Глава 9
Я не чувствую ни радости, ни облегчения, ни гордости от того, что прошла все испытания. Лишь всепоглощающую усталость и пульсирующую боль в теле, особенно в растянутых поврежденных запястьях. Двенадцать человек остались там, позади, а их лица и крики навсегда останутся в моей памяти, словно призраки, которые не дают живым покоя.
«Вы прошли…» – эти слова вновь и вновь бьются в моей голове.
«Прошли. Прошли. Прошли».
Но что означает это слово, когда позади остались страх, смерть и отчаяние?
Я выросла в сравнительно мирное время и никогда прежде не видела смерть так близко. Единственный раз, когда я столкнулась с настоящей угрозой, мой разум будто бы вычеркнул всё происходящее, словно пощадив меня, стерев из памяти кошмарные образы. Даже снов не осталось – только пустота. Но я понимала, что случилось что-то ужасное и непоправимое, и чувство вины за свой каприз до сих пор жжёт изнутри. Тело Эрика и других охотников так и не нашли, мы его не хоронили, не устраивали прощальных церемоний, и в моей памяти он навсегда останется живым. Я знаю, мама до сих пор не верит. Она все еще ждет… Он был ее первенцем, любимчиком. Сильным, ловким, отважным и смелым. А еще очень умным, хитрым, расчетливым и справедливым.
Он был таким же, как мой отец… Но Эрик никогда не претендовал на трон Главы Корпорации.
Он хотел Полигон.
– Мы живы, – шепчет Шон, пытаясь улыбнуться, но в его глазах я вижу шок.
Мы все ещё не осознали, что это только начало.
– Хватит на сегодня, – раздаётся голос майора Харпера.
Он обводит нас взглядом, который не выражает ни малейших эмоций. В его глазах ни намёка на сочувствие или одобрение. Для него это просто очередной этап.
– Теперь направляйтесь в бараки. Отдых вам понадобится. Завтра будет ещё хуже.
Его слова разлетаются, как холодный ветер, и я чувствую, как мурашки пробегают по коже. Бараки. Наконец-то хоть какой-то отдых. Даже после всех испытаний, мысли о том, что мы сможем лечь на что-то похожее на кровать, дают слабую надежду.
Мы выдвигаемся вперед, стараясь держаться вместе. Шон идёт рядом со мной, его шаги медленные, он выглядит так, будто находится на пределе своих возможностей, но усиленно пытается это скрыть и при этом умудряется помогать подвернувшей ногу Теоне. Кассандра тоже не отстаёт, хотя её лицо всё ещё блестит от пота и покрыто грязью, а выбившиеся из пучка темные волосы спутаны и растрёпаны. Но её карие глаза сверкают непоколебимой решимостью – той же, что была с самого начала. Дилан идёт молча, его янтарные глаза внимательно следят за каждым нашим движением, будто стремясь предугадать и защитить от любой опасности. Он шаг в шаг держится рядом с мистером Индиго, чьи силы на исходе, но какое-то упрямство и непонятная внутренняя сила не позволяют ему сдаться.
После прохождения полосы препятствий, между нами возникла своего рода связь. Несмотря на всю чудовищность и внезапность, испытание преподало нам первый жестокий урок – выживать в одиночку на Полигоне – не вариант.
Оглядевшись по сторонам, я замечаю, что остальные инициары тоже разбились на команды, и сопровождающие нас военные не спешат разрушить образовавшиеся группы.
Неужели наша задача состояла именно в этом? Или только одна из задач? Если так, то насколько хорошо мы справились? Кто-нибудь собирается нам объяснить, какого черта тут происходит? И почему неопытные новички мрут как мухи, в то время как Корпорация нуждается в обученных солдатах?
– Сколько таких испытаний ещё будет? – тихо спрашиваю я, не надеясь, что кто-то знает ответ.
– Много, – коротко отвечает Кассандра. – И они будут сложнее. Ты слышала, что сказал Харпер?
Мы приближаемся к общежитиям. Построенные в строгом военном стиле, эти здания олицетворяют суровость и дисциплину – их серые металлические стены и узкие окна, безразлично смотрящие на серый опасный мир, внушают чувство холодной беспристрастности. Всё на Полигоне кажется чуждым и бесчеловечным, как будто здесь намеренно уничтожили всякое проявление тепла и уюта.
При входе нас обдаёт резким запахом ржавого металла и сырости. Внутри бараки выглядят ещё более угнетающе: койки, тесно выстроенные в идеально ровные ряды, громоздкие шкафы из стали – безликие и функциональные. Тусклый свет, льющийся из старых галогеновых ламп, едва справляется с темнотой, отбрасывая на стены длинные, искажённые тени, от которых помещение кажется ещё более холодным и безжизненным.
– Это теперь наш дом, – вздыхает Шон, бросив рюкзак на одну из кроватей. – Очень уютно.
– По крайней мере, мы не снаружи, – сухо замечает Теона, подходя к соседней койке. Эти двое постоянно находятся рядом, что наводит на определённые мысли, но я благоразумно держу их при себе. У нас еще будет время узнать друг друга лучше… По крайней мере, я на это надеюсь.
Определившись с местами, мы тяжело устраиваемся на узких койках, которые кажутся ещё жёстче после долгого изнурительного дня. Боль пронзает каждую мышцу, но облегчение от того, что на сегодня всё позади, согревает изнутри. Кто-то просто валится на матрас, бессильно глядя в пустоту потолка, другие осторожно присаживаются, пытаясь растянуть напряжённые мышцы и поймать хоть немного комфорта.
Рядом со мной бесшумно опускается Кассандра. Её движения мягкие и уверенные, и даже не глядя, я чувствую её присутствие – как лёгкое дуновение ветра, тихое и непринуждённое.
– Никогда не думала, что буду скучать по работе на ферме, – тихо произносит она. – Похоже, нам придётся привыкнуть к этому аду.
Повернув голову, я встречаю ее уставший взгляд. Заторможенно киваю, чувствуя, как нервы сдают от усталости. Мой взгляд скользит по остальным инициарам. Многие из них выглядят так, словно готовы развалиться в любой момент. Синеволосый парень, где-то раздобыв аптечку, молча обрабатывает полученные раны. У него огромная ссадина на ноге, а ладони напоминают кровавое месиво. Стянув зубами перчатки, убеждаюсь, что мои выглядят не лучше. Физическая боль – ерунда. Больше страшит другое – в условиях антисанитарии можно легко схлопотать заражение крови. А еще мне нужно перетянуть запястье эластичным бинтом. Если этого не сделать, завтра оно распухнет и превратится в бесполезный груз, а с одной рукой я вряд ли на что-то сгожусь…
Дрейк навел бы тут порядок. И обо мне позаботился. Да что там – об остальных тоже. Дьявольски несправедливо, что его у меня забрали. В голове мелькает здравая мысль: нужно срочно найти способ связаться с отцом. Вот только, как это сделать – я понятия не имею. Все наши гаджеты изъяли еще до того, как мы поднялись на борт военного корабля.
Между тем аптечка передается по кругу, где каждый находит то, что нужно именно ему. Смазав ладони заживляющей мазью, я бесконечно долго перематываю воспаленное запястье. Моё внимание рассеянно блуждает по унылому пространству барака, когда замечаю двух незнакомых девушек, занявших койки в самом конце прохода, упирающегося в железную дверь.
– Как думаешь, что там? – обращаюсь к Кассандре, продолжая смотреть на дверь.
– Душевые и туалет, – пожав плечами, предполагает Кэс. – Честно, я бы проверила, но у меня нет сил отодрать задницу от кровати, – признается она, неосознанно касаясь пальцами грубого рубца на своей щеке.
– Никаких разговоров, – вдруг раздаётся голос надзирателя, который заходит в нашу комнату. – Завтра вас ждёт тяжелый день. И советую вам быть готовыми.
Я с трудом сглатываю, чувствуя, как напряжение снова поднимается в груди. Отдых, которого я так жажду, будет совсем недолгим…
Когда, осмотрев помещение, вояка наконец уходит, в бараке устанавливается неестественная тишина, нарушаемая лишь тяжёлыми вздохами и приглушёнными шёпотками. Не чувствуя ни малейшего стеснения, я стаскиваю с себя защитный костюм, и оставшись в черном термобелье, полностью скрывающем мое тело, забираюсь под тонкое одеяло. Свет становится еще глуше, но засыпать никто не спешит. Инициары беспокойно ворочаются на своих узких койках, скрип металлических пружин эхом разносится по бараку, словно отголосок напряжения, витающего в воздухе.
– Что ж, – первым не выдерживает Шон, поднимаясь на локтях и глядя на нас с улыбкой. – Думаю, раз уж мы застряли здесь надолго, стоит узнать друг друга получше.
– Хорошая идея, – поддерживает его Кассандра, расправляя плечи и садясь прямо. На ее обычно сосредоточенном замкнутом лице мелькает подобие улыбки, придающей Кэс особое очарование. Длинный шрам в полумраке почти незаметен, и я отмечаю про себя, что с внешними данными у нее полный порядок. Красивый разрез глаз, высокие скулы и губы довольно приятной формы. А еще она явно неравнодушна к Дилану Пирсу, судя по тому, как часто ее взгляд останавливается на этом не самом дружелюбном, но безусловно симпатичном парне с притягательной харизмой плохиша. Мне он не особо нравится, и похоже, это взаимно, но выбор Кассандры понять не трудно. В нем есть дерзость и самоуверенность, которых ей катастрофически не хватает.
– Меня зовут Кассандра Грейсон. Я из Маринории. Мама умерла, когда я была совсем маленькой. Отец воспитывал меня один. Было сложно. Особенно, пока я училась в школе… Я не знаю, сообщили ли ему… – она прерывается, чтобы прочистить горло. – Меня забрали прямо с пропускного пункта, когда я направлялась на ферму. Я там работаю с шестнадцати лет. Вода – моя стихия, но это испытание показало, что к огню я ещё не сильно готова, – её хриплый голос звучит устало, однако во время испытания она доказала, что сильна духом и так просто не сдастся. Кэс проходила препятствия и ловушки наравне с Шоном, практически ни в чем ему не уступая. Для девушки это реально круто. Я была слабее…
Шон кивает в ответ и дружелюбно улыбается. Боже, какая же у него обаятельная улыбка. Если бы этот парень родился в Улье, не знал бы отбоя от местных красоток. Их бы даже его змеи не отпугнули. Скорее, наоборот.
– Я Шон Ховард, из Гидрополиса. Сортировщик на заводе и по совместительству мастер по выживанию. Ну, в теории, конечно, – его улыбка полна сарказма, но взгляд ртутно-серых глаз выдает внутреннее напряжение.
Я только сейчас обращаю внимание, что он успел переодеться в футболку с короткими рукавами, открывающую фантастический вид на его мускулистые, забитые татуировками руки. Снова змеиная тема. Похоже, кого-то очень сильно привлекают рептилии. Жуть какая, но на его бицепсах они выглядят максимально привлекательно. К тому же наколки Шона навязчиво напоминают мне об отце, и тоска по дому снова сжимает сердце. Я бы все сейчас отдала за пятиминутный разговор с родителями…
– Теона Фокс, – представляется подруга Ховарда. – Тоже из Гидрополиса. Я – студентка. Учусь, точнее, училась на технолога. Мы с Шоном встречаемся, – сразу расставляет она границы и протяжно вздыхает. – Но тут, вроде как, нельзя… Я просто… чтобы все знали, – ее пристальный взгляд задерживается на мне.
Туше, подруга. Я поняла. Смотреть можно, трогать нельзя. Ладно, посмотрим, кто тут есть еще…Это шутка, если что. Я сюда не за интрижками приехала. У меня вообще-то есть официальный жених, и через год, когда я закончу подготовку на Полигоне и смогу вернуться домой (если выживу), нас поженят. Думаю, не стоит пояснять, что я не восторге от такой перспективы, но Сол Гунн – далеко не худший вариант. Смазливый блондин с синими глазами и спортивным телосложением, неглупый и вполне приятный в общении. Главный минус – его сестра Венера, которую я на дух не переношу.
Мой взгляд задерживается на парне с синими волосами. Он сидит на своей кровати, задумчиво потирая шею. Его лицо блестит от плотного слоя заживляющей мази, на щеке и подбородке видны свежие ссадины, но в голубых глазах горит искорка азарта. Если бы не Шон, он мог бы оказаться в числе тех, кто выбыл… Впрочем, меня тоже, можно сказать, вытянул из бездны самый крепкий и сильный член нашей команды.
– Меня зовут Финн, – наконец произносит синеволосый, подняв руку, словно школьник на уроке. – Финн Лиамс. Я родился в Гидрополисе, но последние годы жил и учился на Новой Атлантиде, правда, не думаю, что это имеет здесь хоть какое-то значение, – добавляет он с легкой усмешкой.
– Какая специализация? – интересуюсь я.
– Генный инженер, – с гордостью выдает он. – Собирался стать ученым и посвятить свою жизнь науке, – ухмыляется с горечью. – У меня были все шансы добиться успеха и помочь моей семье, а сейчас… – Финн красноречиво разводит руками. – Но кому я рассказываю, вам всем пришлось попрощаться с планами на будущее.
Я с тоской отвожу взгляд и переключаю внимание на незнакомых девушек, которых не заметила по время испытаний.
– Я Амара Лароссо. Приехала из Гидрополиса, тоже училась на инженера, но в сфере энергетики. А теперь, похоже, мне придётся научиться ещё и выживать, – бодро говорит одна из них – темнокожая девчонка с полными губами, короткими курчавыми волосами и плотным телосложением.
– Юлин Ши, – скромно представляется вторая – маленькая хрупкая азиатка с гладкими черными волосами, на самых кончиках выкрашенными в ярко-красный. – Я из Фантома. Мои родители отбывают пожизненный срок, и я родилась уже там. Извините, что была незаметной, но я всегда так делаю. Привычка. – её голос звучит настолько мягко и тихо, что я едва различаю слова.
– Удивительно. Не думал, что на острове-тюрьме рождаются дети, – встревает Дилан, до этого не участвовавший в разговоре.
– Мама была беременна, когда их с отцом приговорили.
– А за что, если не секрет? – прищурившись, любопытствует Шон.
– Я не хочу об этом говорить, – потупив взгляд, отзывается Юлин.
– Известно за что! – хмыкает Дилан Пирс, в сумрачном освещении его глаза приобретают оттенок темной ржавчины. – Пожизненное дают только участникам повстанческих движений.
– Может лучше, расскажешь о себе, умник? – одергивает парня Ховард. Подозреваю, Шон станет в нашей группе главным миротворцем и защитником слабых. Это чертовски подкупает.
– Да без проблем, – Дилан небрежно передергивает плечами, обтянутыми темно-синей майкой. Как я и думала, он только кажется худым. Мускулатура у него развита не хуже, чем у Финна, хотя тот шире в плечах и выше на голову. – Дилан Пирс, родился и вырос в Маринории. Работал вот с ней, – парень тычет пальцем в зардевшуюся Кассандру. – На акваферме. В последнюю смену немного напортачил с кормом для нерестовых. Утром вся рыба в бассейне плавала брюхом кверху. Мог просто лишиться работы, но в итоге оказался здесь.
– Рано или поздно тебя все равно бы призвали, – негромко говорю я.
– Лучше поздно, принцесса, – усмехается Дилан. – Кстати, ты у нас единственная не нуждаешься в представлении. Я слушал твою проникновенную речь, и, знаешь, что я думаю? Она – полное дерьмо, как и россказни майора Харпера о равенстве и отсутствии особых привилегий.
В ответ на его слова воцаряется напряжённое молчание. Я чувствую, как все присутствующие поворачиваются ко мне – оценивают, ожидают реакции. Дилан намеренно меня провоцирует, и его дерзкая усмешка говорит о том, что он прекрасно осознает, что делает. Сжимаю губы, стараясь не поддаваться вспыхнувшей внутри злости.
– Если я где-то ошибся, ты поправь, – продолжает Пирс, по кирпичику разбивая мои надежды на сплоченную команду.
Шон бросает на Дилана недовольный взгляд, но тот лишь пожимает плечами, будто не видит в своём поведении ничего предосудительного. Кассандра тоже отводит глаза, её взор устремляется куда-то в сторону, словно она не хочет вмешиваться в перепалку.
– Все мы здесь на одинаковых условиях, Дилан, – прочистив горло, отвечаю я, с трудом сохраняя спокойствие. – Никаких поблажек для меня нет. Если бы были, поверь, я бы не оказалась на Полигоне, как и все остальные. Так что твоя теория – полный бред.
В этот момент Финн неожиданно усмехается, прерывая нарастающее напряжение. Он бросает на меня лукавый взгляд, как будто видит в происходящем что-то забавное, но остаётся в стороне, не высказывая своего мнения. Юлин, которая до этого момента сидела тихо, как мышь, начинает нервно теребить край своей футболки, явно смущённая развернувшейся сценой. Амара просто наблюдает.
– Ладно вам, – вмешивается Шон, видя, что разговор заходит в тупик. – Все видели, что происходило на испытании. Кто-нибудь заметил, чтобы Ариадну страховали военные? Или майор Харпер проявил к ней особое отношение? – ответом ему служит гробовое молчание. – Мы оказались в одной лодке. Не по своей воле. Таков закон. И если не хотим потонуть, нужно держаться вместе.
Его слова встречают одобрительными возгласами. Даже Дилан, хотя и с кривой ухмылкой, кивает, будто решает временно отступить. Я вздыхаю, чувствуя, как напряжение в груди начинает медленно ослабевать.
– А на самом деле, – добавляет Финн, решив немного разрядить обстановку, – Пока мы тут спорим, завтрашний день готовит нам новые сюрпризы.
– И наверняка не самые приятные, – мрачно добавляет Амара.
– Ариадна, не хочешь рассказать нам что-нибудь особенное? Не про балы и развлечения в своем Улье, а о чем-то важном именно для тебя, – произносит Теона.
Я снова становлюсь центром притяжения любопытных взглядов, и это чертовски нервирует, но выбора нет. Они не отстанут, или, что хуже, решат, мне есть что скрывать.
– Восемь лет назад, – тихо начинаю я, чувствуя, как слова застревают в горле, – мой брат Эрик погиб во время нападения шершней на корабль, движущийся в Новую Атлантиду. Он был лучшим охотником в ударной группе «Буря». – замолкаю на мгновение, стараясь успокоиться. – Мне его не хватает… до сих пор, каждый день, – добавляю шёпотом, стараясь сдержать дрожь в голосе.
На несколько секунд повисает тягостная пауза. Я смаргиваю невольно выступившие слезы и удивлённо вскидываю голову, когда рядом со мной опускается Шон, обнимая меня за плечи. Он сильный, крепкий и обжигающе горячий… в отличие от ледяного, сверлящего взгляда Теоны.
– Мой отец погиб вчера, – неожиданно тихим голосом произносит Шон. – Он работал на третьей буровой, подвергшейся нападению мутантов. Моя мать серьезно больна, и если бы я остался там, то не смог бы ничем ей помочь. Зарплата на заводе едва позволяла прокормить одного человека, не говоря уж о лекарствах, которые стоят в десятки раз больше, чем тот кусок хлеба, которого я не ел уже… кажется, год. Сейчас я здесь, и, благодаря пособиям, моя мать наконец получит шанс на лечение.
Голос Шона тих, но в нём ощущается напряжение, словно каждое слово – это часть его боли, выпущенной наружу. Его история, простая и в то же время безмерно тяжёлая, гудит в моей голове, и я чувствую, как эта ситуация связывает нас невидимыми нитями, объединяет в общем горе и надежде на что-то лучшее.