Женя прижала телефон к груди и медленно сползала по стене вниз. Ей очень хотелось разреветься, да как следует, будто качественным рёвом она могла что-то изменить, сделать так, чтобы всё это стало неправдой, жизнь встала на свои места. Но крик будто застыл в груди. Застыл, скомкался и застрял. И это добавляло боли. Слёзы катиться не хотели, но глаза защипало, стало больно. Казалось, она не моргала целую вечность.
«Этого ведь не может быть, правда?» – спрашивала она у самой себя, у пустоты комнаты. Но ответ был очевиден – это может быть, это есть, это случилось. Сейчас реальность казалась женщине такой жестокой, холодной, несправедливой. «Но как, как это могло случиться?» – её сознание буквально разрывалось от этого вопроса: «Как же так, как?»
Сколько так просидела, у стеночки, с прижатым к груди телефоном, Женя не помнила. Только от того, что рука сильно затекла, а ноги онемели, она начала приходить в себя. Это заставило её пошевелиться и сделать попытки встать. Получилось не сразу. Но всё же Женя потихоньку добралась до кухни, где обрушилась на стул.
Мысли путались, внутри всё сжалось, не было сил дышать. Уже было темно, и она пустым взглядом уставилась на вечерние огоньки соседних окон. Время от времени в них появлялись какие-то силуэты. И это навевало мысли, что она стала совсем одинокой. Совсем. Горячая слеза всё-таки вырвалась и покатилась по щеке, быстро остывая. За ней прорвалась следующая и так далее. И тут, наконец, эмоции полились наружу. Сначала тихо, потом в голос, Женя сидела, опустив голову на руки, сложенные на столе, и ревела, ревела, ревела. Потом уже совсем обессиленная, она добрела до дивана и легла, не раздеваясь, свернулась калачиком и провалилась в тёмную бездну.
Телефонное пиликанье пробилось сквозь сон, Женя машинально взяла трубку, не глядя, кто звонит.
– Да! – автоматически ответила она.
– Женя, тебя чего на работе-то нет? – голос коллеги, а по совместительству и подруги Инны заставил проснуться в один момент.
– Как нет? – почему-то спросила Женя.
– Женя, ты чего? Ну вот так. Нет тебя на работе.
– А сколько времени?
– Половина десятого, Жень.
– Я заболела, – пришло в голову Жене.
– Жень, ну ему (имелось в виду начальство) я так и сказала, а на самом деле?
– Ой, Инна, приезжай после работы, новость – капец. А ему я сейчас объяснительную напишу.
– Да, голос у тебя вообще какой-то… не знаю даже, какой.
– Да и я никакая, не только голос, Инн.
– Что, так всё плохо?
– Да, Инн. Всё кончено. Окончательно.
– Слушай, я сейчас отпрошусь и к тебе. Чувствую, нельзя тебя в таком состоянии оставлять.
– Выходит, что можно. Он так решил.
– Ладно, ты держись, я скоро.
После того как Женя положила трубку, снова на неё навалилась гнетущая тишина и чувство дикого одиночества. Она так и застыла на своём диванчике с опустошённым состоянием и взглядом в никуда до приезда подруги. Из транса Женю смог вывести домофон, который громко и неожиданно запиликал. Инна ввалилась в квартиру со своей большой дамской сумкой, полной всяких нужностей и пакетом с едой.
– Голодная, наверное, ой, вся зарёванная.
– Угу, – тихонько хмыкнула Женя, послушно продвигаясь за подругой-бронепоездом на кухню.
Там Женя снова бессильно опустилась на стул и наблюдала, как Инна хлопочет, нарезая бутерброды, раскладывая фрукты и другой провиант по тарелкам. Затем Инна села рядом. Всегда в рубахе и джинсах, стилю своему предпочитающая не изменять, полная, но душевная, откровенная, иногда (равно часто) резкая и импульсивная женщина с голубыми глазами и светлой короткой шевелюрой посмотрела на измождённую печалью подругу.
– Женя, – твёрдо сказала она, начав какую-то решительную речь, – я знаю, ты переживаешь, знаю, как это больно, поэтому даже не знаю, что посоветовать.
Концовка фразы была неожиданной, начало предвещало, будто, решение проблемы в кармане. Чувство разочарования расползлось по сердцу и заставило тяжело вздохнуть Женю. Инна тоже была одинока. Ну, не совсем тоже. Инна была одинока давно, года три, а Женя стала только вчера. Вернее, окончательно стала одинокой только вчера. И для неё это было новое, неприятное и непонятное ощущение.
Инна, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, включила потихоньку какую-то музыку на телефоне и начала рассказывать про свои разводы. А их было три. Детей она ни с одним мужем так и не нажила, это её, конечно, тяготило, но она то ли привыкла к этой мысли, то ли смирилась. И принимала участие в жизни племянника, которому уже было двадцать лет. Но заботу девать некуда, поэтому парень попадал по полной программе.
Женя что-то жевала, как в забвении, не понимая даже, что именно, просто складывала на автомате какую-то еду с тарелок в рот. Пыталась проглотить, но ничего не лезло, приходилось силком себя заставлять, запивая чаем. И слушала, слушала нескончаемый поток Инниной речи о её передрягах в личной жизни. Этими рассказами Инна хотела даже не подбодрить, а показать, что в своих бедах-то Женя как раз не одинока. У всех такое бывает. И вот, Инна, живёт себе одна, да и радуется. Мол, ничего, и ты переживёшь, привыкнешь, жизнь пойдёт своим чередом и без этого Сухова, будь он неладен.
Женя знала все эти истории наизусть, не раз уже слышала обо всём об этом. Временами она начинала подозревать, что Инна завидует ей. Что Инна одиночка со стажем, а эти живут себе душа в душу. А тут такое. Повод порадоваться. Но Инна была вроде не из таких, насколько знала её Женя. А знала она её довольно давно. Завистничеством она, кажется, не страдала, слава богу. Как будто даже искренне переживала и за Женю, и за свою сестру, которая тоже долго воспитывала сына одна, потом выходила два раза замуж неудачно, но потом нашла-таки мужчину нормального. Но в это время сын уже и сам стал мужчиной. Поэтому тому нормальному мужчине не пришлось воспитывать чужого ребёнка. И Инна, на самом деле, радовалась, что сестра «устроилась».
Также Инна волновалась за племянника, который учился в институте и пытался работать то там, то сям. За всех Инна переживала в виду своего врождённого чувства эмпатии, так виделось Жене. Всем старалась помочь. Хотя бы своим присутствием, разговором, какой-то заботой. Такая всея мама. И Жене эта самая забота была сейчас просто необходима, потому что она в один миг потерялась в этом мире.
– За вещами-то придёт? – Инна набралась смелости задать такой болезненный вопрос.
– Не знаю, – с надрывом прозвучал ответ, и слёзы полились из глаз Жени, и она снова зарыдала.
– Жень, ну, Жень! – обняла за плечи подругу Инна. А та уткнулась в её большое мягкое плечо и рыдала, не переставая довольно продолжительное время.
– Все глаза проревёшь. Давай поедим.
– Не могу я нормально есть, и пить не могу, и дышать не могу. Кому я теперь нужна?
– Ну, как кому, нам, Женя, нам, мне, миру!
– Здорово! – сухо ответила Женя, сморкаясь в платок, который ей предложила Инна.
– Алло! – строго и протяжно сказала Инна, телефон которой громко и резко запел какую-то песню. Обе вздрогнули от этой внезапности.
На глазах Инна побледнела, и видно было, что не до конца понимает, о чём ей говорят. Она положила трубку и посмотрела на подругу.
– Там это… на работе… – и замолчала, пытаясь переварить то, что ей сказали по телефону.
– Что, Инн?
– Юрий Николаевич…
– Что Юрий Николаевич, Инна, что случилось там?
Жене казалось, что ничего страшнее её внезапного развода быть не может, но оказалось, это не совсем так.
– Он в больнице. В тяжёлом состоянии. Пытались отравить. Всех сотрудников ждут в офисе. Работают службы, будут допрашивать.
– Чего? – не поверила Женя. – Ещё этого не хватало.
– Вот уж не говори, – согласилась Инна, как-то растерянно смотря в окно, к которому она медленно подплыла. – Получается, если бы я осталась на работе, если бы ты туда пришла, то мы…
– Попали бы под раздачу! – констатировала Женя.
– Вот именно. Слушай, точно не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Нас самих могли отравить или обвинить. А так, вроде как, алиби.
– Ну, какое-никакое.
– Так, ну надо ехать, что ли?
– Давай.
Женя еле поднялась со стула и пошла в ванную умываться и переодеваться, хотя ей совсем не хотелось ни того ни другого. Инна налила из графина воды и выпила стакан залпом.
Женя умылась, переоделась и почувствовала потребность ещё раз освежить заплаканное лицо водой. Внутри всё дрожало и сопротивлялось навалившимся вмиг реалиям. Муж вчера подал на развод. А ведь они прожили вместе пятнадцать лет! Пятнадцать! Ей казалось, они знали друг друга более чем достаточно, уважали и чувствовали. Но всё же была одна весомая проблема. Женя не могла иметь детей.
Проверялись у врачей оба супруга, но всё указывало на то, что дело именно в ней. Конечно, она очень переживала. Муж не хотел брать ребёнка из детского дома. Очень уж грезил о своём дитятке. Женя долго лечилась, привлекались самые разные специалисты. Они вместе ездили и в другие города на всяческие медицинские приёмы и обследования. Но результатов не было.
И вот неделю назад он поставил её перед ужасающим фактом. Сказал, что уходит от неё и готовит документы на развод. Она не поверила своим ушам. Её самый родной человек бросит её? Неужели это возможно? Ей же сорок лет, как она теперь будет жить, ведь вся молодость была отдана именно ему?
Потом на следующий день, он позвонил и сказал, что дома ночевать не будет. И резко стал чужим человеком. Холодным и циничным, которым не был никогда до этого. Он был старше её на три года. И она видела свою жизнь только в нём. Когда он не пришёл домой ночевать, Женя надеялась всё же, что это что-то временное на него нашло. Что он вернётся на следующий день, и всё у них будет по-прежнему, он объяснится, извинится.
Она даже думала, как бы ей так поэффектнее обидеться, чтобы он и прощения попросил. Но он не пришёл. И на второй день не пришёл. И на звонки не отвечал. Только написал сухое: «Не жди меня, я больше не приду. Прости». Извинился. Но как-то совсем не так. И почему не придёт? Женя всеми силами пыталась отогнать мысли о другой женщине. Этого ведь не могло быть, правда? Это же он, её Рома. Внимательный, семейный, домашний человек. Может быть, что-то случилось и его шантажируют? Может, таким образом, он пытается её спасти? Что приключилось, в конце концов? Эта неизвестность приносила ужасные страдания и мучала, мучала, мучала.
И вот вчера он позвонил. Сам. И сказал, что подал на развод. В голове всё помутилось. Как такое оказалось возможным? Женя подняла голову и посмотрела на себя в зеркало. Она только что умылась, но ей очень хотелось разреветься снова.
«Инна ждёт, в беду шеф попал, надо идти», – уговаривала она себя. Но слёзы всё-таки покатились. «Да что ж такое!» – посетовала Женя и наскоро вытерла их полотенцем, будто пытаясь остановить. Ни о каком «накраситься», как она любила раньше, речи не шло. Хмурая как тень, она вышла из ванной и застала Инну, застывшей в задумчивости у окна.
– Поехали? – нарушила Женя размышления своей заботливой подруги.
– Да-да, поехали. Готова?
– Более или менее.
Женщины сели в машину Инны с очень серьёзными лицами. Женя, пристегнувшись, тут же вспомнила, как она пристёгивалась, когда садилась в авто мужа. Снова захотелось плакать. Но ей показалось это уже просто неприлично – всё время рядом с Инной разводить сырость. И Женя закрыла лицо руками, а перед глазами – он. Говорят, что время лечит. А сколько же должно пройти времени, чтобы перестать «болеть» тем, с кем прожили пятнадцать счастливых лет?
Женя, действительно, считала, что эти годы были счастливыми. Но видимо, только для неё. Неужели он так страдал рядом с ней, что решил разорвать отношения так холодно, грубо? Разве она этого заслужила? Вдруг Женя почувствовала, как Инна попыталась её приобнять, хотя в машине это было сделать неудобно.
– Жень, поехали? – понятно было, что она хотела сказать что-то другое, возможно, слова поддержки или из рода «не переживай ты так», но понимала, что это совсем не то, что нужно сейчас говорить, поэтому просто предложила ехать.
Женя убрала руки от лица и наскоро вытерла эти коварные слёзы, которые всё равно текли и совершенно не слушались. Она быстрым движением смахнула их, будто Инна не заметит. Но, конечно, Инна всё замечала и понимала. Но растерянность овладела сейчас и Инной, в полной мере.
Юрий Николаевич, директор, был с Инной и Женей в тёплых, даже приятельских отношениях. Вместе, в три головы, у них получалось решать самые незаурядные рабочие задачи и вести дело довольно успешно. Но был он исполнительным директором, а над ним был ещё хозяин фирмы, генеральный директор Павел Олегович. Серьёзный человек, который редко появлялся в офисе. А если и приезжал, то они, двумя директорами, подолгу сидели в кабинете, что-то обсуждая. В такие дни секретарь только успевала бегать туда-сюда, принося им то кофе, то перекус, то горы каких-то документов.
Женя знала, что из-за ситуации на работе Инна переживает сейчас больше, чем она из-за этой же ситуации, и теперь ей бы тоже надо поддержать подругу, но сил у неё моральных на это не было. Она тоже только положила руку на плечо Инны и как-то неуверенно спросила, изо всех сил пытаясь проявить участие:
– На работу или в больницу поедем, Инн?
– Велено было на работу, там следственные мероприятия начались. Как там отпустят, в больницу поедем. Мне ещё Дениску надо от дома до центра умудриться отвезти.
– Инн, ну раз такое дело, может, он сам доберётся, уже взрослый мужичок же.
– Взрослый-то взрослый, но единственный и неповторимый для меня, Жень. Это единственное дитё, хоть и недавно повзрослевшее, которое есть в моей семье. Если могу, почему не помочь?
Голос Инны показался Жене каким-то слабым и даже будто беспомощным. Женя вдруг почувствовала, что ей сейчас тоже необходимо стать сильной. Не для себя, для Инны. Почему-то для другого человека это проще сделать. И если Инна сейчас расклеится, то здравый смысл придётся возыметь уже Жене. И заботу проявлять. Это как-то отрезвляет. Когда ты из панциря своего одиночества и обиды на весь мир начинаешь видеть, что кто-то в тебе нуждается, как-то приходится брать силы из всех возможных резервов. Обе подруги бездетные, но инстинкт женщины дарить кому-то тепло, надо реализовывать. И сейчас им вместе предстоит совсем непростой путь из-за череды всех этих странных и печальных ситуаций.
Ехать было не очень далеко, но мысли Инны путались, и поэтому ехала она медленно, осторожно. Обе молчали весь путь до офиса.
Женя смотрела в окно и чувствовала такое опустошение, будто её жизнь не то чтобы сделала резкий поворот, а попала в такой густой туман, что вообще непонятно куда дальше, где продолжается дорога. Где искать хотя бы надежду?
На парковке подруги увидели машину полиции и следственного комитета. От этого стало ещё более неприятно. Сейчас придётся ещё и всякие расспросы терпеть неприятные.
Женя и Инна вошли в свой кабинет, в котором сидели ещё два специалиста. Вид у них был хмурый.
– Привет, – грустно и со вздохом поздоровались Женя.
– Привет, – ответила Катя, девушка тридцати лет, имевшая, обычно, озорной взгляд и жизнерадостный вид. Но только не сегодня. Сейчас она была напугана. Катя вечно приносила каталоги косметики, и сейчас сидела и нервно листала один из них туда-сюда. Казалось, что она даже не видит, что в них написано и изображено. К тому же, Екатерина была в интересном положении, на зависть Жене. Аккуратный, но очень заметный живот она носила как гордость, как своё достояние. И поэтому по работе сейчас с неё сильно не спрашивали, всё равно скоро в декрет.
– С вами уже разговаривали доблестные органы? – поинтересовалась Инна, бросая с деловым видом свою увесистую дамскую сумку на стол.
– Нет. Ждём вот.
Инна была старшей по рангу в этом кабинете. Это был рекламный отдел, состоящий из талантливых специалистов. Женя опустилась на свой стул с очередным вздохом.
– Жень, ты чего утром не пришла? – поинтересовалась ещё одна коллега, Лида. Скромная женщина, ровесница Жени.
– Ай! – выдохнула Женя, махнув рукой. – Личные проблемы.
– Может, заваришь свой фирменный чай, а, Жень? – продолжила Лида.
Разговор дальше не продолжился, потому что в кабинет вошли заместитель и ещё какой-то мужчина с папкой документов в руках. Женщин обдало холодком, они поняли, что сейчас начнётся.
Всех попросили выйти из кабинета, но далеко не расходиться. А Инну решили опросить первую. То ли потому что она руководитель отдела, то ли потому что она не просто дружила с отравленным директором. Но как это могли понять? Скорее всего, следствию только предстояло это узнать сейчас.
Лида и Катя сказали, что пойдут до буфета, а Женя осталась у кабинета, чтобы быть рядом с подругой и поддержать её, когда та выйдет. Она расположилась у окна. Погода была пасмурная и неуютная, соответствующая внутреннему её состоянию. Женщина слышала, как тон разговора в кабинете был то спокойным и монотонным, то перерастал в более эмоциональный из-за объяснений Инны, то снова стихал.
«Наверное, её введут в круг подозреваемых», – подумалось Жене. От этой мысли стало ещё более не по себе. Хотя какой-то час назад казалось, что куда уж более, что может быть хуже? Но вот как-то так случилось.
Инна вышла растерянная и тут же подошла к окну, тяжело вздохнув.
– Иди, Жень, теперь тебя просят, – с сочувствием посмотрела она на подругу.
Женя вошла в кабинет, где её ждали два суровых мужика. Ну, совсем не такое продолжение дня она рассчитывала.
Вопросы начал задавать мужчина из полиции. После уточнения персональных данных последовал очевидный вопрос:
– Вы давно здесь работаете?
Женя задумалась. Надо было считать.
– Лет десять.
– И давно Вашим директором был Юрий Николаевич Крылов?
– Все десять лет, но он и раньше был здесь директором. Сколько точно он здесь в этой должности я не знаю, не помню. – Женя в растерянности начала тереть лоб пальцами, будто, пытаясь вспомнить.
– А по какой причине Вы сегодня отсутствовали на рабочем месте?
Ну не хватало ещё ей таких вопросов. Всё им, что ли, рассказывать теперь? Да они же не поймут, почему из-за личных переживаний можно работу пропустить.
– У меня проблема личного характера, – попыталась уйти от ответа Женя.
– Подробнее, пожалуйста.
– Меня. Бросил. Муж, – с паузами твёрдо выговорила она, глядя в упор на «собеседника».
Но полицейскому было всё равно, он не расспрашивал подробности, а просто быстро записал это в протокол. От этого Жене даже немного полегчало. А если человек может к этому относиться как к обычному, ничем не примечательному делу, то, возможно, и на самом деле, ничего такого в этом нет? Может, это обычное событие, случившееся из многообразия возможных вариантов и ещё не самое страшное? Женя пыталась зацепиться хоть за какую-то «соломинку», чтобы не сорваться в пропасть своих страданий: за чей-то взгляд, за чьи-то слова, за вид из окна. Только бы оставаться в сознании, во всех смыслах. Вопросы продолжались из разряда: где была, чего делала, кто может подтвердить и так далее. И вдруг Жене стало сильно не хватать воздуха. Она попросила разрешения встать и приоткрыть окно, на что получила согласие.
Подойдя к раме, Женя заметила фигуру в окне прямо напротив. Там был жилой дом. И этот кто-то стоял и будто пристально смотрел за тем, что происходило в кабинете. Но когда Женя явно уставилась на фигуру, да ещё и окно открыла, фигура исчезла. Женя не поняла, мужчина это был или женщина. Но что-то в этой ситуации показалось странным.
– С Вами всё в порядке? – поинтересовался полицейский.
– Относительно, – тихо ответила Женя и опустилась на стул. Она почувствовала, как она побледнела, как стали холодными руки и ноги, как начался озноб.
– Видно, что Вам плохо, Вы можете идти домой, но из города не уезжайте. Распишитесь.
Женя послушно расписалась, бегло взглянув на записанный уполномоченным лицом текст. Как-то совершенно незаметно они с Инной оказались в буфете. Инна заказала кофе и красивые розовые пирожные.
– Что спрашивали? – поинтересовалась Женя у подруги. – Вы то тихо разговаривали, то громко. Я даже как-то забеспокоилась. И вообще, если честно, побоялась, что тебя задержать могут.
– Да пришлось рассказать, конечно, про нас с Юрием. Но там-то и рассказывать ещё не особо-то, что есть. Наша симпатия, она только зародилась, можно сказать, и тут такое! А я уж будто давняя любовница!
– Инн, ну почему сразу любовница? Свободные одинокие взрослые люди, Вы вправе строить отношения, с кем считаете нужным, разве нет?
– Ой, не знаю, что мы вправе, что не вправе! – ответила Инна, с аппетитом жуя пирожное.
– Я совсем есть не могу, – вздохнула Женя и всё же отломила ложечкой кусочек розовой красоты на блюдечке. Уж очень Инна «вкусно» уплетала это лакомство.
– Из города велели не уезжать! – возмутилась Инна.
– Мне тоже.
– Ну, надо же! Будто, мы преступники какие!
– Инна, были бы преступники, задержали бы.
– Сейчас всех опросят, может, кого и задержат.
– Ага, по горячим следам, да?
– А почему и нет? Может, талантливый следователь попадётся.
– Дай-то бог!
– Сейчас ещё самый начальник приедет, – и Инна потыкала ложкой в воздух, указывая наверх.
– Ну да, надо же Юрию замену назначить. Может, зама его, Петрова?
– Наверное.
– Инна, а в больницу-то поедем?
– Да, обязательно. Только вроде они хотят ещё отпечатки пальцев у всех взять.
– Ой, ну вот ещё, – брезгливо поморщилась Женя.
И тут зазвонил её телефон. На экране высветилось «Муж». Сердце забилось от мимолётной надежды так, что она стала жадно глотать воздух, пытаясь срочно нажать «Ответить».
– Да! – с огромной надеждой в голосе почти выкрикнула она
– Привет, я был в квартире, вещи свои забрал. Тебя просто нет, я решил позвонить, сказать, чтобы ты не подумала, что их кто-то украл.
– А почему меня не предупредил, что хочешь приехать?
– Не знаю, – сухо ответил Роман. – Ну ладно, пока. Мне звонят.
И он положил трубку. Он просто положил трубку.
Женя снова осталась в совершенно растерянном и беспомощном состоянии после разговора с ним.
– Что там?
– Инн, это Рома звонил.
– Да я поняла, и что он, что говорит?
– Вещи забрал.
– О, как умудрился.
– Вот именно! Это надо было так совпасть! Не случись тут вся эта ерунда, я бы дома была! Я бы могла с ним встретиться! Инна, это бы всё изменило!
– Женя, Женя, успокойся, пожалуйста, это ничего бы не изменило. Не плачь.
Инна взяла подругу рукой за предплечье и растерянно оглядывалась по сторонам. А народ, тот, что был в буфете, конечно, искоса поглядывал на их столик. А Женя, положив руки на стол, а на них голову, снова плакала.
После всех необходимых на работе мероприятий они поехали в больницу, зарулив к дому сестры Инны. Племяш шустро выбежал из подъезда и привычно плюхнулся на заднее сиденье.
– Здрасьте! – улыбнулся он. Тёть Инн, спасибо! Очень выручаете.
– Да на здоровье! – довольная своей важностью ответила деловая тётушка Инна.
– Привет, Денис, как дела?
– Хорошо, тёть Жень, спасибо.
– Молодец.
Они высадили парня у центрального рынка.
– Слушай, Инн, напоминает мне твой Дениска кого-то.
– Ага, кого он тебе может напоминать? – усмехнулась Инна.
– Не знаю, вырос так, даже непривычно. Просто на мужика стал похож, наверное. Но вот черты какие-то есть… знакомые как будто.
Инна вздохнула, и подруги отправились дальше, теперь уже точно в больницу, единственную на весь город, но огромную и всепринимающую. Здесь же было и большое отделение реанимации. А рядом располагался и роддом. Детский корпус тоже находился в непосредственной близости. Всё в одном месте, очень удобно. Правда, чтобы передвигаться по такой громадине, нужна была определённая навигация. На стенах висели планы и указатели, иначе люди бы сутками блуждали в коридорах и между зданиями, пытаясь найти нужный кабинет или отделение.
Юрий Николаевич находился в реанимации, и к нему, соответственно, их не пустили. Тем более они и не родственники.
– Поехали ко мне! – вздохнула Женя.
– Да, только сейчас попробую узнать, в каком он, вообще, состоянии.
Конечно, они волновались. Новость даже о крошечной надежде позволила бы им хоть чуточку выдохнуть.
– Состояние тяжёлое, – Инна медленно подошла и села рядом на маленький синий диванчик.
Она закрыла лицо руками, подавшись телом чуть вперёд и упёршись локтями в колени. Женя приобняла подругу. Больничные стены навеяли тягостные воспоминания.
Женя открыла глаза и посмотрела в белый потолок, на котором висели четыре лампы – по одной у каждой кровати. Тогда она легла на очередное обследование после длительного лечения от бесплодия. Но она чувствовала, что результатов никаких нет. Но как рассказывать об этом Роме? Он ведь так хочет малыша. Своего, родного. Горячие слёзы покатились из глаз, обдав виски своим жаром. Одна слеза угодила прямо в ухо, и Жене пришлось сесть. Она наклонила голову и почесала ухо.
В палате лежали ещё две женщины со своими женскими проблемами со здоровьем. Одна из них читала книгу, вторая разгадывала сканворды. А Женя не могла ничем заниматься – слишком переживала. Всё думала о том, как скажет Роме, что надежда на ребёнка опять оборвалась… из-за неё. Чем он заслужил такую жену? Ей было жалко и себя, и его.
Не дождавшись обхода, она сама пошла в ординаторскую. Повезло, врач туда заскочил на минутку. Увидев выражение лица своей пациентки, он взял историю болезни и вышел к ней в коридор, плотно закрыв дверь кабинета. Потом окинул взглядом коридор – в нём никого не было, и начал шелестеть исписанными страницами. Мужчина средних лет, очень тактичный, вежливый и грамотный. А ещё высокий, с широкими плечами, красивый. Наверное, весь женский медперсонал глядел на него не просто как на коллегу. Но Женя это отметила так, между делом, совершенно со стороны. Её не интересовал ни один мужчина в мире, каким бы распрекрасный он ни был, кроме любимого мужа. Рома был всем миром. А этот замечательный врач подбирал слова, чтобы рассказать, что она никогда не сможет иметь детей и решить тем самым её судьбу, обречь на вечные душевные муки. А Рома? Что скажет Рома?
Дома Женя те же слова пересказывала мужу за ужином после выписки. Он слушал молча, не глядя на неё. Но потом, увидев, как она переживает, обнял и погладил по голове. Женя сразу успокоилась в его объятиях и была уверена, что он ни за что не бросит, а будет поддерживать, что бы ни случилось. Может быть, даже она сможет его убедить усыновить малыша. К этому, говорят, мужчины приходят не сразу.
– Инна, раз он выжил после такого, то он пойдёт на поправку, вот увидишь! – вернулась Женя из своих нахлынувших воспоминаний.
Инна тут же убрала руки от лица, резко встала и коротко твёрдо сказала:
– Поехали.
Видно было, что она собрала все свои ресурсы в кулак. Сильная женщина, сильная!
Город уже тонул в сумраке летнего апрельского вечера. Моросил противненький дождичек, а все люди, будто разом, направились по домам. Пробка тянулась несколько километров. Машина Инны двигалась со скоростью уставшего пешехода. Задремать бы Жене на переднем сиденье, но нет. Ей никак не спалось. Перед глазами какая-то туманная пелена, мелькающие огни мокрого города и он. Рома. В своих очёчках, настоящий интеллигент. Инженер, работающий в конструкторском бюро.
– Как же так, Рома, как же так? – сопротивляясь слезам, прошептала Женя.
– Чего ты говоришь? – спросила Инна.
– Да так, ничего, сама с собой, – Женя вздохнула и стёрла слезу с распухшего глаза.
За эти дни, с тех пор как Роман сказал, что подаёт на развод и не придёт больше домой, Женя изменилась внешне, будто постарела. Похудела, лицо отекло, обвисло, появились морщинки, цвет лица стал землистым. Глаза впали и потухли. Спина согнулась. Мешки под глазами от бесконечных слёз поселились на лице, похоже, окончательно. Женя не могла без вздоха даже глянуть в зеркало, хотя раньше она старалась улыбаться своему отражению, оно ей нравилось.
Автомобиль Инны остановился на светофоре. Этот участок был хорошо освещён, перед глазами Жени задвигались люди, переходящие по пешеходному переходу.
– Это он! Инна! Рома! Это Рома!
– Да ты что? Серьёзно? Где?
Размеренность вечера исчезла в один миг.
– Вон! Вон! Инна, поверни туда, давай догоним, остановись за поворотом, я догоню, догоню его!
Инна послушно остановилась за углом. Женя дёргала ремень безопасности, пытаясь отстегнуться и проклиная свою медлительность. Наконец, у неё получилось освободиться, она вырвалась из машины и побежала в ту сторону, куда пошёл, как показалось, её Рома. Ещё недавно родной и близкий. Когда Женя увидела знакомый силуэт впереди, она резко кинулась вперёд, а потом также резко остановилась. Роман подошёл к дверям магазина, и тут же из дверей выплыла какая-то женщина с пакетом продуктов в руках, а он, Рома, заботливо взял пакет у этой дамы, обнял её, поцеловал, и они пошли за магазин, к серым жилым пятиэтажкам. Из-за сгустившегося сумрака, а также группы людей у магазина Женя не смогла разглядеть незнакомку.
– Что? – не поверила Женя.
Жар ударил в голову, а затем всё тело похолодело, в глазах помутнело.
– Нет, не может быть!
Но это точно был он. Его куртка, которую они покупали вместе, его шапка, его весенний серый шарфик, который он так любил. Всё это Женя разглядела и узнала. Вне всяких сомнений, это был именно он. Роман Сухов. Женя хотела пойти за ним, окликнуть, посмотреть в глаза. И уже сделала несколько шагов, но поняла, что не сможет. Не сможет посмотреть в его глаза. Она знала, что они будут равнодушные к ней. И что он, что-нибудь бросив ей в ответ, пойдёт прочь, нежно обнимаю свою новую (может, и не такую новую, на самом-то деле) женщину. Всё это она, конечно, понимала. Но как больно было осознавать!
Вдруг в кармане запиликал телефон. «Может, это он?!» – на секунду мелькнуло в голове Жени. Но этого просто не могло быть. Звонила Инна, обеспокоенная случившимся.
– Ты где?
– Я тут… у супермаркета. Сейчас подойду, – всхлипывала Женя в трубку так, что Инна с трудом разобрала ответ.
– Это был он?
– Да, Иннусь, это был он. И он был не один.
Женя положила трубку и разрыдалась, закрыв лицо своим большим шарфиком, присев на корточки прямо здесь, среди плотного вечернего потока людей. Кто-то обходил и шёл дальше, кто-то участливо спрашивал, что случилось, кто-то предлагал вызвать скорую, а кто-то даже помог встать на ноги.
– Всё в порядке, спасибо, – Женя прошипела эти слова и как побитая собака, согнувшись, пошла в сторону машины Инны.
– Инна, он был с бабой.
– Вот, кабель! – поддержала подруга.
– Инна, как он мог, вот как он мог?
– Так, поехали к тебе, ночую я сегодня у тебя. В таком состоянии нельзя тебя оставлять.
Как доехали, Женя не помнила. Только на кухне, когда нужно было наполнить чайник, включить его, она начала приходить в себя. Инна в это время что-то разогревала в микроволновке.
– Тяжёлый день, – вздохнула Инна, шумно отхлебнув из чашки чаю.
– Не то слово! – Женя выпила успокоительное и теперь могла немного поужинать, а не биться в истерике. Чувства притупились лишь немного. Совсем немного, даже ничтожно. Но хоть что-то. – А знаешь, что мне сегодня показалось, когда я увидела его с женщиной?
– Что?
– Мне показалось, что это была наша Катя, с отдела.
Инна поперхнулась и закашлялась.
– Чего?
– Да, я знаю, это кажется бредовым, но… мне так показалось, Инна, правда.
– Не может быть, Женя! Мало ли таких модных особ в нашем городе! Она выглядит совершенно как среднестатистическая барышня тридцати лет. Крашеная блондинка, губы непонятно из чего, ресницы, как лапы паука. Её очень легко перепутать с третью города, это факт.
– Думаешь?
– Уверена! Думаешь, Катерина бы ни разу не подала вида, что она с твоим мужем встречается? Ты думаешь, это так легко утаить, сидя в одном кабинете?
– Наверное, ты права.
– Конечно, права! – ни на секунду Инна не засомневалась в своих словах.
– Женя, а чего он ушёл? Так резко? Из-за детей, да? Точнее, их отсутствия, да?
– Дело в том, что мне он не сказал ни одной возможной причины. Не озвучил, понимаешь? Он вообще не сказал ни разу, почему он так поступает со мной! – голос Жени почти перешёл в крик. – Как так можно обойтись с близким человеком, Инна, я просто не знаю! Я не понимаю! Я не понимаю!
– Женя, конечно, так нельзя. Но есть такие люди, которым их собственная персона превыше любой другой, понимаешь?
– Нет, не понимаю! Он таким не был!
– Это тебе казалось, дорогая моя. Казалось. Я-то знаю, о чём говорю.
– В смысле?
Инна на несколько секунд замешкалась и снова закашляла, в этот раз, делая вид, что подавилась.
– Я имею в виду, что я три раза была замужем, Женя! Три! И каждый раз я думала, мне хотелось верить, что это тот самый! Я думала, что не могут они быть, падла, одинаковыми! А каждого хватало не более, чем на три года.
– Этого хватило на пятнадцать. Я думала, это о чём-то говорит. Я, правда, думала, Инн, что пятнадцать лет чего-то стоят!
– Ничего они не стоят, Жень. Если его угнетала мысль о пустоте в семье ввиду отсутствия детей, уход из такой семьи был всего лишь делом времени.
Женя тяжело вздохнула, встала и подошла к окну, заглянув за штору. Герань в сером горшке на подоконнике набирала цвет и уже вот-вот хотела зацвести. «Всё ей нипочём, цвести хочется, и время всегда находит… подходящее», – ухмыльнулась мысленно Женя и бросила взгляд через стекло. Ей открылся вид на бесконечное тёмное небо и огни окон. А в этих окнах разные судьбы. Где-то – брошенные страдальцы, которых жестоко предали, к примеру, она. А где-то – вновь обретённое, жестокое к остальным, счастье вновь родившихся отношений, это уже про него. И неужели ему совершенно всё равно, что с ней будет теперь, что она чувствует?
– Я спать, – приобняла она Инну, отойдя от окна. – Спасибо тебе, что ты со мной. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Жень. Завтра суббота, может, прогуляемся сходим.
– Может.
Женя постелила Инне в зале, а сама пошла в спальню. Хотя одной находиться ей там сейчас было совершенно невыносимо, и она выпила снотворное.