Я делаю глоток шампанского «Боллинджер»[14], заработанное мною после этого дела. Почти год я работала не покладая рук и ездила в Техас и обратно. Энн грызет индийскую лепешку, а Мэтью с удовольствием пьет свой мартини с водкой.
– Должен признать, Сара, что я впечатлен. Я не видел тебя в действии со времен вступительных испытаний в Йеле, – Мэтью поднимает свой стакан. – За острый язычок Сары!
Энн и я поднимаем бокалы с шампанским. Мы все чокаемся и пьем.
– Наблюдать за ней в действии – моя любимая часть работы. Это всё равно что наблюдать за кульминацией эпизода «Закон и порядок»[15], – говорит Энн со смехом и икотой. Она не пьет много, так как один или два стакана уже заводят ее. Промокает уголки рта салфеткой и возвращается к поеданию хлеба, чтобы тот впитал немного лишнего алкоголя.
– Но ты действительно собираешься заняться этой безделицей и отказаться от острых ощущений охраны правопорядка? – Мэтью прищуривается, беря кусочек риса.
– Я не собираюсь бросать юриспруденцию. Я могу делать и то, и другое.
– Ты уверена в этом?
– Да, – я допиваю остатки шампанского и вновь наполняю свой бокал.
– Отлично. Хорошо. Похоже, я буду дядей Мэтью… Кому-то нужно будет научить этот плод любви быть потрясающим. – Он подносит коктейль к губам. – Заказываем салют?
– Ты плохой, – дразнит Энн.
– О, он…
Мой телефон звонит, прерывая меня. На экране заглавными буквами написано «ЭЛЕОНОРА». В горле встает комок, и я с трудом сглатываю, чтобы заставить его опуститься. Я не хочу отвечать на звонок, но что-то внутри побуждает меня ответить.
– Сара Морган, – говорю профессиональным тоном, пытаясь донести до нее свою важность.
– Сара, Адам пытался дозвониться тебе. Почему ты не отвечала на звонки моего сына? – В голосе свекрови – раздражение и разочарование. Ну что еще?
– Я была в суде.
– Ах да, я и забыла, что ты работаешь…
Я закатываю глаза.
– Что значит «я забыла»? Адам не написал ни одной книги за четыре года. Как ты думаешь, кто… – Я решаю даже не заканчивать предложение, потому что в этом нет смысла. Она всегда ненавидела тот факт, что я работаю. Я никогда не была уверена, что является причиной этого – обида или ее вера в устаревшие гендерные расклады.
– Ты нужна Адаму. Он в участке у шерифа округа Принс-Уильям.
Энн одними губами произносит:
– Ты в порядке?
Я киваю. Мэтью потягивает свежий мартини, который только что принесла официантка.
– Подожди, что? В Вирджинии? Что случилось? С ним всё в порядке? – Мои мысли смешиваются друг с другом, словно их бросили в «Витамикс»[16].
– Я не уверена. Но это серьезно, и тебе нужно туда попасть. Я пытаюсь успеть на рейс сегодня вечером или завтра.
Энн откладывает вилку, внимательно прислушиваясь. Мэтью наклоняется ближе.
– Ладно. Я поеду прямо сейчас, – в моем голосе появляются нотки паники.
Связь обрывается. Я замираю, не зная, что делать. Что могло случиться? Я видела Адама сегодня утром. Но, по моему опыту, всё может измениться в одно мгновение.
– Сара, что происходит? – спрашивает Энн, вытаскивая меня из шокового состояния.
– Это была мама Адама. Он… нуждается во мне. Я… мне нужно идти.
– Я пойду с тобой, – Мэтью встает.
Я киваю, но действую на автопилоте. Я не знаю, что делаю. Просто делаю это. Кладу телефон в свою сумку от «Эрмес». Прежде чем уйти, выкладываю на стол три стодолларовые купюры.
– Я могу сама, – Энн пытается вернуть мне деньги.
– Нет. Просто заканчивай и возвращайся в офис. Я уверена, что это ерунда. Наверняка всё в порядке, и я вернусь через пару часов. – Но внутри себя я знаю, что всё плохо. И возможно, уже никогда не будет по-прежнему.
– Ладно. Я отменю встречи на сегодня – и, пожалуйста, не беспокойся. Просто решай эту проблему и держи меня в курсе событий.
Я прикусываю губу и киваю. Мы с Мэтью выбегаем из ресторана.
Час спустя я оказываюсь лицом к лицу с шерифом по имени Райан Стивенс. Он соответствует стандартному описанию миллионов мужчин на этой планете. Светло-русые волосы, гладко зачесанные назад в типичной манере бывшего военного, ставшего полицейским, и ярко-зеленые глаза. Эти глаза уже видели жизнь и демонстрируют такую же усталость, как и выражение его лица. Самая главная деталь – его манера поведения. Это ответственный человек; это человек, который заботится о своей работе; и это человек, которому нельзя перечить. Несмотря на вялость и годы жестокого обращения с телом из-за работы, с его духом не сравнится никто, даже сотрудники вдвое моложе.
Я сижу напротив него в маленьком, неорганизованном кабинете. Мэтью ждет в приемной. Я бы хотела, чтобы он был здесь, со мной, но не раньше, чем узнаю, что происходит. Мне это до сих пор неясно, и я еще не видела Адама; но меня заверили, что с ним всё в порядке и что я смогу поговорить с ним после того, как поговорю с шерифом по поводу инцидента, в котором замешан мой муж.
– Миссис Морган, спасибо за спокойствие.
– Со мной всё в порядке.
– Со мной тоже всё в порядке. – Его голос звучит немного саркастично, но в глазах светится доброта. Относится ли эта доброта ко мне или нет, я не знаю.
– Что происходит? – Я закидываю ногу на ногу, откидываясь на спинку стула.
– Мне нужно задать несколько вопросов, прежде чем вы увидитесь с Адамом.
– Хорошо.
– Ваш муж был с вами прошлым вечером?
Я беру минуту, чтобы подумать о прошлом вечере. Я поздно вернулась домой, но Адам вернулся еще позже. Сказал, что был в доме у озера и писал – он часто ездит туда писать и остается там по нескольку дней. Это была одна из главных причин, по которой мы купили этот дом. У него долгое время были проблемы с написанием новых строк, и когда Адам пришел ко мне с идеей купить загородный дом недалеко отсюда, чтобы он мог работать и мы могли отдыхать, я сразу же согласилась. Это было идеальное решение. Хотя я редко бываю там. Энн провела там больше времени, чем я. Прошлым летом она жила там неделю в качестве части своего рождественского бонуса: одну неделю оплачиваемого отпуска в моем доме у озера. Приятно, что у нее была возможность использовать его для того, для чего мы планировали его использовать, – для отдыха. Работа не позволяла мне ездить туда на выходных, но это перевернуло творчество Адама. Он стал писать так, как никогда раньше.
– Да, какое-то время, – решаюсь я.
– И когда было это время?
Я делаю паузу, пытаясь тщательно обдумать ответ.
– Ну, я заснула. Но проснулась около двух ночи, и он уже был дома. Он мог быть дома гораздо раньше.
Шериф Стивенс кивает и записывает несколько слов в лежащий перед ним блокнот. Смотрит на меня, а затем записывает еще пару слов. Грызет кончик ручки и снова смотрит на меня – на этот раз пробегая глазами по моему телу.
– И это в вашем вашингтонском доме, верно?
– Да.
– Что случилось после того, как он вернулся домой?
– Мы поговорили, – я тихонько кашляю. – И у нас был секс.
Я понимаю, что произошло что-то ужасное. Это допрос, и нет смысла утаивать какую-либо информацию. Адам не мог сделать ничего плохого, так что честность – единственное, что заставит все проясниться.
– Это обычно для вас двоих?
– То, что муж и жена занимаются сексом?
– Нет, вы и Адам.
– Какое это имеет значение? – Я раздражена и устала играть в игры. Я разрываю на части таких, как он, каждый день. Я могу быть здесь как жена Адама, но я – адвокат.
Шериф постукивает ручкой по столу. Он ждет, когда я заговорю, поскольку не намерен отвечать на мой вопрос. Он пытается понять наши с Адамом отношения, но почему? Что, по его мнению, сделал Адам? Конечно, у нас не идеальный брак, но у кого он есть? И почему это вообще его интересует?
– Мы пытаемся завести ребенка, – говорю я, на самом деле не отвечая на его вопрос, а уклоняясь от него. Если он не ответит на мои вопросы, я не буду отвечать на его вопросы.
– Поздравляю, – в его голосе слышится нотка сарказма.
– Мы закончили?
– Нет, миссис Морган. Вы знаете некую Келли Саммерс?
– Нет. – Я глубоко вздыхаю. «Может быть, она наша уборщица? Нет, это не ее имя…» Я отрицательно качаю головой.
Он кивает и подчеркивает что-то в своем блокноте, а потом выбирает папку с файлами из стопки бумаг и вытаскивает фотографию восемь на десять[17]. Это фотография красивой девушки с длинными русыми волосами и сияющими голубыми глазами. Она улыбается. Молода – наверное, лет под тридцать. Она представляет разительный контраст с шерифом Стивенсом: он серьезен, измотан, на задании; она беззаботна и ведет себя так, как хочет.
– Это Келли Саммерс. Вы уверены, что не знаете ее?
Я придвигаю фотографию немного ближе и наклоняюсь, чтобы получше рассмотреть ее. Красота этой девушки завораживает. Веснушки слегка расползлись по носу; у нее полные губы и выдающиеся скулы.
– Я ее не знаю. – Толкаю фотографию обратно.
Шериф снова кивает, берет фото и кладет ее обратно в папку.
– У вас с Адамом имеются проблемы в браке? – Он постукивает пальцами по столу.
– Знаете что, шериф Стивенс? Это становится смешным. Я не знаю, какое отношение мы с Адамом имеем к этой Келли, но с меня хватит. Я хочу видеть своего мужа прямо сейчас.
Я почти встаю, когда шериф Стивенс хлопает ладонью по столу.
– Сядьте!
– Или что? Вы арестуете меня? Отведите меня к моему мужу.
Я пристально смотрю на него сверху вниз. Хотя шериф и крупный мужчина, для меня он маленький. Стивенс открывает папку и бросает на стол дюжину фотографий. Я сразу же замечаю, что все они сняты в нашем доме у озера. Девушка лежит в нашей постели, вся в крови. Ее глаза ничего не выражают. Поясница и грудь изуродованы, кожа содрана и поцарапана.
Я роняю сумочку, и мои руки тут же прикрывают рот, когда я вздыхаю и всхлипываю. Хватаюсь за край стола, пытаясь проглотить подступившую тошноту. Изжога обжигает горло; я пытаюсь заставить ее отступить, но от этого мои глаза лишь еще больше наполняются слезами. И тут меня осеняет. Теперь я знаю, почему я здесь. Я чувствую, как кто-то похлопывает меня по спине. Это шериф Стивенс. Он пытается меня успокоить.
– Мне жаль.
Он протягивает мне салфетку и кладет руку мне на спину. Я стою лицом к нему, хотя мои ноги подкашиваются. Вытираю рот и глаза, пытаясь успокоиться. Это на меня не похоже. Я не сломаюсь. Я сильная. Шериф спрашивает, всё ли со мной в порядке, и я киваю. Теперь, когда стало понятно, почему я здесь, нужно перейти в режим адвоката, потому что эта «добрая и простая» рутина шерифа – работа опытного профессионала, наблюдающего и вычисляющего.
Раздается стук в дверь. Стивенс держит руку на моем плече – всё еще пытается вести себя вежливо. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Восстанавливаю контроль над своим дыханием и пытаюсь успокоиться. Дверь открывается, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть высокого чернокожего мужчину. Его глаза холодны и налиты кровью, и он не смотрит на меня. Говорит:
– Он требует адвоката.
Стивенс кивает.
– Маркус, это Сара, жена Адама. Сара, это помощник шерифа Маркус Хадсон.
Я пожимаю ему руку. Его взгляд отскакивает от меня. Он в ярости.
– Должен ли я позволить ему позвонить своему адвокату?
Прежде чем шериф успевает заговорить, я прерываю его:
– В этом нет необходимости.
– Почему? – спрашивают они в унисон, озадаченно глядя друг на друга.
– Его адвокат – я.