Утро выдалось прекрасным. Начался первый день августа. Обычно в последний месяц лета работы у крестьян становилось меньше. Позади оставались два самых тяжелых и плодотворных месяца, а до сбора урожая было еще рано. Селяне могли уделять больше времени своему хозяйству.
Хозяин поместья Михаил Вильяминович сидел за летним столиком, ломящимся от разнообразных яств, и наслаждался пением птиц в своем приусадебном саду. Вокруг сновали прислуги, которые своевременно уносили грязную посуду и подавали новые блюда прожорливому помещику.
Он страдал от безделья, наевшись вдоволь и заскучав в тишине сада, стал придумывать себе развлечение. Взгляд упал на юную девицу, которая совсем недавно появилась в хозяйской кухне. Она старалась работать быстро, шустро уносила грязную посуду и протирала стол. Когда она в очередной раз вернулась к столу, он схватил кнут и ударил ее по спине. Хлыст врезался настолько сильно, что порвал платье и вызвал невыносимую жгучую боль. Девушка упала и зарыдала. Толстый помещик засмеялся мерзко и громко, обнажив золотые зубы.
– Иди сюда! – прорычал Михаил Вильяминович, наконец, насмеявшись вдоволь. Служанка быстро поднялась на ноги и покорно встала у стола, вытирая слезы.
– Знаешь за что? – ехидно спросил помещик.
– Не знаю! Простите, если рассердила вас чем-то!
– Как тебя зовут?
– Василиса!
– Василиса, я ударил тебя просто так, ни за что! Привыкай, здесь может и просто так прилететь. Ведь я хозяин, я могу поступать, как мне вздумается! Верно?
– Разумеется, – тихо и робко ответила девушка, покорно склонив голову. Новый удар хлыстом пришёлся по плечу юной служанки. Она всеми силами старалась не заплакать вновь, и продолжала стоять, молча опустив глаза вниз.
– Ладно, ступай Василиса! – сказал помещик, подобное развлечение не принесло ему радости в этот раз, и он положил кнут на скамейку.
Девушка убежала прочь. Забившись в углу подсобного помещения, она зарыдала от боли и обиды. Остальные служанки, более старшего возраста, уже свыкшиеся с подобным обращением, поспешили утешить девушку и промыли водой раны.
А феодал продолжал сидеть в саду и дальше страдать от безделья, пока не появился один из самых приближенных помощников –советник Тихомир.
– Михаил Вильяминович, позвольте, я к вам с вопросом!
– Что у тебя там стряслось, Тихомир? – спросил барин.
– Как же нам быть с холопом Святозаром? Не слишком ли он вольно себя ведет? Он мне издавна не нравится. Возможно, нам следует избавиться от него!
– В этом парне что-то есть! Он мне нравится, оставим его!
– Нравится? А я думаю, что вы его боитесь! Все его побаиваются. В нем таится нечто зловещее и могущественное! – возразил советник.
– Я? Боюсь холопа? – рассмеялся Михаил Вильяминович, но вдруг неожиданно ударил хлыстом по лицу своего помощника, – Ты как смеешь разговаривать подобным тоном со мной? Пошёл вон отсюда, пока не отправил тебя землю пахать вместе с холопами!
Тихомир был сильно напуган. Помещик его не бил никогда, словно какую-то челядь, но он и сам ранее не позволял себе подобной дерзости. Не дожидаясь повторных ударов хлыстом, он убежал прочь. Михаил Вильяминович остался наедине с собой. Он не хотел признаваться даже самому себе, что прозорливый помощник прав.
Лето близилось к концу. Святозар бродил по лесу, наслаждаясь последними теплыми деньками. Работ на поле стало значительно меньше. Крестьяне могли уделять больше времени своему земледелию. Одинокому холостяку жить стало еще легче. Конечно, он не забросил свой огород зарастать бурьяном, но и собой нужды в нем не испытывал. Теперь сельский знахарь, способный прикосновением руки вернуть здоровье даже умирающему человеку, стал местным любимцем и никогда не оставался голодным.
Благодаря сплоченности крестьян, слава Святозара так и осталась вне ведома хозяина и батюшки. Уж они-то не стали бы терпеть в поместье колдовство и язычество. Возможно, многих крестьян держать язык за зубами заставляла не доброта душевная, а банальный страх. В тот миг, когда подобная весть дошла бы до грозного священника, то жестокого наказания не избежал бы не только Святозар, но и каждый, кто изменил церкви и обратился к колдуну.
Святозар пробирался через кусты и меж деревьев, наслаждался ароматом цветов и пением птиц, тем самым усиливая незримую связь с природой и обретая новые силы. Помимо того, что приходилось лечить людей, он спасал и зверей. Вот и сегодня ему попался медведь, угодивший в охотничий капкан. Лапа зверя кровоточила, он потерял много сил, жажда и голод одолели его окончательно. Завидев издалека человека, хищник издал рык. Но когда Святозар оказался совсем рядом, медведь успокоился и бросил взгляд полный надежды. Добрый парень оцепил капкан. В следующий миг он приложил руку на израненную лапу зверя. Она зажила, раны бесследно затянулись. Святозар не испытал смятения, как это случалось ранее. Только радость и умиротворение наполнили его сердце. Он давно обуздал свои страхи и перестал воспринимать свой дар, как некое проклятие.
Взгляд медведя выражал благодарность, он даже приклонил голову в знак почтения, а затем покинул своего спасителя. Парень давно свыкся с пониманием, что звери, птицы, ветер, деревья, вся природа обладают некой необъяснимой силой и мудростью, скрытой от других людей. Он проводил взглядом животное, которое скрылось в лесной гуще, и продолжил свой путь по знакомым тропам.
Эти хождения вводили его некое медитативное состояние. Личность словно растворялась на некоторое время в бесконечном океане бытия, наступало единение со всем миром. Но подобное наваждение происходило совсем недолго и стремительно ускользало, оставляя приятное необъяснимое послевкусие.
Но сегодня пешая медитация затянулась надолго. Святозар потерял счёт времени и очнулся, когда солнце уже спряталось за кронами высоких деревьев. Несмотря на летнее время, в лесу заметно похолодало. Места оказались совершенно незнакомы. Парень легко сориентировался по угасающему закату и прикинул путь до своего села.
Преодолев минут десять пути, он услышал тихое пение. Раздавался девичий голос. Парню стало не по себе, он стал прислушиваться. Но вскоре страх сменился блаженством. Лес словно наполнился волшебным пеньем богини из неведомых миров. Замерли деревья, птицы, звери и даже сам ветер, боясь упустить хотя бы один миг волшебства.