Получив одобрение полковника Кочубеева, капитан Турусов на следующий день утром отправился к бывшему поклоннику Агнии Евстратовой – Пушкарёву.
Не важно, что было воскресенье. В чём-то это даже было хорошо – больше шансов застать мужчину дома.
Турусов сел в машину, до половины опустил окно и тронулся с места. Раннее воскресное утро ещё не успело пропитаться выхлопными газами автомобилей, и капитан с удовольствием вдыхал полной грудью весенний воздух, пахнущий начавшей распускаться листвой и ранними дикими растениями, такими как мать-и-мачеха, умудрявшимися вырастать на обочинах дорог. Как они жили по соседству с мчащимися мимо автомобилями, для людей оставалось загадкой. Но те, кто цветы замечал, мысленно благодарили мать-природу за этот скромный подарок своим блудным сыновьям и дочерям, всё упорнее отдалявшимся от её первозданности.
К большому огорчению Турусова, Пушкарёва дома не оказалась. Его пожилая соседка по площадке любезно сообщила, что Константин Ермолаевич уже уехал на работу.
– На работу? – удивился капитан. – Но ведь сегодня выходной!
– Болезни животных, как и людей, не знают выходных. К сожалению, – добавила женщина, – ветеринарная клиника, в которой работает Константин Ермолаевич, сегодня дежурная.
– Понятно. И вы, конечно, не знаете, где она находится, – упавшим голосом проговорил Турусов, мысленно представив, сколько времени займёт выявление адреса места работы Пушкарёва. Он уже успел укорить себя, что, понадеявшись на воскресный день, не выяснил адрес ветклиники вчера.
– Почему это я не знаю, – удивилась женщина, скрылась в недрах своей квартиры, чтобы через пять минут явиться с визиткой, – вот, пожалуйста.
– Спасибо, – искренне поблагодарил, обрадовавшись такой удаче, капитан.
До клиники он доехал, ни разу не застряв в пробке. В небольшой прихожей ветклиники его встретила молоденькая девушка и, приветливо улыбнувшись, спросила:
– А где же ваш питомец? Или вы хотите пригласить ветеринара на дом?
– Я сам питомец, – ответил капитан и по округлившимся глазам девушки понял, что ляпнул нечто, что не лезет ни в какие ворота, – извините, я не так выразился. У меня разговор к Константину Ермолаевичу. – Турусов развернул свои корочки.
– О! – вырвалось у девушки растерянно. – Я сейчас скажу о вас. – Она легко поднялась со своего места и скрылась за дверью кабинета ветеринара. Вернулась она почти мгновенно и проговорила просящим голосом: – Если у вас нет ничего срочного, то не могли бы вы пропустить вон ту кошечку? – девушка кивнула на молодого парня.
– Кошечку? – переспросил капитан, прикидывая в уме, можно ли хорошенького паренька назвать кошечкой. Хотя в нашем переменчивом мире и не такое возможно. Мысленно он прикинул, насколько срочным может быть его разговор к Пушкарёву, и, решив, что Крупенникову скорость уже никак не поможет, согласно кивнул. И тут, к огромному облегчению капитана, за пазухой парня что-то зашевелилось и мяукнуло. Кошечка оказалась что ни на есть настоящей. Она высунула наружу серебристо-серую пушистую голову и снова жалобно мяукнула.
– Да-да, – проговорил капитан поспешно, – пусть проходит, я подожду. – И он сел на освободившееся место.
Ждать пришлось довольно долго. Прошло минут сорок, прежде чем открылась дверь и из неё задом вывалился хозяин кошечки. Он всё ещё продолжал благодарить ветеринара, поэтому пятился и повторял:
– Спасибо, доктор! Спасибо!
Наконец парень повернулся лицом и направился к столу девушки.
Турусов встал, дошёл до двери и посмотрел на девушку, но она была полностью занята разговором с хозяином пушистой любимицы.
Турусов постучал в дверь ветеринара.
– Да-да, входите, – его наконец-то пригласили в кабинет.
За столом сидел моложавый блондин. Даже не скажешь, что ему скоро на пенсию, если судить по тому, что он ухаживал за Агнией Артемьевной Евстратовой. «Хотя, – подумал капитан, – в наше время женщины не так уж редко встречаются с мужчинами, которые значительно моложе их». И лишь внимательно приглядевшись к Пушкарёву, Турусов заметил, что светлые волосы ветеринара сильно пересыпаны сединой. «Быть натуральным блондином совсем не так уж плохо, – промелькнуло в голове, – седина не бросается в глаза. Не то что на моих каштановых – один волосок, и тот сразу станет заметным».
– Вы ко мне? – спросил мужчина. – По делу? Сашенька сказала…
Турусов вспомнил, что на бейджике девушки было указано имя Александра, и кивнул.
Не дожидаясь приглашения, капитан пододвинул к столу доктора свободный стул, сел на него и развернул удостоверение.
– Я не совсем понимаю, зачем я мог понадобиться вашему ведомству? – растерянно спросил ветеринар.
– Вы знакомы с Агнией Артемьевной Евстратовой? – задал вопрос Турусов.
Пушкарёв сразу же вскинул на капитана встревоженный взгляд.
– Агния? Что с Агнией? – спросил он.
– Вы давно видели её?
– Прошёл год, два месяца и семнадцать дней. Она что, пропала?
«Как точно он помнит», – подумал капитан и проговорил вслух:
– Надо ли понимать это так, что с тех пор вы не виделись даже случайно?
– Да, это именно так. В большом городе столкнуться нос к носу, даже если живёшь в одном районе, трудно, но я к тому же избегал посещать места, где мы часто бывали с Агнией вместе, где она любила, по её словам, бывать с подругой или одна.
– Зачем же понадобилась такая предосторожность?
– После нашего расставания мне было бы очень больно видеть Агнию. Но почему вы меня об этом расспрашиваете? С Агнией что-то случилось?
– Можно сказать и так, – подтвердил опасения Пушкарёва капитан. – Она находится в больнице.
– В больнице? Но она никогда не жаловалась на здоровье.
– Даже учитывая её возраст?
– На что вы намекаете? – рассердился Константин Ермолаевич.
– Только на то, что Агния Артемьевна не так юна, как вы это себе представляете.
– Я прекрасно знаю, сколько Агнии лет, – отрезал Пушкарёв, – она никогда не скрывала от меня своего возраста. – Так что же произошло с Агнией? – требовательно спросил он.
– Убит жених Агнии Артемьевны.
– Как то есть убит? – недоумённо переспросил мужчина.
– Его зарезали в собственной квартире.
– О господи! – вырвалось у Пушкарёва. – Бедная Агния.
«Он просто зациклен на Евстратовой», – подумал про себя капитан и проговорил:
– Я думаю, что уместнее было бы пожалеть Крупенникова. Всё-таки он мёртв, а ваша знакомая жива.
– Вот именно, – нетерпеливо проговорил Пушкарёв, – он мёртв, и ему моё сочувствие совершенно ни к чему, а Агния жива, и, значит, она страдает.
– Можно сказать и так, – согласился капитан. – Я бы хотел узнать у вас, где вы были с вечера. – Он назвал приблизительное время убийства Крупенникова.
Турусов ожидал услышать в ответ, что Пушкарёв был дома один и никакого алиби у него, следовательно, нет. Но неожиданно для капитана Константин Ермолаевич смутился и пролепетал:
– Меня не было дома.
– Вот как?
«Неужто он при всей своей влюблённости в Евстратову не утерпел и завёл любовницу?»
– Меня и в городе не было, – продолжил ветеринар.
– Интересно…
– Ничего интересного! – неожиданно рассердился Пушкарёв. – Да, я злоупотребил своим должностным положением!
«Неужели Константин Ермолаевич соблазнил юную Сашу? Ай да ветеринар, ай да…» Додумать капитан не успел, так как Пушкарёв, набрав полную грудь воздуха, выдал:
– Ко мне приехал мой старый друг из другого города и уговорил меня поехать на ночную рыбалку! Я не мог ему отказать!
– Простите! – вытаращил глаза Турусов. – Чего вы морочите мне голову! Где здесь должностное преступление?
– Не преступление, а нарушение, если хотите, то злоупотребление. Дело в том, что в ту ночь я должен был дежурить в клинике. Но я упросил молодого коллегу заменить меня и, кажется, сорвал ему свидание с девушкой.
«Тоже мне злоупотребление», – со смесью разочарования и насмешки подумал Турусов.
– Вы были со своим другом на рыбалке всю ночь?
– Да, уехали из города в пять вечера.
– Кто это может подтвердить, кроме вас и вашего друга?
– Мой сосед и его зять с сыном. Они тоже были с нами.
– Вам не хотелось побыть с другом наедине?
– Мой друг мужчина, а не барышня! К тому же компанией проще и веселее, – пояснил ветеринар.
Капитан ничего по этому поводу сказать не мог, так как рыбалкой он не увлекался. А если и ловил кого-то, то только бандитов и граждан, нарушающих закон.
– Когда вы вернулись в город?
– В воскресенье утром, – ответил Пушкарёв.
– То есть сегодня?
– Да, в пять утра.
– И сразу отправились на работу?
– Не сразу. А в восемь утра.
– Ваш друг остался в вашей квартире?
– Нет, он выехал вместе со мной, я подбросил его в центр.
– Чего же ему не спалось? – проворчал капитан.
Ветеринар в ответ только усмехнулся и, тотчас став серьёзным, спросил:
– В какой больнице лежит Агния Артемьевна?
– В четвёртой городской. Но вас туда не пустят.
– Это ещё почему? – обиделся мужчина.
– Евстратова в тяжёлом состоянии, – нехотя признался капитан и добавил: – Возле неё дежурит Тереза Лаврентьевна Ананьева.
– В преданности которой сомневаться не приходится, – мрачно констатировал Пушкарёв.
– Вы имеете что-то против Терезы Лаврентьевны?
– Ни в коем случае! – быстро ответил Пушкарёв и пояснил: – Просто она всегда рядом с Агнией, как тень отца Гамлета.
– Интересное сравнение заботливой подруги с призраком.
– Просто с языка сорвалось.
«Просто ничего не бывает, – подумал капитан, – видно, что Константин Ермолаевич не любит Терезу Лаврентьевну, ох как не любит. Интересно, чем могла ему насолить Ананьева».
Понимая, что на этот вопрос ответа он не получит, Турусов задал другой:
– Когда я могу застать дома вашего приятеля?
– А вы позвоните ему, – пожал плечами Пушкарёв и продиктовал номер мобильника друга. – А соседи, – сказал он, – думаю, ещё дома отсыпаются. Кроме зятя. Ему сегодня тоже на работу.
– И где он работает? Дежурит где-то?
– Нет. Он стюард, и его самолёт, – Пушкарёв посмотрел на висящие на стене часы, – вылетит через двадцать семь минут.
– Ничего, – снисходительно отозвался капитан, – для подтверждения вашего алиби вполне хватит слов вашего друга, соседа и его сына.
– А вы что же, надеялись, что это я убил жениха Агнии? – изумлённо спросил Пушкарёв.
– Боже упаси, – поднял обе руки капитан и позволил себе пошутить: – На самом деле я не такой кровожадный, каким кажусь на первый взгляд.
– Рад за вас, – пробурчал ветеринар и вздохнул облегчённо, когда Турусов покинул его кабинет.
Через минуту Пушкарёв нажал на устройство связи и спросил помощницу:
– Сашенька, у нас есть ещё кто-нибудь по записи?
– Должны подойти через полчаса. Я думаю, что вы его помните! Ураган! Со сломанной лапкой.
Константин Ермолаевич прекрасно помнил здорового пса по кличке Ураган. Пёс и впрямь стремительно носился, так что имя ему подходило. В результате сломал себе лапу. Хорошо ещё, что этот здоровяк был спокойным и доверчивым пациентом. Он смотрел на ветеринара большими коричневыми глазами с толикой грусти и необъяснимого умиротворения, как смотрит мастер своего дела, получивший травму и теперь наслаждающийся законным отдыхом.
Константин Ермолаевич профессию выбрал осознанно и искренне любил всех своих пациентов.
– У Пушкарёва алиби, – отзвонился тем временем Турусов своему начальнику. Он не сомневался, что свидетели подтвердят алиби Константина Ермолаевича. Хотя и собирался переговорить и с приятелем, и с соседями Пушкарёва.
– Вот и хорошо, – благодушно отозвался полковник Кочубеев, – ты, капитан, до завтра передохни, а завтра с утра к Савельеву. Неплохо было бы не только допросить его, но и, как мы с вами договаривались, провести у него обыск. Так что не забудьте ордер.
– Сделаем, – ответил капитан. «Ну, вот и у меня выходной, вернее, половина выходного», – подумал он, не слишком весело отключив связь с начальством. И тут вспомнил, что дома у него из съестного только полузасохший кусок сыра, пачка с пельменями и половина пакета томатного сока. Даже хлеба нет. Придётся тащиться в супермаркет, вздохнул капитан и подумал: «Может, пора жениться?» – и усмехнулся, вспомнив, что многим его коллегам жёны пишут списки продуктов, которые нужно купить после работы. Так что от походов в супермаркет не отвертеться, будь ты хоть трижды женат. «Но в то же время, – промелькнула озорная мысль, – хотя бы не надо будет ломать голову над тем, что покупать, жена всё чётко распишет по пунктам». Кто бы знал, как иногда хочется, чтобы хоть в мелочах кто-то за тебя всё решил. «Женюсь!» – решил капитан не слишком уверенно.
Перегрузив купленные продукты из тележки в машину, Турусов прикинул, насколько ему хватит еды. Решил, что на полторы недели точно, тронул автомобиль с места и поехал обедать в небольшое уютное кафе «Белоснежка».
Официанты и официантки в этом кафе обслуживали клиентов в костюмах гномов и гномих. На этот раз Турусова обслуживала официантка с длинными ногами и ласковой улыбкой. Она смотрела на Турусова томными голубыми глазами так проникновенно, словно знала его тысячу лет. И это растрогало капитана. Он тоже ей улыбнулся. Заказал первое, второе и чай с лимонным пирогом. В «Белоснежке» не было изысков и экзотических блюд, но готовили вкусно и цены не оставляли отобедавших без штанов. В общем, те, кто хоть раз побывал в «Белоснежке», возвращались снова и снова. Чаевыми капитан свою гномиху не обидел, и она прошептала искренне и горячо, точно объяснялась в любви:
– Приходите к нам ещё.
– Всенепременно, Людочка, – ответил Турусов, прочитав на бейджике имя девушки.
Тереза Лаврентьевна дневала и ночевала в больнице, сначала она ни на минуту не оставляла свою подругу Агнию без присмотра. Потом, когда той стало лучше, Ананьева стала помогать другим больным и охотно отзывалась на просьбы медперсонала. Вскоре её знали в отделении почти все и восхищались её милосердием и самоотверженностью. Ещё бы, так ухаживать за подругой. Тут за родными и то не все спешат приглядывать.
Вот только сыну Агнии Мише она позвонить забыла. В чём и призналась напомнившему ей об этом капитану Турусову.
– Совсем из головы вылетело, товарищ капитан.
– Так позвоните прямо сейчас, – упрямо проговорил Турусов.
– Сейчас, сейчас, Виталий Сергеевич.
На этот раз она действительно позвонила сыну Агнии и даже дозвонилась до него. Вот только как сказать ему о несчастье, приключившемся с матерью, она не знала. Поэтому проговорив, «здравствуй, Мишенька», она замялась.
– Здравствуйте, тётя Тереза, – сразу узнал её Журавлёв и спросил: – Вы чего звоните? Как мама? Я тут закрутился и забыл ей позвонить.
– С мамой сейчас всё нормально, – вырвалось у Терезы Лаврентьевны, – ты когда приедешь?
– Мы с Лидой вылетим, как и договаривались, через неделю.
– Хорошо, мы будем вас ждать.
– У вас точно всё нормально? – неожиданно встревожился Михаил Журавлёв.
– Точно, – ответила женщина, изо всех сил стараясь, чтобы её голос не задрожал и не выдал её с головой.
Она справилась со своей задачей, потому что сын Агнии произнёс оптимистично:
– Тётя Тереза, передавайте маме привет. Представляю, как она захлопоталась.
– Да-да, – пролепетала Ананьева. У неё язык не повернулся сказать Михаилу Журавлёву правду. «Вот приедет и узнает», – решила она. «А так расстроится, и мало ли что может произойти», – подумала она, успокоив свою совесть принятым решением.
Врачи сказали, что теперь Агнии ничего не грозит и подруга скоро пойдёт на поправку. Телефон у Евстратовой был отключён. Так велели доктора. Поэтому Тереза соврала, что не она звонила Михаилу, а он ей.
– Правда? – обрадовалась Агния.
– Да, дорогая, – подтвердила свою ложь Ананьева и повинилась: – Агния, дорогая, я не сказала Мише, что ты в больнице. Не хотела его расстраивать. Не знаю, правильно ли я поступила.
– Конечно, правильно, – заверила её Евстратова, – я как раз хотела тебя предупредить, чтобы ты пока Мишеньке ничего не говорила, да забыла.
– Я у тебя и сама сообразительная, – пошутила Тереза и ласково погладила исхудавшую всего за пару дней руку подруги.
– А Толечки больше нет, – беззвучно прошептали губы Евстратовой.
Увидев, что на глазах подруги выступили слёзы, Тереза перепугалась.
– Агния, родная, я умоляю тебя, не надо. Тебе нельзя расстраиваться. Подумай о Мише, обо мне, о Лидочке. Агния, Агничка, – повторяла Тереза Лаврентьевна на разные лады имя подруги. – Я позову доктора?
– Нет-нет, – прошептала Агния Артемьевна, – я сейчас успокоюсь, – дай мне, пожалуйста, минеральной воды.
Ананьева бросилась выполнять просьбу подруги. А Евстратова постаралась взять себя в руки. Умом она понимала, что её слёзы не оживят жениха. Но так хотелось выплакаться, повыть в голос по-бабьи, оплакивая свою горькую потерю. Горевать долго она не станет из страха, что сама может остаться разбитой болезнями развалюхой. Кому она в таком случае будет нужна? Конечно, у неё есть сын и внучка. Но, во-первых, они живут в другой стране. А во-вторых, она не хочет портить им жизнь, превращаясь в обузу. Ещё у неё есть верная Тереза. Но подруга и сама немолода, да и не может Агния, не имеет права превращать Терезу в вечную сиделку.
Евстратова выпила принесённую подругой воду, нашла в себе силы улыбнуться и спросила:
– Какая сегодня погода за окном?
– Погода замечательная! – у Терезы отлегло от сердца, когда она увидела, что подруге немного полегчало. – Поправляйся побыстрее, и мы пойдём с тобой гулять в саду. У них тут столько яблонь и ранеток! И уже все зацвели!
– Как я люблю ранетки, – выдохнула Агния.
– Я помню об этом, дорогая. Мы купим с тобою целое ведро спелых ранеток и сварим варенье!
– Варенье лучше из китайских яблочек сварить, – задумчиво проговорила Агния Артемьевна.
– И из китайских яблочек сварим! – подхватила Тереза Лаврентьевна. – А когда ты полностью поправишься, – продолжила она воодушевлённо мечтать, – мы отправимся с тобой в круиз по Волге! Правда ведь отправимся? – спросила она подругу.
– Непременно, – согласилась Агния и проговорила виновато: – А теперь можно я немного посплю? А то что-то силы оставили меня.
– Поспи, дорогая, конечно, поспи. – Тереза Лаврентьевна заботливо поправила одеяло подруги и на цыпочках, крадучись, вышла из палаты.
Она подошла к открытому окну в коридоре и чуть ли не до половины высунулась из него.
– Осторожнее, Тереза Лаврентьевна, – проговорила проходившая мимо медсестра, – не вывалитесь.
– И не подумаю, – весело отозвалась Ананьева, – просто я по свежему воздуху истосковалась.
– Так выйдите в сад, погуляйте.
– Не хочется Агничку одну надолго оставлять.
– Ну, как знаете, – отозвалась медсестра и заторопилась по своим делам.