Глава 3


Световой день зимой на Крайнем Севере очень короткий. Солнце, едва показавшись на горизонте, тут же исчезает вновь. И так до тех пор, пока весь край не проглотит полярная ночь – долгая и холодная. Бабушка Апая рассказывала, что за Горой великана в Вечных льдах ночь длится полгода и полгода длится день.

Стемнело, и долину вновь, словно огненной простынёй, накрыло волшебным сиянием. В иглу люди развели огонь, и шарообразные человеческие жилища изо льда светились изнутри, как фонарики. Старейшины стойбища собирались в иглу на окраине, у вождя Ататы, они долго обсуждали и спорили. Тем временем Куйнапа попросила братьев разжечь костёр под открытым небом, чтобы любоваться разноцветными всполохами. Ночь была ясной, безветренной, и братья охотно согласились.

– Расскажешь про папу, – Куйнапа умоляюще взглянула на старшего брата.

Паналык кивнул и глубоко задумался. Полная луна мягко светила на бесконечные просторы Севера, отражаясь жёлтой искоркой в каждой снежинке. У костра дети сидели молча, сосновая кора трещала от огня, смола шипела, и сладковатый запах хвои и дыма возрождал забытые воспоминания. Куйнапа и Уйагалык задумчиво смотрели на пламя, Паналык сидел неподвижно, напоминая каменное изваяние, его взгляд устремился к горизонту, юноша был глубоко погружён в свои мысли, и никто не осмеливался прервать его.

– Отец… – наконец Паналык решился рассказать брату и сестре тайну, – перед исчезновением хотел помочь Унук найти её краски. Он обещал вернуться, когда небо вновь засияет.

Глаза Куйнапы и Уйагалыка расширились от удивления.

– Почему ты ничего не говорил? – возмутилась сестра.

– Говорил когда-то взрослым, только никто мне не поверил! Мать сказала, это выдумки или дурные сны, ни одному шаману не под силу добраться до духов. Но я отчётливо помню! Отец твердил: «Запомни! Когда вновь Унук раскрасит ночное небо, ударь в мой бубен, и вы с братом услышите духов!»

– Братом? А я?! – Куйнапа обиженно выпятила губу.

– Ты мала ещё. Если придётся идти за отцом, мы с Уйагалыком отправимся одни. Тебе нельзя покидать мать и бабушку, – командным тоном отрезал юноша.

– Ык, – фыркнув, сестра толкнула локтем в бок старшего брата и ухмыльнулась. – Без меня вам не справиться! А где бубен?

– Бубен надёжно спрятан у царицы сосен в Вечном лесу. Отец оставил бубен у Анылги на хранение от злых духов и людей с недобрыми помыслами.

– Мама думает, что Унук наслала на нас несчастья. Если мы найдём отца, он сможет помочь. Ведь он шаман, а значит, знает, как умилостивить духов, пославших проклятья, верно? – медленно, смакуя каждое слово, высказался Уйагалык.

– Мы попробуем… После сна мы отправимся на юг за бубном отца. Я возьму самых быстрых и сильных оленей. Матери скажем, что едем охотиться на зайцев и лис.

– И я с вами! – резко приподнявшись со шкур, разложенных у огня, заявила Куйнапа. Сестричка выкатила грудь колесом, подбоченилась и топнула ногой для убедительности.

Братья переглянулись, быстро сообразив, что спорить с этой упрямой девчонкой нет смысла, снисходительно кивнули.

– За бубном можно! Но только за ним! – уточнил Паналык.

Куйнапа широко улыбнулась, пританцовывая на месте. Она подпрыгивала то на пятках, то на носках, размахивая руками.

– Что вы тут задумали? – Паналык сразу узнал звонкий голос дочери вождя Кавихак.

Девушка подошла бесшумно, так что заговорщики, поглощённые секретными планами, заметили её не сразу.

По древней традиции дочерей вождей часто отдают в жёны вождям соседних стойбищ. Нули́к – мать Кавихак – из самого северного рода Сакыят. В их владения входит длинный скалистый полуостров Клык, омываемый с трёх сторон холодными морями, и северная часть материка, где кончается земля, а океан на зиму заковывается толстыми льдами.

У Нулик широкие острые плечи, по силуэту её легко можно принять за мужчину. Издавна у Сакыят чаще рождаются девочки, женщины этого рода ни в силе, ни в стойкости не уступают мужчинам. «Там, откуда я родом, ветром сносит горы, ничего не разглядеть широкими глазами, их бы тут же залепило снегом!» – объясняла Нулик ребятне, когда они спрашивали про её узкий разрез глаз. Долгими зимними вечерами Нулик рассказывала легенды о своём народе, и в одной из них упоминалось, что люди Сакыят произошли от китов. А люди рода Кыйота, по преданиям, были созданы из костей нерпы.

Говорят, Нулик не хотела покидать родные края, но не посмела ослушаться наказа родителей. А когда она встретила Ататы, духи предков подожгли в ней огонь любви, и своевольная женщина смирилась.

Нулик злилась, что Кыйота связались с оленеводством: «Мы привязаны к пастбищам, нет свободы, присущей инуитам, скорости перемещения. Как можно было породниться с родом Чутыкта? Разводить оленей? Что за глупость? Обременять людей оленьими нуждами? Ведь можно охотиться на диких оленей или выменивать мясо и шкуры. Разве нет?» Но старейшины Кыйота и вождь Ататы были непоколебимы. «О чём ты споришь? Пастухи ходят пасти стада и возвращаются в стойбище, охотники и рыбаки заняты своим делом. Наша земля дарит нам возможность жить так! И мы прислушиваемся! Конечно, олени почти никогда не заходят во владения Сакыят, но ваши края даруют вам китов. Как бы вы были свободны, если бы ваши земли не окружал океан? Свобода перемещения всегда ограниченна, лишь свобода духа истинна!» – убеждал жену Ататы.

Кавихак была совершенно не похожа на свою мать Нулик. Тонкая, изящная и гибкая, слишком высокая для широкоплечих, коренастых инуитов. Светло-серые гладкие волосы переливались на солнце, как шерсть нерпы. На смуглом лице светились широкие тёмно-синие глаза. «Чему тут удивляться? Люди Сакыят – предки китов! А у китов глаза синие, как глубины океана, на которых они плавают!» – поясняла гордая Нулик.

– Кавихак? – лицо Паналыка залилось румянцем.

– Паналык, кажется, потерял дар речи, – пошутила Куйнапа. Шаловливый щенок Ану высунулся из капюшона девочки и громко тявкнул.

– Вы что-то задумали, – подозрительно сощурила свои прекрасные глаза Кавихак.

– Даже не мечтай, похищать невесту2 мы не собирались! – съехидничала Куйнапа.

Даже под вуалью ночи можно было разглядеть, как зарделись бархатные щеки Кавихак.

– Я и не думала… – смутилась дочь вождя.

– Мы обсуждали свечение! Почему долгих девять лет не озарялось небо? – выручил Уйагалык, он бросил укоризненный взгляд на невоспитанную сестрицу.

– А что? – прошептала она сквозь зубы.

– Куйнапа, кажется, ты собиралась спать. Я тебя провожу до дома, – Уйагалык подхватил сестру под локоть и поторопился её увести, пока девочка не ляпнула очередную глупость.

У входа в иглу, когда Куйнапа пригнулась, щенок выскочил из мешка-капюшона. Уйагалык подхватил Ану, погладил его густую жёсткую шерсть. А затем передал в руки Куйнапе. Щенок поджал хвост и мордой потёрся о мех рукавиц.

– Да все знают, разве это новость? – проворчала Куйнапа. – Паналык давно влюблён в Кавихак! И разве Кавихак сможет найти достойнее жениха, чем наш брат?

Уйагалык покачал головой.

– Какая ты маленькая… Разве ты не знаешь, что дочерей вождей обычно отдают в жёны в другие стойбища? – сдерживая досаду, возразил мальчик.

Куйнапа нахмурила брови и замолкла.

Тем временем Паналык присыпал снегом пепел от потухшего костра. Неожиданная робость, которая всегда сковывала его разум и тело в присутствии красавицы Кавихак, не давала подобрать юноше нужных слов.

– Не бери в голову, моя сестра ещё совсем дитя, – наконец извинился Паналык. – Завтра мы собираемся на охоту за лис… – юноша запнулся, Кавихак и означало «лисичка», – за зайцами мы завтра отправляемся!

Юноша виновато улыбнулся.

– Удачи на охоте, и пусть духи щедро наградят вас дичью, – пожелала девушка на прощание.