ты кто?

Говорил он на том же языке, что и Эйвен, но в произношении чувствовался чужеродный акцент.

– Я – Эйвен из Фаро-Протера, – со спокойным достоинством представился юноша, опустив наконечник копья к земле, как требовали неписаные правила при встрече охотников и странников.

Незнакомец тоже опустил оружие, но представляться не спешил. Он разглядывал юношу проницательным и заинтересованным взглядом, будто оценивая, стоит ли вообще знакомиться с этим юным пришельцем, невесть откуда явившемся в город с неизвестной целью. Наконец, его губы скривились в усмешке, и он сказал:

– Моё имя – Хардер. Ты испортил мне охоту, Эйвен.

– Охоту?.. Прости, но очень скоро мы оба станем добычей муравьёв, если не поспешим убраться отсюда. Разве ты ничего не видишь?

Незнакомец широко улыбнулся.

– Понимаю. Тебя выгнали из леса и привели сюда эти крошки. Как и прочую дичь. Можешь присоединиться и поохотиться. Или ты куда-то спешишь?

– Я?.. – растерянно переспросил Эйвен. – Да, спешу. Мне совсем не хочется быть заживо съеденным муравьями. Взгляни туда, Хардер, – сказал он, стараясь сохранять спокойствие, и указал на конец улицы, по которой только что прибежал на площадь.

Даже издали можно было разглядеть движение живых рыжих волн авангардных полчищ муравьёв.

– А ты посмотри вокруг внимательнее. Думаешь, почему до сих пор не разбежалась вся дичь? – спокойно и чуть иронично сказал Хардер.

Эйвен снова осмотрелся. Действительно, животные вели себя как-то необычно. Вместо того, чтобы убежать прочь из этих древних развалин, они метались по площади, из одного её конца к другому, словно не находя выхода, хотя немало улиц зияло широкими прогалками со всех сторон. Он пристально вгляделся вдаль. То, что он увидел, заставило его внутренне содрогнуться. По всему периметру огромной площади виднелись рыжие полосы. Муравьи были всюду, а все пути к бегству отрезаны.

– Мы окружены, – констатировал юноша, с большим трудом подавив в себе страх и волнение. – Почему ты так спокоен?

– Внимательнее смотри.

Эйвен снова посмотрел на надвигающуюся угрозу. Ему показалось, что рыжие волны прекратили своё движение.

– Они не движутся. Что всё это означает? – с недоумением спросил он.

– Только то, что мы можем хорошо поохотиться, – ответил Хардер с многозначительной лукавой ухмылкой.

В словах охотника юноша почувствовал какой-то подвох. Ответ был на поверхности, но настолько невероятен, что сознание противилось принять его.

– Они тебе повинуются? – неуверенно предположил Эйвен.

– Ты догадлив, юноша.

– Но этого не может быть.

– Не веришь своим глазам? Но ведь и ты сам можешь управлять животными. Разве та птица – не твой помощник и спутник? – спросил Хардер, указав рукой на парящего в вышине орла.

– Да, это Хугг, – подтвердил Эйвен. – Я нашёл его птенцом и вырастил. Но, разве можно сравнивать птицу и муравьёв?

– Почему нет? Всё живое – разумно, – ответил Хардер и, после короткой паузы, весомо добавил: – по-своему.

– Как ты это делаешь? – не удержался от вопроса юноша.

– Примерно так же, как и ты, – ответил мужчина. Окинув взглядом, пространство площади, он сказал сурово: – После поговорим. А сейчас мне нужно добыть вон того зверя.

Хардер резко обернулся, мгновенно вскинул своё оружие, и выстрелил в пробегающего неподалёку двурогого увальня. Раздался резкий хлопок. Зверь издал короткий предсмертный рёв и стал заваливаться на бок.

Эйвен внимательно наблюдал за действиями охотника и за необычным оружием в его руках. Это не было пневматическим ружьём, которые ему доводилось видеть и даже стрелять из них, но выстрел тоже производился посредством работы каких-то сжатых газов, выбрасывающих маленький снаряд из ствола с огромной скоростью. Но поразило Эйвена не оружие, а то, с какой быстротой и точностью был произведён выстрел. Хардер даже не прицеливался, но снаряд попал прямо под ухо зверю – наиболее уязвимое место в его массивной толстостенной черепной коробке. Юноша понял, что его новый знакомец – не просто опытный охотник, а человек, обладающий необычными способностями.

– Ну, что стоишь? – окликнул его Хардер. – Помогай!

Эйвен подошёл к туше убитого зверя, возле которой, присев на корточки, уже сноровисто работал Хардер, и, взяв нож, принялся помогать ему снимать шкуру.

– Фаро-Протера… это где-то на юго-западном побережье? – задумчиво, словно вспоминая, спросил Эйвена охотник, не отвлекаясь от свежевания туши.

– Да, – ответил тот. – Ты бывал в наших краях?

– Далеко же ты забрался, – проигнорировав его вопрос, сказал Хардер. – Что привело тебя сюда?

– Муравьи.

– Муравьи – случайность, – сказал Хардер, бросив на юношу короткий взгляд через плечо. – Ты оказался на их пути, вот и пришлось свернуть сюда. Но куда ты направлялся?

– Я шёл на северо-восток.

– Зачем?

– Захотел прогуляться, – довольно дерзко ответил Эйвен. Учинённый допрос начинал его раздражать, но ещё больше ему не понравилось то, что в голосе Хардера чувствовались нотки превосходства и иронии.

– Ну-ну… Не хочешь отвечать – воля твоя, – добродушно усмехнувшись, сказал охотник.

– Ты тоже не торопишься откровенничать, – нахмурив брови, возразил ему Эйвен.

– Верно.

– И ты не назвал свой посёлок. Обычай требует взаимного уважения…

– Тоже верно… Но не забывай, что это ты пришёл ко мне, а не я к тебе. А потому, я должен знать, что ты за человек и с какой целью появился здесь.

Так что, рассказывай, если хочешь остаться и увидеть то, что видели очень немногие.

– Эти развалины?.. Ты здесь живёшь?

– Можно сказать и так, – уклончиво ответил Хардер.

– Как называется этот город?

– Когда-то назывался Сатти-Йон-Си.

– Что означает это название? Я не могу перевести.

– Ещё бы! Это очень древнее название. На языке… на языке его строителей это означает «Обитель Сынов Света».

– Откуда ты знаешь древний язык?

– Ты задаёшь слишком много вопросов, юноша. Всему своё время. Может, кое-что и расскажу, если сочту нужным, – сурово ответил охотник.

Эйвен согласно кивнул и замолчал, сосредоточившись на работе. Он раздумывал, стоит ли рассказывать малознакомому случайно повстречавшемуся человеку о том, что заставило его отправиться в столь длительное путешествие. Поведение мужчины не казалось ему настораживающим. Все известные ему поселения на побережье поддерживали между собой тесные отношения сотрудничества и взаимопомощи, между ними никогда не было конфликтов и уж тем более столкновений, но при общении с чужаками, изредка посещавшими посёлок, его жители проявляли сдержанность. Это было давней неписаной традицией, уходящей своими корнями в незапамятные времена Великого Раскола. Почему эта традиция сохранилась до сих пор, никто в посёлке не мог ответить определённо, но соблюдали её неукоснительно. Только старейшины могли в разговорах с пришельцами сообщать им ту информацию, которую сочтут нужным передать. Наверное, и этот человек руководствовался тем же при встрече с неизвестным парнем, пришедшем откуда-то издалека в его край. И всё же, без определённой степени откровенности невозможно узнать то, что так интриговало и волновало Эйвена. Искоса взглянув на охотника, юноша переборол в себе противоречивые чувства и нерешительность.

– Я отправился в поход почти месяц назад, – сообщил Эйвен. – Это испытание перед первой инициацией.

– Посвящением в мужчины? – уточнил Хардер с добродушной улыбкой без тени иронии и насмешки.

– Да.

– Понимаю… Когда-то и я прошёл через это испытание.

Хардер встал с корточек и принялся вырезать большой кусок мяса из бедра зверя. Положив, мясо на лоскут тонкой прочной ткани и завернув его в узел, он сказал юноше:

– Ну, идём. Скоро стемнеет. Заночуешь у меня.

– А как же остальное мясо?

– Оставим здесь. Моих маленьких друзей тоже нужно кормить, – ответил Хардер.

– Ты оставишь муравьям целую тушу? А что же будут есть твои сородичи? Может, стоит взять в посёлок больше мяса?

– Я живу здесь один, Эйвен. Нам мяса хватит. А муравьям эта туша – лёгкий ужин. Их очень много, и они могли бы сожрать всю живность на этой площади.

– Почему они этого не сделали?

– Потому что я не хочу. До следующей охоты им этого хватит.

– Они тебе настолько повинуются, что полностью подавляют в себе инстинкты? – недоверчиво спросил Эйвен.

– Для них я – Бог, – ответил Хардер то ли в шутку, то ли всерьёз, продевая под узел крепкую длинную палку. – Ты плохо знаешь муравьёв, парень. Ну, взяли, – скомандовал он, берясь за конец шеста и подставляя плечо под ношу.

Вдвоём они подняли добычу и зашагали через площадь. Круживший в вышине Хугг, почуяв поживу, спустился и уселся на шест, алчно разглядывая пропитанный кровью узел.

– Потерпи, друг, – тихо сказал Эйвен птице. – Знаю, что ты голоден, но придётся подождать.

– Ты разговариваешь с орлом? – не оборачиваясь, спросил Хардер. – Он понимает человеческий язык?

– Нет, конечно. Я общаюсь с ним особыми знаками и… при ментальном контакте. Мы обмениваемся мыслеформами. А как ты управляешь муравьями?

– С муравьями иначе, чем с животными. Их индивидуальный разум примитивен. Они не способны к ментальному контакту и передаче информации мыслеформами. Основной принцип коммуникации между ними – запахи. Муравьи разговаривают посредством запахов. Они вырабатывают и воспринимают тысячи феромонов, и каждый запах имеет своё значение, а основной орган общения – усики.

– Да, я это знаю.

– А знаешь ли ты, юноша, что информация, передаваемая запахами, воспринимается сразу всеми муравьями колонии?

– Да.

– Прекрасно! У тебя были хорошие учителя, парень. А теперь представь себе для сравнения человеческий мозг и колонию муравьёв. Каждый нейрон нашего мозга, как и каждая особь муравейника, обладает полнотой информации, поступающей как из внешнего мира, так и от других «клеток». В результате обмена и обработки информации возникает интеллект. Индивидуальный опыт каждого муравья тут же передаётся всем остальным. Колония муравьёв подобна нашему мозгу. Миллионы примитивных крошечных сознаний образуют коллективное сознание муравейника, и это сознание уже отнюдь не примитивно. Оно способно руководить всей жизнью колонии, находить решение возникающих проблем и на многое другое.

– Мне известно о существовании коллективного сознания. У пчёл, рыб, термитов… Значит, ты можешь вступать в контакт с их коллективным разумом?

– Вот именно.

– Но каким образом?

– Подобно тому, как это делаешь ты. Но есть и существенные отличия.

– Запахи?

– Ты догадлив…

– Но как ты?..

– Довольно вопросов! У каждого есть секреты, о которых не рассказывают первому встречному. Да и бессмысленно рассказывать о том, что не дано другому. Это… особая способность.

– Дар богов?

– Хм… можно сказать и так.

– А научиться этому можно?

– Любознательность – неплохая черта характера, если не перерастает в назойливость.

– Извини, Хардер.

– Прощаю, но впредь будь сдержаннее. Желаемого всегда можно достичь терпением.

Площадь оказалась намного грандиознее, чем показалось Эйвену поначалу. Они довольно долго добирались до её края. По мере приближения к странному величественному строению с колоннадами, юноша всё больше поражался его былой красоте, идеальным пропорциям и циклопическим размерам. Воздвигнуть подобное здание было немыслимо для его соплеменников, да и, пожалуй, для всех жителей побережья, даже пожелай они объединить совместные усилия для такого строительства.

Юношу так и подмывало расспросить Хардера об этом здании, о его строителях и о многом другом, но, памятуя урок, он сдержался.

Уже смеркалось. Огромная тень накрыла опустевшую площадь (муравьи, повинуясь неведомому приказу Хардера, сняли кольцо окружения и пропустили несчастных зверей в лес). Они обогнули здание и прошли по одной из многочисленных полуразрушенных улиц более половины лу. Наконец, Хардер оглянулся и бросил через плечо:

– Пришли.

Эйвен не сразу догадался, куда именно они пришли. Только когда Хардер уверенно направился к развалинам какого-то дома, юноша понял, что это и есть обитель его нового знакомого. Однако вопреки логике, они проследовали не к зияющему тёмному провалу входа, а куда-то в сторону от него, к боковой стене.

– Ты здесь живёшь? – спросил он.

– Да, – коротко ответил охотник, подходя к стене и не замедляя движения.

Эйвен не успел удивиться и окликнуть, чтобы предупредить его о преграде, как случилось нечто неожиданное. Хардер шагнул прямо в стену и почти исчез в толще её каменных блоков. Эйвен рефлекторно резко остановился, но рывок палки заставил сделать его ещё один шаг. Нога не ощутила препятствия, и ступня погрузилась в «стену». Хугг взволнованно взмахнул крыльями, готовясь взлететь с шеста. Эйвен подал безмолвный успокаивающий сигнал своему пернатому другу, чтобы тот остался на месте, и шагнул вперёд.

– Смелее, – раздался голос Хардера, – это только иллюзия.

Юноша уже догадался об этом и переборол секундное замешательство, последовав за хозяином. Пройдя сквозь стену, он увидел, что оба оказались в просторной комнате, убранство которой выглядело довольно странно. Мягкий свет лился прямо с потолка. Окон не было видно ни одного.

– Клади здесь, – распорядился на правах хозяина Хардер, и они положили ношу в углу комнаты. Обернувшись к гостю, он с широким дружелюбным жестом предложил ему: – Располагайся…

Эйвен огляделся. У одной из стен находилось просторное ложе, застеленное красивой материей с затейливым рисунком, у других стояли невиданные никогда предметы, предназначение которых было неизвестно ему. Впрочем, в углу, возле невысокого стола, стояли два предмета, явно созданные для того, чтобы на них сидели. Юноша прошёл к столу и уселся в мягкое удобное кресло. Орёл, слетевший с шеста, в припрыжку приблизился к хозяину и взлетел на спинку соседнего кресла.

Едва Эйвен сел, как почувствовал нечто необычное, словно кто-то коснулся его спины пальцами и принялся массировать её. От неожиданности он вскочил на ноги и с недоумением уставился на кресло. Услышав смех Хардера, юноша смутился.

– Я лучше постою, – пробормотал он.

– Не бойся. Это не опасно. Всего лишь массаж, – сказал Хардер. – Садись и отдыхай.

– Там кто-то сидит? – с опаской покосившись на кресло, спросил Эйвен.

Хардер снова рассмеялся:.

– Нет. Это всего лишь машина.

– Машина?..

– Ну да. Ты что, никогда не видел ничего подобного? Не ожидал, что люди на побережье настолько деградировали, что не знакомы с простейшими машинами.

– Мы не деградировали! – вспыхнул Эйвен. – Я знаком со многими машинами и механизмами, как и все в нашем посёлке. Просто наша община никогда не приобретала у "Мастеров" ненужных вещей. Я не понимаю, зачем создавать такую машину? Массаж при необходимости может сделать любой человек и намного лучше.

– Не сердись. Я не хотел тебя обидеть, – примирительно сказал Хардер и задумчиво посмотрел на гостя. – Ты сказал… «у "Мастеров"»?

Вопрос хозяина показался юноше довольно странным. Всем известно, что только таинственные "Мастера" производят такие сложные вещи, как летающие корабли, махолёты, самопрялки, лучевые резаки и тысячи других крайне полезных машин, механизмов и устройств, без которых немыслима жизнь любой общины. Он ответил:

– Да, именно так я и сказал. А разве всё это, – Эйвен обвёл взглядом убранство комнаты, – ты приобрёл не у них?

– Ну да, конечно, – ответил хозяин как-то не очень уверенно и несколько растерянно. – Пожалуй, пора заняться ужином.

Хардер ловко сменил тему разговора. Жестом, указав на мясо, он сказал:

– Покорми своего друга и нам отрежь по куску. Сейчас зажарим, язык проглотишь. Или предпочитаешь в натуральном виде?

– Мне всё равно.

Хардер откуда-то достал полусферический котелок из блестящего металла жёлтого цвета и поставил его в такое же полусферическое углубление в крышке стола у стены. Затем он плеснул на дно посуды немного маслянистой жидкости из изящного сосуда, положил в котелок мясо, ловко порезал в мелкую крошку какие-то травы и корешки неизвестных Эйвену растений, извлечённые из вместительного шкафа, и всё это насыпал сверху на мясо.

Юноша с интересом наблюдал за его работой. В общине Фаро-Протера тоже готовили пищу на огне, но здесь огня он не видел. Запаха дыма тоже не ощущалось. Эйвен догадался, что стол и есть «очаг», но нагревание котелка на нём происходило не пламенем и не концентрированным солнечным светом, а каким-то неизвестным источником тепла. Он лишь отметил, что ни линз, ни других, знакомых ему, устройств здесь тоже не использовалось. Через минуту запахло так аппетитно, что Эйвен невольно сглотнул слюну. Мясо в котелке весело шкварчало, источая тонкие ароматы, и любопытство отступило под натиском чувства голода.

Приготовление ужина заняло немного времени. Хардер поставил котелок на особую подставку с ножками, затем, помешкав в сомнении, всё же извлёк из ниши в стене необычной формы сосуд и две прозрачные чаши, наполнив которые густо-рубиновым напитком, жестом пригласил гостя к столу.

– Ну, парень, не стесняйся, ешь, – сказал хозяин, накалывая своим ножом кусок жареного мяса и протягивая Эйвену.

Тот принял подношение и проделал то же самое, передав мясо хозяину на лезвии собственного ножа, тем самым, исполнив обряд. Ели молча. Дожевав мясо, Хардер отпил глоток из чаши и взглядом предложил гостю попробовать напиток. Юноша тоже поднёс к губам чашу и ощутил терпкий необычный аромат и вкус неизвестного происхождения. Это насторожило его, но, чтобы не обидеть хозяина, тоже отпил немного. Он почувствовал, как по телу растекается приятное тепло.

– Что это? – не удержался от вопроса юноша.

– Мы называем это питьё… «нектар богов», – шутливо ответил хозяин.

– Ты сказал «мы». Значит, здесь всё же есть и другие люди? Почему ты сказал, что живёшь один?

– Потому что сейчас во всём городе я – единственный человек. Мои друзья ушли… по делам, вернутся не скоро. А я остался здесь, что-то вроде смотрителя. Присматриваю за городом.

– Зачем? Здесь же никого нет на сотни лу вокруг.

– Ты так думаешь? – Хардер усмехнулся и хитро взглянул на озадаченного гостя. – Вот ты же забрёл сюда.

– Я оказался здесь случайно.

– И всё же оказался. Ничего не происходит случайно, юноша.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что сказал. Случайности – следствия неизвестных или непонятных нам причин.

– Воля Творца? – догадавшись, куда клонит хозяин, уточнил Эйвен.

Хардер снова усмехнулся, лукаво покосившись на собеседника, но не ответил. Его будто бы заинтересовал нож юноши. Он внимательно осмотрел клинок и рукоять со всех сторон, затем ловко крутанул керм вокруг указательного пальца так, что лезвие, рассекая воздух, словно пропеллер, тонко запело.

– Неплохой клинок, – вынес свой вердикт Хардер, кладя нож на стол перед гостем. – Сбалансирован превосходно, но кромки могли бы быть и получше. Чья работа?

– Его выковали в нашем посёлке, – не без гордости ответил Эйвен.

– Неужели?! У вас умеют армировать металл углеродными мононитями и делать алмазные кромки? – удивился Хардер, явно не ожидавший такого уровня технологии в примитивном ноже простого охотника.

«Поразительно, как он смог понять это лишь посмотрев на керм?» – подумал Эйвен, но вслух спокойно и с достоинством ответил:

– В Фаро-Протера многое умеют делать. Мы получаем от Мастеров только самое необходимое, что создают только они. Наши мастерские хорошо оснащены специальными машинами, на которых мы изготавливаем сложные вещи.

– Значит, на побережье всё ещё верны принципу самоограничения… – задумчиво вымолвил Хардер, не обращаясь к собеседнику, а, скорее пытаясь переварить этот факт в своём сознании.

Эйвен недоумённо смотрел на него и не мог понять, что удивительного или не обычного в его словах вызвало такую странную и не вполне адекватную реакцию у этого человека. То ли он действительно выглядел в глазах Хардера дикарём, то ли на то была иная причина?..

– Этим ножом я прикончил тираннозавра, – сказал Эйвен, не желая хвастать, а лишь затем, чтобы прервать затянувшуюся паузу в беседе. Поданный хозяином напиток обладал и другим необычным свойством – развязывая язык помимо воли.

– Да ну?! – оживился Хардер. – Вот этим ножичком? Им разве что шкуру слегка поцарапаешь такому чудовищу.

– Я вогнал его по рукоять в шею ящера вместе с другим – ризом, – ответил юноша, словно не почувствовав иронии в голосе хозяина, и кивком головы указал на лежащий в углу поверх походного мешка короткий меч. – А перед этим мне пришлось стрелять в него из скрэмба, отравленными стрелами.

– А ты его случайно не порезал предварительно на куски лучевиком?

– Чем?.. Плазменным резаком?..

– Не знаешь, что такое лучевик? – снова удивился Хардер. Юноша отрицательно покачал головой. – И у тебя и впрямь ничего кроме клинков с собой не было припасено?

– Только скрэмб, керм и риз. В дальний поход можно взять только самое необходимое, – ответил Эйвен. – Ты сомневаешься, что я говорю правду?

Хардер неопределённо хмыкнул. На своём веку он повидал и слышал немало удивительного и почти невероятного, но в рассказ юного гостя трудно было поверить. Однако в словах Эйвена он не уловил признаков лжи и хвастовства. Это обстоятельство озадачило и обескуражило многоопытного и проницательного «смотрителя развалин». Без налёта иронии Хардер спросил:

– Где это произошло?

– Примерно в семи лу отсюда, у реки. Возле той, что стекает с плоскогорья на равнину. Перед закатом я случайно наткнулся на тираннозавра в редколесье. Он устроил засаду неподалёку от водопоя игуанодонов. Пытался бежать, но на берегу, он меня настиг. Если бы ящер не оборвал корень, по которому я карабкался, обошлось бы без жертв. У меня не было выбора. Пришлось прыгать ему на спину и…

– Понятно… – задумчиво вымолвил Хардер. Опустив веки, и сосредоточенно помолчав, словно воспроизводя в воображении картину схватки, он вдруг не без восхищения сказал: – Ну и выдержка у тебя, парень! Не всякий мужчина выйдет из такой переделки живым. Я уважаю сильных и смелых людей, а ты – настоящий боец. Вот, возьми мой нож. Пусть он послужит тебе верно, как служил мне, и поможет победить в грядущих схватках. Завтра я научу тебя, как с ним обращаться. Это не просто нож, так что поосторожнее с ним…

С этими словами он протянул юноше свой нож, держа клинок на раскрытой ладони.

– Благодарю, – немного смущённо и взволнованно ответил Эйвен, принимая дорогой подарок. Он вдруг ощутил душевный подъём и понял, что должен сделать ответный дар. – Позволь и мне ответить тем же. Этот керм я получил от своего отца. Он – лучший боец и охотник в Фаро-Протера.

Юноша протянул хозяину свой нож на ладони, совершая очень важный и ответственный акт, значение которого до конца ещё не осознавал, но чувствовал, что должен поступить именно так, а не иначе.

Хардер проницательно посмотрел ему прямо в глаза, но не спешил с решением. Он словно испытывал юношу в искренности его намерений, возможно, какие-то сомнения всё ещё сохранялись в сознании и сдерживали от решающего шага…

Эйвен не понимал причины промедления со стороны Хардера, и волнение отразилось на его лице.

Уловив мимолётные волны противоречивых эмоций юноши, Хардер сдержано улыбнулся и, наконец, ответил:

– Что ж, принимаю. Отныне ты и я связаны друг с другом особыми узами. Ты это понимаешь?

– Да. Теперь мы – братья.

Глава 10.

1.

Они ехали уже несколько часов, и за всё это время Мелла не произнесла ни слова. Как ни старался Грайбер разговорить девушку, она оставалась непреклонной в своём упрямстве. Наконец, он сдался и тоже замолчал. Когда стало темнеть, они остановились на ночлег. Грайбер натянул тент над повозкой, достал мешок с провиантом и принялся разводить костёр. Девушка уселась под кустом неподалёку и безучастно принялась приводить себя в порядок, расчёсывая густые волосы.

– Послушай, глупо так вести себя, – обратился к ней Грайбер, повесив над огнём котелок с водой. – Нам жить вместе, нужно стремиться к взаимопониманию. Мне не нужна бессловесная кукла для совокупления, мне нужен просто близкий человек… Сможешь ли ты понять это, не знаю… Мы все неизлечимо больны, больны взаимной ненавистью и непониманием. Так уж повелось издревле. Но ведь такое… противоестественно.

Он бросил на неё быстрый взгляд. Мелла внимательно слушала его, но стена неприязни оставалась незыблемой. Она демонстрировала полное пренебрежение и презрение к своему новому хозяину.

Бросив в котелок мяса, зерна и приправ, он задумчиво помещал похлёбку ложкой и продолжил:

– Ненавидишь меня?.. А за что? Только потому, что я мужчина? Интересно, а как вы в школе обходитесь без нас? Природные инстинкты не обмануть. Даже тысячелетия извращённых отношений не способны вытравить из нас взаимного притяжения. Где-то в глубине души каждого человека теплится надежда на искренние тёплые чувства, на… любовь. Хвала Творцу, я ещё не забыл этого слова!

– Ты такой же лжец и мерзавец, как и всё ваше поганое племя! – со злостью выпалила Мелла. – Ты мечтаешь лишь о том, как залезть на меня и справить свою похотливую нужду. А весь твой трёп лишь затем, чтобы уговорить меня отдаться по-хорошему. Ведь ты не рискнёшь взять меня силой. Кишка тонка, жалкий, никчёмный старикашка!

– Хочешь меня оскорбить и спровоцировать на насилие? Напрасно стараешься, Мелла. Насиловать тебя я не стану. И не потому, что боюсь не справиться. Я хоть и не молод, но силы ещё есть. Мне даже не пришлось бы прикасаться к тебе, чтобы получить твоё тело. Достаточно слова, чтобы ты исполнила любую мою прихоть. Но я терпелив и надеюсь, что со временем ты переменишь своё отношение ко мне. Иди сюда, будем ужинать.

В последних словах старика девушка почувствовала такую силу внушения, что непроизвольно подчинилась его воле и, поднявшись, подошла к костру. Он налил похлёбку в большую чашу, отломил кусок лепёшки и протянул девушке.

– Ешь, нам ехать ещё два дня, – сказал он. – Ты хоть и сильная женщина, но, если будешь и дальше игнорировать меня, долго не протянешь.

Поужинали молча. Потом Грайбер помыл посуду в ручье и вернулся к повозке. Внимательно оглядевшись вокруг, он затушил тлеющие угли костра и сказал:

– Ложись спать.

– Даже так? – с едкой иронией переспросил он. – Скажи, Мелла, а что бы ты сделала, если бы тебя продали в гарем или в "дом удовольствий"? Тоже попыталась бы показать свой строптивый нрав? Или ты так смела, потому что я всего лишь бедный старый фермер?

– Не знаю, что бы я сделала, но так просто ни один ублюдок меня не поимеет. Лучше умереть, чем позволить надругаться над собой.

– И, тем не менее, подавляющее большинство девушек безропотно ублажают похоть мужчин. Тем, кто попал в гаремы, ещё повезло. Там их холят и лелеют, обращаются с ними бережно и даже ласково, как с любимыми домашними животными. В "домах удовольствий" их каждый день насилуют самым жестоким и извращённым образом десятки грубых мужланов. Так что же заставляет их всё равно цепляться за такую жизнь? Разве они получают удовольствие? Или всё дело в животном инстинкте самосохранения и страхе, подавляющем в них всё человеческое?

– Отстань, урод! – злобно прошипела Мелла. – Не хочу слушать тебя.

– Что ж, и впрямь, на сегодня довольно, – покладисто согласился он. Окинув её пристальным взглядом, Грайбер вдруг произнёс необычным хлёстким и властным голосом, проникающим в глубины подсознания: – Подойди ко мне!

Девушка сделала в его сторону шаг, второй, третий и остановилась, пытаясь отвести глаза от его пронзительного взгляда.

– Раздевайся! – повелительно приказал он.

Помимо своей воли, Мелла скинула безрукавку и стала стягивать с себя штаны. Теперь она стояла перед ним полностью обнажённой и не помышляла о сопротивлении.

– Залазь в повозку и ложись.

Девушка покорно подчинилась. Она улеглась на спину на расстеленное шерстяное покрывало и замерла. Её разум ещё пытался бороться с проникшей в подсознание чужой волей, но его «голос» слышался всё слабей, а слова Грайбера обретали всё большую власть над ней.

– Расслабься, стань послушной и податливой, – снова произнёс он так, словно голос его стал голосом её разума. – Ты хочешь любви и ласки? Ты жаждешь наслаждения?

– Да, хочу, – тихо прошептала она.

Старик взобрался в повозку, сел рядом с ней и некоторое время рассматривал прекрасное обнажённое тело девушки, освещённое жемчужным лунным светом. Он боролся с искушением. Протянув руку, Грайбер коснулся её высокой упругой груди, ощутив под гладкой нежной кожей частые удары сердца. Тепло, исходящее от тела девушки, будило в нём давно забытое желание. Ладонь медленно скользнула вниз к её животу, пальцы дрогнули, задержавшись на шелковистой поросли лобка, затем легонько стали гладить бёдра. Эта сладостная пытка продолжалась недолго. Заставив себя оторвать руку от тела девушки, Грайбер соскочил с повозки и резко выдохнул, переводя дыхание и унимая биение сердца.

– Вставай! – резко приказал он, обернувшись к ней.

Мелла моментально поднялась и испуганно прикрыла грудь руками.

– Что ты сделал со мной?! – негодующе воскликнула она.

– Ничего.

– Но ты трогал меня?

– Да, не удержался. Ты была в полной моей власти, я мог бы сделать с тобой всё, что угодно. Но я тебя не насиловал.

– Почему? – изумлённо и непонимающе спросила она.

– Потому, что я – человек, а не животное.

– Человек?! Но ведь ты… Ты сломил мою волю! Как тебе удалось это? Какая-то магия?

– Успокойся. Это не магия, а всего лишь внушение. Я хотел показать тебе, что не все мужчины рабы своих животных инстинктов.

– Не верю. Все вы одинаковые. Всем вам нужно только это.

– Да, видимо в школе вам здорово вбили в головы, что мы – враги. Что ж, разубеждать не стану. Время нас рассудит, – с горечью разочарования вымолвил Грайбер. – Ложись спать. Я тебя не трону.

– А, если опять вздумаешь… внушить мне… желание и покорность?

– Обещаю, что никогда впредь не стану принуждать тебя к близости. Спи спокойно. Часов через пять сменишь меня. В этих краях нужно быть настороже.

2.

С рассветом Хардер и Эйвен покинули тайное убежище и направились к тому самому величественному зданию на площади, которое так поразило юношу, никогда прежде не видевшего ничего подобного.

Хардер перед выходом ничего не сказал своему юному другу о цели предстоящей вылазки. Он просто разбудил его и велел собираться. Хотя Эйвен удивился этому, но ни о чём не стал расспрашивать, решив довериться ему. Он хорошо запомнил слова Хардера о том, что желаемого можно достичь терпением.

Вскоре оба подошли к площади, обогнули угол здания, поднялись по его широченной лестнице, миновали циклопических размеров колоннаду и остановились напротив огромного арочного входа. Впрочем, Эйвен скорее догадался, что перед ними именно вход в здание, поскольку под аркой не было ни дверей, ни зияющего пустотой прохода во внутреннее пространство строения, а такая же замшелая стена, выложенная из идеально отёсанных и пригнанных каменных блоков. Однако он уже видел, как человек может проходить сквозь такие стены, и понимающе улыбнулся, когда Хардер испытующе посмотрел на него.

– Тоже иллюзия? – спросил Эйвен на всякий случай.

– Нет, – коротко ответил Хардер.

– Тогда зачем мы пришли сюда? Разве не затем, чтобы войти внутрь?.. Что там?

– Увидишь. Я покажу то, что поможет тебе многое понять об этом мире и, быть может, выбрать свой истинный Путь.

– Истинный Путь? Что это значит?

– Немногие из твоих товарищей станут теми, кем должны были стать. Выбрать правильно свой жизненный путь очень трудно. Помни: Иллюзия – не только то, что вне тебя, она и в тебе самом. Всё – иллюзия… кроме твоей истинной сущности, твоего духа. Твой внутренний голос должен подсказать тебе правильный выбор. Не поддавайся соблазнам, какими бы привлекательными ни казались тебе игры Майи.

– Я не совсем понимаю…

– Ты юн и неопытен, но настала пора взрослеть. Придётся самому искать ответы на многие вопросы, брат. Я лишь попытаюсь приоткрыть тебе завесу неведения… – Хардер хотел, было ещё что-то сказать, но неожиданно замолчал. Он снова испытующе взглянул на Эйвена, словно спохватившись, что едва не выдал нечто запретное и потаённое.

Возникшая пауза затягивалась.

– Так как же мы войдём? – растерянно и недоумённо спросил юноша, так и не поняв смысла слов, сказанных другом.

Хардер вплотную подошёл к стене и жестом подозвал юношу. Когда тот приблизился, он постучал кулаком по каменному блоку. Глухие звуки ударов не оставляли сомнений, что стена – настоящая.

– Видишь, это не иллюзия, – сказал Хардер. – Потрогай…

Юноша притронулся ладонью к стене, ощутил её прохладную, слегка шершавую твёрдую поверхность и ответил:

– Да, обычный камень.

– Верно. А теперь смотри внимательно, – с этими словами Хардер прикоснулся к стене ладонью в том же самом месте и вытянул руку вперёд. Без видимых усилий рука, только что безуспешно пытавшаяся пробить твердь гранитной кладки, погрузилась в толщу стены, словно та была тем же иллюзорным видением, что скрывала вход в жилище «хранителя».

От изумления глаза Эйвена округлились, а губы, опережая мысль, беззвучно зашевелились, пытаясь высказать то, что его разум ещё не мог осознать. Хардер тем временем шагнул вперёд и почти целиком оказался «замурован» в стене. Только его спина и часть одной ноги ещё оставались по эту сторону реальности, а сам он исчез за гранью постижимого. Опомнившись, юноша в последний момент попытался ухватить за ткань плаща, но пальцы лишь царапнули холодный твёрдый камень, поглотивший его друга. Это было невероятно, за пределами понимания.

– Хардер! – закричал он почти в отчаянии, словно тот мог услышать его через стену. – Ты где?! Как ты?..

Эйвен осёкся и замолчал, не закончив вопроса. Его вдруг осенило, что названный брат – маг, обладающий невиданным могуществом. Прежде он немало слышал о магии вообще и о волшебниках, способных творить настоящие чудеса, но никогда не сталкивался наяву с проявлениями подобных сверхъестественных сил. Впрочем, внутренний голос сразу же напомнил ему о собственной неординарности. Этот факт несколько успокоил возмущённое сознание, но порождал новые вопросы, нагромождавшиеся один на другой, ответы на которые скрывались где-то рядом. Он должен был найти их, во что бы то ни стало!

Хардер появился также неожиданно, как и исчез, пройдя сквозь стену в нескольких шагах правее от того места, где стоял Эйвен.

– Ты?! – воскликнул он изумлённо.

– Я. Кто же ещё, ведь нас здесь двое? – ответил Хардер и снисходительно улыбнулся. – Понимаю: ты удивлён.

– Ещё бы!.. Такое увидеть… Никогда бы не поверил, что возможно проходить сквозь стены!

– Не лукавь. Ты не мог не слышать о подобных… «чудесах».

– Ну, да… – немного стушевался Эйвен. – Учителя нам рассказывали… Значит, ты – "Волшебник"?

– "Волшебник"? – переспросил Хардер с нотками иронии в голосе. – Нет, брат, я – не "Волшебник". Вернее, не тот, кого вы называете «Волшебниками».

– Кто же ты? Разве это не магия?

– В каком-то смысле…

– Я не понимаю. Объясни, что всё это значит?.. Кто ты, кто я?.. Кто эти легендарные "Волшебники"?.. Ведь ты знаешь, я уверен.

– Здесь, – Хардер указал рукой на стену, имея в виду то, что за ней скрывается, – ты найдёшь ответы на многие свои вопросы. Но не обольщайся познать все тайны мира в одночасье. Ты сможешь только чуточку

– Почему? – настойчиво выпытывал Эйвен.

– Не время, – сурово ответил Хардер. Он заметил разочарование на лице юноши и уже мягче добавил: – Неужели ты столь самонадеян, что рассчитываешь сразу же узнать самое сокровенное знание, доступное очень немногим?.. Даже мне известна лишь малая его крупица. Но и этого я не могу передать тебе сейчас.

– Я думал, что между нами больше нет тайн, – с нотками обиды сказал Эйвен. – Зачем ты дразнишь меня?

– Наберись терпения. Тайн в мире слишком много, чтобы вместиться в твоей голове. Именно это я пытаюсь тебе объяснить, а ты ведёшь себя как ребёнок.

– Понимаю… Извини, я был несдержан.

– Извинения принимаю, но впредь контролируй свои эмоции. Ведь это самое простое, на что ты способен… – Хардер взглянул на юношу таким пронзительным взглядом, словно видел всю его внутреннюю сущность. Помедлив, словно колеблясь в сомнениях, он сказал: – Ты сможешь сделать то же самое, если полностью доверишься мне.

– Ты должен верить! Ты видел это собственными глазами. Твой дух способен управлять не только твоим собственным телом, но и творить чудеса, – продолжил Хардер тем же завораживающим необычными обертонами голосом, легко проникающим в сознание юноши. – Всё вокруг тебя – иллюзия, материя, Майя – всего лишь одна из форм проявленной первичной энергии Творца, оплодотворённая его мыслью. Твой дух, твоя сущность – крошечная частичка Его Самого. Тот, кто способен осознать это, способен управлять материей подобно своему создателю. Понимаешь?

– Не совсем… Я – не бог.

– Глупец! Разве твои Учителя не рассказывали тебе, что есть Человек, и как он появился на Земле?

– Человек – потомок Создателей.

– Верно. Развитие Вселенной циклично, и все живые сущности развиваются циклично. Человек – всего лишь одно из звеньев в цепи, сначала нисходящей из тонкоматериальных уровней Вселенной в материальные миры, затем восходящей в обратном порядке. От богов к человеку и от человека к богам…

– Так написано в Книге.

– Тебе известна Книга Мира? – удивился Хардер. – Ты прочёл и понял всё, что в ней написано?

– Нет, конечно. Книга… необъятна. Так говорят. Учителя рассказывали и объясняли нам только самые общие и избранные главы.

– Ещё бы! Человеческой жизни не хватит, чтобы только прочесть всё написанное в Книге. А уж понять… Ну, раз тебе кое-что известно, тем лучше. Мне не придётся долго и нудно объяснять тебе всё с самого начала.

– Да, этого не требуется. Просто мне трудно поверить в реальность…

– Хорошо, я помогу тебе сделать первый шаг. Не задавай вопроса «как?». Понимание механизма «чуда» придёт гораздо позднее. Всё, что от тебя сейчас потребуется – желание совершить это. Мысленно представь, что перед тобой не стена из камня, а оптический обман наподобие того, что ты видел у моей обители. Ну же, это так просто! Включи своё воображение! – подстегнул юношу Хардер.

Эйвен зажмурился, сконцентрировавшись на поставленной задаче, и ответил:

– Да, я готов.

– Хорошо. Теперь мы осуществим синтез и вместе пройдём сквозь стену. Сосредоточься! И доверься мне!

– Я тебе доверяю.

– Тогда закрой глаза, и начнём.

Эйвен подчинился. Едва его веки сомкнулись, и визуальный образ преграды исчез, он почувствовал проникновение в своё сознание чужих мыслей, эмоций, образов и ассоциаций. Через мгновение он уже не мог отделить собственное мироощущение и собственное «Я» от сознания своего названного брата.

«Идём со мной», – позвал его Хардер, и они шагнули вперёд…

3.

Повозка неспешно катила по едва заметной колее, всё дальше и дальше увозя их от школы Миссии. Мелла по-прежнему была неразговорчивой, но уже не выказывала столь явно своей ненависти ко всему мужскому полу. Грайбер тоже больше не пытался расположить её к себе, а лишь изредка пояснял особенности дороги и обращал внимание девушки на ориентиры с тем, чтобы она могла самостоятельно найти путь в школу. Такой жест старика убеждал в его добрых намерениях лучше долгих разговоров и споров на морально-этические темы. Постепенно Мелла сама стала проявлять к нему интерес.

– Скажи, Грайбер, ты раньше был жрецом?

– Какое это сейчас имеет значение. Я – немолодой и не богатый фермер. И что?…

– И всё же?.. Ты не похож на фермера.

– Ты тоже не похожа на будущую наложницу. Достаточно взглянуть на твоё телосложение, чтобы понять это.

– Меня обучали и готовили не к этой роли.

– Ты – телохранитель? Воительница?

– Что-то вроде того. Ты ведь знаешь, что заведения Миссии находятся под покровительством Императора. Никто не может, открыто покушаться на школы. Но существуют хаши-работорговцы и прочий сброд, которые иногда пытаются поживиться у нас. Поэтому в каждой школе есть девушки, обученные боевым искусствам и всему тому, что требуется для обеспечения безопасности Миссии.

Грайбер вдруг насторожился и остановил повозку. Привстав на скамью, он стал прислушиваться и оглядываться по сторонам.

– Что случилось? – обеспокоено спросила Мелла.

– Кажется, сейчас у тебя появится возможность показать, как хорошо тебя готовили, – ответил Грайбер и указал рукой направление. – Видишь?

– Что там?.. Я ничего не вижу… Какое-то пыльное облачко, должно быть просто вихрь поднял.

– Вихрь? Это при полном безветрии?.. Нет, девочка, пыль подняла машина, и она движется к нам. Подай-ка мне оптику, там, в мешке.

Мелла достало оптический прибор, и подала старику. Он впился взглядом в подозрительное облачко и сообщил:

– Так и есть. Это хаши.

– Почему ты так решил?

– Потому что ни у одного здешнего фермера нет машин ни на колёсах, ни ходящих, ни на гусеницах. И это не торговцы. Они не ездят поодиночке.

– Что будем делать?

– Ты меня спрашиваешь? – с иронией переспросил Грайбер.

– Кого же ещё? Нас здесь двое.

– Да, но я всего лишь старый и никчёмный старик, которого даже ты не считаешь серьёзным противником, – ответил он и, достав ружьё, спрятал его под покрывалом. – У тебя есть оружие?

– Да.

– Тогда готовься. Накройся покрывалом и лежи тихо. Мужской голос сможешь сымитировать?

– Попробую. Ты что задумал, Грайбер?

– Надо попытаться обмануть их. Вряд ли мы одолеем их вдвоём. Я им не интересен, а вот ты – богатая добыча. Так что, постарайся, девочка. Очень постарайся, – сказал он, сел на скамью и хлестнул прутом по спине ланни. – Ложись, они уже близко.

Вскоре они уже явственно слышали урчание двигателя и шум колёс.

– Молчи, – приказал он ей. – Вступишь в драку, только если у меня ничего не выйдет. Поняла?

– Да.

Транспортёр обогнал их и остановился, перегородив дорогу. Из машины выскочили трое вооружённых мужчин. В руках они держали взрывные ружья, но Грайбер заметил на их поясах и портативное лучевое оружие. В кабине колёсной машины сидели ещё двое хаши.

– Эй, старик, куда едешь?

– Домой еду, парни, ответил Грайбер.

– А что везёшь?

– Да соседа к ведьмам возил на лечение. Занемог он сильно.

– И что?… вылечили?

– Какой там! Сказали, поздно уже лечить. Зараза какая-то страшная. Не знаю, довезу ли до фермы.

– Зачем же ты везёшь эту падаль? – с циничной усмешкой спросил старший хаши, опасливо остановившись в нескольких шагах от повозки. – Сам-то не боишься заразиться?

– Эх, парни, чего мне бояться? Стар я уже. Чего же цепляться за такую жизнь, если сил уже нет? А соседа надо доставить домой, и проводить в последний путь по нашим обычаям.

– Ладно, старик, покажи, что у тебя в повозке и езжай на все четыре стороны.

– Что ж, как хотите, парни. Вы – молодые, крепкие, можете рискнуть. Только брать у меня всё равно нечего.

Хаши переглянулись в нерешительности. Никто не хотел подцепить неведомую опасную болезнь, да и пожива с бедного фермера вряд ли могла быть значительной. Риск явно превышал возможную поживу.

Мелла оказалась сообразительной девушкой. Слыша разговор, она хрипло застонала под покрывалом, словно и впрямь была тяжелобольной.

– Макуд, иди, посмотри, – приказал старший хаши своему подручному.

– Почему я? – возмутился тот. – Да ну его, пусть убирается.

– Мне решать, не тебе, – жёстко пресёк попытку неповиновения главарь шайки. – Вдруг он нас дурачит? Наверное, продал товар ведьмам, а деньги заныкал?

Нехотя, Макуд двинулся к повозке. Он подошёл к ней сзади и брезгливо протянул руку к покрывалу. Грайбер напрягся и обернулся, незаметно для разбойников нащупав ружьё.

– Бедный мой друг, – произнёс он Голосом, – потерпи. Пусть этот парень посмотрит на тебя, на твои страдания, на твои ужасные язвы, причиняющие тебе невыносимую боль.

Откинув одеяло, хаши тут же отдёрнул руку. Его лицо исказила гримаса ужаса и отвращения.

– Ну, что там? – окликнул его главарь.

– Больной старик, – ответил Макуд, отступая от повозки, – весь в язвах.

– А деньги? Ты нашёл деньги?

– Нет, Сагдуб. Сам ищи, если хочешь. Я ничего не возьму, мне жизнь дорога.

Главарь выругался и обернулся к машине, жестом приказав оставшимся в кабине людям выйти.

– Вы, оба, обыщите повозку, – распорядился он.

Грайбер бросил взгляд за спину и не обнаружил Меллу. Девушка незаметно выскользнула из повозки, видимо, спрятавшись под днищем.

«Ну, вот и всё! – с горечью подумал он. – Теперь не поможет никакое внушение».

Пока хаши приближались к повозке раскованной вразвалочку походкой, он быстро оценил ситуацию, определив первоочередные цели. Грайбер понимал, что сможет поразить не более двух врагов, прежде чем его подстрелят другие, но выбора не было. Он резко выдернул ружьё из-под покрывала и тут же навскидку выстрелил в главаря, затем в стоящего рядом с ним громадного верзилу. Застигнутые врасплох, разбойники на мгновение опешили, чем Грайбер не преминул воспользоваться, бросившись вниз со скамьи. Это мгновение спасло ему жизнь. Двое противников вскинули оружие и раздались частые хлопки выстрелов. Пули разнесли в щепы скамью и борта повозки, разорвали в клочья тент. Но, прежде чем они сориентировались и перенесли направление огня, яркий тонкий луч ударил по ним из-под повозки. Грайбер увидел лёгкий дымок на груди одного из хаши, второй же, выронив оружие, прижимал ладони к животу и медленно оседал на землю. Перекатившись, Грайбер стал искать уцелевших врагов. Меж ног животных, укрывавших его, он видел только распростёртое тело главаря. Массивной фигуры громилы рядом с ним не было. Значит, хаши повезло, а ему – нет. Едва подумав об этом, старик почувствовал движение сбоку. Рывком, перебросив ружьё в направлении врага, он выстрелил наугад, но в то же мгновение боль обожгла плечо. Тень легла рядом с ним. Грайбер увидел мощную высокую фигуру врага, нависшего над ним скалой. По его обнажённому торсу стекала струйками кровь, сочившаяся из двух ран, но громила был настолько силён, что всё ещё крепко стоял на ногах. Грайбер видел, как он медленно поднимает оружие, целясь ему в голову, и непроизвольно зажмурился в ожидании последнего мгновения своей жизни. И вдруг он услышал хрип и булькающий звук, затем глухой удар о землю упавшего тела.

Открыв глаза, Грайбер увидел рядом с собой поверженного противника. Мелла стояла в нескольких шагах в стороне, держа в руке, маленький лучевик, и быстро озиралась по сторонам. Никто больше не стрелял и не подавал признаков жизни. Она подошла к старику.

– Ты ранен, Грайбер?

– Да, – ответил он, морщась от боли.

Она присела на корточки и осмотрела рану.

– Навылет. Кость, кажется, не задета. Подожди, я сейчас.

Она влезла в повозку, порылась в своих вещах и вернулась к нему с каким-то предметом, напоминающем широкий ремень со странными пластинами. Мелла наложила «ремень» на рану, обернув его вокруг предплечья, и принялась колдовать над ним, нажимая то на одну, то на другую пластину. Потом она помогла ему подняться.

– Всё будет в порядке, – ободряюще сказала девушка. – Через неделю, другую, заживёт без следа. Нам повезло…

– Да, повезло, – согласился с ней старик. – Эти парни хорошо владеют своим ремеслом, и их было пятеро. Если бы не ты, нам – конец.

– Грайбер, почему ты не отдал меня им? Ты же мог погибнуть.

– Не знаю. Возможно, мне так и следовало поступить, – ответил он с горькой иронией. – Наверное, потому что я – чудак, полоумный…

– Нет, ты не полоумный. Ты не такой, как все.

– Довольно об этом, девочка. Собери оружие и всё, что может пригодиться. Сложи в повозку.

– А что будем делать с трупами? Их могут найти другие хаши.

– Оставим на месте, конечно. Падальщики тоже должны что-то есть. Не пройдёт и трёх дней, как от них и костей не останется.

– Это жестоко. Неужели мы не станем совершать обряд?

– Жизнь жестока. Ты это знаешь. Хватит разговоров, Мелла. Повозку привяжи к машине. Теперь это наш трофей.

Вскоре они вдвоём удобно разместились в просторной кабине и медленно тронулись в путь.

Глава 11.

1.

Когда Эйвен открыл глаза, его взору предстала потрясающая воображение картина. В густом полумраке пустого гигантского пространства внутреннего помещения здания невозможно было определить ни его точных размеров, ни даже геометрию стен и свода. Впрочем, в это первое мгновение всё внимание юноши приковало к себе слабое переливчатое мерцание в воздухе, завораживающее своей таинственной красотой и беспрестанным пульсированием, словно билось сердце неведомого существа. При этом свечение меняло форму, размеры и цвет, принимая совершенно причудливые образы. Удивительным было и то, что никаких источников света Эйвен не обнаружил, как ни крутил головой и ни всматривался в темноту.

– Что это? – почему-то шёпотом спросил он у своего нового друга.

Хардер обернулся к нему и жестом приказал оставаться на месте и молчать. Затем «хранитель» выступил вперёд и, почтительно поклонившись, громко произнёс на неизвестном языке:

– Ашарра гумис! Тэдо канес! Ис Хардер!

Язык, на котором говорил Хардер, не был знаком Эйвену, однако он догадался, кому или, вернее, чему, предназначалось сказанное. Обращение относилось именно к этому таинственному свечению, и оно отреагировало на слова, вдруг начав принимать облик человека.

«Человек» парил в воздухе, и его тело выглядело призрачным, словно сотканным из переливающихся сгустков света. Оно было явно бесплотным, однако свечение быстро «густело» и тускнело, приобретая свойства материи. Будто обретая вес, «человек» медленно опускался на мозаичный пол и, наконец, превратился в настоящего живого мужчину – огромного, на голову выше Хардера, роста и могучего телосложения. В это мгновение гигантский зал храма осветился мягким ровным светом, исходящим отовсюду. Эйвен в изумлении от увиденного стоял с открытым ртом и не находил слов, чтобы выразить свои мысли и эмоции.

2.

Корабль «стонал» и скрипел, изрядно потрёпанный ураганом. На приборной панели одна за другой появлялись надписи, предупреждающие об отказе тех или иных агрегатов и целых систем. Неисправности в сложном организме огромной машины множились, словно вирус, угрожая самой его «жизни».

Шахлуд хмурил брови, но сохранял спокойствие. На горизонте уже виднелась тёмная полоса береговой линии южного континента, и теперь потеря корабля не могла стать фатальной для экспедиции. Однако, лишившись транспорта, у Шахлуда и его небольшого отряда сразу же возникало множество серьёзных и трудноразрешимых проблем. И главная – невозможность проведения основательных исследований недр без специального оборудования, которое придётся оставить из-за весьма ограниченной грузоподъёмности «челнока». А именно геологоразведка и другие изыскания и были основной целью, поставленной перед ним Владыкой. Основной, но не единственной! Шахлуд помнил и о своей тайной миссии. Ведя корабль на юг, он размышлял о том, как с честью выйти из трудного положения. От правильности его решения зависел успех или провал экспедиции. «В случае провала лучше бы вообще не возвращаться. Гнев Владыки страшен, а его палачи прекрасно знают своё дело. Значит, у меня нет права на ошибку», – подумал он и окликнул своего помощника:

– Сэйдер!

– Да, командир! – отозвался тот.

– Нам придётся разделиться. Ты с большей частью отряда останешься здесь, на побережье Сур, и начнёшь разведку. Я на челноке отправлюсь к базовому району.

– Но нас и так слишком мало. Стоит ли?.. – попытался возразить Сэйдер.

– Это не обсуждается! Корабль требует ремонта, а исследовательское оборудование на челноке не поместится. Я возьму только самое необходимое по минимуму. Вы же развернёте базовый лагерь, и пусть жрецы копаются в окрестностях. Может, что и найдут.

– Позволь заметить, Шахлуд, что прокаштр повелел нам исследовать Рем, а не Сур. Так как же ты собираешься исполнить его волю? Мы только напрасно потратим время и силы…

– Владыка назначил меня командиром экспедиции, мне и решать, что и как. Обстоятельства заставляют оставить корабль вне зоны орбитального сканирования. Необходимо найти надёжное укрытие и сразу же выставить экраны. Да, разведку придётся начать совсем не там, где должно было, но это лучше, чем ничего. К тому же, кто знает, что мы здесь найдём? Возможно, этот материк окажется гораздо богаче рудами, чем базовый район поиска. И он гораздо дальше от границ империи.

– Насколько я понимаю, удалённость – скорее минус, чем плюс.

– Напротив: именно это может стать его преимуществом. Вряд ли к нему будет проявлен большой интерес со стороны противников нашего Владыки.

– Хм… – Сэйдер озадаченно почесал затылок. -Твоя логика парадоксальна, но в ней что-то есть. Каков твой приказ, командир?

– Официальный приказ я отдам позже, при всех. А между нами, запомни следующее: твоя задача – создать видимость, что это и есть основной район наших интересов.

– Но ведь жрецы в это не поверят. Не уверен, что они не были детально проинструктированы Владыкой перед отправкой.

– Жрецы знают лишь то, что от них требуется. Они должны отыскать нужные нам руды и минералы. А, где искать, решать мне.

– Значит, они не знают, где именно должны вести разведку?

– Знают, где находится базовый район. Однако окончательный выбор района поиска зависит от конкретных обстоятельств. Владыка однозначно дал понять им, что главное – исследовать не сам континент Рем, в частности намеченную территорию, а отыскать богатые месторождения, где бы таковые ни были обнаружены. Разумеется, западное побережье и центральные земли Рем мы тоже должны облазить вдоль и поперёк, но сделаем это позже. Временем мы не ограничены. К тому же для этого потребуется не один десяток экспедиционных отрядов. Мы – всего лишь авангард, и наша цель – сбор любой информации об этих землях, чтобы затем действовать здесь не наугад, а рационально, по плану.

– Хорошо, командир. Приказ есть приказ, и я его выполню.

– Это не всё. Тебе придётся найти «крысу». Уверен, ты найдёшь.

– Найду. И что мне с ней делать? Прикончить?

– Нет. Пусть делает своё дело и не догадывается, что мы следим за ним. Важно знать, кто враг. Возможно, он ещё будет нам полезен.

– Не понимаю…

– И не нужно понимать, Сэйдер. Просто найди его и контролируй каждый его шаг, но так, чтобы тот ничего не заметил и не заподозрил. Понятно?

– Да.

– Вот и хорошо. И третье… – Шахлуд обернулся, словно опасаясь присутствия постороннего, и совсем тихо, чтобы помощник смог едва расслышать его слова, сказал: – Если встретишь здесь аборигенов, в непосредственный контакт не вступай и постарайся, чтобы вас не обнаружили, пока не изучишь их достаточно полно.

– Что это значит, командир? – также тихо с нотками недоумения спросил Сэйдер. – Чем нам могут быть интересны дикари?

– Мы ничего не знаем о племенах, живущих за пределами Империи. Мы даже не знаем, заселены ли вообще другие континенты, помимо Фор и Рем. Да и там, судя по данным орбитального сканирования, поселений крайне мало. Аборигены могут преподнести нам немало сюрпризов. Они-то куда лучше приспособлены к жизни в лесах и, возможно, владеют ценной информацией. Нам следует быть очень осмотрительными.

– Ты опасаешься дикарей? Полагаешь, что они могут быть опасны для нас?

– Не забывай, что мы не в Тирии. И нас здесь не легион, а всего-то сотня, из которых только половина натасканы и для схватки, и для выживания на диких территориях.

– Но у нас есть оружие…

– Лёгкое вооружение, годное лишь для отстрела всяких тварей. Корабельным оружием не всегда возможно воспользоваться, особенно при внезапных конфликтах. Если дело дойдёт до серьёзных стычек, я не уверен, что мы будем безоговорочными победителями. Так что, потенциального противника следует изучать и не лезть на рожон, пока не начнётся массированная колонизация.

– А если дикари будут угрожать нам или препятствовать разведке? Мы можем применить силу?

– Только в этом случае.

Раздался громкий скрежет. Корабль затрясло, словно в лихорадке.

Шахлуд бросил взгляд на панель и помрачнел.

– Проклятье! Каркас разваливается, – сообщил он помощнику.

– До берега дотянем? – спросил тот с беспокойством.

– Не знаю. Попробую снизиться на пару сотен луми. Мы теряем подъёмную силу.

– Подготовиться к эвакуации?

– Вряд ли нам придётся экстренно покидать корабль. В крайнем случае, сядем на воду. Волнение велико, но не критическое. Иди к людям и прикажи приготовиться всем к авралу.

– Понял, командир, – ответил Сэйдер, стоя за его спиной и тревожно разглядывая то панораму за окном рубки, то сообщения на панели.

Он задержался на минуту, но и такая нерасторопность вызвала раздражение командира.

– Чего ты ждёшь?! – резко спросил Шахлуд.

– Уже иду. Наверное, всё же стоит вывести челнок на предстартовый режим?

– Проклятье на твою голову, Сэйдер! Ты знаешь, что делать. Так делай!

Помощник тут же исчез.

Грязно выругавшись сквозь зубы, Шахлуд сосредоточился на управлении кораблём. Теперь вести его стало очень трудно. Из-за многочисленных поломок манёвренность резко ухудшилась, к тому же отказали два из четырёх тяговых движителей, и скорость снизилась наполовину.

Впереди уже отчётливо виднелась береговая линия, изрезанная многочисленными крошечными бухтами, небольшими заливами и устьями ручьёв и речушек. Берег повсюду, насколько охватывал невооружённый взгляд, был высоким и обрывистым с множеством скал и утёсов. Отдельные скалы то тут, то там выступали над бурными водами океана, медленно проплывая под днищем корабля. От самой кромки берега и до горизонта простиралось огромное зелёное море лесов, среди которого возвышались невысокие горы и скалы.

– Хуже места для посадки не найти, – пробормотал Шахлуд, пытаясь отыскать на карте континента участок побережья, куда их занесло ураганом.

Несколько раз он сравнивал конфигурацию береговой линии с изображением на карте, прежде чем удостоверился, что нашёл именно то место, над которым летел корабль. Судя по карте, северо-восточнее располагалась довольно большая закрытая бухта.

Развернув корабль, Шахлуд повёл его к намеченной цели.

3.

Раненое плечо сильно беспокоило Грайбера. Поднялся жар, и тело сильно знобило. Его трясло, холодная испарина покрыла лоб, и он то и дело утирал пот ладонью и прикладывался к кувшину с водой, чтобы смочить пересохшие губы и рот. Машину вела Мелла, а он указывал ей путь, стараясь сохранить ясность сознания.

Жестокая трагическая переделка, в которую они попали, вывела Грайбера из состояния душевного равновесия, но он не показывал вида, насколько сильно переживает случившееся. Он прожил в этих диких краях достаточно много времени, чтобы хорошо изучить здешние нравы и неписанные законы. Старик опасался, что погибших хаши будут разыскивать их партнёры, ведь каждая шайка входила в какой-то клан. Конечно, между конкурирующими шайками нередко случались кровавые стычки, и смерть всегда была спутником контрабандистов и разбойников, но главы кланов не допускали разгула анархии. После таких инцидентов обычно проводилось расследование и своеобразный суд. Внутри касты хаши виновный мог отделаться отступными, а мог поплатиться и головой, но для любого другого человека месть хаши могла быть ужасной. Вот почему фермеры старались не вступать с ними в вооружённые конфликты, а безропотно выплачивать «налог», собираемый ежегодно посланниками кланов. Впрочем, это ограждало на какое-то время местных фермеров от разбойных набегов.

Теперь же у него могли возникнуть очень большие проблемы, если хаши узнают, кто убил их товарищей. Грайбер размышлял о том, как скрыть все следы своего участия в стычке.

Его утешала мысль о том, что девушка теперь явно изменила к нему своё отношение. Она с участием интересовалась его самочувствием и подбадривала, подавала воду и укрывала покрывалом. Враждебность исчезла, хотя девушка сохраняла некоторую дистанцию в общении.

Вечерело, когда они подъехали к окрестностям фермы. Здесь Грайбер знал каждое дерево, и каждый камень. Надёжное единственное место, где можно было укрыть машину, находилось возле Стены. Множество заброшенных каменоломен протянулись цепочкой вдоль этого грандиозного сооружения. За прошедшие века они стали просто глубокими котловинами, на дне которых образовались озёра дождевой воды. Их окружали островки леса и густые заросли тростника. Возле одной из таких каменоломен он однажды обнаружил достаточно просторную искусственную пещеру, вырубленную строителями в скалистом выступе для каких-то своих нужд. Подъезд к пещере преграждали деревья, и им пришлось долго маневрировать, с трудом протиснув машину меж толстых стволов.

На ферму они вернулись уже ночью и сразу легли спать, не зажигая огня. Мелла расположилась рядом с ним на широком топчане, заботливо укрыв старика покрывалом.

4.

От изумления Эйвен оторопел и не мог вымолвить ни слова. Во рту вдруг пересохло, когда он услышал голос «человека», обратившегося к нему:

– Приветствую тебя, "Перворождённый"! Я – страж храма – Ашарра. Что привело тебя сюда?

Эйвен растерянно взглянул на Хардера, и тот шепнул:

– Ответь ему.

Откашлявшись, юноша переборол волнение и с достоинством произнёс:

– Я – Эйвен из Фаро-Протера. Я здесь, чтобы отыскать свой Путь. Путь Человека…

– Ты в поиске себя. Тебя терзают множество вопросов, на которые не можешь найти ответы?

– Да, Ашарра, – ответил юноша и почтительно поклонился. – Я должен понять, кто «Я». Что означают видения, которые посещают меня? Почему «просветлённые» говорят обо мне, как об "Избранном"? Что всё это значит?

– Ответы на свои вопросы ты должен отыскать сам. Всему своё время. Первое Имя откроет многие Двери. Следуй за мной, "Перворождённый". Ты увидишь то, что видели очень немногие из ныне живущих людей.

Они прошли вглубь гигантского зала, остановились, и вдруг жемчужное сияние залило всё вокруг. Перед изумлённым юношей возникли объёмные «живые» картины.

Сначала он увидел город с высоты птичьего полёта, каким тот был сотни тысяч лет назад. Величественные красивые здания окружали огромную площадь (ту самую, где он повстречал Хардера). Возле храма, на улицах и по периметру площади стояли толпы людей. Их взгляды были устремлены к небу. Вдруг яркая звезда прочертила полуденный небосвод и, увеличиваясь в размерах, стала приближаться, одновременно тускнея и становясь серебристо-серым шаром, который словно переливался ртутным блеском. Вскоре шар плавно опустился на площадь, заняв её почти целиком. Шар висел низко, почти касаясь гранитных плит, но никаких опор, удерживающих его, Эйвен не заметил. Внизу шара открылось отверстие, и из него стали появляться… люди, одетые в облегающие костюмы такого же серебристо-серого цвета. Толпы народа с ликованием встречали их…

– Ты видишь возращение экспедиции из путешествия в другие звёздные миры, – прокомментировал Ашарра. – Полмиллиона лет назад наша цивилизация имела связи с тысячами других рас и народов, живущих в Галактике. Космические корабли пересекали её в мгновение ока, тогда как свет летел многие тысячи лет. Но некоторым людям для такого путешествия корабли не требовались. Они имели безграничные возможности путешествовать в любую точку Вселенной и даже в другие измерения пространства-времени. Их называли Сынами Света…

5.

Эйвен и Хардер покинули храм тем же необычным способом, каким и входили в него – прямо сквозь стену. Теперь, чтобы проделать этот «фокус», Эйвену не потребовалась помощь «хранителя». Всё произошло совершенно естественно, без малейших усилий сознания.

Оказавшись снаружи, юноша обернулся, словно желая убедиться, что всё произошедшее с ним – не сон. Стены храма не растаяли, как мираж, и несокрушимой незыбленностью убеждали его в своей реальности. Но Эйвен не мог до конца поверить в реальность увиденного и услышанного. Великая тайна лишь слегка приоткрылась перед ним, однако и эта малая крупица знания потрясла неискушённый разум юноши.

– Хардер, кто такой Ашарра? – тихо спросил он своего названного брата.

– Страж храма, – ответил Хардер с чуть заметной лукавой улыбкой. Искоса наблюдая за мимикой лица юноши, «хранитель» искренне сочувствовал ему, но не удержался от возможности пошутить. – Он же представился тебе. Не помнишь уже?

– Кто он? Человек? Или?.. – словно не замечая иронии, допытывался юноша.

– Что «или»? Если хочешь получить чёткий ответ, правильно формулируй свои вопросы.

– Я не знаю, как правильно выразить… Ведь он… возник из ничего.

– Из «ничего» ничего не возникает, – снова иронично ответил Хардер. – Разве ты не видел свечения в храме? Где же твоя наблюдательность и логика?

– Я видел. Но что это было?

– Энергия.

– ?

Новый вопрос читался на растерянном лице юноши. Хардер решил больше не мучить его и пояснил:

– Храм – сооружение уникальное. Любое другое за десятки тысяч лет рассыпалось бы в прах, и ты не отличил бы руины от обычного каменистого холма, поросшего лесом. Его, как и весь город, сохраняет особое энергетическое поле, поставленное "Древними". Не спрашивай, какова природа этого поля, и как оно сохраняет всё в этом городе с тех самых времён, как люди покинули его. Я не знаю. В храме ты видел необычное свечение. Это тоже информационно-энергетическое образование, которое и воссоздаёт Ашарра в материальное воплощение.

– Воссоздаёт?

– Именно так. Ашарра, как и мы с тобой, – человек из плоти и крови. Таким он был, когда город ещё не был разрушен, и покинут людьми.

– Ты хочешь сказать, что он… жил здесь давным-давно?

– Жил или нет, мне не известно. Но он – сущность некогда реально существовавшего человека. Он столь же древний, как и сам город. Я так думаю, что личность Ашарра каким-то искусственным образом была скопирована и помещена в глобальную информационную матрицу, носителем которой, вероятно, является некая энергия. А уж как всё это поддерживается на протяжении тысячелетий, было известно только создателям города и храма.

– Непостижимо, – прошептал Эйвен, поражённый услышанным.

– Но ты видел в храме совершенно невероятные для тебя вещи, однако, все эти «чудеса» не казались такими уж нереальными.

– Да, это так. Но… когда человек, живой человек, вдруг появляется из… воздуха… Это слишком!.. Учитель рассказывал нам о "Древних", но я никогда не мог даже представить, насколько могущественными они были.

– Наши далёкие предки, действительно, достигли колоссального технического могущества. Но оно же и стало причиной конца их цивилизации.

– Конца цивилизации? Я ничего об этом не знаю. Учителя рассказывали нам о том, что "Древние" отказались от неумеренного развития машин, выбрав иной путь – самоограничения и совершенствования личности. С тех пор мы так и живём.

Хардер бросил на него пронзительный взгляд и тут же отвёл глаза в сторону.

– Ну да, я именно это и сказал. Однажды машинной цивилизации пришёл конец, – сказал он. – Идём, тебе пора собираться домой.

Они спустились с лестницы храма и двинулись к обители «хранителя».

Эйвен вдруг спросил:

– Скажи, брат, ты когда-нибудь слышал о существовании других народов и цивилизаций?

– Почему ты спрашиваешь об этом? – насторожился Хардер.

– На то у меня есть очень веские причины.

– Какие ещё причины? Разве ваши Учителя не рассказывали вам о том, что колыбель человеческой цивилизации находится здесь, на континенте Рем?

– Ты пытаешься уклониться от ответа.

– В самом деле? – усмехнулся Хардер. – Ты же не сказал, какие у тебя причины сомневаться в авторитете Учителей.

– Я не сомневаюсь в их честности и знаниях, но мне кажется, что они многое умалчивают.

– А тебе не приходило в голову, что и у них могут быть веские причины, чтобы уберечь незрелые умы юношей от очень неоднозначных фактов?

– Значит, тебе всё же известно об этом.

– С чего ты взял? Я не говорил, что…

– Не надо, брат. Не лги мне, – решительно прервал его Эйвен. – Я и сам знаю, что люди живут и на континенте Фам. Возможно, не только там. Но я не понимаю, зачем скрывать это?

– Вот как? Тебе известно… Откуда?

– Неважно… Впрочем, мне скрывать нечего. Мне рассказала о встрече с ними Большая Мать – предводительница племени дельфов.

Хардер озадаченно хмыкнул и призадумался. Наконец, он сказал:

– Ты прав. Лгать тебе я не могу и не хочу. Рано или поздно ты и сам всё узнаешь. Думаю, брат мой, твой разум способен теперь переварить и не такое… Хорошо, я расскажу всё, что знаю, за ужином. Идём же скорее, нам о многом ещё нужно поговорить.

6.

– Так ты хочешь знать, существуют ли на нашей планете другие человеческие цивилизации? – спросил Хардер, ставя на стол большое блюдо с только что зажаренным сочным мясом.

– Да. Мне важно знать как можно больше о тех людях, что живут по другую сторону океана, – оживился Эйвен.

– По другую сторону океана, – с загадочной улыбкой повторил «хранитель». – Что ж, расскажу всё, что мне известно.

Он неторопливо достал кувшин с «нектаром богов», налил в чаши напиток и уселся за стол. Пригубив из чаши и с наслаждением причмокнув, Хардер сказал:

– Ты ешь, а то остынет… Так вот, брат мой, лично я никогда не встречал людей из племён, живущих на других континентах. Но в Книге Мира сказано, что некогда единая человеческая цивилизация однажды пережила жесточайший кризис, известный в истории как Великий Раскол.

– Великий Раскол? Я ничего об этом не слышал.

– Естественно, ведь твои учителя не могли рассказать о том, что многие поколения старались навсегда забыть.

– Забыть? Разве можно забыть прошлое?

– Если прошлое ужасно, то о нём лучше забыть. Ешь мясо, и не перебивай. Тема непростая, так что постарайся сначала усвоить мой рассказ, а уж потом спрашивай, – сказал «хранитель» сурово.

– Прости, я опять не сдержался.

Хардер молча кивнул головой в знак принятия извинения и начал свой рассказ.

«…

Глава 12.

1.

Прошёл месяц с тех пор, как Эйвен попрощался с Хардером и покинул развалины древнего города Сатти-Йон-Си. Путь его лежал домой. Ему оставалось сделать два дневных перехода, и близость родного посёлка придавала бодрости и сил. Местность была хорошо знакома, отчего он с лёгкостью находил звериные тропы, ведущие в сторону Фаро-Протера. Юноша шёл, не спеша, неся за спиной увесистый мешок, доверху набитый дарами названного брата. Теперь в руках он держал не примитивный скрэмб, а настоящий лучевик – весьма серьёзное оружие, о существовании которого ни он, ни другие обитатели посёлка раньше даже не слышали. Обладание им придавало молодому охотнику гордости и уверенности, и всё же Эйвен не забывал и о том, что только предельное внимание и обострённое, почти инстинктивное, чутьё – залог его безопасности. Ни раз за время долгого путешествия ему доводилось сталкиваться с опасными хищниками, но такие встречи обходились без схваток и кровопролития. Он предпочитал вовремя и скрытно убраться подальше от них, не выдав своего присутствия.

Вечерело. Под пологом леса быстро сгущались тени, но меж крон деревьев небо ещё оставалось достаточно светлым, чтобы продолжить путь. Однако Эйвен уже присматривал подходящее место для ночного привала, чтобы не быть застигнутым тьмой в пути.

Вдруг, сидящий спокойно на плече юноши орёл, встрепенулся и с беспокойством поднял голову к небу.

Эйвен остановился, и весь обратился в слух, настороженно озираясь по сторонам и подняв оружие наизготовку. Сначала он ничего не услышал, кроме тихого шелеста листвы, крика птиц и мелких животных, обитающих на верхних ярусах леса. Именно туда был устремлён пронзительный взгляд орла, значит именно там, наверху, что-то происходило. Прошло некоторое время, прежде чем и он смог уловить какой-то странный шум, похожий то ли на свист, то ли на шипение. Этот звук не был похож на звуки, издаваемые известными ему тварями. Шум постепенно нарастал и вскоре стал отчётливо слышен.

Эйвен определил направление, откуда доносился теперь уже оглушительный свистящий рёв. Что-то очень быстро двигалось с юга на север, северо-запад. И вот над верхушками деревьев промчалось нечто огромное и серебристое. Это НЕЧТО имело треугольную форму, и явно не было живым существом. Оно извергало струи голубоватого пламени из задней, сильно утолщённой части. Это всё, что успел заметить Эйвен.

Неизвестный объект промчался так стремительно и так низко, что верхушки деревьев закачались как от внезапно налетевшего вихря. В лесу поднялся неописуемый переполох.

Вскоре шум стих, а в воздухе запахло, как после грозы. Удивлённый происшествием, юноша на время позабыл о необходимости быть настороже. Ему с трудом удалось перебороть собственное любопытство и искушение послать не разведку Хугга, поскольку быстро смеркалось, и нужно было позаботиться о ночлеге. Решив, что даже его пернатый друг не смог бы отправиться вслед за исчезнувшей серебристой летающей машиной (догадка возникла в его сознании совершенно определённо, хотя он и не мог ответить самому себе, почему так уверен в этом), Эйвен принялся обустраивать место привала.

2.

На рассвете Эйвен снова отправился в путь. Вчерашнее происшествие не давало ему покоя. Мысли постоянно возвращались к увиденному им накануне. Простая логика говорила о том, что это была именно машина, а не живое существо. Однако никто на всём побережье не мог создать подобных сложных механизмов. Только "Мастера" строили удивительные корабли и летательные аппараты, да и направление полёта машины примерно соответствовал его собственному представлению о том, откуда прибывают к ним посредники. Он даже обрадовался, что возвращается домой одновременно с визитом в посёлок посланников "Мастеров". Быть может, Айрис уже вернулся, а, значит, обязательно попытается убедить гостей взять его с собой, чтобы потом отправиться на обучение к своим кумирам – Мастерам. Эйвену очень хотелось встретиться с другом перед тем, как навсегда расстаться с ним. Эта мысль так взволновала его, что юноша поспешил к посёлку, ускорив шаг.

Уже к полудню он преодолел двенадцать лу и решил сделать привал. Едва он расположился в корнях огромного поваленного дерева и приступил к нехитрой трапезе, как вдруг послышался топот множества лап и хруст ломаемых ветвей.

Всего лишь в нескольких луми от места привала промчалось, не разбирая дороги, целое стадо диких гуди – гигантских нелетающих птиц, обычно пасущихся на открытых пространствах и редко забирающихся в редколесье.

«Что же их так напугало?» – подумал Эйвен и схватил оружие, готовясь к встрече с преследующими стадо хищниками. Однако никто не преследовал его, и юноша с недоумением осмотрелся. Стадо ретировалось вглубь леса, явно спасаясь от опасности нападения. В том направлении, откуда оно появилось, находилась обширная поляна, возникшая после лесного давнего пожара и поросшая местами молодой порослью наступающего леса. Эйвен бывал там и хорошо ориентировался. Хотя место это лежало несколько в стороне от прямого пути в посёлок, он решил посмотреть, что же там произошло, благо крюк был бы небольшим.

Вскоре юноша вышел на опушку леса. Меж мощных стволов деревьев уже просматривалось открытое пространство поляны, но рассмотреть что-либо он ещё не мог. Нужно было пройти ещё немного, как вдруг со стороны поляны послышались голоса людей.

Эйвен очень обрадовался такой неожиданной встрече. Он так давно не видел людей, что готов был броситься бегом к ним, но что-то удержало его от импульсивного порыва.

Судя по различным голосам, людей на поляне было много. Если это его соплеменники, то очень странно, что на охоту вышел такой большой отряд. Обычно мужчины из Фаро-Протера охотились по одиночке или вдвоём, втроём, тем более в окрестностях посёлка, а не в дальнем походе. Сейчас же, когда многие мужчины ушли в экспедицию с отцом Эйвена, а молодые парни, как и он, сам, находились в Пути, организовать подобную большую охоту было просто невозможно. Неясная тревога заставила его действовать осмотрительно. Бесшумно ступая и прячась за деревьями, он стал приближаться к голосам. Теперь они отчётливо доносились до слуха, и Эйвен вдруг понял, что разговаривали охотники на языке, сильно отличающемся от его родного. Слова на чужом диалекте угадывались по смыслу, но произношение казалось ему резким и грубым.

Наконец, он увидел чужаков.

На поляне двигались десятка полтора мужчин, облачённые в странные одежды тёмно-лилового цвета. Все они были вооружены, и оружие это напоминало Эйвену лучевик, подаренный Хардером. Большая часть пришельцев занимались разделкой туш гуди, во множестве валяющихся на поляне, другие относили большие куски мяса к какой-то странной металлической повозке, стоящей в отдалении.

Эйвен насчитал с полсотни убитых птиц, но количество трофеев, наверняка, было ещё большим. Это вызывало недоумение. Мяса лишь одной такой птицы хватало на целый месяц сытой жизни двум семьям в Фаро-Протера.

«Зачем им столько? – подумал Эйвен. – Разве что они заготавливают мясо не только для себя. Тогда где-то неподалёку должен быть лагерь или стоянка. Но кто они? Это не посредники "Мастеров" и не люди побережья, иначе они носили бы тару. Пришли откуда-то из внутренних районов?»

Общины побережья, конечно же, общались с соседями, но дружественные или деловые визиты никогда не наносили столь значительной делегацией. Не принято было нарушать и границы охотничьих угодий, хотя и довольно условные. Ну, а миграция и вовсе происходила только в крайних случаях, очень редко и с согласия общин, через чьи территории пролегал маршрут. Конечно, никто не отказывал в помощи соседям. Добрососедство и взаимопомощь являлись непреложным законом жизни. Однако поведение пришельцев вызывало не только недоумение, но и возмущение.

Эйвен подметил, что чужаки забирали только самые лучшие куски мяса, бросая большую часть туши. Такого расточительства не позволял себе ни один здравомыслящий человек.

Скрытно наблюдая за чужаками, он с удивлением обнаружил, что все они чётко и беспрекословно подчиняются распоряжениям или приказам одного человека, который сам не принимал участия в разделке туш, а зорко наблюдал за всем происходящим вокруг, заняв удобную позицию на небольшом возвышении. Это был очень высокий мужчина крепкого телосложения. Даже издали чувствовалась исходящая от него волна жёсткой, подавляющей воли и властности.

«Должно быть, их старейшина, – подумал Эйвен. – Он мне очень не нравится».

Словно уловив мысли юноши, мужчина пристально посмотрел в его сторону и криво усмехнулся. От этой зловещей ухмылки холодок отвращения и неприязни прокатился по телу Эйвену. Вряд ли его могли обнаружить, но он решил отойти глубже в лес, чтобы не выдать случайно своего присутствия.

Спустя час, Эйвен снова приблизился к поляне. Чужаков уже не было видно, только где-то далеко, почти в центре обширной поляны, он разглядел облачко пыли, а затем и крохотную точку той самой странной повозки пришельцев.

Проследить за ними по следам не составило бы труда, однако нужно было спешить в посёлок, чтобы сообщить Совету эту важную новость, поэтому Эйвен воспользовался помощью своего пернатого друга, послав орла в полёт. Синтез сознаний произошёл необычайно легко и быстро. Чтобы ничто не отвлекало, юноша закрыл глаза и сосредоточился на панораме местности, обозреваемой Хуггом. Он видел, как по поляне движется машина, чем-то напоминающая большого жука, только вместо лап на мощных суставчатых шарнирах вращались широкие колёса, подминающие под себя кустарник и молодые деревца. Ещё дальше по направлению её движения, примерно в трёх лу, блестела серебром та самая штуковина, пролетевшая над ним прошлым вечером. Теперь он мог хорошо рассмотреть этот удивительный летательный аппарат с высоты птичьего полёта. Острое зрение орла позволяло в деталях увидеть подробности конструкции. Неподалёку от этой машины ещё несколько пришельцев занимались чем-то непонятным: одни почти неподвижно стояли возле каких-то ящиков и внимательно смотрели на них, другие втыкали в землю металлические шесты, переходя с места на место.

Запечатлев всё в своей памяти, Эйвен приказал Хуггу вернуться, а сам двинулся к оставшимся на поляне тушам убитых птиц, чтобы отрезать кусок мяса. Когда он приблизился, его взору открылась отвратительная картина кровавой бойни. Многие туши вообще не были тронуты, у других вырезаны лишь самые лакомые куски. То тут, то там валялись трупы многих других животных, не пригодных в пищу, но уничтоженных по злой прихоти горе-охотников. Видимо чужаки стреляли по всему живому, что попадалось им на глаза. От такой неоправданной жестокости Эйвен содрогнулся. Поспешно отрезав кусок мяса, и завернув его в сорванный широкий лист, он поспешил прочь от этого ужасного места. Случайно наткнувшись на нетронутый труп убитой гуди, Эйвен задержал взгляд на ране, оставленной оружием пришельцев. Это был глубокий разрез, шириной с локоть человека, словно птицу рубанули стигом. Ему показалось странным, что рана совершенно не кровоточила. Приглядевшись, он обнаружил, что оперение по краям раны оплавлено и обуглено. Несомненно, чужаки владели лучевым оружием. Поэтому он и не слышал хлопков, издаваемых выстрелами пневматических ружей.

Над головой юноши захлопали мощные крылья. Хугг опустился на тушу гуди, издав торжествующий крик. Эйвен понимал, чего хочет его пернатый друг, и, хотя нужно было спешить, сказал ему с улыбкой:

– Подкрепись. Ты заслужил, дружище.

Вскоре оба снова двинулись в путь. Эйвен шагал по едва заметной звериной тропе с максимальной скоростью для суточного перехода, позволяющей сохранить запас сил и энергии до посёлка, не измотав организм до предела. Двигаться ночью придётся значительно медленнее, тогда мышцы смогут немного отдохнуть.

Да, Эйвен отдавал себе отчёт, что одиночный ночной переход втройне опасен и труден, даже при полной луне и ясной погоде, но он должен успеть предупредить соплеменников о близости незваных гостей. Рассказ Хардера не давал ему покоя. Тревога и чувство надвигающейся опасности гнали его в родной посёлок.

3.

Ночная тьма под пологом леса скрывала всё вокруг. Эйвен с трудом находил путь, полагаясь больше на интуицию, чем на зрение. Ему приходилось быть особенно осторожным и остерегаться ночных хищников, которых и без ужасных ящеров, активных лишь в светлое время суток, водилось здесь предостаточно. Лунный свет, проникающий сквозь редкие прогалы среди ветвей к подножию лесных гигантов, создавал обманчивую иллюзию. Густые причудливые тени, фосфорицирующее призрачное свечение гниющей древесины, вспыхивающие то тут, то там огоньки светляков и искажённые цветные пятна крупных ночных цветов создавали совершенно нереальную картину иного мира. Только опыт и врождённое чувство адекватного восприятия позволяли ему безошибочно распознавать истинную сущность предметов.

Эйвен прошёл за ночь вдвое меньше, чем днём, сделав два коротких привала. До посёлка оставалось пройти ещё около пятнадцати лу, и он рассчитывал преодолеть этот путь до следующего полудня. В воздухе уже ощущался запах моря, значит дом совсем близко. Прибавив темп ходьбы, благо близился рассвет, и тьма редела, он мысленно уже стоял перед Советом. Он думал о том, что расскажет Учителю и всем остальным о своём путешествии и о встрече с чужаками. Эти мысли лишь чуть-чуть ослабили концентрацию внимания.

Началась каменистая гряда, поросшая редколесьем и кустарником. Впереди уже виднелись невысокие скалистые горы, за которыми лежала родная долина.

Светало. Над верхушками огромных деревьев, оставшихся позади, брызнули первые лучи солнца.

Эйвен уверенно шагал вперёд, глядя под ноги и перепрыгивая с камня на камень. На открытой местности он не опасался нападения хищников, ведь теперь у него было такое оружие, против которого даже тираннозавр не устоит. Проходя мимо куста, юноша не заметил подстерегающую его опасность.

Большая змея, выползшая из своего убежища, грелась в нежных утренних лучах солнца, и появление человека восприняла как угрозу. Эйвен заслышал зловещее шипение слишком поздно. Он только успел понять, что перед ним плюющаяся вуппи, и в подтверждение этому тонкая струя яда ударила ему в лицо. Всё произошло так внезапно и быстро, что ни увернуться, ни прикрыть лицо ладонью юноша уже не мог.

Глаза мгновенно зажгло огнём. Вскрикнув, Эйвен импульсивно нажал на спуск лучевика, стреляя наугад в направлении вуппи. Смертоносный луч разрезал змею надвое. Оба обрубка забились по камням в конвульсиях, а юноша, пошатнувшись, упал навзничь. Он полностью ослеп, а нестерпимая боль сводила с ума. Какое-то время он катался на спине и выл, как безумный, пока голос разума не пробился сквозь вопль отчаяния и боли. Нелепая и трагическая случайность поставила его на грань жизни и смерти, сделав совершенно беспомощным. Яд змеи не мог убить, но ослепил и скоро лишит координации движений и подвижности, что равносильно скорой и неминуемой смерти. Эйвен знал об этом, а потому поспешил снять со спины походный мешок. Вытряхнув из него всё содержимое, он на ощупь отыскал маленькую деревянную шкатулку. В ней хранились капсулы с особым снадобьем бабушки Айры, которыми снабдили всех, отправившихся в Путь.

Припомнив инструкцию по применению, Эйвен осторожно вынул немеющими пальцами третью по счёту и проглотил её. Другие он не тронул, закрыл шкатулку и принялся складывать поклажу в мешок. Делал он это не по необходимости, а, скорее, чтобы успокоиться и поразмыслить над своим положением. Сдаваться он не мог, да и не в его характере было пасовать перед трудностями.

Рассчитывать на помощь соплеменников не приходилось, хотя до посёлка – рукой подать. Конечно, можно послать туда Хугга, но сможет ли орёл привести к нему людей, ведь никто другой не обладал способностью понимать его. Даже если начнутся поиски, Эйвена найдут слишком поздно. Оставалось только одно – попытаться дойти до посёлка самостоятельно.

Сидя на камнях, Эйвен «закрылся» от всего внешнего и погрузился в изучение состояния своего организма. Прежде всего, он должен был взять под контроль своего разума собственную нервную систему. Пока яд не нарушил нейронные связи, он сконцентрировал все жизненные силы на нейтрализацию чужеродных ядовитых соединений, в чём ему помогало и принятое внутрь зелье. Вскоре юноша ощутил, что вполне владеет своими мышцами. Боль в глазах, хотя и была всё ещё сильной, но терпеть её он мог.

Однако вернуть хотя бы частично зрение можно будет не раньше, чем через два-три дня.

Идти он мог, но куда?!

«Слепой, я легко собьюсь с пути, и буду блуждать возле посёлка, пока не стану жертвой плотоядных тварей или несчастного случая. Я не отыщу тропу в горах и не смогу подняться в долину», – подумал Эйвен удручённо. И вдруг, он нашёл выход!

– Хугг! – подозвал он орла. – Выручай, дружище! Теперь ты будешь моими глазами.

4.

Видеть глазами орла – вовсе не то же самое, что своими собственными. Мозг не мог посылать правильные команды мышцам, не получая информации от зрительных рецепторов, а «видя» совсем иную картину, с необычного плана. Поначалу Эйвен то и дело спотыкался и даже падал, прежде чем относительно сносно освоился с таким неординарным способом передвижения. Шёл он медленно, выверяя каждый свой шаг, но всё же продвигался вперёд!

В полдень ему удалось почти что чудом отыскать узкую тропу в горах и подняться по ней на вершину хребта, а затем спуститься в долину. Дальше путь лежал вдоль берега реки, резво бегущей к морю. Идти вниз по пологому склону стало значительно легче, и теперь ему не приходилось выверять каждый свой шаг, а вскоре он и вовсе вышел на ровную тропу. Это ободрило юношу. Теперь ему уже ничто не угрожало.

К вечеру послышался шум водопада.

Хугг парил невысоко, чтобы Эйвен мог видеть каждую кочку и камень на своём пути. В мозгу юноши возникла прекрасная живописная картина падающей в чашу небольшого озера воды, в котором купались обнажённые девушки. Вокруг – буйство зелени и цветов и яркая радуга на облачке водяной пыли.

Среди юных фей он заметил и свою подругу. Майя была восхитительно красива. Она стояла на большом гранитном валуне, грациозно прогнувшись и откинув голову назад, расчёсывая свои густые длинные волосы, ниспадающие до упругих округлых ягодиц. Влажные высокие груди, плоский гладкий живот и бёдра блестели в лучах солнца, отливая золотом. В своей естественной наготе она была так притягательно желанна, что Эйвен почувствовал сильное волнение и смущение. Он не мог отвести взгляда, ведь глаза орла смотрели на неё с бесстрастным безразличием, впрочем, как и на других девушек, со смехом резвящихся в прозрачной воде. Спасало то, что внимание птицы не концентрировалось на их обнажённых телах, а постоянно скользило по окрестностям.

5.

Расчёсывая свои густые шелковистые волосы, Майя думала о друзьях, ушедших в дальние путешествия и уже два месяца отсутствующих в посёлке. Без Эйвена и Айриса грусть и печаль всё чаще посещали её, хотя предаваться своим эмоциональным настроениям ей было некогда. Работы в посёлке прибавилось всем, а потому даже такой бесхитростный отдых у водопада она всё реже могла себе позволить.

Многие из парней, ушедших в Путь, уже вернулись домой. Ждали только четверых, чьё возвращение задерживалось более чем на неделю от обусловленного срока. За их судьбу тревожились все, но внешне никто не выказывал своих опасений.

Майя тоже с беспокойством ждала возвращения своих друзей. И Эйвен, и Айрис давно нравились ей, но пока никому из них она не могла отдать своё предпочтение. Оба юноши были хороши собой внешне, умны и бесстрашны, оба выделялись среди сверстников сильными характерами и целеустремлённостью, были лучшими из молодёжи и в разведке, и в охоте, да и любая другая работа спорилась в их руках. Она испытывала дружескую привязанность к обоим, однако выбрать сексуального партнёра и будущего супруга не торопилась.

Каждая девушка с нетерпением и душевным трепетом ждала важного события – Дня посвящения в мужчины. Пройдя обряд и став мужчинами, молодые люди должны были определиться в своих симпатиях и намерениях создать семьи, но решающее слово оставалось за Советом. Майя, как никто, остро чувствовала, что её судьба будет решаться не ею самой, а «просветлёнными», имеющими какие-то непонятные ей, но важные причины в выборе её будущего супруга и отца детей. Бабушка Айра не раз исподволь расспрашивала её, к кому из парней благоволит сердце. В общем, Майе было над чем подумать, ведь создание семьи – дело весьма ответственное, в котором нельзя полагаться только на чувства и эмоции. Интересы общины требовали рождения детей, превосходящих своих родителей не только в физическом развитии, но и в духовном плане. Но, главное, с каждым новым поколением люди посёлка должны были становиться всё более совершенными, чтобы хотя-бы на чуть-чуть приблизиться к тому образу Человека, который завещали им Создатели. В идеале – стать подобными богам. Этой великой цели было подчинено всё существование общины Фаро-Протера и бесчисленного множества других, разбросанных по просторам континента. Конечно, никто не запрещал предаваться чувственным наслаждениям с другим человеком, если оба испытывали друг к другу сильные чувства симпатии и сексуального притяжения, и всё же рождение детей жёстко контролировалось «просветлёнными». Никто не смел, ослушаться и пойти против решения Совета, избравшим супружеские пары по каким-то только им известным критериям.

Вот и сейчас Майя размышляла над этим, задумчиво расчёсывая волосы и глядя на подруг, с беззаботным весельем купающихся в озере. Никто не тревожил их. Младшие дети купались в другом озере, расположенном ниже по течению, у самого посёлка, а взрослые мужчины были заняты работой и никогда не подходили близко к этому месту во время, когда здесь отдыхали девушки. Вдруг, Майя заметила бредущего по тропе мужчину. Он двигался медленно и неуверенно, то и дело, запинаясь и едва не падая. Девушка поспешно подняла с камня асаму и прикрыла обнажённое тело.

– Девочки! К нам гость! – крикнула она подругам.

Девушки стали озираться по сторонам и, заметив постороннего, озорно засмеялись.

– Это же Эйвен! – крикнула одна из них, купающаяся ближе всех к тропе и потому узнавшая его раньше других. – Эй, Эйвен! С возвращением!

– Эйвен! – взволнованно воскликнула Майя, тоже разглядев своего друга. – Наконец-то!..

Проворно обернув вокруг бёдер асаму и заколов её булавкой, она поспешно соскочила с камня и побежала к тропе.

– Эйвен, иди к нам! – кричали девушки, дразня его и не скрывая свою наготу. – Иди, скорее! Мы так соскучились по ласкам!