Меня ситуация тоже немного смутила. Чтобы поскорее избиваться от непонятных ощущений я выпрямилась и осторожно шагнула вперед, ногу щекотнуло мокрой прохладой. Голова сразу стала легкой, мысли потекли плавно и просто. Стремясь еще больше расслабиться, я вслушалась в звуки природы. Вот мимо прожужжала муха, из запруды донеслось хлюпанье и довольный квак.
Попыталась снова вспомнить хоть что-нибудь из своей жизни, может бестолковый рой мыслей, наконец, выстроится в упорядоченные ряды. Подождала секунду – ничего.
Слева за выступом раздался всплеск. Я настороженно подняла уши и отступила на песок. Тихое хлюпанье незаметно вплетается в общий шелест леса, если бы не странная прерывистость – не обратила бы внимания.
Подкравшись к выступу, я выглянула из-за валуна. Река изгибается широкой излучиной, кое-где видны небольшие завихрения. Выглядят вполне безобидно, но это только на первый взгляд. Если попасть в такой бурунчик – утянет под воду, протащит по самому дну и выкинет где-нибудь внизу течения.
Чтобы выбраться на крохотный пляж, пришлось отодвинуть нависающие над водой ветки. Песок под ногами белесый и настолько мелкий, что похож на пыль.
Всплески повторились, я вгляделась в воду. Ближе к середине реки вода пузырится, периодически мелькает седая макушка.
Я отступила назад – не моё дело, тонет, значит, сам виноват. Зачем лезть в воду, если не умеешь плавать. Тем более, в середине излучины просто так не оказываются.
Чего он даже руками не гребет? Только головой сверкает.
Злясь на себя за мягкосердечность, я подбежала к воде, обхватила вокруг пояса свисающую с ветки лиану и кинулась в реку.
Течение моментально отнесло в сторону, седая макушка осталась позади. Я выругалась вслух, вода тут же залилась в рот. Отплевываясь от ряски, подтянулась на лиане и выбралась на берег.
Утопающий все еще пускает пузыри – живой значит.
– Держись. Я сейчас, – прошептала я, сдувая с носа холодную каплю.
Отбежав по берегу против течения, я снова вошла в воду. На этот раз осторожно, стараясь удержаться на ногах. В конце концов, меня сбило, но успела поравняться с седой макушкой и схватить за волосы. Когда дернула ее на себя, из воды показалось старческое лицо. Попыталась тянуть, но тело не сдвинулось с места, словно его за ноги кто-то держит.
Пришлось набрать побольше воздуха и нырнуть.
В водяной линзе картинка расплылась, фигуры превратились в мутные пятна. Я вцепилась в скользкие водоросли, чтобы снова не уплыть с течением. Среди песчаной взвеси разглядела опутанные веревкой ноги. Другой конец привязан к крупному куску сияющего металла. Руки стянуты за спиной, длинная борода плавает в толще воды, как лохматая рыба.
Борясь с течением, мне удалось подплыть к ногам барахтающегося старика. Долго возилась с узлом.
Пока ковырялась, молилась, чтоб дед не помер. Зря я, что ли, тут подводным плаванием занимаюсь.
Наконец удалось развязать веревку. Чтобы всплыть, пришлось грести за двоих, когда голова оказалась на поверхности, я потащила потерявшего сознание старика к берегу. На одной руке подтягиваться трудно, тело тяжелое от воды, но чувствую, что живой.
Я кое-как вылезла, спотыкаясь о камни, и вытянула утопленника на песок. Дед раскинул руки и лежит, словно отдал душу богам.
– А ну оживай! – прорычала я тихо. – Я жизнью рисковала, между прочим.
Опустившись на колено, я быстро перекинула старика через него. Секунду он не двигался, потом содрогнулся, изо рта с хриплым кашлем полилась вода. Я несколько секунд стучала его по спине, пока не перестал кашлять водорослями. Затем перевернула обратно и облокотила на замшелый валун.
Когда развязывала руки, старец открыл глаза. В мутных радужках желтые точки, морщинистое лицо измождено и изъедено мелкими морщинами. Мокрая борода толстым кольцом свернулась на коленях. С балахона стекают ручьи, ткань облепила тщедушное тело, даже кости сквозь материю проступают. Только теперь дошло – он человек.
– Вот дрянь! – вырвалось у меня.
Резким движением я сорвала с пояса лиану, запрыгнула на камень и замерла, готовая к неожиданностям.
Старик застонал, повернулся на бок. Мелкий песок налип на одежду, делая его похожим на обсыпанного мукой перепела. Затем подтянулся и оперся головой на мшистый камень.
– Спасибо, – проговорил он треснувшим голосом.
Благодарностей от людей я еще не слышала. Поэтому лишь чуть подалась вперед. Старик агрессии не выражал, поэтому через пару мгновений я решилась соскользнуть с камня, но остановилась, все же, на почтительном расстоянии.
С обрыва налетел легкий ветерок и обсыпал земляной пылью. А я только собралась обрадоваться, что, наконец, смыла грязь. Стою, как истукан, покрытая тонким матовым слоем. На серой коже не заметно, но не приятно.
Старик провел ладонью по лицу, смахнул остатки воды и протер глаза двумя пальцами.
– Ты кто такой? – спросила я настороженно.
Дед закряхтел, выжимая бороду обеими руками. Из толстого жгута волос зажурчала мутная струйка, образуя в песке небольшое углубление.
Из воды вылезла жирная жаба, уселась на мокрый лист и уставилась на нас немигающими глазами.
– Чародей, – ответил он еле слышно.
Я ойкнула, чародей попытался улыбнуться, но изможденное лицо лишь слабо скривилось. Сердце застучало чаще, я нервно сглотнула и огляделась в поисках чего-то, что может сойти за оружие. Рядом с земляной стеной обнаружила кучу веток. Не адамантиновый меч, конечно, но лучше чем ничего.
Я быстро прикинула, как очутиться рядом с кучей, когда старик начнет пускать огонь из рук.
Он проследил за моим взглядом.
– Если бы мог сопротивляться, – успокоил он, – не оказался бы посреди реки с пудом на ногах.
Я подозрительно прищурилась. Боевой маг скорее погибнет, чем позволит бросить себя на корм рыбам.
Озарение блеснуло радужной вспышкой. В груди застучало еще чаще, пришлось сделать глубокий вдох, да так, чтобы старик не заметил.
Я откинула ветку, которая под напором ветерка лезет в лицо и спросила:
– Чародей? Значит, высшей магией владеешь?
Старик потер нос мокрым рукавом и уронил голову на грудь.
– Владею… – угрюмо проговорил он.
Я осмелела и шагнула ближе.
– Как же вышло, что могучий чародей чуть не утонул?
Дед горько усмехнулся, старческое лицо скривилось, морщины прорисовались сильнее.
– Солнечные эльфы постарались, – сказал он с сожалением.
Я покосилась на заросли обрыва, где с единорогом ковыряется белокожий, и проговорила вкрадчиво:
– А меня, значит, не боишься?
– Я же не слепой, – сказал он, шмыгнув носом. – Ты другая.
– Другая, – согласилась я. – Не солнечная ни капли, но злая и потерянная.
Он окинул меня усталым взглядом, зрачки расширились на столько, что кажется – там по маленькой бездне. Старик что-то пробормотал, так тихо, что даже я со своим эльфийским слухом не разобрала.
Боясь, что он очухается и шарахнет магией, я постаралась придать лицу невозмутимый вид, словно контролирую ситуацию. Затем потерла пальцами подбородок и проговорила задумчиво:
– Вообще-то, на берегу за кустами сидит один такой, солнечный. Меня ждет.
Чародей вжался в камень, старческое лицо в ужасе вытянулось. Он зажал песок в кулаке и поджал колени.
– Прошу, не говори ему обо мне, – заговорил он быстрым шепотом. – Солнечные эльфы не любят людей. А чародеев вообще ненавидят. Я попал к ним из-за беспечности, и чуть не поплатился жизнью.
Взгляд старика стал умоляющим и жалким, я еще раз оглядела его и выдохнула. Он на ногах не стоит, худющий – в чем только душа держится, руки трясутся. Даже не все зубы на месте. Может раньше он и был великим чародеем, но сейчас передо мной обычный старец с больными суставами и выпадающими волосами.
– Хорошо, не скажу, – согласилась я деловито. – Могу рассчитывать на небольшую плату за твое, можно сказать, двойное спасение?
Чародей покорно кивнул, я продолжила:
– Мне известно, чародеи способны творить чудеса.
Я послала ему испытующий взгляд, старик снова кивнул, мокрые волосы на голове качнулись. На лице озадаченность, глазные яблоки покраснели от долгого пребывания под водой.
– Я потеряла память, – сказала я коротко. – Верни ее.
Старик нервно сглотнул, голова стукнулась о мох, будто проверила – действительно это его голова или может чья-то еще. Он скривился. Лицо приобрело здоровый цвет, борода как-то незаметно высохла и распушилась, балахон тоже просох и свободно повис на костлявом теле.
Чародей покачал головой.
– Не могу.
Я мысленно выругалась на себя – ну конечно, чего и следовало ожидать. Внутри все закипело, но проговорила я все так же плавно, с расстановкой:
– Тогда, может, все-таки позвать солнечного эльфа? Уверенна, вы найдете, о чем потолковать.
Чародей загреб ногами песок, попытался отодвинуться, в серых глазах мелькнула паника и обреченность.
– Нет, ты не поняла, желтоглазая, – поспешно проговорил он. – Я не отказываюсь. Просто ничего не вижу. Обычно у эльфов в середине солнечного сплетения цветной огонек. У солнечных – желтый, у темных – фиолетовый, у лесных – зеленоватый. А ты словно непроглядная пучина.
Надежда на то, что он взмахнет рукой, осыплет серебряной пыльцой, и я вспомню все рухнула, как песчаный замок. Я горько усмехнулась про себя – непроглядная пучина. Толи еще будет, серая эльфийка…
Длинный лист упал с дерева и опустился на плечо. Я смахнула его небрежно и приготовилась уйти, пускай дальше сам разбирается со своими делами.
Жилистые ладони чародея уперлись в камень позади, он поднапрягся и поднялся на ноги, выпрямившись. Его облик изменился на глазах – волосы и борода распрямились, засветились приятной сединой.
Темно-коричневый балахон раздулся от ветра, края колыхнулись, как крылья. Глаза прояснились, а в серых радужках заблестели золотые вкрапления. Морщинистое лицо разгладилось, он сказал пободревшим голосом:
– Погоди. Есть кое-что.
Я остановилась в пол оборота и вопросительно посмотрела на старца. Тот отряхнул балахон и шагнул на встречу, песок хрустнул под сапогами.
Он нервно огляделся и наклонил голову.
– Хотел сохранить в тайне, – прошептал старец, – но… ты спасла меня. А я не люблю быть должником. Так вот слушай, через три дня на Забытую гору упадет Золотой Талисман. Это не просто безделушка, нет. В сердце вещицы кроется первородная магия, дарующая силу и могущество. Талисман сможет вернуть память. Но помни, не одной тебе он нужен. Безумный маг не дремлет.
Из-за кустов раздался обеспокоенный голос Лисгарда:
– Миледи, с вами все в порядке? Прошло много времени, нам пора ехать.
Чародей напряженно замер, вкопав ноги в песок по самые щиколотки, в глазах сверкнули золотые отблески. Наверное, одна часть его все еще разговаривает со мной, а другая уже зрит неведомые миры, где обитают лишь боги.
Новый порыв ветра зашевелил ветки, раздул бороду чародея. Вид у него теперь внушительный, даже мурашки по коже, удивительно, как такого чародея вообще кто-то мог поймать и бросить в реку. Взгляд прямой, смотрит выжидательно.
Я прокричала через плечо:
– Все нормально. Мне еще пару минут нужно. Не подходи, я не одета.
Из зарослей послышалось смущенное бурчание и фырканье Арума.
– А как туда… – начала я, поворачиваясь к чародею.
Старец вскинул руки и что-то прошептал одними губами. Его охватило синеватое свечение, фигура медленно расплылась в воздухе.
Я крикнула:
– Подожди! Где это место? Где Забытая гора?
Пятно, которое секунду назад было чародеем, превратилось в бледное облачко и медленно поплыло вверх сквозь ветки деревьев.
– Сквозь Чумнолесье на восток, – донесся затихающий голос.
Затем облачко вспыхнуло и растворилось в воздухе.
Я оторопело замерла, прижав ладони к щекам. Чародей быстро восстановился и убрался от греха подальше, чтобы, ни приведи боги, не столкнуться с моим солнечным другом.
Надо отдать должное – он оказался куда порядочнее людей, которых я повстречала в деревне.
Взбудораженные мысли забегали, как тараканы. Я хлопнула ладонью по лбу, чтоб как-то заставить их успокоиться. К моему удивлению в голове сразу посветлело.
Я опустила взгляд – на листе все еще сидит жаба и смотрит, как дергаю ушами. Невольная свидетельница беседы с чародеем. Но это ничего, жаба никому не расскажет.
Забравшись по обрыву, я быстро осмотрела себя – как всегда полуголая и грязная. Попыталась отряхнуть плотную пыль, но больше размазала. Я досадно вздохнула, затем подошла к кустам и раздвинула ветки.
На поляне стоит Лисгард, любовно гладит единорога по довольной морде. Тот кивает и тыкается носом, мол, гладь еще, мне нравится.
Несколько секунд пришлось прятаться в кустах, чтобы успокоить дерганье в пальцах. Если высокородный заметит напряжение, мне придется отвечать на поток глупых вопросов. Ему же не объяснить, что остаться в живых после встречи с чародеем, еще и получить шанс вернуть память – многого стоит.
Я шагнула из кустов и подошла к белокожему. Мокрая насквозь юбка и кусок ткани на груди противно прилипают к телу. Ветерок щекочет влажную кожу, аж мурашки бегают.
Лисгард обернулся, локон гривы выскользнул из ладони, он вытаращил глаза
Я развела руки и пробормотала:
– Свалилась в воду.
Белокожий подозрительно хмыкнул, но смолчал.
Пока я пыталась расправить прилипшую юбку, он украдкой пялился, но всякий раз, когда поднимала взгляд, отворачивался и делал вид, что занят гривой Арума, а я сердито кривилась и нервно дергала ушами.
Наконец, солнечный приглашающе провел ладонью по спине Арума. Он протянул руку. Я подошла, игнорируя предложение, и в один прыжок взлетела на единорога. Лисгард снова хмыкнул, тут же оказался за спиной, мы снова двинулись сквозь заросли.
Мокрая юбка задралась и собралась холодными, складками на бедрах. Противно, сил нет. Хочется содрать и просушить, если б не спутник – так бы и сделала. Снизу поддувает ветерок и разгоняет мурашки. Над ухом пыхтит белокожий, шумно глотает и периодически отсаживается подальше.
В голове утренней звездой сияет мысль – Забытая гора. Золотой талисман. Последняя ниточка, которая ведет к ответам. Что там чародей говорил? Безумный маг? Не важно, главное – добыть талисман, вернуть память и отправиться домой. Он у меня наверняка есть.
Лес превратился в густую чащу, стволы деревьев пошли толстые, покрытые то ли мхом, то ли каким-то зеленым налетом. Кроны сомкнулись и непроницаемый купол накрыл плотной тенью, почему-то возникло ощущение, что сверху наблюдают огромные глаза и провожают молча.
Вокруг блаженная прохлада, даже нет – сырость. Арум цепляет брюхом кусты и недовольно фыркает, копыта беззвучно утопают в рыхлом дерне, оставляя широкие следы.
Я втянула воздух и закрыла глаза – в носу приятно защекотало от влаги. В голове замелькали картинки – вот, в нескольких шагах затаилась лиса возле мышиной норы. Оттуда тянет зерном и сухой травой. Над арфолином дремлет огромный ворон, мерно покачивается на ветке. Где-то справа, за овражком в малиннике расселся медведь. Зверь сыт и доволен, и вот-вот отвалится спать.
Впереди запахло магией. Лисгард легонько постучал по плечу, я вздрогнула и открыла глаза.
В середине опушки два огромных камня, трава закрывает монолиты почти до половины. В узком проходе между глыбами торчат плотные заросли падуба и толстоствольных берез. Ветки переплелись так плотно, что создали непроходимую стену. Гиганты густо опутаны плющом, кое-где поросли пятнами мха, делая камни похожими на сгорбившихся зеленых великанов. Суровое местечко, сразу видно – люди тут не бывали, а если бывали, то недолго.
Лисгард спрыгнул с единорога.
– Мы у Незримых врат, – сказал он важно.
Белокожий подошел к левому камню, по-хозяйски приложил руку к небольшому углублению. Нарочно и не заметишь. Затем произнес что-то. Слова показались знакомыми, но какими-то исковерканными. Что-то про солнечный источник, проход и почтение.
Послышался равномерный гул, камни покрылись голубоватым свечением, в воздух поднялись тысячи светящихся капель. Лисгард подбежал к Аруму и в один прыжок очутился верхом.
– Вперед! – скомандовал он.
Единорог колыхнул гривой и гордой рысью вбежал в проход.
Мягкий свет, как молочный туман, окутал нас со всех сторон и на секунду закрыл видимость. Некоторое время двигались, как показалось, наугад, хотя единорог шагал уверенно.
Когда туман рассеялся, я ахнула:
– Вот это да!
Лисгард трепыхнул ушами и зашуршал доспехами, гордо расправляя плечи.
– Эолум. Величественный город солнечных эльфов, – гордо проговорил он.
Перед нами раскинулась широкая, заросшая зеленью долина. Воздух наполнен головокружительными запахами растительности. Неведомые птицы радостно щебечут в тисовых зарослях, порхают с ветки на ветку небольшими стайками. В центре цирка в сияющей дымке возвышается город. Серебристые шпили, неестественно длинные, пытаются проткнуть небесную твердь. Многоярусные башни и переходы оплетены гигантским плющом и лианами. Слева от города ревет водопад, такой же огромный, как и все здесь. Сверкающие потоки срываются со скалы и с грохотом обрушиваются вниз, в воздухе остается бесконечная радуга.
Я честно призналась:
– Нет слов!
Лисгард удовлетворенно хмыкнул, вытаскивая из гривы Арума репей размером с орех.
– Вы совершенно правы, миледи, – довольно сказал он. – Этот город центр мира, средоточие знаний и цитадель гармонии. Каждый эльф мечтает поселиться здесь. К сожалению, Эолум не в состоянии вместить всех желающих.
Я удивленно подняла бровь и обернулась.
– Значит, меня могут развернуть у ворот?
Высокородный отшатнулся и проговорил, швыряя репей в кусты:
– Вы же со мной!
Мы двинулись по хорошо утоптанной тропе мимо ароматных кустов жасмина. Солнечные лучи теряются где-то в плотной листве, приятная тень лежит на дороге до самой стены. Если так дальше будет продолжаться, я точно поверю в богов.
Одежда успела подсохнуть и расправиться, даже задранная юбка перестала раздражать. Прохладный ветерок ласково касается кожи, я вздрогнула и снова прижалась спиной к теплым доспехам солнечного. Он хрипло покашлял и подался назад.
Единорог мерно стучит копытами, серебристая грива изредка колышется, то и дело, цепляясь за кусты падуба. Из-под копыт вылетают цветные искры и, рассыпаясь, тают в пыли.
Я провела рукой по гладкой спине Арума, мысленно улыбнулась – красивое животное. Под лоснящейся шкурой перекатываются тугие валики мышц, длинная грива мерно покачивается в такт шагам, на лбу сверкает остроконечный рог. Не хотела бы я встретиться в бою с таким зверем. Боковой линией чую – его красота и одухотворенность обманчивы.
Через некоторое время дорога пошла вниз, Арум замедлил шаг и стал чаще оглядываться на хозяина. Лисгард хлопает его по широкой шее и что-то мягко клацает на только им понятном языке.
Я отклонилась в сторону и спросила через плечо:
– Что не так?
Из-за спины донеслось недовольное сопение.
– Арум не любит городские ворота, – нехотя проговорил Лисгард.
Я не поняла.
– Почему?
– Скоро увидите, – ответил он и потянул гриву.