Это был скверный район, скверное место и еще более скверное время – то самое, что и искал молодой вор, креонидянин Ха́ско Болл. Ему было чуть за двадцать на вид, щуплый, обаятельный и осторожный юноша с тонкими и изящными запястьями и чуткими пальцами – профессиональными инструментами опытного карманника. Как и у всех жителей его планеты, у него была сахарно-белая кожа и серебристые волосы, потому имея довольно темное прошлое, юноша скорее напоминал нежного ангела, чем профессионального вора.
Запахнув плотнее дорожный плащ и надвинув на глаза капюшон, он тенью пробирался сквозь толпу зевак, наблюдавшими на центральной площади узловой станции «Энкину́» за матчем церианского триглава, ни на кого не смотрел, не отвечал на случайные приветствия. И вообще передвигался, не поднимая глаз, потому что знал – взгляд приковывал внимание. А внимание ему было ни к чему.
Поборов искушение утянуть так и липнувшие к рукам кошельки и списать с опрометчиво активированных креоников парочку кредитов, он добрался до входа во внутренние помещения кабаре «Ка́льху». Здесь было душно и темно. Зато и посетителей оказалось в разы меньше, чем в других заведениях в этот час. Заняв свободный столик у стены, он стал наблюдать за представлением, шедшим в основном зале и транслировавшемся во внутренние помещения на огромные экраны.
– Что заказывать будете? – поинтересовалась подоспевшая к его столу официантка, худенькая клириканка в просторном балахоне, скорее напоминавшем саван. Как в нем передвигаться и не сшибать посуду со столиков клиентов, он не имел понятия, в жизни бы не надел такую неудобную униформу.
Но это, конечно, не его дело.
– Две пинты сливочного эля, – коротко кивнул и снова отвернулся к экрану.
Он почувствовал, как язвительно скривились губы официантки.
– И это все?
– И это все. – Он постарался говорить так, чтобы вопросов к нему больше не последовало.
Прядь серебристо-белых волос выскользнула из-под капюшона, Хаско заправил ее за ухо: он немного нервничал, та вещица, что лежала у него во внутреннем кармане куртки, дорого стоила, а заказчиков на нее могло и не случиться. Ему, можно сказать, повезло.
Стоило клириканке отойти, как рядом с его столиком материализовались сразу трое, отгородив от остальной части зала. Хаско перевел на них взгляд – все трое были клириканцами довольно крупного телосложения, с лицами, интеллекта на которых хватало лишь на подобострастное исполнение команд.
– Господа?
Из-за спин охранников выдвинулась грузная фигура Толстого Шшо. Клириканец опустился на стул напротив Хаско и, тяжело поставив локти на стол, исподлобья посмотрел на юношу. Устало скомандовал:
– Показывай, что принес.
Охранники развернулись к ним спинами, встав плечом к плечу. Хаско потянулся к внутреннему карману, отметив, как напряглось одутловатое лицо Толстого Шшо. Двумя пальцами нарочито бережно креонидянин вытянул коробку и поставил на стол прямо перед собой.
Шшо скользнул взглядом по клейму на крышке коробки – та серебрилась, что подтверждало целостность упаковки и секретов, которые прятались под ней. Клириканец прищурился, потянулся за коробкой.
– Это то, что я просил?
Хаско ослепительно улыбнулся, предостерегающе приподняв к потолку указательный палец.
– Восемьдесят тысяч тумаров, и она ваша, – положив изящные пальцы на серебристое клеймо, он постучал кончиком ногтя по крышке и вкрадчиво добавил. – Разве стал бы я беспокоить такого почтенного господина, если бы не имел на руках товар, который вы так разыскивали?
Шшо ухмыльнулся:
– Я могу вырвать тебе кадык и забрать ее даром.
– Это так. Но все воры будут знать, что заказчик из вас так себе. А без вора ваш бизнес даст трещину быстрее, чем вы успеете сказать «хви́до»[2].
Шшо усмехнулся, кивнул:
– Хорошо. Но я должен посмотреть.
Молодой человек пожал плечами.
– Это стандартный клайбионик[3] с печатью госархива, на его тыльной стороне указан порядковый номер – двести тридцать пять. Печать не тронута, что подтверждает девственность хранящихся на клайбионике сведений. А их содержание без специального оборудования вы все равно не откроете… Специального оборудования, как я вижу, у вас нет… Так что вы хотите увидеть тогда, магистр Шшо? – креонидянин блеснул белозубой улыбкой.
Толстый Шшо сделал едва заметный жест, и тут же охранники расступились, пропустив к столику сутулого господина с очками в тонкой роговой оправе. В его руках поблескивал репликатор. Подключив его к клайбионику, он деликатно отвернулся, а над панелью репликатора загорелась голограмма. Долговязая фигура посла Креониды, высаживающегося из катера. Его встречал незнакомец в черном балахоне, надежно скрывавшем его лицо и фигуру. Кивнув и оставив охрану, пригласил в переговорную зону, где сбросил капюшон…
Шшо цокнул языком, остановил активировал креоник и, не говоря больше ни слова, перевел названную Хаско сумму на депозит – креонидянин получит ее ровно через час после окончания их встречи. За это время клириканец должен вскрыть клайбионик и проверить проданные ему сведения, а Хаско – убраться подальше с узловой станции. Молодой вор кивнул, увидев мигающий сигнал в уголке своего персонального коммуникатора.
– С вами приятно иметь дело, – проговорил елейным голосом и поднялся.
Оставив на столе горсть монет, равную стоимости заказанного напитка и чаевых, он встал и, отодвинув охранников, стремительно направился к выходу – чем быстрее он покинет кабаре «Кальху», тем лучше.
Он миновал толпу зевак на площади, скользнул к переходу в стыковочный модуль.
Широкими шагами пересек накопитель. Неоновые вывески приглашали в кафе и на концерты, откуда-то с верхнего яруса лилась музыка, красотки, касаясь его локтями, томно вздыхали, приглашая на часок-другой в их обитель разврата. Хаско рассеянно улыбался, пристально вглядываясь поверх голов и двигался дальше, в сторону доков. Двадцать минут, и он покинет «Энкину».
Экраны перестали мигать, а музыка оборвалась. Толпа встревоженно завозилась, зеваки подняли головы, прислушиваясь к объявлениям из диспетчерской.
– Внимание, говорит патрульная служба, – разлилось по залам. – Всем оставаться на своих местах и приготовить адмиции[4] для подтверждения личности и статуса на станции. Стандартная проверка.
«Скварр», – с досадой отметил Хаско, но нервничать не начал. Стандартная проверка – это не опасно, это ничего не значит. Адмиции у него в полном порядке, а от опасного груза он избавился пару минут назад. Он вздохнул и, сбросив с головы капюшон, остановился в ожидании представителя местной полиции.
– Что за черт, – проговорил застывший рядом землянин. Он выглядел озадаченно. Оглянувшись, он округлил глаза.
Хаско проследил за его взглядом. Внутри похолодело: в накопитель шагнул отряд в черной форме криминальной полиции. Шевроны с серебристым мечом, пронизывающим скопление звезд, только подтвердили догадку креонидянина. Однако он не успел что-либо предпринять из толпу выскочил сотрудник службы безопасности станции и схватил его за локоть.
– Эй! – Хаско попробовал выдернуть его, но уже в следующее мгновение обнаружил на запястьях легкое золотое свечение – на них замкнулись полевые наручники.
– Хаско Делаувер Болл, вы арестованы по подозрению в хищении и торговле секретными данными.
В популярных романах это называлось «смеркалось». С недавних пор начальник криминальной полиции стал хорошо в них разбираться – в этих самых модных романах – и даже выучил имена нескольких авторов, книгами которых зачитывалась дочь Семаль. Он был бы рад по-прежнему обходиться без этой информации, но она впихивалась в него вечером за ужином или с утра, стоило ему оказаться с дочерью-подростком наедине. Он, кажется, понимал, почему Грета отказалась переводиться из транспортной полиции и перебираться на «Тольду» – Семаль за тринадцать лет своей жизни ей изрядно покалечила мозги. Теперь его, Теона, очередь.
– Пап, а у меня сегодня стажировка в лаборатории, ты знаешь? – с восторгом щебетала дочь, придвигая к себе тарелку со сливочным штруделем: над хрустким слоеным тестом, с тонкими ломтиками запеченного сыра и острыми креонидянскими водорослями поднимался ароматный пар. Да, теперь завтрак у Теона входил в расписание и бдительно контролировался Гретой. Дочь должна расти здоровой, раз уж он запер ее на своей железяке.
Теон отпил глоток травяного чая – сегодня он оказался особенно сладким, Семаль специфически проявляла заботу о недавно обретенном отце, подкармливая его сомнительными витаминами и глюкозой, «полезной для мозговой активности». Посмотрев на дочь, с трудом проглотил напиток и кивнул:
– Конечно, знаю, ведь это я тебе согласовывал программу.
Семаль кивнула.
– Я помню. Но мне все время кажется, что это какая-то ошибка, – девочка отвела взгляд и нахмурилась. – Мне кажется, что я касаюсь чего-то запретного, разве нет?
– Не переживай, ни к каким охраняемым законом данным тебя не подпустят… Это тоже часть согласованной мной программы.
– Ты боишься за меня? – Семаль посмотрела ему в лицо, по-взрослому пристально. Теон только сейчас понял, как она взбудоражена.
Он признался:
– Боюсь.
– Это из-за того террориста, которого не удалось поймать? Мне кажется, он не станет гнаться за тобой больше…
Эта мысль показалась Теону интересной, он отложил вилку.
– Почему?
Дочь сцепила пальцы в замок, сосредоточенно посмотрела мимо него, словно опасаясь обнаружить в глазах отца насмешку.
– Его цель – запугать. И он ее достиг.
– Вовсе нет.
Семаль посмотрела в упор:
– Достиг. Ведь я здесь, с тобой. Единственный ребенок на «Тольде». С которым носятся и не знают, что делать… И я здесь, потому что ты боишься. Тот фанатик добился своей цели. Если он остался жив, то находится в поиске новой цели.
Теон наблюдал за дочерью – она говорила словами матери, но верила в них гораздо сильнее: они означали для нее свободу. Свободу, к которой Теон был не готов. Дочь продолжала буравить его взглядом.
– Он ведь жив?
Теон вздохнул и отвел взгляд, нахмурившись.
– Его отнесло в космос. Но тело не нашли.
– Почему? Крыж, когда показывал мне систему безопасности на «Тольде», рассказывал, что все скафандры для выхода в открытый космос оборудованы системой транспондеров, чтобы даже сорвавшегося с креплений человека могли найти и спасти.
Теон попросил землянина Василия Крыжа ввести Семаль в курс жизни на корабле – он был моложе его и сам недавно приспосабливался ней. Да и вроде у них сложились неплохие отношения. Однако имя землянина все чаще звучало за их с дочерью столом. Он покосился на девочку с подозрением. Та нахмурилась:
– Что? Я не права?
– Ах. Ты об этом? – Теон вспомнил, о чем они говорили. – Все так. Но транспондеры можно выключить вручную.
– Зачем?
– Ну, допустим, чтобы тебя не обнаружили пираты или чтобы сэкономить заряд портативной батарее и обеспечить большую продолжительность жизнеобеспечения скафандра. Варианты есть.
У Семаль опустились плечи. В задумчивости она положила голову на руки, пальцы скользнули по розово-лиловым волосам.
– То есть он может быть жив… – пробормотала.
Теон знал это наверняка иначе кто бы стал назначать вознаграждение за голову Влада Чайки. Но пугать дочь не стал, а потому промолчал. Но когда пауза затянулась, отвлек дочь вопросом:
– Так что там в сериале, который ты смотрела вчера?
Он взял нож и вилку, отрезал дольку от сливочного штруделя, отправил его в рот – даже немного подстывший тот таял по рту. Прикрыл глаза от удовольствия.
– Я думала, тебе не интересно, – отозвалась дочь. Ее голос звучал отстраненно и растерянно. Но, подумав, девочка тоже приступила к завтраку.
Теон пожал плечами:
– Не сказать, что я в восторге, но раз уж я оказался вовлечен в сюжет, то хочу все-таки узнать, кто прикончил того монстра с обложки заглавной серии.
– Это не монстр, это кувро́л…
– Кто? – вилка застыла в руке.
Смаль повторила по слогам:
– Кув-рол, это трансцендентный эхоплазмоид. И его зовут Сайс… У него…
Дочь стала рассказывать о трагичном персонаже из просмотренного в ночи молодежного сериала, взахлеб рассказывала, как он потерял свою многочисленную семью, лишился дома, скитался меж звезд, меняя обличья, как полюбил девушку с Церианы (у Теона при этом дернулась бровь – ну, конечно)… В какой-то момент он потерял нить сюжета, но не стал останавливать дочь.
Единственный, кто выдерживал болтовню Семаль, был Анатолий Духов. Он с интересом слушал, что происходило в той или иной новелле, охал, ахал и задумчиво тянул «Ах вот оно как!», при том, поддерживал исключительно заинтересованный вид.
– Ты играешь с огнем, – предупредил как-то Теон, буквально вытолкав друга из жилого блока и впервые добровольно отправившись на плановую диагностику.
Духов недоумевающе посмотрел на него:
– Ты о чем? Твоя дочь – золото и находка. Она за пять минут пересказывает мне содержание всех топовых новинок, на изучение которых я потратил бы добрых часа два своего личного времени.
– То есть ты в самом деле смотришь и читаешь эту ерунду?
Духов обиделся:
– Ну зачем ты так… – он осуждающе покачал головой.
Они вошли в медблок – Духов строго следил, чтобы начальник криминальной полиции вовремя проходил обследование и вакцинацию, демонстрируя пример своим подчиненным.
Едва они вошли в холл медцентра, как Духов направился к группе молоденьких сотрудниц, с жаром обсуждавших что-то.
– Доброе утро, мои дорогие, – он широко улыбнулся. В глазах девушек при этом Теон отчетливо прочитал настороженный ужас. – А Лесьяр-то из Аркаима все-таки поймал чудовище, заманил собственной кровью в клетку и солью все обсыпал, чтобы не сбежала. Эта тварюга соли боится, представляете? Каков хитрец!
Глаза девушек распахнулись, с губ сорвался вздох разочарования.
Духов, между тем, подхватив Теона под локоть, направился к своему кабинету.
– Это то, что тебе Семаль рассказывала по видеосвязи за завтраком, я слышал… – Теон кивнул на расстроенных сотрудниц, все еще смотревших им в спины.
Духов кивнул:
– Это называется спойлер. – Губы Анатолия тронула улыбка. – Теперь лаборантки отправятся работать, а не фантазировать о молодом лекаре из сериала и спорить, что там будет дальше. И всякий раз, когда они во время работы будут собираться, чтобы посплетничать, я буду скидывать им очередной спойлер… Про то, что Гаядэ́ из «Си́мо-Ди́мо» не поцелуется с Димо, а в спальню ворвется его брат-близнец Симо. Или про признание принца Нальчи… У меня хороший арсенал, знаешь ли.
Начальник криминальной полиции смотрел на друга так, будто впервые его увидел.
– А ты коварен, Анатолий.
– В женском коллективе по-другому не получается, иначе девушки будут весь день собираться стайками и обсуждать вчерашние серии. – Духов кивнул на диагностическую капсулу: – Давай быстренько пробежимся по основным маркерам, чтобы на плановом сканировании быстрее программа справилась.
Теон рассеянно кивнул, направился за ширму, на ходу отстегивая верхний клапан на кителе. Но внезапно остановился, так и не дойдя до ширмы.
– Погоди… А как Семаль узнает о содержании серии до того, как ее покажут по центральному ТВ?
Вот тут Духов засиял, удовлетворенно хмыкнул:
– Я ей оплатил платный премиум-доступ… Она все сери видит на сутки раньше. Счастлива невероятно!.. Давай-давай, гаррад Теон, поторопись. Дел сегодня – во…
И он выразительно провел ребром ладони поперек горла.
Так тихо, что было слышно, как работает вентиляция. Приглушенный щелчок, вздох активировавшихся фильтров, тихое сопение, словно храп уснувшего зверя. Выдох. Из решетки потянуло прохладой, запахом дождя и – отдаленно – моря: это подключилась ионизация воздуха и насыщение минералами, так необходимыми организму гуманоида во время длительных перелетов. Все-таки враг человека в космосе – это не столько излучение и смертный холод, но полное отсутствие приемлемых условий функционирования биологической жизни.
– Я настаиваю, чтобы ты подключился к работе группы Корсакова. – Начальник криминальной полиции Тиль Теон смотрел исподлобья, недовольный темой разговора и тем, как быстро он вышел из-под его контроля. Светлые глаза церианца, словно льдинки, сверкали из-под сомкнувшихся в одну линию бровей. – Он тоже землянин, по-моему, вы вполне успешно нашли контакт… И работа тоже интересная.
Его собеседник упрямо качнул головой и улыбнулся по-мальчишески открыто:
– Я оперативник, господин Теон. Моя работа – это работа в «полях». Я хорош именно там.
– Ты засветился, оперативник, – безжалостно напомнил Теон и постучал подушечками пальцев по интерактивной поверхности стола, запустив по нему ярко-голубые круги. – Тебя узнают, из-за тебя завалится дело. Погибнут твои товарищи. Думаю, твоей квалификации хватит, чтобы ты понимал степень ответственности и рисков.
– Само собой. И между тем, я настаиваю…
Землянин был благодарен за этот разговор. Теон мог приказать, и ему пришлось бы подчиниться. Но начальник криминальной полиции вызвал его к себе, изложив свое предложение: присоединиться к экспертам «Тольды». Кто-то бы душу продал за такое повышение. Однако Влад Чайка, выслушав внимательно Теона, почувствовал тоску. Подавшись вперед, он проговорил:
– Господин Теон, давай те начистоту. Только я знаю Филина в лицо. Если я не выслежу его, то мне придется прятаться на борту «Тольды» до пенсии. – Он снова откинулся на спинку кресла и добавил с уже привычной озорной полу-улыбкой: – А мне бы не хотелось…
Теон устало вздохнул:
– Не хотелось бы ему… – Парень продолжал сверлить его взглядом и молчал. Хороший знак, значит, решил окончательно. – И что ты предлагаешь?
– Я предлагаю с ребятами из вашей аналитической группы максимально отследить возможности перемещения Филина и его дальнейшие планы. Не думаю, что неудача заставила его от них отказаться. Кроме того, он успел заявить серьезные политические требования, а такими словами не разбрасываются. Значит, он будет действовать. И я сяду ему на хвост.
Теон поморщился, отмахнулся:
– Какой там «сяду»! Он тебя просто прихлопнет, чтобы не мешался под ногами. – Подумав, он добавил: – Я бы сделал именно так.
– Поэтому вы – не Филин. А он будет играть со мной как кошка с мышкой, знаете такую земную поговорку?
– Знаю… – Теон закатил глаза и вспомнил старого товарища, землянина Анатолия Духова, большого любителя земных афоризмов и поговорок. – Ты надеешься переиграть главу боевого крыла крупнейшей в Единой галактики террористической организации? Не слишком ли самонадеянно, а, парень?
Влад покачал головой.
– Беда таких психов, как Филин – одиночество. На возведенный их тщеславием Олимп могут взойти только они. Я же буду действовать не один. Как минимум мою спину прикроют Глеб и Крыж. Как максимум – вы, господин Теон, а вместе с вами вся тайная канцелярия Единой галактики.
Теон бросил на него настороженный взгляд – этот землянин вызывал тревогу: что он успел взломать, какие тайны прячет в своей непокорной голове. Нужно было взять паузу и обдумать. Чайка продолжал улыбаться, выглядел весьма расслабленно и уверенно. «Скварр, может он и прав», – отметил про себя Тиль Теон.
– Ладно, иди пока в распоряжение Корсакова, – отмахнулся. И добавил громче, уже в спину вразвалочку удаляющемуся оперативнику: – Я ничего не обещаю и не принял еще решение!
Влад Чайка, не оборачиваясь, отсалютовал и молча вышел из кабинета.
Оставшись один, начальник криминальной полиции вздохнул: этому вольному пирату будет тесно внутри инструкций и требований субординации. Но, пожалуй, это именно то, что ценит в нем начальник группы экстренного реагирования «Ягель», Яль Нирих, так настойчиво защищавший парня.
Подумав о Нирихе, Теон набрал его личный номер по видеосвязи.
– У тебя какая-то нездоровая привычка выдергивать меня из постели, – на экране показалось заспанное и помятое лицо клириканца. И как он не пытался настроить изображение, обнаженная женская рука поперек шеи спецназовца все-таки была видна. Нирих прикрыл ее простынью, вынужденно натянув ее до своего небритого подбородка. – Чего надо?
– Доброго вечера… – Теон усмехнулся, наблюдая, как Нирих, аккуратно, чтобы не разбудить, выбирается из объятий неизвестной подружки и направляется в соседнюю комнату. – А ты почему в постели-то? Кто преступников вместо тебя ловит?
Нирих осклабился. Он и в форме-то выглядел устрашающе, а сейчас, в бледном освещении камеры креоника, да только выбравшимся из ласкового плена, напоминал огромного, покоцанного в боях тигра.
– У меня крепкая и слаженная команда, которая вполне справляется без меня.
– Вот как раз о твоей команде я и хотел поговорить, – Теон мысленно отсчитал до пяти, собираясь с мыслями и предчувствуя возмущения товарища. – Влада Чайку я у тебя забираю…
– Охренел?
– … Я ему подготовлю новую легенду и заново внедрю в «Новую эру»…
– Точно, охренел, – Нирих встал, прошелся по комнате, включил свет и поставил перед собой креоник, демонстрируя голый торс, украшенный множеством шрамов разной степени свежести.
Склонившись к камере, он посмотрел в глаза Теону. Тот не выдержал, рявкнул:
– Что ты на меня пялишься?
– Ищу хотя бы тень совести…
Теон засмеялся.
– Яль, ну правда, мне этот парень нужнее. И он знает Филина в лицо.
– Представь, и Филин его тоже, – Нирих откинулся на спинку дивана, закинул руку за голову. Теон мог отвлечься от разговора, подсчитывая увечья на загорелом теле клириканца. – Я уверен, он уже организовал охоту за ним и назначил приличную цену…
– Двести пятьдесят тысяч тумаров, – кивнул Теон. – Суомо Легрид сегодня на общем совещание в секретариате Трибунала поделился разведданными.
Клириканец Суомо Легрид возглавлял службу внутренней безопасности Единой галактики. Ведомство было закрытым и подчинялось напрямую главе Совета Единой галактики, но дружить с криминальной полицией хотело, а потому иногда делилось интересными данными, попадающими в поле зрения. Услышав сумму назначенного за голову молодого землянина вознаграждения, Нирих присвистнул и заметно сник.
– Немало… Влад уже знает?
– Я ему сказал, конечно.
– И он не хочет остаться на «Тольде»? – догадался Нирих.
– Ты очень проницателен…
– Надо ему организовать прикрытие, – кивнул Нирих и задумчиво посмотрел поверх камеры, его шрам на щеке дернулся. – Я подумаю, что можно сделать.
Теон кивнул и выдохнул с облегчением:
– Давай, подключайся. Нужно, чтобы он совершенно незаметно для Филина оказался в определенном секторе.
Бровь клириканца изогнулась от удивления:
– В каком? Ты уже знаешь, где прячется этот уродец?
– Нет. Но скоро буду знать. Этим вплотную занимается Глеб Корсаков.