Старая монахиня, утомлённая бегством по лесу и мучениям и на столбе, тяжело забралась на могучего коня. Юлия же, едва волоча ноги, плелась следом по широкой просеке, совершенно неприспособленной для пеших прогулок. Горный тролль, словно разъярённый исполин, оставил после себя хаотичный бурелом из поваленных и вырванных с корнем деревьев, заставляя путниц петлять и пробираться сквозь густой лес.
Изнурённая двухдневными испытаниями, требовавшими недюжинной стойкости, графиня еле переставляла ноги. Казалось, сама земля тянула её вниз, а руки отказывались подчиняться воле. С каждым шагом веки становились всё тяжелее, грозя сомкнуться навеки.
Но здравый смысл одерживал верх над изнеможением. Мысль о том, что отставание от войска короля может обернуться новыми опасностями, подгоняла Юлию вперёд. Да и оставаться в этом гиблом месте, где рыскали озлобленные крестьяне, а в любой момент мог объявиться каменный исполин, было верхом безрассудства.
Внутренний диалог с призраком сестры терзал и без того измученную душу Юлии:
«Расскажи ей обо мне! Расскажи!» – умоляла Ваня.
«Зачем? Чтобы она тоже решила, что я ведьма?» – с отчаянием в голосе возражала Юлия.
«А ты попробуй! Расскажи. Всё в ней говорит, что старуха разбирается в том, что происходит вокруг».
«Нет. Наше желание разобраться в событиях только раскроет нас».
«Но мы не сможем зайти дальше этого леса, если не разберёмся!»
«А если выдадим себя, то дальше нашей с тобой поляны не уйдём! И даже союзница отвернётся от нас! Это понятно?»
«Понятно! – обиженно пропыхтела Ваня. – Но я, как и ты, хочу уяснить, почему не могу действовать без тебя и твоего разрешения. Думаю, ты тоже это хочешь узнать. Просто спроси».
– Нет! Не спрошу! – наконец, гневно воскликнула Юлия, позабыв, что говорит вслух.
В этот момент монахиня вкрадчивым голосом заявила:
– Ты хочешь понять, откуда я так много знаю о Богах, демонах, древних тварях и колдунах с ведьмами? – спросила Сабрина, одарив Юлию лукавой улыбкой. – И почему об этом знает простая монахиня, вроде меня?
Юлия отвернулась, но через мгновение, пряча глаза, кивнула.
Встреча с Сабриной, загадочной монахиней, знающей больше, чем кажется на первый взгляд, предвещала новые тайны и опасности на пути графини.
– Была бы благодарна, – прошептала она, еле сдерживая дрожь в голосе. – Всё, что происходит вокруг, никак не вяжется с тем миром, в котором я жила ещё вчера. В том мире были вполне счастливые и живые родители и сестры. Там не было войн, не было ведьм и чудищ, не было богов и той боли, которую принёс сюда, – Юлия сжала кулак на груди, – Эльмир Третий. И теперь вместо тихого замка – груда камней и пожирающий их тролль, вместо близких – трупы, а вместо понятного мира – перевёрнутый, полный вопросов, на которые нет ответов! Мне надо идти за королём куда-то за Сизые горы, в долину легендарных Оракулов и Красных Драконов. Но я не знаю зачем, а главное, как я смогу победить короля и всю его армию? Я не знаю, как жить… и именно сейчас чувствую, что зря не умерла вчера с семьёй.
– Если боги оставили тебя в живых, значит, так нужно, – спокойно произнесла Сабрина. Она остановила Корина и, повернувшись к графине, добавила: – Думаю, твоему пленнику не стоит слышать наш разговор. Знания имеют свойство просачиваться сквозь чужие умы и окольными путями попадать к тем, кто желает ими обладать. А идущий путём Мрака может сообщить своему богу всё, что угодно, того не ведая. Понимаешь?
– Вроде бы, – тяжко вздохнула Юлия, и принялась вертеть в руках отцовский меч, ощупывая ножны, гладя эфес и искусные чеканные узоры на рукояти. Она боялась признаться, что не понимает. Отец всю жизнь держал дочь вдали от общества. Даже сестёр он брал с собой в важные поездки, но её – никогда. Конечно, он пытался сделать из неё воина, но это ли считать путешествием? Самое дальнее, куда Юлия добиралась за всю свою жизнь, – это опушка леса, с которой хорошо виден лишь Корнуэлл, а вдалеке – лес и поднимающиеся из-за него на юге горы. А знания о чужих странах лучше получать из путешествий.
– Ты хотела бы узнать, кто я такая, раз не совсем обычная монахиня? Верно? – продолжила Сабрина. И когда Юлия кивнула, она сказала: – Когда король и твой отец уничтожили ведьм, нам пришлось сделать выбор: либо уйти с изгнанными Оракулами и Красными Драконами в их земли, чтобы продолжать служить Владыке Справедливости Балансору, либо остаться и попытаться вести людей по пути праведности, а не по проторённой ими дорожке в фарватере Мрака. Поверь, их умы так и стремились туда снизойти. Человеческий рассудок – столь странная штука, что любыми способами старается пасть под ворохом желаний и склониться перед многочисленными искушениями. И мы, – монахини, – простыми истинами старались удержать мысли людей вдали от зла. Но нам не удалось. И это не умаляет нашего провала, нет… Но сейчас речь не об этом же, верно?
Юлия опечаленно кивнула. В её душе царила пустота, не давая мыслям пробиться сквозь апатию.
– До всего этого я была жрицей истинного Бога Справедливости, – промолвила она, – но нас принудили упростить веру, сведя её к примитивному Равновесию. Но суть не в этом. Будучи жрицей, я многое познала о других богах. И нас вполне могли бы изгнать, подвергнув остракизму, в горы, где бы мы скитались долгие годы. Поэтому, как и все остальные, мы притворились обычными людьми, облачили учение о Высшей Справедливости в форму религии и начали её проповедовать. Это было лучше, чем оставить умы людей блуждать во тьме невежества и заблуждений…
В один момент король изменился и начал уничтожать наши храмы. А я чувствую, что Владыка Мрака вновь пробудился. Это сложно объяснить, но я видела его тень в глазах прихожан, в их безумных взглядах, как будто вернулись те времена… когда боги ещё не враждовали, а Мрак царил над людьми в этой половине Мрачноземья. Знаешь, почему оно так называется?
– Из-за Владыки Мрака? – спросила Юлия.
– Именно, – кивнула Сабрина. – Но король, а до него и другие, запретили нам об этом упоминать… И теперь всё станет только хуже. Азраид в ярости. Об этом говорит скорость, с которой возрождаются древние монстры и тлеет всё доброе в людях. Буквально вчера тролль был грудой камней, а Виктор – благочестивым прихожанином моей церкви. А теперь один в слепой ярости крушит всё на своём пути, а другой одержим жаждой мести и убийства. И ты ни в чем не виновата, – Сабрина улыбнулась, заметив благодарность в глазах графини. Слова утешения всегда приятны. – Как я поняла из криков Виктора, безумный Эльмир Третий убил всю твою семью, обвинив их в связи с ведьмами. Но, скорее всего, дело в другом… Мне кажется, Азраид не остался в стороне. Именно он вёл короля, вернее, ведёт его и сейчас. А вот твоя необъяснимая способность общаться с призраками и повелевать ими…
– Откуда вы… – прошептала испуганная Юлия, но Сабрина поспешила её успокоить.
– Конечно, знаю, – ответила Сабрина, её голос был полон мудрости и опыта. – Я ведь жила задолго до того, как люди начали истреблять наследие Мрака. Изгнали чудовищ, а потом и ведьм. Поэтому твоя особенность мне знакома, но есть и не самая приятная новость.
– Какая же? – с опаской спросила Юлия.
– Она исходит от самого Владыки Мрака. – Сабрина понизила голос, делая слова ещё более зловещими. – Это он даровал тебе этот дар… или проклятие.
– Но я никогда не общалась с ним! – воскликнула Юлия, негодование смешалось с обидой. – Я до вчерашнего дня даже не подозревала о его существовании!
– Успокойся, дитя, – ласково промолвила Сабрина. – Общаться с ним невозможно. Он не снисходит до разговоров, разве что сам того пожелает. А как давно ты разговариваешь с призраком?
– Четырнадцать лет, – еле слышно прошептала Юлия. Страх всё ещё терзал её душу. – С тех пор, как погибла моя сестра. Она и стала этим призраком.
– И именно её ты видишь, с ней разговариваешь, ей повелеваешь? – уточнила монахиня.
– Да, – кивнула Юлия.
– Но без тебя этот призрак бессилен. Верно? – Сабрина хитро прищурилась. – Прости, я невольно подслушала ваши беседы с сестрой.
– Да, – вновь подтвердила Юлия, опуская взгляд.
– Это не совсем призрак, – заявила старуха, и Юлия удивлённо на неё посмотрела. – Или не совсем обычный призрак. Точнее сказать не могу, я не знаток в таких делах. Тебе бы к ведьме обратиться…
– Зачем? – с недоумением спросила Юлия.
– Она бы помогла тебе разобраться в сути этой силы, с которой ты имеешь дело. – Сабрина указала пальцем на дорогу. – По пути к Сизым горам мы как раз заедем в Кагоду и наведаемся в наш храм, если он, конечно, ещё цел. Кагода ведь лежит немного в стороне от восточного тракта. Но я бы уже сейчас тебе посоветовала чаще общаться с этой твоей сущностью. Может, узнаешь что-то новое.
– Я думала, что Ваня – призрак, – неуверенно проговорила Юлия.
– Вряд ли, – покачала головой Сабрина. – Тенями управлять невозможно. Я говорю о настоящих призраках. А то, с чем ты имеешь дело, скорее всего, некая сущность, подаренная тебе Азраидом…
– Что? Но как?! – вскричала поражённая Юлия, её голос дрожал от смятения. – Я же не чернокнижница!
– Такие силы бывают только у ведьм, милая моя, – грустно промолвила Сабрина, глядя на Юлию с сочувствием. – И уже неважно, хочешь ли ты ей быть или нет. Постарайся свыкнуться с этой мыслью, пока неведение и гордыня не погубили тебя чужими руками. Враги-то будут уверены, что ты именно колдунья. Поверь. И чем раньше, тем лучше. Вряд ли ведьмой быть хуже, чем мёртвой графиней… А?
Юлия пожала плечами, но до конца не поверила в слова старухи. Она была ошеломлена, а Ваня, как назло, хранила молчание.
«Ну ничего, – подумала Юлия, – я ещё спрошу с неё, что это за дела такие?»
– Пойдём, – велела Сабрина, поднимаясь. – Надо выходить сейчас, если хотим затемно попасть в Кагоду. И никому ни слова о своих способностях. Они не оценят. Вон этот Барвоа до сих пор как одержимый орёт, что ты ведьма, не так ли?
– Точно, – кивнула Юлия, все ещё не оправившись от шока. – Орёт, не переставая…
Они быстро дошли до поляны, где проснулся тролль, и нашли Энцо привязанным к обломанному чудовищем столбу. Некоторое время Юлия рассматривала рытвины на месте груды камней, не в силах поверить, что вековые валуны ушли с поляны сами, оставив за собой гигантские следы. Затем она направилась к ведьмаку.
Увидев женщин, Барвоа разразился яростной и непонятной тирадой. Кажется, он страшно ругался. Всё, что надо было сделать Юлии, это разрезать путы и подвязать длинной верёвкой к седлу Корина. Запястья ведьмака всё ещё были скреплены путами, поэтому сопротивления не ожидалось. Но едва Юлия рассекла путы, как услышала предупреждающий крик Сабрины:
– Осторожно! Сзади!
Юлия резко обернулась и едва успела отбить удар отцовским мечом. Острый клинок лишь благодаря хорошей реакции тела увёл по касательной вилы Виктора. Из-за их тяжести крестьянина мотнуло в сторону, и девушка приставила к горлу бородача лезвие. Он застыл, не предпринимая попытки поднять вилы, но графине всё равно было не по себе.
За спиной стоял Канас и другие мужики с орудиями труда, которые при желании могли представлять не меньшую опасность, чем любое холодное оружие. Цепы, грабли, вилы, топоры, косы и всё что попало под руку – палки, камни, оглобли… Позади из чащи леса высовывались женщины и дети. На лицах читалось напряжение, отчего они выглядели страшно, будто невольными наблюдателями, а не хозяевами собственных тел, которыми не управляли.
Юлия перевела взор на Виктора, и холодок страха поднялся по спине, закончившись где-то в затылке. Если не обращать внимания на общий вид, а ведь его задел камнем тролль и, кажется, что-то сломал мужчине в грудной клетке, то от его налитых кровью глаз взгляд отвести было труднее всего. Кажется, будто и не человек на тебя смотрит. Нечто звериное и потустороннее выглядывает прямо изнутри, из глубины… нечеловеческой уже сущности.
От страха и усталости рука дрогнула, и лезвие меча едва не коснулось горла Виктора. Юлия уже мысленно прощалась с жизнью, представляя, как разъярённые крестьяне после гибели предводителя разорвут всех причастных на части. Но тут по поляне разнёсся глубокий, гулкий, по-настоящему монашеский голос Сабрины. Певучая мелодия разлилась между деревьями и затекла в уши бывших прихожан.
– О троллы ваас данке гобинс! – затянула Сабрина на неизвестном языке. – О каас мидс миделтон! Вас-кас данас!
Виктор хмыкнул, покосился на монахиню и совершенно не своим голосом произнёс:
– Ты думаешь, старая карга, выгнать меня из умов этих слабых созданий, когда я по праву владею ими?
Но старуха, не обращая на него внимания, продолжала петь заунывную мелодию на чужом языке.
– Тун нанкас таас! Тун киас мидлас! О сарам там варраам! О…
– Я больше не отдам ни тебе, ни Свету ни этих людишек, ни эту ведьму! – Юлия вздрогнула, когда Виктор устремил на неё свой взгляд. Красные, полные злобы, пронзительные и страшные глаза заставили её чуть было не опустить меч. – Она моя! Она – создание моего мрачного гения! Изощренный инструмент для уничтожения смутьяна! Она – венец моей мести! Темной, безжалостной мести! И я намерен навсегда поработить её душу и заставить её силу служить мне в этом мире! Слышишь, старая карга?
Но та всё ещё протяжно и напевно выводила слова давно забытого языка, и от этой странной песни Виктору стало явно не по себе. Мужика вдруг затрясло, он часто-часто заморгал, будто потеряв зрение, и тщетно пытался его прояснить. Следом за ним задрожали и его подельники. Крестьяне, их жёны и дети. А потом все они разом завыли от боли. Страшный стон нескольких десятков людей наполнил лес, просачиваясь сквозь деревья, подобно шуму ветра, ищущего пути без преград. Юлию охватило желание бросить всё и убежать, но она понимала, что стоит ей опустить оружие, как станет беспомощной. Поэтому она крепче прижала лезвие меча к горлу Виктора.
– Атан тан сааб ваас коринускас! – продолжала читать древний текст Сабрина, и Юлия вдруг почувствовала, что ей тоже становится дурно. Рука с мечом дрогнула и никак не хотела слушаться. Зрение поплыло, и она услышала испуганный шёпот Вани:
«Что она говорит?»
«Не знаю, – прошептала Юлия. – Наверное, что-то защитное…»
«Защитное? Да мне плохо от этого! Да и тебе!»
«Мне плохо из-за усталости, – возразила Юлия. – Меня со вчерашнего дня бьют, убивают и пытаются насиловать. Я устала и хочу спать… или умереть».
«Нет! Ты не понимаешь! Это всё эти слова! Останови её!..» – слова призрака казались настолько далёкими, будто Ваню оттолкнули прочь, и она кричала из-за толстого препятствия.
Или же Юлия просто теряла сознание и способность слышать не только Ваню, но и вообще всех окружающих. Странная песнь Сабрины тоже угасла вдали, и графиня вдруг нырнула в непроглядную темень.