Глава 2


– Знаю, знаю, знаю! Небесный огонь – проклятье. Унук требует жертву. В прошлый раз после её цветных огней пропал Кавак! Все эти годы я жила в страхе, что небо вспыхнет и вновь несчастья падут на наш род! А у нас даже нет шамана, чтобы увести прочь беды.

Куйнапу разбудил беспокойный шёпот матери. Ила не находила себе места, топталась по кругу, переступая с ноги на ногу, и тревожно бубнила себе под нос.

– Не говори так, Ила, – ласково успокаивала невестку бабушка Апая, – твой муж сам принял решение, он спас тебя и ваших детей. А сейчас… Непогода разыгралась. Метелью тут никого не удивишь. Унук любит людей, она посылает цветные сны, дарит человеческим душам счастье! Не бойся, родная. Я верю, Кавак жив и он защитит нас.

Ила упала на колени, в тусклом свете пламени очага её хрупкое тело беззвучно содрогалось от рыданий. Казалось, Куйнапа от волнения разучилась дышать, в ушах раздавался лишь стук сердца. Отец жив?! Так вот почему бабушка Апая никогда не упоминала его имени во время обряда кормления предков…

У Куйнапы было два старших брата, Паналык и Уйагалык. Паналык усердный, трудолюбивый семнадцатилетний юноша. Один из лучших охотников в селении, сильный и выносливый. И пусть Паналык немногословен, все уважали его за искренность и прямоту.

Уйагалыку исполнилось тринадцать, мальчик с лёгкостью освоил премудрости оленеводства, хитрые секреты этого непростого дела. Уйагалык приветлив и добр к старикам и детям, люди и животные беззаветно любили его.

Табун у рода Кыйота небольшой, считать оленей по головам не принято – дурная примета. Инуиты освоили оленеводство недавно, несколько поколений назад, когда Найвак, прадед нынешнего вождя, женился на красавице Сюи – дочери вождя соседствующего народа. Земли народа Сюи находились юго-восточнее, уходя вглубь материка, дальше от моря. Люди рода Чутыкта слыли лучшими оленеводами севера, их табунам не было счёта. Они всегда были добрыми соседями. Инуиты часто выменивали мясо и мех оленей на шкуры лахтаков, мясо китов, рыбу и ножи из моржовых бивней.

Сюи привела с собой оленей, и род Кыйота, помимо морского промысла, стал осваивать и пастушьи навыки. Правда, теперь в поисках пастбищ Кыйота приходилось чаще кочевать и зимой уходить гораздо южнее, чем привыкли инуиты. Их земли раскинулись на сотни миль вдоль побережья Холодного моря – от Вечного леса до Ледяных гор.

Братья души не чаяли в сестрице, терпеливо учили её всему, что умели сами, с удовольствием брали с собой на охоту и рыбалку. Разве с Куйнапой заскучаешь?

– Если б не твои косы, сестричка, мы бы звали тебя брат, – подшучивал Уйагалык.

– Ты отважная и ловкая. С тобой бы я рискнул и на медведя пойти! – часто хвалил Куйнапу Паналык.

На зимней стоянке братья обычно строили два иглу рядом – одно для себя и второе для женщин: бабушки, матери и Куйнапы. Оба жилища соединялись небольшим коридором, сделанным, как и иглу, из снежных кирпичей. Чтобы даже в сильные метели можно было навещать друг друга, не высовывая носа на мороз.

Разговор матери и бабушки никто, кроме Куйнапы, не слышал. Девочка сообразила, что с исчезновением отца связана страшная тайна. И ей не терпелось расспросить братьев.

Три дня бушевал жуткий буран, невозможно было разглядеть ничего вокруг и на шаг, снег валил стеной, а порывистый северный ветер мог сбить с ног. Собачий вой сливался с тоскливым напевом ветра в бесконечную песню Крайнего Севера. В такие дни люди не уходили далеко от стойбища. Питались припасами из мясной ямы. Но с каждым днём мороз усиливался, наполняя душу Илы страхом и тревогой. И даже бабушкины морщины, которые всегда улыбались, сникли, а в глазах старой женщины поселилась печаль.

– Ещё два оленя пали от голода, – сообщил Уйагалык с порога, насупив брови. Его щёки пылали от мороза багряным румянцем, ресницы и чёлка покрылись инеем, но в глазах по-прежнему искрилась лихая удаль неудержимой молодости. – Пастухи поведут стадо на южные пастбища, как только буран утихнет.

Ила, причитая, резкими движениями затянула в крепкие узлы завязки кухлянки и выбежала из ледяного жилища. Мальчик поспешил за матерью – ведь ей наверняка понадобится помощь, но Куйнапа задержала его, крепко ухватившись за рукав: «Уйагалык! Подожди!»

– Ты знал, что наш отец был шаманом? – спросила девочка.

– Я был маленьким, когда он пропал. Но хорошо помню его магический бубен. «В нём большая сила! – повторял отец. – Настанет день, и ты, Уйагалык, услышишь голос бубна», – как-то шепнул он мне. Это всё, что я могу сказать тебе, сестра. Вечером заходи в наше иглу, мы спросим Паналыка.

Уйагалык поспешил за матерью, он чувствовал её беспокойство и надеялся как-то её утешить. На морозе инуиты работали молча и скоро, а дел хватало каждому: с павших от голода оленей снимали шкуры, беловали их, затем раздавали людям свежее мясо и складывали остатки в мясную яму. Стадо гоняли по кругу, чтобы в движении животные немного согрелись. Ослабших оленят заводили в жилище и кормили подогретым молоком.