Глава 6. Бал лицемерия

В просторном зале с огромным круглым столом из цельного куска гранита посередине царил почти базарный гвалт. Вельможи, жрецы и маги повскакивали со своих мест и старались перекричать друг друга, словно стая взбешённых птиц. Небольшая делегация эльфов с высокомерным спокойствием во взглядах наблюдали за творящимся в переговорном зале склокой.

– Его надо остановить! Уничтожить! Стереть эту заразу с земли Виридихорта! – надрывался жрец в белой рясе с золотым полусолнцем на груди.

– За что? За то, что заставил людишек побегать и проредил ваше стадо? – низким хриплым басом пророкотал мускулистый мужчина с серо-зелёной кожей. Его нижняя челюсть слега выступала вперёд, и из-под губы торчали клыки. Он не смог поместиться в вытесанный из дерева стул, и стоял, прислонившись к стене, с презрением во взгляде зыркая на спорящих.

– За пролитую кровь. За прерванные жизни. Осквернённые святыни! – не унимался пылающий праведным гневом Жрец.

– Что-то ваше Святейшество так не надрывало свой светозарый зад, когда люди подло сгоняли моих сородичей с исконно обжитых лесов и рек, выгнав нас в степи и горы. Или наша кровь чем-то сильно отлична от вашей? – орк брезгливо сплюнул на каменистый пол и приподнял руку ладонью вверх, словно взвешивая свои слова. – Вампир хотя бы честен. Он не прикрывается всеобщим благом, или как там у вас это звучит по-красивому… Ах, да! Учитывается же только ваше, правильное благо., – едко добавил он, – Я ничего не путаю, Отец Понтиан? – последние слова орк выплюнул с открытой издёвкой.

Зал взорвался возмущёнными криками. Тар Даэруил утомлённо прикрыл глаза. Сейчас в Вечном Лесу вовсю праздновали день весеннего равноденствия, который ему пришлось пропустить. Прибыть на собрание было даже не столько актом вежливости, сколько необходимостью поддерживать контакты с другими разумными видами. К тому же срочность и творящаяся возле границ Вечного Леса резня и смута не дали ответить отказом. Впрочем, вмешиваться в дела людей, орков, непонятно откуда взявшихся вампиров, дворфов, двое представителей которых сидели, едва выглядывая из-за края стола и угрюмо что-то ворчали себе в бороды, эльф не собирался… А остальные расы его интересовали ещё меньше.

– Он разоряет Святые места! Крадёт реликвии! Обворовывает святилища! Неужели бы вы, уважаемый Даш’Таръ потерпели бы разорения ваших капищ? – с вызовом обратился к орку Отец Понтиан.

– Вы сами решили говорить с ним на языке меча, – небрежно бросил орк в ответ, поглядывая в окно, из которого доносился шум. Казалось, что не только внутри нейтрального переговорного зала, но и в самом городе разгорелась сильная склока.

– Так что же… Вам удалось договориться с ним? – полюбопытствовал доселе хранящий молчание Тар Даэруил, но орк не успел ему ответить.

– Разумеется, наши Дома не поддерживают столь вопиющее насилие. Но хотелось бы знать, чего он всё-таки добивается, – Тар Приестэн значительно повысил голос, чтобы перекрыть возмущённые вопросом Алана вопли. К тому же шум за окном всё усиливался, и казалось, что он переместился к трёхметровым дверям переговорного зала.

Словно в ответ на его реплику, двери с оглушительным грохотом распахнулись. Стоящих возле них стажей отшвырнуло и лязгом впечатало в стены. Из проёма внутрь вбежали несколько мужчин с волчьими мордами вместо лиц. Они поймали и придержали створки для степенно идущего к Совету мужчины, облачённого в чёрно-алую броню.

– Об этом следовало спросить меня самого, а не строить нелепые догадки, не так ли? – спокойно произнёс Аллар Десбаэл, снимая с бледных рук чёрные латные перчатки с заостренными пластинами на сгибах. – Знаете, крайне сложно соблюсти обет непричинения вреда, когда тебя усердно стараются прирезать по пути к законному месту. Но мне удалось. Ваши стражи живы и в крайнем случае находятся без сознания.

Вампир, толком не сталкиваясь ни с кем взглядом, прошествовал к пустующим сидениям и расположился по центру. И лишь когда он положил руки на подлокотники и откинулся на спинку, обвёл присутствующих взглядом, пылающим гневом.

– Так объяснитесь! – рявкнул один из человеческих жрецов в полной тишине.

– Извольте, господа, вы и ваши послы внезапно разучились читать? Или разучились обдумывать сказанное? – Аллар замер, подобно статуе, неотрывно глядя в глаза всё более распаляющемуся Отцу Понтиану.

– Что вы, извольте, предлагаете осмыслить? Чушь про эльфийское воплощение Создателя Виридихорта? Да ещё и в виде женщины? Или чушь о том, что наша вера породила чудовище, пожирающее душу мира? – Отец Понтиан так и остался стоять, сверкая глазами.

– Позвольте. Тут наши взгляды с Родом Десбаэл полностью совпадают. – спокойно встрял Тар Даэруил. – Напоминаю, что несколько наших Домов, как и несколько человеческих Родов хранят написанные её рукой скрижали.

– Нонсенс! – Отец Понтиан хлопнул рукой по столу. – Не мог Создатель явиться в мир в виде женщины. Ни одной женщине не по силам управлять и маленьким поместьем без мужской руки, а тут речь о целом мире!

– Но именно женщины приводят в этот мир новые жизни, – возразил эльф.

– Лишь получив мужское семя! И то, скольки из них не справляются с тем, чтобы привести в свет наследника. Вашему ли племени этого не знать. – вокруг Отца Понтиана уже заметно погорячел воздух, и его тело начало тихонько светиться.

– Коллеги, при всей сложности вопроса познания сути Создавшего наш мир существа, мы собрались здесь не ради религиозных дебатов, – Тар Приестэн встал с места и слегка стукнул посохом, начавшим излучать золотистое свечение из навершия. Присутствующие притихли и сощурились. Аллар же слегка отвернул голову, как будто бы ему резало глаза. – Но наши и ваши реликвии силой или же иными способами, изымаются и переходят в руки предателя Света и нашего… демиурга. Если уж вам угодно, чтобы не спорить сейчас из-за его половой принадлежности. Скрижали…

– Скрижали не есть что иное, как… языческие, а то и вовсе демонические письма из самой Долины Теней. Зачем же ещё они понадобились этому… предавшему Создателя существу? И погасите уже вашу палку! У нас тут не цирковое представление. – рыкнул Отец Понтиан присаживаясь.

Тар Приестэн невозмутимо погасил свечение посоха и вновь присел, наслаждаясь звонкой тишиной. Казалось, все затаили дыхание, ожидая ответа. Аллар обвёл их таким взглядом, словно бы все присутствующие разом сами похоронили себя заживо.

– Зачем же вы столь рьяно оберегаете эти, с ваших же слов, языческие письмена? Вцепились, грифы, гнилыми когтями, не ведая ценности и не понимая опасности… – тихо, уверенно, с лёгким шипением презрения в тоне укорил присутствующих вампир, – Впрочем, неважно. Вам невыгодно, чтобы народ знал правду. Пусть с вами. Теперь по порядку. Я никогда не предавал демиурга. Напротив, я присягнул ей.

– Как смеешь! Ты! Исчадие Тьмы! И Долины Теней! Столь вопиющее! Богохульство! – Отец Понтиан вновь встал с места, пылая от негодования, и чуть не задохнулся словами.

– Сядьте, Отче. Вам не идёт этот тон. – Аллар едва заметно снизил тон, от которого повеяло морозом по коже присутствующих. И отвернулся от него с видом, будто бы увидел скользкого мерзкого слизня, залезшего к нему на сапог. – Я присягнул ей. И на мои плечи легко бремя тяжёлого знания. И да, раз уж так можно выразиться, теперь я действительно принадлежу Тьме. И странно было бы, если случилось иначе. Не ваши ли жрецы вступили в сговор с моим ныне покойным младшим братом? Не ваши ли жрецы обрекли меня на прилюдную казнь через волочение за лошадью, затем повешенье и четвертование? Благо для меня и горе для вас, что я испустил дух до начала казни, и очнулся нежитью, уже качаясь в петле… Ах, да… Наш с вами конфликт возник как раз оттого, что я отказался передавать в ваши владения нашу скрижаль, хранимую веками, как то сделали многие человеческие Рода и, насколько мне известно, и некоторые эльфийские Дома тоже. Так что, я не краду эти реликвии. Я забираю своё. По своему желанию и по Её воле.

Разум присутствующих заволокло белёсой дымкой. Голос Аллара раздавался словно издалека и звенел металлическим эхом. Когда мгла развеялась, они увидели, в отделении сине-зелёный шарик, подвешенный в пространстве. В его пятнах угадывались очертания известных материков. Можно было разглядеть и пики высоких гор, и ледники полюсов, и ве́нки рек, проросших через леса и степи. Вид изменился. Шар остался всё тем же, но поменял спектр. Его стало видно словно через тонкую плёнку, через которую к нему липли чёрные бесформенные существа. Они елозили и плыли, дрейфовали и планировали. На их изменчивых телах, иногда вспыхивающих люминесцентными огоньками, можно было угадать очертания плавников, крыльев, лап, щупалец, чешуи и перьев, гладкой кожи и шипов. Стоило отвлечься или моргнуть, как уже возникали сомнения в увиденном. Мелкие существа внезапно могли пождать более крупных. Крупные могли растечься чёрной кляксой и поглотить, будто впитав в себя других существ. Но всё менялось столь быстро, что разум не мог понять и поверить в увиденное.

Картинка вновь изменилась, став глубже и темнее, будто б смотрящий нырнул на другой слой. Теперь мельтешение этих тварей выглядела как возня муравьёв, живым покрывалом укрывшая сладкое яблоко. Но это не шло ни в какое сравнение с толстым, осклизлым, покрытым мириадами щупов и ложноножек червём. Чудовище медленно ползало по тому яблоку, впиваясь со́плом в яркую искру по центру, пробиваясь туда сквозь пласты реальности. Его щупы проросли в мякоть и цепко держались, вбирая соки ещё и оттуда. И от самой планеты к существу тянулись тонкими струйками тысячи и тысячи искорок, которых он впитывал в себя, пожирая. Лишь немногие, облачённые в сгусток из тьмы, могли избежать участи поглощения этой тварью. Этот гигантский червяк слегка отвлёкся от блюда и потянул многоглазую морду вверх, а от его брюшка, словно нити из слизи, тянулись светлые нити энергетической подпитки, которую могли дать лишь разумные виды, населяющие мир. Он заметил наблюдателя, и один из гигантских шипастых щупов ударил по изменчивому телу, вспарывая нематериальную «плоть». Хотел обвить и дальше, но наблюдатель ударил своими шипами в ответ, вырвался из силков, ранясь ещё больше, и вынырнул обратно на слой к изменчивым чёрным существам.

– Ложь! Это всё наглая ложь! – послышался голос взбешённого Тар Приестэна. Морок стал рассеиваться, прогоняемый светом из посоха. – Наши души и наш мир пожирает созданный нами же паразит? Немыслимая чушь! Как и ваша присяга демиургу. Нам прекрасно известно, что ваш сюзерен – Владычица Долины Теней!

Аллар, не скрывая клыков, тихо рассмеялся и встал, натягивая перчатки. Ментальный туман отпускал участников совета, и они сидели с обескураженными лицами, борясь с головокружением. Чьи-то глаза выражали злость и негодование, чьи-то были полны ужаса, у некоторых в глазах читалось сомнение. Но Аллар на них не смотрел. Он неотрывно смотрел на верховного Жреца эльфов.

– Долины Теней… не существует. Вы слишком узколобы, чтобы собрать воедино те крохи знаний предков, что вы ещё не растратили, и понять простую истину того, что я не лгу вам ни единым словом, ни мыслью. Мои письма у вас. Адрес для ответа вам известен. У планеты есть ещё время, но мне уже надоедает ждать и что-то доказывать. Как только расшифровка будет закончена, я пойду за следующей скрижалью. И так до тех пор, пока не соберу утраченные знания воедино.

– Вас интересуют сами скрижали или расшифровки их содержания? – подал голос Тар Даэруил под испепеляющим взглядом Тар Приестэна.

Аллар повернулся на звук и внимательно оглядел задавшего вопрос эльфа. Помедлил, обдумывая ответ:

– Меня интересуют достоверные, не искажённые, корректно переведённые и доступные знания, содержащиеся в этих реликвиях. В некоторых случаях символы могут быть напитаны силой, и при копировании её заряд теряется. Я могу предложить обмен этими знаниями, так и временный обмен заряженными скрижалями, дабы разобраться во всём. Хорошенько обдумайте моё предложение. Альтернативный исход событий для вас, я полагаю, очевиден.

За этими словами он покинул заседание совета, не обращая никакого внимания под возобновившийся жуткий гвалт.


Уже значительно позже, пройдя через несколько портальных плит, Аллар снял мешающий плащ и оставил отряд. Взмыл ввысь на нетопыриных крыльях, выросших в районе лопаток. В дублете и доспехах в том месте по специальному заказу были сделаны специальные прорези, почти незаметные в то время, когда крылья убраны.

Итернитас, узнав своего Хозяина, оплёл его энергетическими щупальцами, едва Аллар показался в небесах на горизонте восходящего солнца. Вампир, вновь ощутив, как замок тянет из него силы, пьёт его гнев и усталость, подстёгивая их, изматывает постоянной ноющей болью, издал обречённый стон.

На башне его уже поджидал некромант, завёрнутый в свой плащ.

– Нестор… – выпалил Аллар, едва его ноги коснулись серого камня, – сделай с этим прожорливым созданием хоть что-то. Не можешь сам – найди специалиста. Хоть понять бы, из-за чего он так себя ведёт и пьёт из меня постоянно! Невыносимо это терпеть! – пожаловался вампир старому другу.

– Господин, вы же знаете, что временное облегчение принесёт жертвоприношение. Я займусь этим. А Вам нужно отдохнуть. И я поищу специалиста по артефактам, агрессивным к владельцам.

– Только сделай так, чтобы этот специалист не трепал языком. И так по миру ходит слишком много глупых и грязных слухов, – буркнул вампир, присаживаясь на парапет и втягивая крылья. Кости смещались, влезая внутрь от лопаток к локтям и кончикам пальцев. Ненужная плоть и мембрана повисли безвольной тряпицей, которая почти мгновенно отпала, словно рудимент, и истлела, не оставив после себя и напоминания.

– Как прикажете, мой Господин. – некромант глубоко поклонился, потирая старческие руки, сомкнутые в замок, будто б ему было зябко. – Память до конца так и не вернулась? Владычица молчит по этому вопросу?

– Я помню только, что подобное голодное состояние Итернитаса не будет вечным, – со вздохом ответил Аллар, – но причину до сих пор не могу вспомнить. Её голос нечасто достигает моего разума. Надеюсь, у неё ещё достаточно сил, чтобы продолжать борьбу.

– Быть может, у неё какие-то свои планы…

– Что ты имеешь в виду? – Аллар удивлённо вздёрнул бровь.

– Она до сих пор так и не объяснила нам, для чего ей потребовались ваши дети от той эльфийки…

Аллар пожал плечами. Сейчас у него были задачи поважнее того, чтобы гадать, для чего сюзерену понадобились смески вампира и эльфа. Если бы в этом вопросе требовалось его срочное участие, она бы нашла способ сказать.

– Всему своё время, мой друг. Пойдём, – он тронул некроманта за плечо и легонько подтолкнул к двери, – нынче ветрено. Не хватало ещё, чтобы ты застудил свои старые кости.

***

Тонкие, изящные пальцы перебирали струны, и лунная харфа звучала переливом весенних ручьёв. Ей подпевала нежная флейта. И плакали каплями росы металлические трубочки, от касания палочкой. Музыка звучала ненавязчивым фоном, стараясь не затмить трели птиц.

То и дело звучал тихий смех. Позвякивали бокалы после озвученных тостов. Сэлфис’харлан приклеил к себе дежурную дружелюбную радушную улыбку, встречая гостей. Но мысли были заняты иным: “Куда же подевался братец? Мне же вроде, удалось уговорить его прийти.”

На этот раз Наследнику Дома Аварра довелось облачиться в свой любимый наряд. По белоснежной мантии с длинными, широкими рукавами, каёмкой стекала золотистая нить. От плеч к локтям спускались золотистые лозы шиповника. Широкий пояс из чернёного золота, покрытый защитными рунами, прятал во внутренних ножнах кинжал.

Одеяние верного последователя Света… Одеяние, символизирующее высшую власть. Впрочем, Сэлфис’харлану этот наряд нравился в большей степени своим удобством, скрытыми карманами и восхищёнными взглядами юных девиц. К его распущенным золотым волосам, убранным от висков, открывающей лоб ветвистой диадемой, этот наряд чрезвычайно шёл.

Бальный зал заполняли наряды от совсем бледных оттенков зелени, почти белых и пастельно нежных, до спорящих с изумрудами. Реже встречались оттенки коричневого: цвет земли, древесной коры и глины. Дети Леса чаще предпочитали такие цвета в качестве украшений. Белизной и золотом сияли лишь правящая чета, да жрецы.

Сэлфис’харлан каждый раз сочувствовал Сэхфир’халлану в этот день. Ох уж эти традиции… Белый цвет не шёл брату совершенно, не подчёркивая его инакую хищность, а превращая диковинный вид в болезненный. Допустимо было облачиться в зелёное… но от этого кожа становилась ещё более похожей на цвет утопленника.

Увы, избежать традиционного одеяния было никак нельзя. На входе стояли блюдущие правила слуги, разворачивая слишком вульгарные, слишком открытые, либо слишком неопрятные варианты. Но, благо, хоть можно было выбрать саму форму наряда…

Вот взгляд Сэлфис’харлана зацепился за знакомую среброволосая макушку, мелькнувшую в окне. Несколько секунд ожидания, и младший сын Дома Аварра просочился внутрь Бальной залы, облачённый в праздничный наряд, имитирующий доспех. Верхняя часть приталенного дублета венчалась острыми трёхъярусными наплечниками, катама же оказалась зауженней тренировочных моделей. Пояс был тонок, но прочен, и к нему крепился клинок, видимый всем напоказ. Эх, если бы не портящий образ цвет…

Вздохнув от несправедливости распределения цветовых палитр, Сэлфис’халлан уже двинулся в сторону брата в приветствии, чтобы как-то сгладить его обычное смущение толпы и обращённых на него взглядов, как Сэхфир’халлан встретился с ним глазами, ухмыльнулся… И снял иллюзию.

Наряд налился оттенками ночи, отливая на солнце зеленью пустынного жука. Золото сменилось чернёным серебром. Белизна испарилась вместе с болезненным видом брата, превратив его в шикарного хищника. Жрецы побледнели с одинаково вытянувшимися рожами, а Сэлфис не без удовольствия услышал вздохи восхищения с разных концов залы.

– Приветствую, мой дорогой брат на празднике Весеннего Равноденствия! – с искренней широкой улыбкой Сэлфис подплыл к брату, и они оба ответили приветственный поклон. – Прекрасный выбор! Наконец, ты решил добровольно побыть в центре внимания.

– Они бы и так на меня пятились, а так хоть будут это делать на моих условиях, – буркнул Сэхфир’халлан, впрочем, пребывая в приподнятом настроении.

– Как тебе удалось уговорить сшить для тебя наряд столь… необычной цветовой гаммы? Да ещё и никто слух не пустил.

– Да никак, – Сэхфир взял кубок у проходящей мимо прислуги и пригубил, – сам всё сделал. Но ночам, знаешь ли, много свободного времени.

– Смело… И, воистину, хитро́. Формальность соблюдена – ткани играют зелёным. Но тебя бы не пропустили слуги, привыкшие лишь к светлым тонам. Моё почтение. Правда, после праздника тебе это наверняка аукнется, братец.

– Мне праздник в любом случае чем-нибудь, да аукнется, – Сэхфир пожал плечами и бросил слегка тревожный взгляд на переговаривающихся жрецов, – Я не против, если единственная повинность, в которой меня сегодня обвинят, будет недостаточно изыскано подобранным гардеробом. В любом случае, раз уж меня пропустили, выгнать переодеваться они уже не имеют права.

Сэхфир вновь отпил из кубка, проводя задумчивым взглядом улыбающихся девиц. Сэлфис проследил этот взгляд, загадочно улыбнулся, приблизил губы к уху брата и еле слышно выдохнул:

– Выбери любую.

Сэхфир лишь отмахнулся.

– Отчего нет? – Сэлфис аж всплеснул рукой в сдержанном веселье, – Ты посмотри, как они на тебя смотрят! Прекрасен, юн, богат, талантлив и диковин! Не говоря уже о том, что если ты на кого-то из них положишь глаз, то у счастливицы появится шанс стать частью Дома Аварра. Поверь, ради такого, эти прекрасные лани готовы на многое.

– Ой, да ну тебя… – Сэхфир чуть скривился и попытался незаметно пнуть брата по ноге, – Мы оба прекрасно знаем, что вот это вот всё, учитывая глазки и вдохи направлено на тебя, а не на непонятную диковинную зверушку в моём лице.

– Ты к себе слишком строг… Быть может, хоть скажешь свои предпочтения?

– Я бы предпочёл, чтобы от меня просто не шарахались, – пробурчал Сэхфир, вновь пригубив бокал, – это уже будет большим достижением.

К братьям подошёл новый гость. После взаимного приветствия Сэлфис увёл его с разговором. Сэхфир слегка отрешённо продолжал здороваться с гостями, стараясь игнорировать обращённые на него взгляды, не желая даже думать о том, чем именно вызван их интерес.

Слегка пошатавшись по залу, он забился в угол возле окна с видом на парковую лестницу, по которой продолжали прибывать гости, и одним глазом посматривал на Сэлфиса.

Музыка уже сменила свой ритм, и несколько пар закружились в весёлом, слаженном танце. Сэхфир не спешил присоединяться, хотя, в общем-то, танцы он любил. Сэлфис, впрочем, тоже не спешил приглашать свою собеседницу. Она ранее стояла среди девиц, пускающих игривые взгляды. Мешать брату веселиться и развлекаться Сэхфир’халлану тоже не хотелось. Он пребывал весь в ожидании встречи.

Зелень и Земля сливались в единый расплывчатый хоровод. Сэхфир машинально приветствовал гостей, едва распознавая их лица. Но вот, наконец, он разглядел того, кого так давно ждал, и клыкастая улыбка не замедлила засиять на лице.

Вот оно! Такое родное лицо, изрядно загоревшее, отчего лёгкие веснушки стали только ярче. Длинные русо-рыжие волосы собраны в хвост, что, впрочем, не мешает нескольким прядям лезть в лицо. Аэлдуллин был одет с дороги в коричнево-зелёный мундир. Да, он тоже не любил непрактичную традиционную белизну. И лишь подпоясался широким бело-золотым поясом. Куда ж без знаков отличий…

Сэхфир легко перекинул ноги через подоконник и спрыгнул вниз, почти на голову гостям, вспугнув кудрявую рыжую эльфийку, идущую под руку с Аэлдуллином. Она вовремя успела отскочить. Братья со смехом потеряли равновесие, свалились сквозь зелёную изгородь и покатились вниз по небольшому пригорку.

– Тар Аэлдуллин! Тар Сэхфир’халлан! Да что за ребячество, в самом-то деле! Леди Силавия, прошу простить этих двоих… оболтусов… Пройдёмте внутрь, я представлю Вас Леди Руасил, – раздался сверху чуть рассерженный и извиняющийся голос Сэлфис’харлана, но братья не обратили на него внимания.

– Право же, братишка! Нам и правда не подобает уже так себя вести, – Аэлдуллин, продолжая похохатывать, еле-еле смог скинуть с себя поднаторевшего в спаррингах за время разлуки Сэхфир’халлана.

– Да ну их… – Сэхфир фыркнул и приподнялся на локте, отзеркалив позу брата, – дай им волю, они и смех запретят…

– Ты утрируешь, – Аэлдуллин сел и начал отряхиваться, впрочем, не переставая улыбаться, – всё-таки сейчас идёт официальное мероприятие. На шалости ещё будет время.

Сэхфир буркнул что-то невнятное себе под нос.

– Да ладно тебе, не дуйся! Я рад тебя видеть. – Аэлдуллин взъерошил и тут же пригладил обратно волосы Сэхфира. – И, кстати, тебе очень идёт этот цвет. Как тебе удалось уговорить впустить тебя в таком виде?

– Никак… Я под иллюзией зашёл. – Сэхфир нехотя поднялся на ноги и протянул руку, помогая брату встать.

– Это ты зря, – Аэлдуллин значительно посерьёзнел и напрягся, – Тар Приестэн тебе этого не спустит. Даже несмотря на то, что прямого запрета на тёмное не существует.

– Тар Приестэн вместе с Тар Даэруилом отлучились, – Сэхфир чуть раздражённо передёрнул плечами. – Когда им доложат о моей выходке, тогда и буду разбираться.

– Зря ты его провоцируешь, – тихо и обеспокоенно произнёс Аэлдуллин, подал руку Сэхфиру, и они стали выбираться обратно к празднующим.

– Зану-у-у-да! – протянул Сэхфир’халлан не в силах перестать улыбаться. Даже ворчание и нравоучения Аэлдуллина сегодня воспринимались в радость.

– Я, может, и зануда, но ты – неосмотрителен. Я понимаю твоё желание отстоять себя, но то учти, что тебя могут и заклевать.

– Ой, ну не гунди, в самом-то деле! – фыркнул Сэхфир. – Расскажи лучше, чем ты занимался целый год!

– Я обязательно тебе всё расскажу… Только… Прости, но мне нужно сейчас сходить, извиниться, – Аэлдуллин виновато развёл руками и кинул взгляд в сторону хмурящейся рыжеволосой эльфийки. Сэхфир’халлан пожал плечами и отпустил распереживавшегося брата.


В душе Сэлфис’харлана тлела искорка хорошо скрываемого раздражения, застарелой злобы и ревности. Внешне он оставался таким же невозмутимо-радушным. Отмеривал приветственные поклоны, поддерживал лёгкие беседы, улыбался всем, желающим его внимания. Обычно ребячливость Сэхфира его всегда забавляла, и, даже, отчасти, радовала. Ведь и окружающие многое спускали с рук детям. Но когда подобное поведение просачивалось в такие, политически значимые даты, это выходило за все рамки!

Отчасти в этом он винил Старейшин, пресёкших на корню любые поползновения младшего брата разобраться в управленческих дисциплинах. Засунули его на факультеты, максимально далёкие от политики… Но это сыграло злую шутку. Брат вовсе отказывался принимать этикет, и редко когда мог разграничить позволительное и категорически неподходящее для шалостей время.

И Сэлфис уже предчувствовал, как ему самому, как «старшему» влетит за то, что не пресёк выходку…

А этого ведь не случилось бы, если бы Аэлдуллин задержался, или же, вовсе бы не пожелал возвратиться в родные края!

Сэлфис’харлан едва воздержался от того, чтобы не заскрипеть зубами, когда увидел выбирающихся из-за живой изгороди Сэхфира и Аэлдуллина, счастливых и чутка взъерошенных, переговаривающихся с улыбками до кончиков острых ушей!

Ведь каждый приезд самого старшего сына их общей матери означал для Сэлфис’харлана несколько дней всё нарастающего голода, упадка сил, слабости и болезни, которых всеми силами приходилось скрывать от окружающих. Вот и сейчас, Аэлдуллин наверняка перетянет внимание Сэхфира на себя… Что являлось для Сэлфис’харлана весьма нежелательным и, даже, недопустимым.

В детстве такой проблемы не возникало. Хватало обожания матери и окружающих. Но даже тогда эмоции и энергия Cэхфир’халлана для Сэлфиса были сами сытными и сочными. И, главное, подпитка Сэлфиса не доставляла братцу никакого дискомфорта, а значит и оставалась незамеченной им. С годами подпитка от безусловного обожания населением милого ребёнка стала слабеть. Пришлось искать другие источники энергии. Как выяснилось, для пропитания отлично подходили боль и страх. Но в их, блюдущем приличия и разве что подушками не обвязывающее подростков обществе, достать эти «яства» оказывалось крайне проблематично. Как-то было дело, что Сэлфис не видел Сэхфира почти месяц – наказали обоих и развели по разным участкам. Сэлфису в то время казалось, что он либо помрёт, либо сойдёт с ума. Тогда оно были ещё весьма юны, Старейшины заметили агрессию и тоску Сэлфиса, и пришли к верному, в общем-то, выводу, что единоутробных братьев не стоит разлучать надолго, пока они не войдут в полную силу и не будут столь зависимы друг от друга морально…

Правда, после первого совершеннолетия, когда юные девы стали вызывать не только эстетический интерес, открылся новый источник энергии.

Улыбнувшись своей идее, Сэлфис’харлан извинился, и на некоторое время покинул Бальный зал, шепнув несколько слов той игривой эльфийке, что строила глазки его братцу. Через какое-то время она ускользнула следом.



***

Толпа в бальном зале потихоньку редела. Солнце уже давно спряталось за макушки деревьев. Зажглись магические огоньки, укрывшие своды зала словно туча ночных светлячков, и сверкали драгоценными каменьями. Аэлдуллин уже покинул праздник, сославшись на усталость после дальней дороги, и увёл свою спутницу, с которой обещал познакомить Сэхфира позднее. Успел брату проговориться про острый язык и огненный темперамент своей избранницы, отчего сразу дал повод Сэхфиру для лёгкого подзуживания. Впрочем, Сэхфир’халлан не горел желанием тесного знакомства с дочерью Дома Айвори. Во-первых, если бы он попался ей на глаза в прямой видимости, это значило бы, что ему пришлось подойти и извиниться, а этого занятия он никогда не любил. Во-вторых, если их родители договорятся, это значило, что Аэлдуллин и вовсе перестанет приезжать в родной Дом… Ну, разве что, по особым случаям где-то раз в десятилетие. А при мысли от этого Сэхфиру становилось тоскливо.

За грустными мыслями его застал Сэлфис’харлан, наконец, отделавшийся от последнего собеседника. От фальшивой улыбки длиною в день, челюсть уже несколько ныла. Он проплыл белым облачком к замершему хмурой тучкой под вьющейся по стенам ампельной бегонии брату, поймал его взгляд, подмигнул и шепнул:

– Пойдём, у меня для тебя сюрприз.

Сэхфир’халлан удивлённо вздёрнул бровь. Интерес споро перевесил тоску, и он поспешил вслед за завернувшим за угол братом. Они нырнули в один из коридоров манора, казавшийся с виду пустым. Сэлфис воровато огляделся, заодно кинув в пространство сканирующее плетение. Затем взял за руку брата.

Знакомая монетка переместила обоих на портальную плиту. Но когда очищающие плетения отработали, впуская братьев внутрь, Сэхфир округлил глаза в искреннем изумлении.

Он всегда очень отчётливо ощущал своё положение в пространстве. Он отчётливо ощущал присутствующих рядом живых существ. Он умел различать энергетику пространства, и запоминать её. У него не было никаких сомнений, что они перенеслись в лабораторию Сэлфиса. Но она преобразилась.

Аквариумные существа брата под плотной иллюзией приобрели вид экзотических рыбок и прилипших к стеклу морских звёзд. Лабораторный столик принял вид «столика для пудры». Стеллажи, заставленные пробирками и гуль-знает какими артефактами сменили книжные шкафы и гардеробная. Свободное же пространство занимала… весьма широкая и вполне себе не иллюзорно материальная кровать, на которой сидела, откинувшись на подушки, темноволосая эльфийка.

Она с интересом вертела в руках и рассматривала механическую птичку. Сэлфис с Сэхфиром много таких собрали в своё время, выкупив чертежи «уруахов» у одного заезжего дворфа. Птичка состояла из очень мелких деталей. Каждое пёрышко было любовно выточено из тончайшего водостойкого металла, и окрашено под невзрачный пего-коричневый цвет. Только аметистовые глаза выдавали в ней игрушку. Внутри же прятался секрет – можно было открыть спинку, где помещалось углубление, куда мог поместиться сложенный в несколько раз лист бумаги. В брюшке же находились заряженный накопитель, несколько «наводчиков» и энергетический кристалл, позволяющей «птице» летать и исполнять небольшие поручения, как-то понаблюдать за кем-то, создав визуальную или слышимую запись, или же доставить поручение, предварительно разыскав адресата.

Но вот эльфийка заметила братьев, изящно вспорхнула с кровати, поставив на стол «птичку» к подобным ей уруахам, изображающим разных мелких зверей и жуков.

Обворожительно улыбнулась и подошла к ним, скидывая с себя тёплую шаль. Иллюзия иллюзией, а прохладу помещения ей особо не скроешь.

– Ну наконец-то! Я уж было подумала, что вы передумали и позабыли про меня, – промурлыкала она, кладя руки на грудь оробевшего, и даже слегка покрасневшего Сэхфир’халлана.

– Это… Сэлфис… Объясни мне, что происходит… – Сэхфир осторожно дотронулся до рук эльфийки и попытался отстраниться.

– О, Свет жизни моей! – Сэлфис прикусил палец, чтобы не рассмеяться. Очень уж у брата оказался забавно-растерянный вид. – Не нужно делать вид, что ты не понимаешь!

– А если кто-то узнает? – Сэхфир отступил на шаг и испуганно взглянул на брата. Остальные слова застряли в горле. Он даже не мог толком сказать, что его беспокоит больше. В ответ Сэлфис лишь сверкнул глазами, и его улыбка стала ещё насмешливее.

– Никто не узнает! – выдохнул девица, вновь прильнув к Сэхфир’халлану. – Я обещаю никому ничего не говорить! Я так давно хотела… – её пальцы скользнули ему за спину и стали развязывать ремень. – Это же такая удача! Заполучить сразу двоих красавцев.

– Я уступаю тебе… первый кон, – муркнул Сэлфис, садясь на стул. Его одобряющий кивок словно стал спусковым крючком.

Сэхфир жадно впился губами в губы эльфийки. Спустился ниже, покрывая поцелуями её шею. Дёрнул ворот платья, обнажая грудь, и ухватил губами сосок. Эльфийка ахнула. Со стоном запустила пальцы в его волосы. Он обхватил её. Легко приподнял и посадил на стол, спешно задирая юбку. Спешно, резко, будто бы их вот-вот застанут и прогонят, он срывал за собой слой за слоем мешающей одежды, не переставая покрывать кожу эльфийки поцелуями, иногда слегка прикусывая не до крови.

Энергия бурлила вокруг аур совокупляющихся тел, и щедрыми волнами насыщала фон. Поглощаемая энергия пьянила. Сэлфису казалось, что он, наконец, нашёл для себя идеальный способ подпитки. Почти идеальный… Зрелище будоражило и возбуждало. Сколько ещё он сможет оставаться в стороне?

От резких, жадных движений, которые становились всё напористее и быстрее, жалобно позвякивали скрытые иллюзией склянки. Как бы Сэлфис ни наслаждался зрелищем, звуки стали вызывать некоторое беспокойство.

– Право же, братец! Что за спешка! Да и зачем, скажи на милость, я сюда перемещал все эти удобства, – Сэлфис повёл рукой в сторону кровати, на что получил в ответ весьма агрессивный взрык. Движения брата стали ещё более резкими. Девица стонала и вскрикивала, пока волна излучаемого ими удовольствия, преображённые в энергию чуть не заставила Сэлфиса потерять сознание. Если бы стоял на ногах, упал бы.