Woollacott M. To the Finland Bus Station // Guardian. 22 March 1997. P. 9.
McFaul M. // Twitter. 15 December 2021.
Стоит сразу отметить, что по нормам современного русского языка «великая держава» является плеоназмом, то есть один элемент этого словосочетания (существительное «держава») уже выражает приписанную ему характеристику (прилагательное «великая»). «Держава» обозначает не просто страну или государство, а именно «независимое государство, способное оказывать влияние на международные дела» (Ушаков 2014, 113).
Путин 2004а; Сурков 2006; Медведев 2009; Медведев 2010; Путин 2013а.
Бордачев 2022; Сушенцов 2022.
Дынкин и др. 2015, 122.
Mearsheimer 2001; Levy, Thompson 2005; Walt 2011; Parent, Rosato 2015.
Bull 2002; Buzan 2004; Cui, Buzan 2016.
Например: Hopf 2002.
Например, см.: Сурков 2006; Леонтьев цит. по: Morozov 2008, 162; Михалков, 2017; Shevtsova 2003, 175.
Bella 2022.
Лавров цит. по: Trenin 2017.
Здесь я использую понятие «традиционная легитимность» в веберианском смысле, то есть это тип политической легитимации, которая апеллирует к традиционному порядку вещей (Weber 2008, 157). Обычно такой тип легитимации существует в монархиях и других патримониальных режимах старого типа. Хотя современная Россия не является монархией, авторитет, на который часто ссылаются ее политики, говоря о статусе великой державы, – это авторитет «вечного вчера»: Россия всегда была великой державой, поэтому она остается таковой сегодня и будет оставаться в будущем.
Путин 2004б, 2013б, 2017а.
Woollacott 1997, 9.
Ibid.
Например: Neef, 2017; Oskanian, 2014; Curtis, 2017.
Эта метафора, которой Уинстон Черчилль впервые описал Советский Союз в 1939 году, пережила и Черчилля, и Советский Союз. Из недавних примеров ее использования по отношению к России можно назвать Zarakol (2010) и Tassinari (2005).
Вместе с Данном и Нойманом (Dunn, Neumann, 2016, 2) я определяю дискурсы как «системы производства смыслов, которые, пусть и временно, фиксируют значение и позволяют нам осмыслять мир и действовать в нем».
И языки, и культуры при сопоставлении и переводе всегда асимметричны. Некоторые культурные феномены либо не имеют прямых эквивалентов в других культурах, либо могут быть развиты в разной степени. То же самое касается понятий и их семантического багажа (Tymoczko 2014, 211).
В этой книге я использую слово «Россия» как в общепринятом значении (для обозначения Российской Федерации, возникшей в 1991 году), так и иногда анахронично (для обозначения предшествующих ей форм политического устройства, таких как Киевская Русь, Московское княжество и Русское царство, Российская империя и Советский Союз). При этом я делаю это, во-первых, из удобства, а во-вторых – чтобы подчеркнуть некоторую степень культурной преемственности. В то же время я ни в коем случае не ставлю знака равенства между этими отличными друг от друга политическими единицами и не пытаюсь оправдать притязания современной России на достижения и территории ее политических предшественников.
Я благодарю Эйнара Вигена за его замечания об эмическом и этическом измерениях этого исследования.
Koselleck 2004, 75–92; Фуко 1996; Garland 2014.
Lieven 2022.
Hopf 2002.
Thorun 2009, 39.
Schivelbusch 2003, 10. Автор не рассматривает Россию, но его выводы могут быть экстраполированы и на нее.
Zarakol 2010.
Kundnani 2011.
Yasutomo 1990.
Zarakol 2010, 33.
Эткинд 2013.
Там же, 9.
По мнению Эткинда (2016), этот процесс продолжается до сих пор.
Morozov 2015.
Kharkhordin 1999, 2001, 2005.
Samokhvalov 2017, 12.
Cherniavsky 1961.
Ibid., 33.
Ibid., 34.
Cherniavsky 1961, 27.
Концепция «международного общества» была разработана в рамках английской школы международных отношений. Согласно ей, государства способны создавать международные институты и следовать международным нормам, руководствуясь своими или общими целями и интересами. – Прим. пер.
Adelman 2016. Более поздние оценки см. в статье Rogan 2021.
Fortescue 2017.
ООН 1980, 9.
Ibid.
Обама цит. по: Borger 2014.
Bull 2002, 222.
Ramani 2017.
Рив цит. по: Rahman-Jones 2017.
Ibid.
По словам Джека Леви (Levy 2004, 38), «хотя теоретики баланса сил очень вольно говорят о балансировании „государств“, почти все они подразумевают, что большую часть балансирования производят великие державы».
Waltz 2010. Соответствующие аргументы см.: Huth, Bennett, Gelpi 1992; Mearsheimer 2001; Mearsheimer 2013; Braumoeller 2013.
Bull 2002, 196.
Ibid.
Термин, предложенный Хедли Буллом для обозначения одного из институтов мирового порядка, наряду с балансом сил, международным правом, дипломатией и войной.
Cui, Buzan 2016; Little 2006. Критическое применение концепций английской школы к современной России см. у Astrov 2013.
Rozman 1999; Demirtas-Bagdonas 2014; Foot 2017; Boon 2018.
Hopf 2002, 2013; Нойманн 2008.
Например: Взгляд 2016.
Например: Березин 2008.
Например: Гордон 2016 (внесен Минюстом России в реестр иностранных агентов).
Тексты, которые я рассматриваю, включают в себя речи, стенограммы публичных мероприятий и встреч с иностранными лидерами, интервью национальным и международным СМИ и т. д.
Путин 2000а, выделение добавлено.
Путин 2004б. В оригинальной стенограмме этой речи между словами «огромная» и «великая» стоит запятая. Такая пунктуация предполагает, что эти два прилагательных эквивалентны по своей функции, что должно указывать на то, что второе прилагательное (великая) должно быть семантически отделено от словосочетания «великая держава» и интерпретировано как отдельная характеристика, означающая общее величие, а не специфическое величие, приписываемое великим державам. Предположительно, эта запятая как-то связана с тем, что Путин сделал хорошо слышимую паузу между словами «великая» и «держава» – либо запятая стала причиной паузы, либо пауза стала причиной запятой. Однако, несмотря на паузу, просодическая (то есть интонационная) структура фразы говорит о другом. Повышение тона на «великая» и понижение на «держава» однозначно говорит о том, что эти два слова следует рассматривать как неотъемлемые части одного семантического целого. Намеренно или нет, но интонация Путина убеждает аудиторию в том, что «великая держава» в данном случае является целостной конструкцией и запятая здесь лишняя.
Путин 2003a.
Там же.
Лавров 2016a.
Лавров 2016б.
Путин 2003б, 2007a, 2014a, 2016б, 2017в; Медведев 2008б.
Morozov 2015, 119–128; Neumann 2016, 1383.
Караганов и др. 2016, 16.
Путин 2000б, 2007a.
Путин 2014a.
Путин 2004в, 2004г, 2005a, 2007б, 2007в, 2013в; Медведев 2008a.
Путин 2006, 2007г.
Путин 2002a, 2002б, 2014б, 2015a, 2016в, 2016г, 2016д, 2017б, 2017г.
Путин 2017д, 2017е.
Путин 2016г, 2016е.
Путин 2000в, 2000г, 2015б, 2016г.
Путин 2014в, 2017ж.
Путин 2003в, 2013б, 2017a.
Путин 2005б, 2005в, 2007e, 2014г, 2015в.
Путин 2000д, 2012a.
Путин 2004б.
Путин 2000е.
Там же.
Путин 2000б.
Путин 2007е.
Путин 2014a, 2015г; см. также: Путин 2003г.
Под «семантическим полем» я понимаю тесно связанную группу слов и их коннотаций, объединенных общим понятием, которое (1) определяет границы группы и (2) формирует контекстуальное значение входящих в нее лексем. Более подробное обсуждение семантических полей см., например: Andersen 1997, 350–370.
Учитывая, что институт великодержавного управления уходит корнями в европейский политический дискурс XVIII века (Scott 2001) и был формализован (а затем и легализован [Koskenniemi 2004]) в XIX веке, когда основным языком дипломатии был французский, первоначальным аналогом великой державы было французское понятие une grande puissance, а не английское great power. Тем не менее, поскольку в данной главе я в основном обращаюсь к современному употреблению, русско-английская оппозиция представляется более уместной.
Wigen 2018, 42.
Ср. прим. 1 на с. 13.
Wigen 2018, 36.
Как говорил Людвиг Витгенштейн: «Границы моего языка суть границы моего мира» и «Мы не можем мыслить то, что не мыслится, а то, что не можем мыслить, не можем и сказать» (Витгенштейн 2018, 101).
Нойманн 2008; Neumann 2008, 2016; Morozov 2015.
Scott 2001.
Neumann, Wigen 2018; Ивахненко 1999; Живов, Успенский 1987; Shlapentokh 2013.
Я понимаю под «модусом» примерно то же, что Данн и Нойманн понимают под «позицей» («position»), то есть совокупность схожих и связанных дискурсивных репрезентаций, образующих различимое целое (Dunn, Neumann 2016, 5). Однако я предпочитаю термин «модус», поскольку он семантически более оторван от конкретных и организованных групп акторов и обращает внимание на способ рассуждения, то есть привычку или выбор связывать отдельные репрезентации определенным образом, а не на семантическое содержание отдельных репрезентаций.
В этом контексте разница между спящим и маргинальным модусами и схожа с классическим марксистским различием между классом «в себе», то есть равными экономическими субъектами, разделяющими одни и те же поводы для недовольства, и классом «для себя», то есть равными экономическими субъектами, осознающими свое единство и общие интересы (Munro 2013). Иными словами, спящий модус предполагает существование разобщенных или политически неактивных репрезентаций, которые могут срезонировать и образовать различимое целое, в то время как маргинальность предполагает существование организованной и саморефлексивной позиции, которая подавляется представителями дискурсивной гегемонии.
Здесь я использую понятие ауры Вальтера Беньямина, которое включает в себя «уникальное проявление дистанции», или явно церемониальный характер явления или события (Benjamin 2019, 141). Хотя все модернистские и домодернистские режимы власти зависят от церемониалов, порождающих согласие и/или веру (Агамбен 2019), я полагаю, что абсолютный и театральный типы политического величия особенно зависят от церемоний, а также от дистанции, «какой бы близкой она ни была» (Benjamin 2019, 173). Два других типа я называю материалистическими, поскольку они явно опираются либо на относительную оценку и сравнение, либо на диалектическую материалистическую онтологию.
Здесь и далее при первом упоминании монархов и государственных лидеров я указываю в скобках период их правления.
Ringmar 2007.
Scott 2001, 8.
Koskenniemi 2004.
Neumann, Wigen 2018.
Эткинд 2013, 8–9.
Трощинский 1868.
Например: Chappe d’Auteroche 1768; Кюстин 2007, etc. Обзор западноевропейских представлений о Восточной Европе см.: Wolff 1994.
Это не значит, что государственные бюрократии были совершенно неактуальны для марксистского анализа. Например, в книге «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» (1852) Маркс показывает, как государственная бюрократия обретает свою автономию и для защиты собственных интересов балансирует между интересами различных классов. Бурный рост бюрократических аппаратов и возникшая в результате его автономия, а затем и меркантильность государственной бюрократии стали главными обвинениями, которые Лев Троцкий выдвинул против Сталина в своих поздних размышлениях о траектории развития СССР (2023 [1936]).
Лев Троцкий, один из вдохновителей русской революции, наиболее точно передал это стремление к иному типу величия. Во второй части книги «Литература и революция» он поведал, как однажды германский император назвал социал-демократов vaterlandslose Gesellen (то есть «субъектами без отечества»), обвинив их в невосприимчивости к национальному величию. «Пусть так, – отвечал Троцкий. – Пусть они лишены того официального отечества, которое представлено канцлером, тюремщиком и пастором. Но поистине блаженны сии лишенные отечества: ибо унаследуют мир!» (1991, 198). Трудно не заметить здесь аллюзию Троцкого на религиозную риторику. Несмотря на материалистическое содержание своей идеологии, русские марксисты часто прибегали к фигурам речи, навеянным религиозной риторикой (Эткинд 2013, 321), то есть весьма умело использовали риторические тропы, характерные для абсолютной модели величия. Тем самым они повышали резонанс своих сочинений и речей в массах.
Duncan 2002, 49–54.
Zubok 2008, 435.
Ельцин 1992а.
Ельцин также подчеркнул это в первом предложении своей речи, представив себя первым всенародно избранным российским лидером за последнюю тысячу лет.
Kryshtanovskaya, White 2011.
Левада-Центр (внесен Минюстом России в реестр иностранных агентов), 2021. По состоянию на август 2021 года доля людей, предпочитающих видеть свою страну великой державой, достигла исторического минимума в 32%.
Внесен Минюстом России в реестр иностранных агентов.
Koselleck 2004, 84.
Ibid., 84–85.
Ibid., 85.
Wigen 2015, 427.
Если буквальное значение слова «памятник» не очевидно из контекста, далее под ним я чаще всего имею в виду дискурсивные памятники, то есть значимые тексты.
Koselleck 2004.
Skinner 1969; Palonen 2003.
Фуко 1996; Garland 2014.
Квинтэссенцией того, как этот новояз проникал в молодое советское общество, является повесть Михаила Булгакова «Собачье сердце» (1925), в которой воссоздана лингвостилистическая триада: русский аристократический, русский простонародный и русский большевистский, что стало серьезной проблемой для переводчиков этого романа на другие языки, где революционного новояза не существовало как стиля.
Например, если английское слово «king» этимологически связано со словом «kinship» (родство) или с «noble birth» (благородное происхождение) (Partridge 2002, 329), то его русский прямой эквивалент – «король» – предположительно является адаптацией имени Карл, которое носил Карл Великий (Черных 1999, 431). Первое слово связывает это понятие с уважаемым статусом в местном политическом сообществе, а второе подчеркивает его иностранное (а конкретно европейское) происхождение.
Аузан 2015.
Институт русской литературы 2006.
Церковнославянский язык был главным литературным языком в Киевской Руси и Московии раннего Нового времени до XVIII века, когда он был вытеснен русским языком в светской литературе и остался в употреблении только в церковных кругах. На нем почти никогда не говорили вне церковных служб. В повседневном общении в период с X по XV век предпочтение отдавалось древнерусскому языку или одному из его диалектов.
Высший титул в русской политической иерархии до коронации Ивана IV на царство в 1547 году.
Лихачев и др. 1999е.
Лихачев и др. 1999и, 225, выделение добавлено.
Несомненно, величие (к которому я еще вернусь в этой и следующей главах) уже тогда могло иметь вполне конкретное и самостоятельное значение, сопоставимое с величеством; то есть великий князь Дмитрий действительно был велик в своем величии или исполнял свои княжеские обязанности похвальным образом.
Лихачев и др. 1997в, 347.
Лихачев и др. 1999к, 427.
Лихачев и др. 1999и, 221, выделение добавлено.
В изданиях Лихачев и др. 1997д, 2003a можно также найти выражение великая власть.
В разных вариантах церковнославянской орфографии это слово могли писать как держава, дьрьжава, дерьжава, дьржава, дръжава или дрьжава.
Лихачев и др. 1997б, 162–163.
Лихачев и др. 1999д, 404–405.
Лихачев и др. 1997д, 482–483.
Например: Лихачев и др. 1997ж, 191; 1997з, 291; 1997л, 65.
Здесь и далее в этом подразделе переводы даны на современный русский язык в том виде, в каком они представлены в Библиотеке.
Лихачев и др. 1999б, 34–35.
Лихачев и др. 2004, 144–145.
Лихачев и др. 2006г, 472–473; 2006и, 120–121.
Лихачев и др. 1999a, 484–485.
Лихачев и др. 1997ж, 172–173; 1999в, 218–219.
Лихачев и др. 1997г, 50–51; 2001г.
Cherniavsky 1961, 12.
Лихачев и др. 1997е, 216.
Лихачев и др. 1999л, 91.
Лихачев и др. 2006a, 91.
Cherniavsky 1961, 27.
Лихачев и др. 2006д, 543.
Там же.
Лихачев и др. 2005, 702–703.
Лихачев и др. 1999ж, 375, 379.
Лихачев и др. 1999м, 403.
Лихачев и др. 2006в, 315.
Соловьев 1947; Поспелов 2001.
Лихачев и др. 2006б.
Там же, 535.
До 1547 года, когда Иван короновался на царство, фактическое управление страной находилось в руках его регентов.
Например: Лихачев и др. 2001б, 2006б.
Лихачев и др. 2006б, 285, выделение добавлено. Кир (от др.-греч. κύριος, «господин») – титул, использовавшийся в Древней Руси в значении «господин». Сейчас используется при обращении к архиереям и патриархам православных церквей. – Прим. авт.
Акунин 2014. Внесен Минюстом России в реестр иностранных агентов.
Лихачев и др. 2000б.
Там же, 307.
Там же, 309, выделение добавлено.
Там же, 505, выделение добавлено.
Там же, 507, выделение добавлено.
Там же, 263, выделение добавлено.
Там же, 309. На самом деле ни Иван III (дед Ивана IV), ни Василий III (отец Ивана IV) не проходили через ритуал коронации, хотя обоих периодически называли царями. Впервые ритуал был проведен в 1498 году, когда Иван III провозгласил своего внука Дмитрия наследником престола. Однако он так и не унаследовал трон. Таким образом, Иван IV стал первым главой государства, официально прошедшим через ритуал коронации.
Лихачев и др. 2000б, 311, выделение добавлено.
Там же.
Cherniavsky 1961, 51.
Duncan 2002.
Например: Bogatyrev 2020.
Там же, 11.
Лихачев и др. 2001в. Иван IV использовал царственное множественное число во всей своей переписке.
Там же.
Там же.
Там же.
Целование креста было распространенной практикой, обозначавшей заключение мира в средневековой Европе. Она также широко использовалась в России для подтверждения договоров и союзов.
Лихачев и др. 2001г, выделение добавлено.
Там же, выделение добавлено.
Для обозначения других правителей, а также применительно к себе Иван использует понятие государь, семантически связанное с «главой семьи, владельцем имущества, супругом-мужчиной», а царство государя называется государство. Однако изначально это понятие было семантически связано с латинским словом dominus, которое контекстуально можно перевести как «владение». Таким образом, в XVI веке понятие государство действительно подразумевало, что подданные и их имущество находятся в личной собственности правителя (Kharkhordin 2001, 213–216; Pipes 1974, 78). Однако Иван именует так и другие государства с другими политическими режимами и подчеркивает их отличие, ставя их ниже в иерархии политического величия.
Лихачев и др. 2001б, выделение добавлено.
Bodin 1992.
Несдержанное письмо к Елизавете I по случаю провала русско-английского союза – еще один известный памятник эпистолярного творчества Ивана. См.: Лихачев и др. 2001д.
Гирц 2004, 247.
Там же.
Фромм 2022.
Skocpol 1979.
Sewell 1994.
Акунин 2014. Внесен Минюстом России в реестр иностранных агентов.
Kollmann 1990.
Martin 2006.
Лихачев и др. 1997a.
Лихачев 1997.
Лихачев и др. 1997б, 173–177.
Историки также утверждают, что популярность Бориса и Глеба как страстотерпцев и «царей-священников» объясняется тем, что они хорошо вписывались в двухконфессиональную атмосферу ранней Киевской Руси и перекликались со славянским и особенно скандинавским язычеством, возникшим как пережиток культа Одина (Reisman 1978).
Лихачев и др. 1999г, 437.
То есть недавно обращенных в христианство.
Лихачев и др. 1999г, 549–550.
Борис и Глеб оказали долгосрочное влияние на русскую политическую культуру и стали образцовыми святыми князьями (Лихачев и др. 1997к; 2003б, 19; Соловьев 1896, 507).
Cherniavsky 1961, 33.
Ibid., 34.
Ibid.
Путин 2018.
Илларион утверждает, что «и истина наполнила всю землю, и вера распространилась во всех народах вплоть до нашего народа русского» и «Все народы помиловал преблагой Бог наш, и нас не презрел он: восхотел – и спас нас и привел в познание истины!» (Лихачев и др. 1997г, 27, 41).
Лихачев 1987, 31.
Вот один особенно показательный отрывок из «Слова»: «Отсюда до угров и до ляхов, до чехов… и за Дышащее море… – то все с помощью Божьею покорено было христианскому народу, поганые эти страны повиновались великому князю Всеволоду [и] деду его Владимиру Мономаху, которым половцы своих малых детей в колыбели пугали. А литовцы из болот своих на свет не показывались, а угры укрепляли каменные стены своих городов железными воротами, чтобы их великий Владимир не покорил… А император царьградский Мануил от страха великие дары посылал к [Владимиру], чтобы великий князь Владимир Царьград у него не взял. И в те дни… обрушилась беда на христиан…» (Лихачев и др. 1997и, 91).
Например, автор пишет, что «жены моавитские начали стращать детей своих, говоря: „Александр едет!“» (Лихачев и др. 1997к, 367).
Пропп 1999.
По крайней мере, именно так ситуация представлялась в политическом дискурсе того времени. Как это часто бывает, реальность оказалась сложнее. Мало того что Ливонский орден нападал с запада на Новгород – тогдашнее великое княжество Александра, – вероятно, по указаниям Ярослава Владимировича, другого русского князя, который положил глаз на соседний Псков (Назарова 1999), но и сам Александр в итоге присягнул на верность Золотой Орде на востоке и впоследствии служил их доверенным представителем на местах, а иногда и сборщиком дани (Martin 2007, 164–174).
Внесен Минюстом России в реестр иностранных агентов.
Левада-Центр (внесен Минюстом России в реестр иностранных агентов) 2021, выделение добавлено.
Лихачев и др. 2006ж.
Лихачев и др. 2000a, 557.
Лихачев и др. 2000a, 559.
Там же.
Там же.
Лихачев и др. 2006е.
Neumann 2008, 16.
Лихачев и др. 2006е, 161.