Глава 2. Новость
Клинки пели звеняющую песнь, высекая яркие искры. Полы широких одежд развевались, и иногда казалось, что это две бабочки сошлись в странном танце. Но вот от одного из белых крыл сталь отсекла кусочек ткани, и он полетел, влекомый ветром, словно опавший лист.
Сражающихся сразу растащило в разные стороны энергетическом лассо. Одного юношу поставили на ноги с лёгким торможением, другого бесцеремонно швырнули в песок на тренировочной площадке, расположенной во внутреннем дворике дворца.
– Учитель? – стоящий на ногах юноша обратился к хмурому, коротко стриженному черноволосому эльфу, – Мы сделали что-то не так?
– Твоему оппоненту стоит отдохнуть и поучиться сдержанности, – внешне спокойно, а на самом деле, едва сдерживая гнев, ответил эльф. – А тебе стоит переодеться.
Юноша, не привыкший перечить старшим, ещё раз поклонился, бросил виноватый взгляд на, распалённого Сэхфир’халлана, рывком встающего с песка, и ретировался с площадки. Остальные участники продолжали упражняться.
– Какой смысл в этих танцах? Почему вы не учите нас настоящему сражению? Переодеться из-за подранной тренировочной рубахи? – всё больше распалялся Сэхфир, подходя к учителю ближе, – Это же просто смешно! Я его даже не поцарапал! – полукровка остановился в полуметре от хмурого учителя, и требовательно повёл рукой в ту сторону, куда ретировался оппонент.
– А ты так жаждешь пустить кровь в этих стенах? – осадил его учитель ледяным тоном.
– Да какого ж гуля! – Сэхфир сплеснул руками, и, забывшись, продолжил эмоционально жестикулировать. – Вы мне не позволяете биться и вполсилы! Сажаете на скамейку, если кто-то получит синяк. Если так переживаете за кровь, то отчего не выдадите нам бутафорское, а не настоящее оружие?
– Ты несдержан, Дитя. – тихо процедил учитель нравоучительным тоном, осуждающе глядя на эмоции ученика. Сэхфир’халлан, проследив его взгляд, спохватился, и сцепил руки перед собой, укрыв кисти широкими рукавами. Учитель между тем монотонно продолжал, – В тебе нет почтения. Нет уважения к Старшим. Нет уважения к чужой безопасности…
– Да я только и делаю, что пекусь о чужой безопасности! – Сэхфир не выдержал и повысил на учителя голос, вновь расцепив руки и сплеснув ими.
– Сядь, – невозмутимым и непререкаемым тоном произнёс учитель. – Отдохни и освежись, пока остальные не закончат.
Младший сын четы Аварра, всё ещё кипя от злости, нарочито демонстративно присел на каменистый борт фонтана, демонстративно достал флягу и пригубил её, нарочито пролив несколько алых капель. Жидкость пробежала с губ по подбородку и капнула на ворот рубахи, под взглядом изрядно посеревшего тренера.
– Что? – Сэхфир, с лёгкой издевкой в тоне, приподнял руку в вопросительном жесте и указал на флягу, – Вы же сами отправили меня отдохнуть и освежиться. Неужто мне даже горло промочить нельзя?..
Коротко прислонив клинок к середине лба, а затем отведя его, Сэлфис’харлан вполуха следящий за конфликтом брата и учителя, поклонился своему запыхавшемуся оппоненту. Тот подтвердил конец поединка, отзеркалил жест Наследника, и они оба отправились под тень балкона.
Продолжая слушать эту перебранку на грани недопустимого, Сэлфис обреченно вздохнул. Поведение брата он прекрасно понимал, хоть и подобные несдержанные жесты и словно никогда бы не снискали его одобрения. Такое поведение всегда шло во вред. Только раззадоривало и подстёгивало боящихся полукровку эльфов всё более и более загонять хищника в рамки.
Если брат на этом не успокоится, придётся вновь вмешаться. Благо, Сэхфир его всегда слушал. Но это не может продолжаться вечно! Они оба уже достигли первого совершеннолетия. Вскоре их пути на какое-то время могут и разойтись, если Старейшины решат отправить братьев в отдалённые провинции на практику и налаживание связей, так сказать. Правда, Наследник очень сомневался, что его сородичи решатся выпустить хищника из вольера… Хищника, которому постоянно пытаются обломать клыки.
Как же это злило… Дабы погасить загорающееся в груди пламя ярости Сэлфис наполнил кружку прохладительным напитком, стоящим в ведёрке со льдом, и пригубил его, блаженно прикрыв веки.
– Тар Руасил, я настаиваю на том, что Сэхфир’халлана необходимо отправить к северной границе. – от вкрадчивого голоса Приестэна, раздавшегося с балкона прямо над ним, Сэлфис чуть было не поперхнулся. Тихо отставил бокал на стол и замер, дабы не обнаружить своего присутствия. Верховный Жрец между тем нравоучительным тоном продолжал, – Его… специфический организм достаточно крепок, чтобы справиться с морозными ветрами. Это путешествие научит его стойкости, смирению и милосердию. Я уже неоднократно обращал ваше внимание на его саботаж в искусстве лечения, что крайне прискорбно. Подобное поведение может оказать дурное влияние на Сэлфис’харлана.
У Сэлфиса при этих словах внутри всё похолодело, словно некто приоткрыл окно на башни этих самых серверных границ. Он сдержанным жестом отослал своего партнёра по сегодняшней тренировке. И, убедившись, что остался один, принял невозмутимую праздную позу, делая вид, что наслаждается покоем, прохладой, и напитком. Сам же весь обратился в слух, отчасти радуясь, что под его гневным взглядом балкон не сможет рухнуть и погрести Верховного Жреца в своих обломках.
“Нет уж!” – внутри Сэлфис’харлана всё протестовало. – “Ссылка… Это светозарая скотина, фактически, собирается отправить Сэхфира в бессрочную ссылку!”
Мрачно сделав глоток, даже не ощутив вкуса напитка, Сэлфис продолжал вслушиваться в диалог матери и Верховного Жреца. И разум между тем уже начал выстраивать логические цепочки.
Лекари, взрощенные в умеренно-тропическом климате там долго не выдерживали. Да в полукровку, почти нечувствительную к холоду, там всеми конечностями сразу вцепятся! И, даже, будут ему чистосердечно рады, несмотря на “особые” гастрономические пристрастия и мрачный, нелюдимый нрав. Если, конечно, его не попытаются прирезать где-то по дороге…
Делая вид, что он затомился на палящем солнце, Сэлфис подошёл ближе к изящной колонне, подпирающей балкон. Оттуда его всё ещё не смогли бы заметить сверху, а звук при этом скрадывался меньше.
– К тому же, – продолжал доказывать очевидное Верховный Жрец, – его магические и физические возможности нам до конца неизвестны. При этом, сдерживать его буйный нрав становится всё сложнее. Я ни в коем случае не вверяю это вам, моя Аран, в вину. – судя по шуршанию ткани, Жрец прислонил ладонь к сердцу, и слегка поклонился, – Он, как и его брат, находятся на новой ступени взросления. Влияние гормонов на разум весьма велико. Это сейчас они дружны. Но вскоре их сердца откроются свету любви. Как думаете, как скоро какая-то красавица посеет вражду между неразлучными братьями? И чем это может обернуться для репутации Дома Аварра?
– Тар Приестэн, – раздался спокойный голос Леди Руасил, – мой младший сын просил испытать его в качестве боевого мага. – будто бы перечёркивая всё услышанное невозмутимо спросила эльфийка.
– Исключено, – сухо отрезал Верховный Жрец.
– Отчего же? Ему благоволит Стихия Воды. Вы же сами об этом сообщили, когда распределяли его в лекари. Вода способна не только лечить. Это грозная в своей мощи Стихия. И она послушна ему.
Со стороны площадки раздались громкий всплеск, сдавленная ругань, вскрик, стоны и кашель, сопровождаемые шумным журчанием воды. Сэлфис, позабывшего на миг, что он всё ещё на виду, что он занят подслушиванием, и что и продолжается тренировка… прикрыл глаза и тихо застонал от наслаждения, смакуя чужие боль и страх, щедро выплеснутые в фон. Энергорезерв стремительно пополнялся. Вечно жрущий изнутри голод притупился и слегка отступил. Но заслышав неприличествующую в высшем обществе, благо, недолгую, брань из уст брата, Наследник спохватился и принял озабоченно-испуганное выражение лица, продолжая незаметно для окружающих подпитываться из фона.
Брата сегодня всё-таки, выражаясь просторечным языком, вконец задолбали. Один из задир, Воспитанник Дома, оказался зажат колючими льдистыми кольями, слегка вспоровшими ему кожу на руках. Он истошно орал, пытаясь выбраться из ловушки. Второго же эльфа вода окружила подвижным коконом, иногда закрывая с головой, и подняла поверхностью на пару метров. Он кашлял и отплёвывался после того, как «окно» открывалось, чтобы он мог глотнуть. Сэхфир стоял по колена в фонтане. Вода ручьями стекала с одежды и с его белоснежных волос, заставляя их пойти лёгкими волнами, и тонкими струйками собиралась в энергетический закручивающийся водяной шар возле когтистой руки.
Судя по сощуренным багрово-чёрным глазам, этот шар вскоре залепит в лицо зажатого льдом «шутника».
– Прекратить! Немедленно отпусти их! Видят Стихии, ты совсем распоясался! – учитель потерял остатки самообладания. Из песка возле фонтана проросли гибкие побеги, замотавшиеся вокруг запястья Сэхфир’халлана, и оттащили его прочь от узников Стихии.
Полукровка, уже полностью сухой за исключением сапог, с досадой швырнул водяной шар в фонтан. Обернулся. Дёрнул рукой, оборвав опутавший его побег, и молча отправился к выходу с площадки. Водяной кокон потерял свою форму, и узник вместе со всей массой воды плюхнулся обратно в фонтан, беспомощно заболтав руками. Один из воспитанников развёл руками, раздвигая воду, вокруг пострадавшего, чтобы тот не захлебнулся.
– Куда собрался? – рявкнул учитель вслед удаляющемуся виновнику переполоха.
Сэхфир развернулся, развёл руками и, отвесив резкий, чуть театральный поклон, раздраженно бросил:
– К Старейшинам! Узнать приговор и отбывать наказание, куда же ещё…
– Кипяток… Обварил меня… – раздался стон освобождённого от воды задиры со слегка покрасневшим лицом. Ему уже помогли подняться и вылезти из фонтана. От воды поднимался лёгкий пар. Сэлфис на это лишь вздёрнул бровь. Да, кожа эльфа покраснела, и, действительно, вода нагрелась от бесконтрольных эмоций Сэхфира, но он-то, в отличие от всех остальных, ощущал, что боли этот эльф толком не чувствует. Боль исходила от того, которому порезало руку… Видимо, вскипела вода, незадействованная в ловушках. И то, ещё должна была щедро остужать колючая ледяная «скульптура». А униженный водным пленом эльф просто решил нагнать драмы.
Учитель же перевёл недоумённый взгляд на глыбу льда, которая и не думала таять. Удерживать в стабильном состоянии разные состояния Стихий одновременно удавалось далеко не каждому.
– Сэхфир’халлан… Ты позоришь Дом своим поведением!
– С каких пор самозащита является позором? – огрызнулся Сэхфир, уже почти покинувший площадку. Он остановился, сжал руки в кулаки, обнажив клыки, и тихо утробно зарычал.
Над площадкой воцарилась гнетущая тишина, прерываемая лишь стонами раненых. Сэлфис… не спешил в этот раз вмешиваться. Откровенно говоря, ему вообще не хотелось, чтобы пострадавших уводили к лекарям. В этой, лишённой всплесков энергии богадельне так редко удавалась хлебнуть столь живительный коктейль! А он уже столько дней жил впроголодь… А сегодня прям пиршество – с раннего утра страдания воспитанницы по усопшему… Теперь вот слегка потрёпанные братом идиоты… Как же он любил, когда брат огрызался, показывая скрытый норов, и рвался с цепи! И как же он беспокоился, что терпение Старейшин и Жрецов закончится…
– Ты немедленно доложишь Старейшинам о своём прегрешении. И немедленно освободишь пленника. – едва сдерживая гнев, произнёс учитель.
Сэхфир’халлан коротко поклонился, сверкая глазами, отвернулся и ровным шагом отправила прочь. Спустя пару мгновений лёд, повинуясь его магии, обрёл форму воды и обрушился в фонтан. Волна, окатившая всех близстоящих эльфов, некоторых из них сбила с ног. Сэлфис еле-еле смог сдержать смешок и не допустить в выражении лица мрачного удовлетворения при виде трясущих мокрыми одеждами сородичей, вмиг растерявших свой гордый праведный вид.
– И всё же, Стихия Воды благоволит ему, Тар Приестэн, – раздался невозмутимый голос Леди Руасил, всё это время молчаливо наблюдавшей с балкона за сценой. Сэлфис вновь весь обратился в слух. – Если не развивать Дар, он может погаснуть. Разве это не преступление? Запрещать применять и совершенствовать то, что даровано природой?
– Он не дорожит своими Дарами, моя Алан. – сухо ответил Приестэн. – Если бы мы замечали его усердие и стремление в ма́лом, позволили бы ему изучать бо́льшее. Но всё, на что хватает его интереса – это унижение более низких с ним по рангу и силам Детей Леса. И прежде чем вы скажете, что мы только что были свидетелями обратного, я напомню, что он младший брат Наследника. В его статусе не престало решать проблемы одной лишь грубой силой. Надлежит с гордостью принимать испытания, посланные Светом и искусно владеть словом. Из его уст же мы только что слышали бранную речь. И я, признаться, в замешательстве, откуда он набрался подобных выражений.
– Он молод разумом и горяч сердцем, как и все в его возрасте. И любопытен, порой, не в меру. Я знаю, что он порой захаживает в гарнизон и упражняется в фехтовании с воинами. – спокойно ответила Леди Руасил.
– Это возмутительно! – судя по тону, Жрец всё более терял самообладание. – Помимо того, что он не получал разрешения на подобные… вылазки, он ещё и общается с такими…
– Он общается с такими же Детьми Леса и допущенными в близкий круг разумными, как и он сам. С каких пор и это осуждается? – с лёгкой иронией и укором в тоне протянула Леди Руасил.
– Неподобающий круг общения может сформировать его мировоззрение. Потакая прихоти общения вашего сына с теми, чьи руки часто омывает кровь, мы можем подтолкнуть его к падению в бездну.
– Но удушая его вечными запретами, мы можем подорвать его доверие и оттолкнуть от Дома и Света, – возразила Леди Руасил. – Но я Вас услышала. Я не стану препятствовать решению Старейшин.
«Ещё бы ты стала препятствовать, – раздражённо подумал Сэлфис, – Столько лет давала спокойно дрессировать Сэхфира, будто бы он – дикий щенок. И то, если бы не моё вмешательство, брата давно бы втихую закопали».
– В таком случае предлагаю закрыть эту тему, и повернуть беседу в более светлое русло. Как поживает Ваш старший сын?, – поинтересовался Верховный Жрец, заметно успокоившись. – Не намерен ли осчастливить вас внуками?
– Благодарю за участие, Тар Приестэн. – голос Леди Руасил также значительно потеплел. – Аэлдуллин вскоре обещался возвратиться на праздники. Я чувствую, что его сердце тронуто одной из дочерей Дома Айвори. Возможно, она прибудет вместе с ним. Время покажет, угоден ли природе этот союз.
Дальше Сэлфис’харлан уже не слушал. Весть о приезде сводного брата всегда вгоняла его в тоску и раздражение. Но сейчас главной тяжестью на душе наливалась мысль о предстоящем расставании с Сэхфиром. Даже его способностей могло не хватить на то, чтобы убедить Старейшин не отсылать младшего брата из манора Аварра.
***
Высокий молодой мужчина, одетый в броню, щедро окрашенной кровью, стиснув зубы, и стараясь проглотить стоящий в горле ком, тащил раненого, упирающегося и молящего о пощаде старика в общую кучу.
Глаза то и дело выцепляли то вывороченные кишки, то вскрытые глотки, то начинающие шевелиться конечности мертвецов. Тошнить было уже просто нечем…
Но смотреть в глаза условно живым и оставшимся в живых казалось ещё более невыносимо.
Людей, одетых в рясы, с вышитым на груди восходящим солнцем, волокли по пропитанной кровью, скользкой земле к монастырскому кладбищу. Которое уже начало восставать. Крики ужаса вскоре сменились визгами боли. Не в силах видеть, как изломленные, изуродованные, давно долженствующие лежать в могилах упыри впиваются в людскую плоть и разрывают на части, мужчина передал старика в когтистые руки вампиров, отвернулся и пошёл прочь за ограду. Гули, их ближайшие видовые сородичи, если можно так назвать ужасные творения некроманта, в этот момент подъедали уже погибших защитников светлого ордена. Которые вскоре к ним присоединятся… Те, чьи тела пострадали поменьше, у кого остались целые челюсти, не пробит топором мозг, и чьи конечности не мешают передвижению – восстанут упырями. Агрессивными, злобными, полуразумными и вечно голодными мёртвыми тварями, прочно привязанными на ментальный поводок к их создателю. Убить такую тварь можно. Хоть и сложно. Боли они не чувствуют вовсе. Страх им неведом. Усталости они не знают… Сила и скорость превышают человеческие скорее за счёт того, что они не могут перенапрячь и повредить мышцы, или же сбить дыхание, которого нет. Зато они идут напролом, и им неведома хитрость. И погибают от точного удара в сердце, либо после снесения головы.
С гулями сложнее и проще одновременно. Они медлительнее, и их, в отличие от упырей, не привлекает запах свежей плоти. Они предпочитают падаль. Правда, это хоть и спасает живых от прямых нападений, но они точно так же задирают тех, против кого некромант повёл их в бой. Чтобы умертвить их окончательно, придётся либо искромсать на мелкие кусочки, либо поджечь. Потому как даже обезглавленное тело отлично продолжает служить приказам некроманта, так и отрубленная конечность будет до последнего ползти, стремясь выполнить приказ. А во время бойни приказ один – убивать…
Выглядели эти существа один другого краше. Некроманта не волновала эстетическая сторона вопроса. Нужны была скорость и эффективность. У некоторых мертвяков образовывалась костная броня, наращённая от тел соседних павших жертв. С некоторыми явно шло что-то не так, и чудовище могло собрать на себе несколько голов разной степени свежести и целостности. Некоторые имели по несколько пар рук в самых неожиданных местах.
Но хуже этих тошнотно выглядящих, и ещё более ужасающе смердящих монстров были другие.
Холодные и прекрасные. С алебастрово белой кожей и глазами, меняющими цвет, стоит им почуять хоть каплю живой крови. Жестокие и коварные. Властные и извращённые… Его хозяева… Его семья.
Юный мужчина снял остроконечный шлем и отёр пот и кровь со лба, стараясь лишний раз не смотреть в глаза своим отцу и матери. Высокая женщина с длинными волнистыми волосами, одетая в лёгкую броню мужского кроя, степенно похаживала перед рядами коленопреклонённых юных послушников разоряемого монастыря. Выбирала себе игрушку. Или несколько… Он старался не думать о том, что их ждёт в её когтях. Если юношам повезёт – наиграется и убьёт их быстро. Главное, чтобы его самого не привлекала к своим играм.
Ему не верилось, что когда-то эта женщина, будучи живой, родила его, заслужив себе титул фаворитки и заслужив этим клыки. Только вот он никогда не помнил тепла от неё в свою сторону. Лишь Долг. И приказы. О, как он ненавидел приказы!
Зубы машинально скрипнули. Тело налилось болезненной судорогой. Слишком отвлёкся. Слишком засмотрелся. Исполнение приказа не терпит отлагательств.
Юный дампир поспешил зайти в руины, где чутьё на живую кровь безошибочно вело его к выжившему. Ещё один монах. С залитой кровью головой и месивом на месте брюшнины. Может, этому человеку повезёт, и он так и не очнётся… Либо скончается от ран до того, как до него доберутся упыри и трупоеды.
Сила, несмотря на общий, достаточно субтильный вид, позволяла таскать тяжести без посторонней помощи. Дампир, прикинув, что если этакую тушу потащит за относительно чистый шкиряк, это будет просто неудобно. Вздохнув и ухватив мужика под локтями за изгвазданные в глине и дорожной грязи сапоги, и он поволок бессознательного в общую кучу. Думать о том, что через несколько минут его позовут иссушить кого-то из тех пленённых послушников, морально подавляла и отдавала в сердце тупой болью. Но не питаться невозможно физически, если не хочешь потерять разум, и натворить куда бо́льших бед. Да и, в общем-то, отказаться ему никто и не позволит.
Угрюмого дампирчика, тащащего по приказу сброд на поднятие, проводил тяжёлым взглядом статный темноволосый мужчина с короткой, подчёркивающий его хищный вид бородкой. Он сидел на абсолютно недвижном вороном коне, чьи глаза отливали чёрно-фиолетовым светом, и чьё сердце уже несколько десятилетий не билось. Состояние и настроение отпрыска его уже давно беспокоило. Впрочем, приказы сын исполнял беспрекословно, а бо́льшего от него сейчас и не требовалось. Увы, юноша оказался весьма скрытен и упрям. Казалось очевидным, что он не понимает своей природы и не принимает её. Была надежда, что дампир втянется и перестанет переживать по пустякам. Даже его кузены, обращённые в вампиров по достижению двадцати пяти лет, и то легче и охотней воспринимали метаморфозу. Их с рождения готовили к тому, что им предстоит доказать свою преданность и открыть перед собой Вечность. Этот же юнец родился со всеми качествами и талантами, но категорически не принимал свою суть, что было даже странно… С такой-то матерью…
– Господин, у Ферджина ещё будет возможность встать с вами плечом к плечу в вашей борьбе, – раздался тихий, слегка хриплый голос рядом. Верный друг, соратник и слуга, как и всегда, верно истолковал настроение первородного вампира.
– Твои кадавры [1] готовы? – вместо ответа спросил Аллар Десбаэл, лишь слегка скосив алые глаза вниз на сгорбленную фигуру в пыльно-зелёном плаще.
– Уже почти все вылупились, мой Лорд. – прошелестел старческий голос из-под капюшона. – Святоши молчат?
– Люди этой обители бесполезны, – вампир раздражёно передёрнул плечами и спешился. – Они невежественны и не помнят древних наказов. Знания утеряны. Но след вёл сюда.
– Обратитесь к Ней? – поинтересовался некромант.
Вместо ответа Аллар молчаливо двинулся вперёд вдоль рядов каменных рыдающих фигур, изображающих мужчин и женщин в изящных одеждах. С неприязнью всматривался в их, облупившиеся и обколотые от времени лица. Выражение страданий, печали, смиренной покорности, наивного детского добросердечия в лицах раздражали. А состояние этих древних изваяний вызывали злость. Как можно было так запустить реликвии? Как можно было всё так извратить?
Композиция из статуй составляла спираль. Более дальние, поздние статуи чаще изображали мужчин с лебедиными крыльями. Ближе к центру пол существ распределялся приблизительно поровну. И все статуи оказались самым варварским способом приведены к некому странному стандарту. У многих из них вампир замечал обколотые кончики ушей. У некоторых из них не́когда имелись крылья, но, судя по всему, чем-то их вид или форма не устраивали членов ордена. Многие статуи держали в руках разного рода артефакты и же книги.
«Направишь меня?» – в астральный план ушла ментальная просьба.
«Ты рядом» – поступил тихий, нежный и благодарный ответ спустя несколько мгновений.
Вампир продолжал идти к центру, всматриваясь в лица статуй. Чем дальше он уходил от внешнего круга, тем спокойнее, горделивей и смелее становились выражения лиц. Когда-то давно, несколько сотен лет назад на этом месте бил магический источник. Но центральный постамент, где, судя по форме испещрённого рунами алтаря должен был находиться кристалл – пустовал. Сейчас же фон был пропитан враждебной энергией. Тем, что люди, да и не только люди, называли Святым местом. Искажённый, извращённый, погибший источник Магии был преобразован в… это… Ради чего? Страданий на лицах этой обширной паствы?
Рядом с опустошённым алтарём стояли уже безголовые статуи. Что именно так не понравилось ордену Света, оставалось только гадать. Отчего же они не снесли всё подчистую? Боялись, что если провести зачистку кардинально, не удастся преобразовать источник? Но это произошло настолько давно, что гадать было бессмысленно.
От безголовой женской статуи послышался тонкий звон, и свиток, прижимаемый ею к груди, пошёл светящимися зелёным светом трещинами. Аллар поднёс к нему руку, и осторожно, не желая повредить статую ещё больше, извлёк осыпающеюся каменным крошевом абсидианово-чёрную пластину с горящими символами на Древнем языке.
Осторожно смахнул с покрытой письменами поверхности пыль и крошку, и благодарно поклонился в пустоту, зная, что за ним наблюдают. Получил тёплый, почти тактильный отклик на грани восприятия, и ощущение присутствия Владычицы Долины Теней ослабло, но не пропало полностью. Они будут связаны вечно. И это не изменит его, либо её гибель.
– Отобранное мясо можете жрать. Реликвии Древних не ломать. Забрать пригодные артефакты. Привал до наступления ночи, затем выдвигаемся. Вольно. – посыпались короткие приказы, которые услышал каждый обращённый им в вампира разумный. Вожак волколаков, невысокий, но крепко сбитый чёрный с проседью мужик похабно осклабился и рявкнул своей стае, чтобы те пошевеливались. Сам же отправился к горстке неразобранных после вампиров послушников. Если кто-то из них шибко приглянется, быть может, стая пополнится новыми щенками.
Некромант, пылая радостью и восхищением, порылся в седельном мешке и извлёк резную зачарованную шкатулку. Аллар осторожно переложил скрижаль Демиурга на махровую подложку. Когда крышка шкатулки закрылась, содержимое перестало фонить магией, а внутренние чары схрана обволокли артефакт надёжными амортизирующим плетением. Теперь эту шкатулку хоть со скалы бросай, хоть в воде топи, хоть в огонь засовывай – артефакт останется цел и невредим.
Ферджин с неприязнью проводил взглядом Отца и его некроманта, вздохнул и, понурив голову, поплёлся в церквушку. Там уже вовсю развлекались волколаки, отколупывая драгоценности с алтарей и стен, круша постаменты и собирая в мешки золочёные и серебрёные кубки. Вампиры заходить в храм Света не спешили, предпочитая сначала поразвлечься с оставшимися в живых людьми. Да и разграбление монастырского добра их волновало мало. Абы кого Аллар, в народе получивший прозвище Корвос – кровавый, не обращал. Орден Света и вовсе нарёк его Князем Тьмы, всех обращённых им вампиров и волколаков – проклятыми, и поклялся истребить эту мерзость с планеты Виридихорт. Впрочем, неприязнь у Аллара и ордена Света была чистосердечно взаимной.
Под перевёрнутой скамьёй торчал замусоленный край переплёта. Дампир, повинуясь сиюминутному порыву, достал книжицу. Небольшой, оплетённый в воловью кожу молитвослов, наверняка сменивший немало владельцев, осуждающе открылся на странице с отгоняющей Тьму строками.
С замершим сердцем Ферджин несколько раз перечитал эти, наполненные светом и надеждой стихи, и воровато зажал книжку под локтем. Заозирался и поспешил к своей поднятой некролошади, чтобы спрятать добычу. Он не заметил, как его проводила с ухмылкой мать, затерявшаяся в тенях в углу церкви. Рядом с ней стоял один из послушников, смотрящий на вампиршу ополоумевшим вожделеющим взглядом.
_____
1) Кадавр – здесь общее название поднятых мертвецов.