Когда я открываю глаза, Сары уже нет. Впервые за долгое время я просыпаюсь с чувством, что всё будет хорошо. Сара наконец-то хочет того же, чего и я: семью. Мы на одной странице нашего романа. Всё это время я опережал ее на несколько глав, и теперь она меня догнала. Я надеюсь, что она отойдет от фирмы и сосредоточится на создании семьи. У меня такое чувство, что то, что мы сделали прошлой ночью, сработало, и через девять месяцев мы будем приветствовать малыша Моргана в этом мире. Это то, кем я должен быть, – отцом.
Соскальзываю с кровати и надеваю трусы, скомканные и брошенные рядом с тумбочкой. Чищу зубы, поправляю изголовье кровати и выплескиваю на лицо пару пригоршней воды. Сегодня будет хороший день. Сейчас 11:30, и я проспал немного дольше, чем намеревался. Но это не имеет значения, потому что сегодня первый день моей новой жизни.
Когда я спускаюсь по лестнице, меня молнией ударяет мысль. Келли. Черт, я не должен был писать эту записку! Я должен был покончить с этими отношениями прошлой ночью. Бегу обратно наверх, чтобы забрать свой мобильный телефон. Как только я хватаю его, звонят в дверь. Быстро надеваю брюки и футболку, засовывая телефон в карман. Снова раздается звонок.
– Господи Иисусе… Иду!
Раздается несколько громких ударов.
– Бегу!
Спускаюсь по лестнице и направляюсь к входной двери. Распахиваю ее – и вижу двух мужчин в коричневой униформе, в комплекте с поясами и широкополыми шляпами. Выражения их лиц суровые и разочарованные… или это отвращение и недовольство? Не могу понять. Я протираю глаза. Тот, что слева – высокий белый мужчина с твердой челюстью и пронзительными зелеными глазами, – говорит первым.
– Я шериф Райан Стивенс. Вы Адам Морган?
Я киваю. Следующим говорит тот, что справа: еще более высокий чернокожий мужчина с широкими плечами и лицом, которое выглядит высеченным из камня.
– Я помощник шерифа Маркус Хадсон. Нам нужно задать несколько вопросов о вашем местонахождении вчера вечером.
– В чем дело? – Я хватаюсь за входную дверь одной рукой и обмениваюсь взглядами с шерифом и его заместителем. На улице припаркованы две патрульные машины.
– Нам просто нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов. – Шериф повторяет это чуть более сурово и нетерпеливо. Я делаю шаг назад, все еще держась за дверь.
– Что происходит? – Я в замешательстве, но стараюсь оставаться хладнокровным, спокойным и собранным. Легче сказать, чем сделать. Я понятия не имею, почему сотрудники правоохранительных органов внезапно появляются у моей двери.
– Может быть, будет проще, если мы поговорим с вами в участке? – предлагает шериф.
– Как это «будет проще»? Что, черт возьми, происходит? Сара в порядке? С ней что-то случилось? – Моя первая мысль всегда о Саре. Она – известный юрист с огромным количеством врагов. Ей угрожали смертью. Ее домогались. А однажды она даже подверглась физическому насилию. Я знаю, что Сара работает над большим делом, хотя не уверен в деталях. Потому что я никогда по-настоящему не спрашивал ее об этом. Я должен был это сделать.
– Мистер Морган, постарайтесь сохранять спокойствие.
– К черту. Я звоню жене.
Вытаскиваю телефон из кармана и пытаюсь закрыть дверь. Шериф Стивенс придерживает ее ногой, и они с Хадсоном протискиваются внутрь.
– Убирайтесь к дьяволу из моего дома!
Полицейские бросаются вперед, хватают меня и заводят обе мои руки за спину. Мобильный телефон падает на пол как раз перед тем, как я завершаю звонок. Я борюсь. Я знаю: всякий раз, когда вы видите, как люди борются с полицейскими, вы всегда думаете, что они идиоты. Не сопротивляйтесь полиции. Вы никогда не выиграете эту битву. Но когда вы оказываетесь в такой ситуации: когда понятия не имеете, что происходит, в порядке ли те, кого вы любите, или почему это происходит… Вы деретесь как черт. Я бросаю шерифа Стивенса на землю и освобождаю руку. Шериф бормочет что-то вроде: «Вот придурок», – и встает на ноги, накидываясь на меня. Его помощник всё еще держит мою вторую руку.
– Ладно, с меня хватит этого дерьма, – Хадсон ударяет коленом мне в лицо. Я падаю на землю. Из моего носа брызжет кровь. Хадсон врезает мне коленом в спину, в то время как шериф надевает на меня наручники.
– Ты просто должен был это сделать, не так ли? – говорит шериф Стивенс со смешком и выражением разочарования на лице.
– Я не против того, чтобы немного испачкать руки, – говорит Хадсон с усмешкой; я предполагаю это, так как не вижу его лица. Они ставят меня на колени. – Готов сейчас поехать в участок, ты, кусок дерьма?
Я плюю кровью ему под ноги:
– Пошел ты… Ты пожалеешь об этом.
– Сомневаюсь. Теперь у вас есть право хранить молчание…
…Два часа спустя я оказываюсь в маленькой комнате для допросов с чашкой несвежего кофе. Слева от меня на стене висит большое одностороннее зеркало. Я опускаю голову на руки и с нетерпением постукиваю ногой по полу, мое терпение иссякает.
– Я хочу позвонить, – кричу я в пустоту. – Я хочу свой гребаный телефонный звонок!
Дверь открывается, и входят шериф Стивенс и помощник шерифа Хадсон с пластиковыми стаканчиками кофе в руках. Шериф ставит передо мной бутылку воды.
– Хочешь пить?
Я беру воду, выпиваю ее залпом и сжимаю пустую бутылку, затем бросаю ее в мусорное ведро у двери. Полицейские не торопятся устраиваться напротив меня. Они переглядываются, небрежно потягивая кофе. Пытаются выглядеть спокойными, но их сжатые челюсти и напряженные глаза выдают тот факт, что они в бешенстве.
– Я имею право на звонок.
Я все еще понятия не имею, почему нахожусь здесь. Эти придурки избили меня и бросили на заднее сиденье патрульной машины. Меня ни в чем не обвиняли, но я сижу в этой комнате уже больше часа. Я не знаю, в порядке ли Сара. Я не знаю, как я во всем этом замешан.
– Мистер Морган, могу я называть вас Адамом? – спрашивает шериф, как будто мы обращаемся друг к другу по имени. Как будто он пытается быть обходительным со мной. Гребаные куски дерьма. Я устал от этого. Я просто хочу знать, что, черт возьми, происходит. Я киваю без всякого энтузиазма. – Хорошо. Вы можете звать меня Райан, а этого парня, – он похлопывает Хадсона по спине, – Маркусом. Мы здесь, чтобы задать вам несколько вопросов, и, надеюсь, теперь вы решите сотрудничать со следствием. Вы понимаете?
Я делаю глубокий вдох и тру лоб руками, пытаясь унять начинающуюся головную боль.
– Да.
– Превосходно. А теперь не могли бы вы рассказать нам, где были прошлой ночью?
– Я был в своем доме у озера Манассас примерно до полуночи. Потом поехал домой.
Они кивают. Помощник шерифа Хадсон достает блокнот и ручку из кармана рубашки и начинает делать пометки:
– Вы были один?
– Нет.
– С кем вы были?
– Какое это имеет значение? Мне нужен мой адвокат. Прямо сейчас. Я больше ничего не скажу, пока не узнаю, что происходит и какого черта я здесь.
Я встаю, отшвыривая стул и сотрясая стол. Кофе разливается, и в комнату немедленно врываются двое полицейских, удерживая меня. Помощник шерифа вскакивает, откидывая свой стул назад. Он бросается на меня, хватая за шею. Его глаза выпучиваются, а губы сжимаются, когда он оказывается в двух дюймах от моего лица:
– Слушай сюда, ты, маленький засранец! Келли Саммерс была зарезана в твоей постели. Возможно, ты хочешь начать рассказывать нам, что произошло на самом деле, потому что, учитывая количество улик, собранных против тебя, твои дни, черт возьми, сочтены.
Он прижимает меня к стене. Шериф Стивенс отстраняет его, говоря, чтобы он остыл.
– Я не собираюсь успокаиваться. Келли была хорошей девочкой. Она была членом семьи, а этот кусок дерьма в белом воротничке приезжает в наш город и убивает ее. К черту этого парня, – выплевывает Хадсон. Капли пота скапливаются у линии роста его волос.
– Что? Келли? Она была в порядке, когда я уходил, – бормочу я, задыхаясь от собственных слов. – Как? Как это произошло?
Ноги подкашиваются. Комната вращается и вращается. Полицейские позволяют мне упасть на землю и делают шаг назад.
Кто мог причинить вред Келли? Сообщения от ее мужа… Я вспоминаю их – каждое более угрожающее, чем предыдущее. Это должен был быть он.
– Ее муж. Должно быть, это был ее муж. Проверьте ее телефон. Проверьте ее сообщения, – умоляю я, пытаясь собрать все кусочки воедино и разобраться в этом.
– Не смей, сука, говорить о ее муже!
Хадсон тычет пальцем прямо мне в лицо. Шериф отталкивает его и поворачивается ко мне.
– Мы рассматриваем все варианты, но, как красноречиво сказал Маркус, это не очень хорошо для вас.
– Я никогда не причинил бы вреда Келли. Я… я… я не мог. Я любил ее. – Я опускаю голову на руки.
– Это здорово, – говорит шериф Стивенс с оттенком сарказма. – Почему бы вам не последовать за одним из этих ребят и не позвонить своей жене?