В разгаре хаоса тоже есть возможность.
Вероника позвонила утром и пригласила Серафиму на юбилей к матери Мосолова.
– Надо ли? – рассеянно спросила Серафима.
Она не представляла, что там будет делать Вероника после того, как ее фактически изгнали из «рая». То есть не дали войти в семью Мосоловых. А теперь получается, что она собирается общаться с ними как ни в чем не бывало… Серафима вряд ли так смогла бы. А вот Вероника, получается, может… Гордости нет. Или здесь что-то другое? Серафима тут же одернула себя. Кто она такая, чтобы судить других. В конце концов, ей представляется возможность вблизи посмотреть на того, кто подбирается к ее фамильной усадьбе. На этого современного хищника, готового слопать все, что находится в пределах досягаемости. Вот и хороший предлог увидеть Сергея Мосолова и его мамашу.
– Надо. Там будет весь бомонд города. Это мероприятие из разряда обязательных. Я заеду за тобой на машине.
– Когда надо быть готовой?
– Через час. Жди.
– Договорились. За меня не беспокойся, к означенному времени буду при полном параде.
– Вот и замечательно.
По дороге Вероника была непривычно молчалива. Выглядела она неважно, несмотря на макияж и нарядное платье – ярко-синее с серебристыми ромбами.
– Какие-то неприятности? – спросила Серафима.
Вероника посмотрела на нее тяжелым взглядом, но ничего не ответила.
Через некоторое время, впрочем, сказала:
– Не так легко общаться с несостоявшейся свекровью. И не пойти нельзя. Весь наш бомонд там будет. Откажешься – не так поймут. А по правде говоря, вообще не поймут. Такие у нас порядки. Будут думать, что пренебрегаешь, а этого у нас не прощают. Мгновенно изгоем станешь. Это как уйти нельзя остаться. И ехать не хочется, и не поехать нельзя…
Она замолчала.
– Понимаю. Семья Мосоловых рвется захватить все вокруг? Даже ту самую разрушенную усадьбу?
– Хозяева, – кратко бросила Вероника. – Считают, что им все позволено.
Вскоре они приехали в загородный ресторан, где и устраивалось торжество. Поставив машину на парковку, Вероника взяла с заднего сиденья пакет и кивнула Серафиме.
– Пошли! Как я выгляжу?
– Отлично!
– Преувеличиваешь. Я всю ночь не спала. Вспоминала… Жизнь свою разрушенную. Ну ладно, былого не воротишь. Стерва, она и есть стерва.
Народу было много. Гости фланировали по лужайке, собирались в кучки, о чем-то переговаривались между собой… Было видно, что гости собрались, чтобы засвидетельствовать свое почтение Мосоловой-старшей.
Элеонора Степановна сидела в кресле и принимала поздравления. Около нее справа и слева складывались букеты цветов и подарки. Гора свертков и коробочек росла.
Элеонора Степановна была моложавой женщиной лет семидесяти – крашеной блондинкой с довольно ярким макияжем и надменным взглядом. Одета она была в бордовое платье с золотистым узором. На голове большая соломенная шляпа, защищающая от солнца. Когда Вероника с Серафимой подошли к ней, она окинула быстрым цепким взглядом сначала Веронику, потом Серафиму и благосклонно кивнула, не проронив ни слова. Серафима не сводила глаз с шеи Элеоноры Степановны. Дело в том, что на ее шее красовалось ожерелье, которое как две капли воды напоминало старинное ожерелье, хранившееся у Серафимы дома.
– Добрый день, Элеонора Степановна! – бодро начала Вероника. – Поздравляю с юбилеем. Желаю здоровья, всех благ, дальнейшего процветания во славу нашего родного города.
Она протянула пакет, юбилярша взяла его, достала оттуда сверток, развернула его. Подарком оказалась скульптура, изображающая олениху с олененком. Немного помолчав, Мосолова завернула скульптуру обратно и положила сверток справа от себя.
– Спасибо, Вероника.
– Это моя знакомая. Гостья из Москвы. Серафима Николаевна.
– Очень приятно.
– Какое у вас красивое ожерелье, – сказала Серафима. – У меня есть такое же.
Хозяйка города не ожидала, что такая роскошная вещь есть у кого-то еще. На ее лице появилось выражение раздражения. Серафима сразу поспешила добавить:
– Оно в очень плохом состоянии, тогда как у вас – почти в идеальном. Просто ослепляет.
– Да, вещь интересная. Люблю старые украшения. Когда увидела это ожерелье, то сразу положила на него глаз. Попросила ювелира дать его рассмотреть поближе. Бывает, что вещь на расстоянии выглядит презентабельно, а ближе – теряется. Когда покупаешь ювелирку, нужно быть особенно внимательной… никому доверять нельзя. Помню, как в Париже покупала я бриллианты. Так дали мне кольцо из коллекции прошлого сезона, а я хотела купить модный тренд… – разоткровенничалась Мосолова.
– Вам очень идет, наверное, ювелир – мастер своего дела?
– Да. – Она прищурилась. – Такой забавный старичок, свободно говорит по-французски. Уверяет, что он потомок ювелиров, которые работали еще при царском доме Романовых. Он еще что-то говорил, но я слушала его вполуха, торопилась на презентацию женского делового клуба. Я состою там уже более десяти лет. А тут старичок такой говорливый попался. Старые люди любят поговорить, особенно если они одинокие.
– Где находится магазин этого ювелира?
– Магазином это трудно назвать. Так – небольшая лавочка. Там одновременно можно сделать ремонт ювелирных изделий, сбоку от стойки – витрина – то, что выставляется на продажу. Можно подобрать, что подходит, что особо нравится…
– Какой адрес этой замечательной лавочки?
– Элеонора Степановна! – донеслось откуда-то сзади. – Элеонора Степановна!
– Ах. Меня зовут. – Юбилярша кокетливо поправила парик. – Ничего без меня сделать толком не могут. За всем следить приходится, контролировать. – Она снисходительно кивнула Серафиме и отошла в сторону. Та – за ней.
– Вы так и не сказали адрес ювелира.
Мосолова скороговоркой сообщила нужные Серафиме координаты. Лавочка находилась в тихом московском переулке недалеко от станции метро «Арбатская».
Серафима подумала, что наверняка она не один раз пробегала мимо нее, вот только в голову никогда не приходило зайти туда.
– Восседает, как королева, – шепнула Вероника. – Показывает, кто тут хозяйка в городе. Народу приехало – тьма. Из городов разных. Вот тот дядечка, я помню, из Сочи явился. У него там бизнес серьезный.
У реки стоял оркестр, который играл негромкую музыку.
Длинные столы были уже накрыты всевозможной снедью, плетеные кресла расставлены в строгом порядке. У поставленных шатров трепыхались на ветру голубые и красные воздушные шарики.
Обслуживающий персонал сновал между столами и гостями… Мероприятие производило впечатление тщательно продуманного и хорошо организованного. К ним подошел официант с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским. Они взяли по бокалу.
– Устроила королевское пиршество, – прошептала Вероника. – Любит она пыль в глаза пустить. Показать, что не хуже других… Держит город в руках и не собирается его отпускать…
– А где ее сын?
– Сергей? Пока не вижу. Может, запаздывает…
Вдруг по толпе гостей прокатился шепоток. Все развернулись в одном направлении. Это прибыл Сергей Мосолов с супругой и дочкой.
Серафима посмотрела на Веронику. Та побледнела.
– Приехали… – прошептала она. – Всем счастливым семейством.
Сергей Аркадьевич Мосолов был привлекательным мужчиной роста выше среднего. С русыми волосами, светлыми глазами и решительным подбородком. Жена его была тоненькой худенькой женщиной с распущенными темными волосами. Одета в струящееся светло-кремовое платье. Трехлетняя дочка крепко держалась за мамину руку.
– Немного побудем здесь и уйдем, – тихо сказала Вероника. – Чужие мы на этом празднике жизни. Жена его, Герда, вон как к мужу жмется. Счастливый билет отхватила.
– Откуда она?
– Из Эстонии. Мать – русская, отец – эстонец. Главное, что Элеонора этот брак одобрила. Если бы встала на дыбы, Сергей не пошел бы против матери.
– Такой послушный мальчик?
Вероника кивнула.
Серафима протиснулась вперед к столу, чтобы взять угощение, а когда вернулась на старое место, то Вероники там уже не было. Поискав ее глазами, нигде не обнаружила. Серафима решила спуститься к реке и побыть какое-то время там.
У реки было прохладно, некоторые из гостей уселись на плетеных креслах у воды и наслаждались погодой или беседовали друг с другом.
– Вы тут одна? – услышала Серафима рядом с собой.
Она повернула голову. Перед ней стоял мужчина лет сорока. Что-то в его лице было неправильным, но вместе с тем он не производил впечатление урода, напротив, улыбка придавала ему своеобразное обаяние. Мужчина уже начинал лысеть, одет он был в белую рубашку и черные брюки, что придавало ему сходство с официантом.
– Будем знакомы. Павел Колясников. Можно просто Павел.
– Серафима.
– Красивое имя. Старинное. Как живется с таким именем?
– Нормально.
– Приехали сюда сами по себе или с кем-то?
– С Вероникой Усольцевой. Я ее знакомая.
– А… Вероника… – Он почесал кончик носа. – Как она поживает? Давненько не видел.
– Я, собственно говоря, с ней знакома недавно, поэтому о ее жизни ничего определенного сказать не могу.
– На жизнь она вам еще не жаловалась? На судьбу-разлучницу? Так, по-девичьи?
– Что вы имеете в виду? – вспыхнула Серафим.
– Ну там дела разные амурные. Это все ни для кого секретом не является. Городок у нас маленький. Все слухи распространяются с космической скоростью.
– Послушайте! – не выдержала Серафима. – Раз городок маленький, то человека можно травить безнаказанно, да? Шептаться у него за спиной?
– Вы о чем? – то ли притворно, то ли по-настоящему удивился Павел. – Кто кого травит? Просто некоторые истории сразу становятся достоянием многих. Это единственное, что я хотел сказать. Вот и все. И не надо многое принимать на веру. Это мое предупреждение.
– Но осуждать женскую трагедию не стоит.
– Не стоит. Но надо вовремя смириться…
– С тем, что тебе испортили жизнь?
– Кто испортил?
– Ну хотя бы хозяйка сегодняшнего праздника!
– Элеонора? Чем она испортила жизнь Усольцевой? Даже интересно…
– Вы из этого города?
– Живу здесь с момента рождения.
– А зачем тогда такие вопросы задаете?
– То есть вы считаете, что Элеонора испортила жизнь Усольцевой. Чем?
– А разве она не запретила сыну жениться на Веронике?
– А… вы об этом. Да, запретила. Но если бы он пошел наперекор матери, то спокойно бы женился. Несмотря ни на что.
– Но он же не пошел. Значит, мать играла для него главную роль. Разве не так?
– Вы преувеличиваете покорность мужчин вообще и нашего дорогого Сергея Аркадьевича в частности.
– У вас есть какая-то другая версия случившегося?
– Есть. Просто Вероника не рассматривалась Сергеем Аркадьевичем с самого начала всерьез, вот и все. Все остальное ее домыслы.
– Вы, конечно, свечку держали, – с некоторым вызовом ответила Серафима. – Кто лучше знает эту историю, чем сама Вероника?
– А может быть, ей выгодна определенная интерпретация событий, вы об этом не думали?
– У меня есть другие задачи и проблемы, незачем думать над этой.
– Разумный ответ. А вообще чем вы занимаетесь?
– Психолог.
– Проникаете в черепушку людей?
– В вашу – нет. Даже желания такого не имеется.
Павел рассмеялся.
– А вы забавны. Жаль, что я женат.
– Боже, о чем вы?
– Шучу… Надолго к нам?
– Пока не знаю.
– Вас сюда привело какое-то дело?
Эти расспросы не понравились Серафиме.
– Простите, вынуждена вас покинуть…
Серафима кивнула и отошла. Она вернулась к столу. Чего тут только не было… Тарталетки с разнообразными начинками, фаршированные яйца и помидоры, всевозможные салаты, морепродукты в разных видах, паштеты, овощи гриль на шпажках, острые куриные крылья, несколько видов копченой колбасы, свежие овощи, нарезанные дольками. А от десертов разбегались глаза. Мороженое со свежими ягодами, торты бисквитные и профитроли, яблочный и вишневый пудинги, свежие фрукты: клубника, вишня, арбуз, шоколадное суфле…
Серафима наполнила едой большую тарелку и снова отошла к реке, но теперь решила пройтись немного вдоль берега. Вскоре она оказалась в небольшом лесочке и, сделав несколько шагов, услышала голос Вероники. Она хотела ее окликнуть. Но замерла, услышав ее слова:
– А я говорю тебе, что если ты не пойдешь мне навстречу, я устрою скандал. И плевать мне на все последствия.
Мужской голос отвечал ей:
– Зачем это делать? Мы можем все решить мирным путем.
– Что ты имеешь в виду?
– А что ты хочешь?
Раздался тихий смех.
– Это мне нравится больше. Для начала я бы хотела, чтобы ты оставил свою эстонскую сучку. Это мое первое пожелание. А потом – посмотрим…
– Это невозможно. Она моя жена, мать моей дочери. Вероника, говори более определенно. Спустись с небес на землю. Я предлагаю договориться на разумных основаниях. В конце концов, лишняя огласка не нужна ни мне, ни тебе.
– «Разумные основания», – протянула Усольцева. – Что же ты раньше не говорил об этом, когда вешал мне лапшу на уши? И обещал…
– Вероника! Вернемся к сегодняшнему дню.
– По твоей вине я сделала аборт. – Раздалось всхлипывание.
Серафима чувствовала себя крайне неловко, ей хотелось спрятаться. Но куда? В любой момент эти двое выйдут из своего укрытия и обнаружат ее. Она отступила за куст. Сейчас слышно было хуже, но все же разобрать диалог можно было.
– Как мы можем договориться? Только не выдвигай нереальные требования.
– Как? Наличными двести тысяч.
– Рублей?
– Долларами!
– Вероника…
– Мне тоже нужно на красивую жизнь.
– Я не могу здесь больше находиться с тобой и разговаривать. Меня могут искать.
– Ничего страшного. Потерпят. Я от этой суммы не отступлю.
– А если я откажусь?
– Я помню смерть Алены Розовой, которая мешала тебе. Разве не так?
В ответ раздался какой-то звук, потом приглушенный крик.
– Не шути так…
– А я не шучу… Пусти… больно…
Серафима быстро выдвинулась из своего укрытия и направилась к столам. Она шла не оборачиваясь и только через пару минут остановилась и посмотрела туда, откуда вышла. Сначала в поле зрения попал Сергей Мосолов, спустя некоторое время появилась Вероника. Увидев Серафиму, она направилась к ней.
– Скучаешь? – спросила та как ни в чем не бывало.
– Разве тут заскучаешь? Смотри сколько людей, стол какой накрыли… – нарочито затараторила Серафима. – Не пожалели ничего ради гостей и праздника.
– Мосоловы любят пыль в глаза пускать. Что есть, то есть. Все делают с размахом, демонстрируя всем, кто тут главный. Живут на широкую ногу.
– Ты куда пропала? Я тебя искала, но ты словно сквозь землю провалилась.
– Так. Задержал один человек. Думала поговорить кратко, но отделаться сразу не получилось, поэтому пришлось уделить тому типу больше времени, чем планировала.
– Ясно. А ко мне тут один хмырь пристал. Павел Дмитриевич. Такой лысеющий мужчина. Похож на сатира.
– А… Паша… шестерка Элеоноры. Мальчик на побегушках. Готов исполнить любое ее желание. Чего он хотел?
– Ничего. Прощупывал меня как новенькое лицо. Вопросы разные задавал. То да се. Зачем я сюда приехала, где работаю, кто меня сюда привел. Такой допрос с пристрастием – пришлось мне оборвать его и оставить в одиночестве. По-моему ему это не понравилось, еще не все разузнал.
– Да. Это он умеет. Старается ради хозяйки. Та любит все обо всех знать. Информация, как ты знаешь, в наше время – это сила и капитал.
Прямо на них бежала маленькая дочка Мосолова. За ней – мама. Эстонская сучка, как сказала о ней Вероника.
– Агнесса! Агнесса! – звала девочку мать.
При виде жены Мосолова по телу Вероники прошла дрожь. Она побледнела и отступила на два шага назад.
– Давай побудем тут минут десять и пойдем. Не против? Что-то у меня голова сильно разболелась. Что нам тут делать? Отметились, и ладно.
– Нет. Не против. Я и сама хотела тебе это предложить. Но ты меня опередила.
Но тут к ним подскочил Павел. Расшаркался и занял беседой. Только они собрались уходить, как хозяйка стала говорить торжественную речь. Она отметила, что город хорошеет на глазах, в этом заслуга ее сына, и она горда этим. В таком духе она продолжала примерно минут десять. А потом подняла бокал с вином.
Отошли они от стола только через полчаса. Вероника быстрым шагом направлялась к парковке, Серафима – за ней, стараясь не отставать.
Они нырнули в машину. Вероника была раздражена и не пыталась этого скрыть.
– Лучше бы я туда и не ездила, – бросила она в сердцах.
– Что-то случилось? – осторожно спросила Серафима.
– Ничего. Кроме того, что все в жизни идет наперекосяк. А на таких мероприятиях это чувствуешь особенно остро.
Машина отъехала от парковки и вырулила на шоссе.
– Я тебя подкину до дома, а потом уже поеду к себе.
Постепенно Вероника прибавляла скорость. Внезапно Серафима почувствовала, что машину повело в сторону. Увидела рот Вероники, раскрытый в беззвучном крике. Ощутила першение во рту, толчок, и потом – полный провал…
Самая первая мысль была – жива я или уже нет? Но я могу формулировать мысли… стало быть, я все-таки жива…
Она не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Она не понимала, где находится. Попробовала повернуть голову, и ее пронзила острая боль. И тут она вспомнила, как ехала с Вероникой в машине и как наступил ПРОВАЛ.
А что с Вероникой?
Серафима застонала и провалилась в забытье…