Что это за место такое, где кухарки без огня готовят еду, перины превращаются электрический стул и взлетают, а пятна отстирываются мановением руки?
И как мне здесь выжить?
Да еще и Ладислав, ведет себя как девочка-пмсница. То кидается и обнимает, то рычит, как раненый медведь. Что ему сделала Мелисса, что он видеть ее не может, но и не отпускает.
Размышляя, я ковыряла рыбу, которая оказалась нежной и очень вкусной.
Задумалась, вспоминая, как Ладислав обхватил меня и ощупывал, проверяя, цела ли я, а потом его словно отбросило от меня. Будто я не человек, а как минимум, черная мамба.
Стало грустно.
Очнулась только когда попыталась подцепить очередной тающий во рту кусок, а вместо вилки в руке оказалась блестящая и вся в тонких завитках подвеска.
А где вилка?
И я снова разревелась.
Такой всхлипывающей над превратившейся в подвеску вилкой меня и застала Грета.
– Чего опять? – поинтересовалась она.
– Прости, – я показала узорчатую безделушку.
– Ох, девка! Одни убытки от тебя, – воскликнула она, шлепаясь на скамью. – Но не переживай, Хозяин все исправил и больше не сердится, – похлопала меня по руке. Потом еще посмотрела на украшение. – А красиво вышло. И как только у тебя получается? Неужто в роду знатные господа были?
– Знатные, не знатные, – Верена тоже нарисовалась на кухне. – А неумеха, она и есть неумеха. Подвесочку отдашь?
Выхватила у меня из пальцев украшение и стала прикладывать к своему выдающемуся бюсту.
– А почему знатные? – шмыгнув, спросила я.
– Да как же! – начала Грета, придвинув поближе румяный кусок рыбы и от души плеснув какой–то подозрительной на вид жидкости.
– Тебя хозяин зовет, – снисходительно обронила Верена, любуясь на себя в начищенное до блеска серебряное блюдо.
– А наш разговор? – я вопросительно посмотрела на Грету. Не терпелось поскорее разузнать о незнакомом для меня мире от простодушной кухарки. Верена-то слова по простоте не скажет.
– Ой, Лиссанька, ты уж ступай. Не зли хозяина еще больше.
– А то, точно, велит выпороть, – довольно ухмыльнулась Верена и чуть не получила от меня подзатыльник, чтобы впечаталась лобешником прямо в блюдо.
– А мы с тобой потом договорим, – кухарка махнула пухлой рукой, указывая мне на дверь.
Делать нечего, пришлось опять тащиться в спальню Ладислава. Что он на этот раз от меня хочет?
– Звали, хозя-аин? – и присела в глубоком поклоне.
Портьеры были снова раздвинуты, а Ладислав стоял у окна и смотрел на море.
Я видела, как его передернуло от моего преувеличенно почтительного тона, и, признаться, была этому очень рада.
Он порывисто повернулся и, прищурившись, осмотрел меня с ног до головы.
– Думал, ты переоденешься. Я смотрю, так и не поняла свое положение в этом доме? А впрочем, – он устало провел рукой по волосам, – носи, что хочешь. И можешь остаться в своей комнате.
Вот эти слова нагнали страху – ведь я даже не представляла, где находится моя комната.
– А сейчас помоги мне переодеться, – на смену страху пришло изумление.
Что я должна сделать?
А пятки ему не помассировать?
Но вовремя прикусила язык – мало ли, может в этом мире служанки массируют хозяевам пятки.
В том, что попала в какой–то незнакомы, загадочный, волшебный мир, я даже не сомневалась.
В детстве, читая «Алису в стране чудес», я мечтала повстречать белого кролика и попасть в сказку. И вот, попала. Попала, так попала. Оказалось, это не так уж и весело, как могло показаться.
– Ты что? Не собираешься меня слушаться? – черные брови сурово сошлись на переносице. Пальцы сжимались и разжимались, словно хотели обхватить рукоять хлыста.