Деревня походила на растревоженный улей. Около центрального строения толпились воины с красными повязками на голове. Они потрясали копьями, подбадривая себя воинственными криками.
– Что происходит? – спросил Сюркуф у сына вождя.
– Не знаю. Когда уходил, спокойно было. Давайте лучше поспешим.
Воины расступились, завидев отряд. Они настороженно смотрели на чужаков, но агрессивности не проявляли.
Сын вождя велел капитану и его спутникам подождать, а сам ловко вскарабкался по наклонному бревну с зарубками, заменяющему лестницу. Спустя некоторое время он появился вновь на краю помоста:
– Вождь ждет вас.
– Нас трое, – Сюркуф указал на себя, Воронцова и переводчика-канонира.
– Вождь знает, заходите.
Робер и его товарищи поднялись по лазу. Стены просторного помещения, куда они попали, были украшены плетением из бамбука. На циновках сидели обнаженные по пояс даяки. Грудь и плечи их были расписаны татуировками, на шеях висели амулеты с бахромой, на головах – цветные шапочки. У одного из аборигенов головной убор украшали павлиньи перья. Это и был вождь.
Он жестом пригласил Сюркуфа и его товарищей расположиться напротив.
– Вы пришли за девушкой? – без предварительных церемоний начал даяк. – Должен огорчить – ее похитили.
– Кто это сделал?
– Люди из рода шамана. Они убили воинов, охраняющих ботанг, и увели девушку.
– Куда?
– В храм.
– Для чего?
– Шаман хочет провести древний обряд. Он жаждет занять место вождя. Рассчитывает, что кровь жертвы задобрит духов нижнего мира и они помогут ему.
– Тогда почему вы сидите здесь?! – Сюркуф вскочил на ноги, за ним последовали Воронцов и канонир. – Девушку надо спасать!
Вождь поднял руку:
– Не торопись! – и взглянул на сидящего рядом аборигена. – Это мой брат. Он смотрел в черное зеркало. Послушай его.
Даяк с высоким лбом, на котором была выколота татуировка со сплетенными в круг змеями, степенно кивнул:
– Ходить в храм сейчас нельзя. Если не послушаешь, девушка может погибнуть.
– Когда можно будет?
– Позже. Когда боги укажут. Я скажу.
Сказав это, абориген закрыл глаза и погрузился в раздумье.
Вождь указал на циновку:
– Садись. Ждать будем, кушать будем.
Действительно, не успели капитан и его спутники устроиться, как вошли три женщины. Длинные цветастые саронги скрывали их гибкие тела, оставляя обнаженной грудь. Они принесли глиняные миски, наполненные рисом с жареной курицей.
За едой никакие разговоры не велись.
Когда посуду убрали, вождь произнес:
– Шаман потревожил покой духов нижнего мира. Это может иметь тяжелые последствия для нашего племени. Духи приведут врагов на нашу землю, и мы должны будем ее защищать. Чтобы выстоять, мы должны быть сильнее. Я покажу тебе камни, которые нашли в горах, и золото, и ты скажешь, на сколько ружей, пороха и свинца этого хватит.
Сюркуф задумался:
– Твое предложение заманчивое, но прежде я должен увидеть.
Абориген сделал знак, и в помещение внесли три глиняные чаши. Одна была наполнена крупными необработанными алмазами, в других матово поблескивал золотой песок.
Сюркуф повертел в пальцах алмаз, равнодушно взял рукой золотой песок и высыпал его тонкой струйкой обратно в чашу.
Вождь внимательно следил за его действиями.
– Два десятка ружей, – медленно проговорил Робер, глядя даяку в глаза. – К ним – порох и свинец.
– Это больше, чем мы рассчитывали, – ответил тот. – Когда девушка будет свободна, мы придем в залив, где стоит твой корабль.
– Договорились! – ответил капитан.
– Если так, – вождь поднялся, – вам пора!
Брат вождя открыл глаза и степенно кивнул.
– Мой сын покажет дорогу к храму, – добавил вождь.
Молодой абориген в сопровождении десятка вооруженных соплеменников повел отряд Сюркуфа в глубь зарослей. Шли по хорошо утоптанной тропе, после очередного поворота сын вождя поднял руку, все остановились.
– Дальше идти не будем. Брат вождя велел отвести вас к тайному проходу. Нам туда, – сказал он, указывая на густой кустарник.
– Веди, – сказал Робер.
Даяк раздвинул листву. Капитан жестом велел Воронцову следовать за ним. Убедившись, что весь отряд благополучно исчез в подлеске, замкнул цепочку и сразу же попал в иной мир. Здесь было сумрачно и сыро, пахло прелой растительностью, которая в избытке стелилась под ногами.
Сын вождя скользил между стволами деревьев и лианами, стараясь производить как можно меньше шума. Время от времени он останавливался, давая возможность отставшим нагнать своих товарищей.
Во время такой остановки Семен спросил его:
– Ты говорил «брат вождя»? Разве он тебе не дядя?
– Нет, – мотнул головой даяк. – Он не одной крови.
– Кто же тогда?
Молодой даяк попытался что-то объяснить канониру, но тот лишь пожал плечами:
– Не понимаю…
– Ладно! – махнул рукой Воронцов. – Не в этом суть. Ты лучше спроси у него, почему вождь не пошлет своих воинов наказать шамана и его родственников.
– Нам нельзя, – ответил юноша, внимательно выслушав переводчика. – Табу. Ни один даяк не переступит порог храма даже под страхом смерти. Это можно только шаману и служителям храма.
– Табу наложил шаман? – поинтересовался Воронцов.
– Нет, боги.
– Тогда и нам нельзя…
– Вам можно, – уверенно произнес сын вождя. – Ваши боги вам этого не запрещают.
– Ты откуда это знаешь?
– Брат вождя сказал.
– Что он еще сказал?
Молодой даяк, ничего не ответив, продолжил движение. Вскоре он остановился:
– Храм.
Действительно, за зарослями бамбука проглядывали темно-серые развалины. Среди нагромождения камня возвышалась уцелевшая стена, сложенная из массивных гранитных блоков, к ней и направился отряд. Раздвинув листья папоротника, сын вождя указал Воронцову на скрытую от посторонних глаз пустую нишу с каменным барельефом сидящего Будды.
– Здесь, – сказал молодой даяк и протянул подошедшему Сюркуфу свиток. – Брат вождя велел передать это.
На желтоватом материале, отдаленно напоминающем бумагу, был нанесен план круглого помещения и идущих к нему с четырех сторон коридоров, своим переплетением напоминающих лабиринт. Один из проходов начинался от изображения сидящего Будды.
– Не наш ли это Будда? – спросил Воронцов, указав на нишу.
– Вполне может быть, – ответил Сюркуф, продолжая изучать план.
– Раз так, то тут должен быть вход.
– Если ты в этом уверен, попробуем отыскать.
Они вошли в нишу, ощупали каждый выступ, но никакой тайной пружины, позволяющей открыть вход, не нашли.
– Что-то тут не так, – произнес Воронцов и взглянул на сына вождя: – Ты знаешь, как открыть?
– Нет. Брат вождя не говорил. На бумаге указано. Читать священные тексты не могу.
– Кто может? – спросил капитан.
– Шаман может.
– Ты так ничего не добьешься, – сказал Воронцов. – Разверни карту. Там я под изображением Будды видел какие-то иероглифы. Ну-ка, начертание какое-то странное. Зажгите факел!
Воронцов присел на корточки перед барельефом и потер ладонью его основание:
– Давай сюда.
Сюркуф поднес факел. Желтый свет пламени осветил высеченные на поверхности камня иероглифы.
– Вот они.
– Вижу. Что дальше?
– Сравним их с теми, что на плане, – Воронцов надавил на один из иероглифов – камень под ним поддался и отодвинулся вглубь.
Раздался неясный скрежет – образовавшееся углубление снова закрылось. На этот раз другим иероглифом.
– Ты видел?! – Воронцов посмотрел на капитана. – Думаю, иероглифы требуется расположить так, как они начертаны на плане.
– Ты прав. Тебе помочь?
– Справлюсь сам.
Минут через пять последний иероглиф занял свое место, но стена с барельефом осталась неподвижной. Подождав с минуту, Семен поднял взгляд на Робера.
– Может быть, ее подтолкнуть надо? – пожал плечами Сюркуф и поспешил выполнить сказанное.
К его удивлению, стена в нише легко поддалась и совершенно беззвучно повернулась. Из проема пахнуло сыростью. В свете дня были видны ступени, ведущие вниз.
– Ну что, ты готов?
– Погоди, – капитан вернулся к ожидающим его распоряжений матросам: – С нами пойдут два человека. Остальным ждать здесь.
Колеблющееся пламя факела тускло освещало путь. На стенах дрожали причудливые тени, ступени опускались все ниже и ниже. Казалось, им не будет конца. Неожиданно свет факела выхватил из мрака площадку. Спуск закончился. Воронцов оглянулся – далеко вверху белым пятном маячил проем. От площадки вбок и прямо уходили в бесконечность два коридора.
– Куда пойдем? – задал вопрос Семен.
Сюркуф развернул карту. На ней проходы, петляя, в конце концов собирались в одной точке, чтобы вновь разбежаться, но уже по четырем направлениям.
– По-моему, все равно куда идти.
– Не спеши, – Воронцов склонился над свитком. – Я не такой уж знаток лабиринтов, но обрати внимание на эти знаки. Они о чем-то предупреждают. Может, о ловушках? Я слышал, что древние постройки ими изобилуют.
– Кабы знать!
– Разберемся на месте.
– Тогда предлагаю левый проход. Хотя путь и длиннее, но здесь, если верить плану, всего лишь один иероглиф.
– Не возражаю.
Небольшой отряд, возглавляемый капитаном, направился в боковой коридор. Миновав все повороты, вскоре они вышли к квадратной комнате, стены и пол которой покрывало переплетение геометрических фигур. Здесь проход как бы обрывался и продолжался на другой стороне помещения. Соединяла края разрыва узорная дорожка, окаймленная широкими парными линиями. Дорожка призывно поблескивала в слабом свете факела.
– Стоять! – приказал Воронцов, почувствовав опасность. – Лучше глянем, что у нас на плане.
На изображении комнаты был нарисован стоящий на одной ноге Будда.
– И что это значит? – перевел взгляд на Воронцова Робер.
– Фигурка стоит на двойной линии. Значит, по ней нам и идти.
– Ты в этом уверен?
– А что, у нас есть другой выбор?
Сюркуф поискал глазами что-то на потолке, глубоко вздохнул и решительно ступил на кайму дорожки. Он поставил сначала ногу на двойную линию, убедился в надежности опоры и перенес на нее тяжесть тела. Ничего не произошло.
Капитан быстро пересек комнату и, повернувшись к товарищам, махнул рукой:
– По одному давай!