Француженка оказалась права.
Повстанцы настырно выискивали наши следы. Будь с ними собаки, пришлось бы тяжко, а ведь Лена предлагала отбивающую собачий нюх мазь. В следующий раз прихвачу пару тюбиков.
Боевики-повстанцы принялись за зачистку, не жалели средств. Бросались к жилью, распахивали двери подвалов. Гранаты ухали, некоторые и без того разваленные дома проседали, проваливались под землю.
Ребятам наскучило воевать с призраками где-то через час. Командиры кричали друг на дружку, ни черта не разбирал их многословно-многозвучный язык. Судя по жестам, обещали любить мам друг дружки во всех смыслах. Как только до драки не дошло?
Я обливался потом, не выпускал «Чаквартанну» из рук. Попробуют так с нашим укрытием – тишина нас не спасёт, завалит обломками. Взял на прицел разодетого в хрустящую, словно вчера с иголочки, форму, но тот прошёл мимо.
Жаклин была до заразительного спокойной, её уверенностью, что к нам не сунутся, можно было спасать города…
Солнце неспешно катилось за горизонт, а для меня словно прошло не больше пяти минут. Перекусили галетами из сухпайка. В походные котелки швырнули по капсуле сухого кипятка, заварили порошок супа. Ни запаха, ни вкуса, ни удовольствия, но хватило, чтобы набить желудки, большего и не требовалось.
Через пару часов поиски повстанцам наскучили. Одна из машин уехала на точку, вторая осталась.
– Ты как узнала, что они останутся?
– А ты? – она кивнула в ответ.
– Всё вокруг всего лишь игровой сон. Я могу сохраняться, загружаться… а когда появляется такая возможность, значит, грядёт что-то неприятное, – признался не моргнув и глазом, хотел глянуть, как отреагирует.
Чуял, любопытно стало не одному мне, незримое внимание Юшки было приковано к обоим.
Жаклин лишь усмехнулась.
– Ха-ха, смешно. Нет, Алексей, я серьёзно…
Я поморщился.
– Можешь звать меня проще? Лёша, Лёха… Алексей слишком официозно.
Она понимающе кивнула в ответ.
– Слышала, у вас в России так принято. И всё-таки открой тайну!
Ну, если правда её не берёт, значит, наверетеню лжи. Кто бы знал, как сложно врать той, у кого есть боевой опыт…
– Дрон. Помнишь, после залпа я сразу же его глушилкой сбил? Я заметил его сквозь бойницу ещё в машине. А эти ребята были слишком заняты принятием подарков от Каима. Боялся, что если влетит в машину, то это всё.
– А того, что нас может осколками посечь, не боялся? – она скривилась.
– Посекло бы и в машине. Его фургон… – чуть было не сказал, что уровень пробития там на троечку. Кашлянул, прочистил горло, а способность-то и правда оказалась до небывалого полезной! Продолжил: – Ну ты сама видела. Даже из твоего «Центуриона» прошибёшь, чего уж об осколках говорить.
Кажется, ответ её вполне устроил. Настала её очередь отвечать.
– Этот посёлок оборудуют под засадный. Если пошло крупномасштабное наступление повстанцев, они всюду постараются насажать бойцов. И мины по периметру. Им понадобятся сапёрные команды. Одна из машин осталась, чтобы к их приходу обустроить лагерь. Где, как не здесь?
Я пожал плечами. Если здесь и была нить логики, мне её уловить не удалось.
Жаклин закусила нижнюю губу, снимая с себя жаркий опостылевший шлем. Вот чего в нашей навороченной снаряге не хватало, так это хорошей вентиляции. Чуял себя насквозь промокшим от пота.
– Ты что делаешь? – прищурился, когда вслед за шлемом она принялась расстёгивать куртку. Из-под мешковатой разгрузки с бронежилетом вынырнула небольшая, прячущаяся за военным хлопковым трикотажем грудь. Соски острыми точками пробивались через ткань, манили взгляд.
– Хочу немного снять стресс. Ты против? – подползла к сидящему на полу мне на четвереньках. Не дожидаясь моего ответа, потянулась к моей ширинке.
Хотел возмутиться: – Прямо здесь, под носом у готовых пристрелить нас за любой подозрительный шорох солдат? А потом подумал: – Какого чёрта?!
И дал волю рукам…
У неё оказалось гибкое, изящное, жадное до ласки тело. Ладонями высекал из её груди томные, полные удовольствия вздохи. В мозгу отпечатывалось главное: томление, нежность, всплеск накатившего безумства. Забыл, где нахожусь и что делаю.
Краткий пик удовлетворения, частое дыхание, попытка успокоиться. Чуять на себе вес француженки оказалось до бесконечного приятно.
Сарказм язвил, норовя сказать, что только виртуальные девки и дают. Велел наглецу захлопнуться и не раскрывать рта.
Ночь встретили в объятиях друг друга. За маленьким баловством последовало умиротворение. Жаклин, закрыв глаза, снова уснула. Явись сейчас отряд врага, умрём, даже не успев удивиться.
Враг портить праздник не спешил.
Я не смыкал глаз, тупо пялился в меркнущее небо. Спрашивал, как до такого докатился? Как будто в самом деле собирался перед кем оправдываться.
Француженка проснулась словно по часам. Глянула на подступающую мглу, сказала, что пора. Я позволил ещё пару мгновений созерцать красоту её обнажённого тела. Сквозняк покрыл её кожу мурашками, отчего Жаклин казалась ещё прекрасней. Она тихо запрыгнула в бельё, стремительно натянула на себя комбез, слышал только, как щёлкнула застёжка молнии.
«Центурион» в её руках был покрыт антибликующей краской чтобы не выдавать.
Я спустился с чердака первым, помог спрыгнуть ей. Прикрутил к «Людвигу» глушитель, двинулись к пикапу.
Просто украсть было невозможно. Заметят, схватятся за стволы, откроют стрельбу. Сердце кровью обливалось, когда оставлял «Чаквартанну» в укрытии, и не думал, что так к ней привяжусь! Но без неё показатель скрытности подскочил разом на пятнадцать пунктов, в деле, где лучше не шуметь, такими вещами не пренебрегают…
Я пересчитал бойцов, пять на виду. А было двенадцать, запомнил, когда высаживались. Шесть уехало, а значит, один где-то среди развалин. Какими бы дилетантами ни были, кто-то постарался подтянуть их подготовку хоть до сколько-то приемлемого уровня.
Сказал об этом Жаклин, та начала вести себя осторожней и кивнула на тот злосчастный дом. Я прищурился. Из окна верхнего этажа едва заметно водил жалом винтовки снайпер. Не только мы приметили всю прелесть той позиции.
– План? – Жаклин уже знала, как действовать, но помнила про субординацию. В конце концов деньги я ей платил.
– Нам надо сделать всё тихо, чтобы ни единого выстрела с их стороны. И чтобы не подняли тревоги. Можешь того доходягу на снайперской позиции снять? – заглянул ей прямо в глаза. Девчонка вместо ответа кивнула. – У тебя боевая мощь побольше. Как будет готово, подай сигнал, уберу тех двоих, что у ящиков, ага? С пистолетом справлюсь. Ты с той же позиции попытайся снять того, что колдует над палатками…
Они и правда готовили здесь базу. У Жаклин не только «Острый глаз», но ещё и сметливый ум!
– Двух других беру на себя, но прикрывай мне спину. Увидишь, что не справляюсь…
Она снова понимающе кивнула.
Начали.
Затаив дыхание, врубил приглушённый ночной режим, инфовизор окупал себя с потрохами. Ночной мрак обратился тусклым серым днём, словно в белые ночи Питера попал.
Прижался спиной к борту пикапа, тот хранил на корпусе тепло дневного солнца. Настырно лез в ноздри дух солярки и жжёной резины шин.
Сквозь забрызганное дорожной пылью стекло хорошо просматривалось окно. Боевое зрение подсветило его красными очертаниями. А Жаклин проворна, забралась на третий этаж всего-то за полминуты. Захваченный врасплох снайпер вскинул руки, лезвие полоснуло по горлу. Дожидаться сигнала от француженки не стал, надеюсь, не сильно обидится?
Снял «Людвига» с предохранителя, вынырнул из-за своего укрытия. Двоица повстанцев тупо уставилась на меня. Всё же у ребят с блокпоста с реакцией было получше. Один из них глянул в сторону снайпера, словно вопрошая, где прикрытие?
Людвиг тихо прошелестел затвором трижды. Словно в вестерне они безмолвно рухнули в пыль. Стрелял в грудь, в лёгкие, в горло, вместо крика из их глоток вырвался только сдавленный, едва слышный хрип. Можно было бы и в голову, но ребята не забыли надеть каски, а вот самоуверенность вперемешку с жарой заставила их снять бронежилеты.
Работавший с установкой палаток нахмурился, ночь тиха, любой шум, как грохот. Жаклин срезала его очередью до того, как тот успел встать, лишь взметнулись фонтанчики пыли от пробивших его навылет пуль. Четверо мертвы, остались ещё двое.
– Юша, сохранись-ка, а?
– Исполнено!
На душе сразу же стало легче. То ли оттого, что не придёться в случае чего начинать сначала, то ли от осознания закрепления проделанных успехов.
Я вновь пригнулся, притворяться ветошью в снаряге было тяжко и неудобно. Уверен, прежде чем действовать, француженка стянула с себя разгрузку чтобы быть максимально бесшумной.
Проскользнул в уже расставленные палатки. Наспех брошенные в кучу вещмешки, несколько походных самонадувных спальников, раскладной битый жизнью стул. Трофеем из счастливого прошлого служил найденный в развалинах чайник с отбитым носиком, но им на первое время сойдёт. Невесть откуда наваленная куча хлама, некто заботливо прикрыл её мешковатой тряпицей.
Под ногами брошенный люминесцентный цилиндр, кто-то в спешке швырнул его наземь.
Свою ошибку понял, здесь неоткуда взяться чему-то, что можно было прятать за кучей тряпья!
Вскинул «Людвига», собираясь её изрешетить… Поздно! Мешковина взметнулась покрывалом, скрывая обзор. Я сдавил спусковой крюк, стреляя навскидку, но до нелепого огромной силы хватка вцепилась мне в горло.
Резкий удар по руке, почуял, как пальцы обожгло болью. Кровь горячим лилась по перчатке, безбожно мочила рукав. Бородатая потная морда повстанца уставилась на меня полным ненависти взглядом.
Он был похож на дикого лесного зверя, ничего человеческого. Где-то внутри, сметая все заслоны на пути, пробуждался глубоко загнанный первобытный ужас.
Выучка работала на опережение. Потянулся к клинку в плечевых ножнах, неповреждённая рука схватила воздух. Увидел собственный нож в его лапище, тот казался нелепой зубочистой в крепкой хватке.
Осознание конца пришло мгновенно. Он трижды ударил меня стальным набалдашником рукояти. Сквозь поселившийся в голове шум слышал, как хрустит мой проламываемый череп. Больно. Почему ещё не потерял сознания? Да где же, чёрт её дери, смерть? Клинок, холодом коснувшийся горла сказал, что не за горами…
Данная игровая сессия настроена на полное погружение. А это значит, вы не только получаете негативные штрафы от воздействующих на вас эффектов, но и полностью ощущаете все связанные с ними дискомфортные ощущения.
Приятной игры!
Палатка, вещмешки, тряпьё. Спустил курок туда, где по памяти была куча. Снова провал! В этот раз мешковина лежала свёрнутым тюком, а вот здоровяка и след простыл. Закусил губу, ну да, они же предупреждали, что дримейджы при каждой перезагрузке могут действовать малость иначе. Как-то успел привыкнуть к обратному…
Внутри похолодело, шерсть встала дыбом на загривке. Ничего умнее, как пригнуться не придумал, это-то меня и спасло. Здоровяк напал сзади, пытался срубить с ног сложенными в замок руками.
Он оказался непомерно шустр для своих габаритов. Сука! Врубил боевой раж. Они что же, тоже так умеют? Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Великан размашистым ударом ноги выбил пистолет, но в этот раз нож оказался при мне. Боднул его головой, едва он замешкался, рубящим ударом саданул по груди. Лезвие высекло красную глубокую полосу, он даже не обратил внимания. Как будто боль для него всё одно что щекотка.
На его стороне была сила, уверен, очков двенадцать-тринадцать. Мир для него схлопнулся в единую точку на мне, сошёлся клином. Словно разъярённый бык он двинул на меня, попытался схватить. Я прекрасно помнил, чем в прошлый раз для меня окончились его объятия. Спасибо, обойдусь.
Он был огромен, проворен и силён, мне оставалось разве что быть умнее. Я выждал момент, когда он в медвежьем движении расставит руки, чтобы раздавить в дикой хватке, и саданул ножом снизу вверх. Лезвие легко нырнуло под подбородок, умер силач безболезненно.
Мгновенно обмяк, сделал шаг назад, я даже выпустил рукоять ножа. Словно пыльный мешок грохнулся наземь.
Я утёр пот с головы, а мне-то казалось, что до этого взмок. Ан нет, раньше можно было выжимать рубаху, а сейчас меня самого. Трижды пожалел, что решил оставить «Чаквартанну» в нашем маленьком убежище. Может, с ней бы я и расшумелся, но эту скотину завалил без лишних трудностей.
Вспомнил, что в лагере должен был быть и шестой повстанец, как и этот здоровяк, он ушёл от нашего внимания. Я нагнулся, взял «Людвиг», обтёр нож о покойника, услышал хруст песка за спиной.
Не выстрелил разве что чудом. Жаклин вздрогнула, когда из резкого переката я направил в её сторону ствол. Вскидывать руки в испуганном жесте не стала, ответила тем же: на меня пялилось тупое дуло «Центуриона».
– Это ты, – я выдохнул, опуская пистолет. – А я тут… видишь.
Девчонка кивнула, лежащая на земле туша не ушла от её внимания.
– Шестого отыскала?
Вместо ответа провела пальцем по горлу, судьба бедолаги была ясна. Что ж, счёт равный, три-три. Хорошо поработали.
– Трофей. Мало ли где пригодится?
Француженка опустила ружьё прикладом наземь. Старый добрый Ли-Энфильд. Времена шли, войны менялись, а винтовке хватило простых модификаций, чтобы до сих пор оставаться в строю.
Я выдохнул, отщёлкнул магазин, обе обоймы по пять патронов целы. Может, и пригодится, в особенности-то со снайперским прицелом.
– Уходить надо, – сказала она, оглядываясь на проём палатки. – Успела спросить у последнего, когда прибудут сапёры. Они ждали через полчаса. Вовремя мы начали.
Я согласно кивнул, закидывая трофей на плечо. Вот и «Сладкий голос», или как там эта её способность называлась, пригодился…
Жаклин прыгнула за руль, я на пассажирское. Пикап рванул с места, прокрутившись колёсами в вязкой грязи.
Глянул в крытый тентованный кузов – германские винтовки, боезапас, разведывательный дрон, тот самый, что парил над посёлком, выискивая нас. Пара строительных экзоскелетов в разобранном виде, инструменты. Я прищурился, не у каждого отряда, если верить дяде Юре, такое было, а тут…
– Откуда у них такая снаряга?
– А ты не догадываешься? – Жаклин налегала на руль. – Гунгнир поддерживает. Те или иные стороны. Им тут дестабилизация выгодна.
– Козырный, видать, профессор, раз ради него войсковую операцию затеяли… – брякнул, пытаясь понять, сможем ли запустить дрон. Помянул добрым словом Денверса, будь он с нами, мучаться бы точно не пришлось.
– Он тут не при чём. Скорее, жертва обстоятельств, оказавшийся не в том месте и не в то время.
Я прищурился.
– Погоди-ка, полковник говорил, наши агенты нанесли пару визитов вежливости. Чаще находили людей уже мёртвыми. Ты про цели Гунгнира знаешь? Проект «Икар», группа «Дедал»…
– Слышала краем уха.
– Убивать-то людей причастных к проекту зачем? Если они хотят построить такую же штуку, им они нужны живыми.
Она задумалась над вопросом, ответить ей в самом деле оказалось нечем. И почему здесь не было Глеба? Уверен, шпион бы отыскал нужные слова…
– Так что там с повстанцами? Думаешь, им эти игрушки наши заклятые «друзья» поставляют?
– Всем поставляют. Правительственные войска хорохорятся, но терпят крах на фронтах.
– А выглядит так, будто они взяли город в кольцо и расслабились настолько, что берут взятки за проезд и провоз.
– Одна из причин, почему у них всё плохо. Гунгнировцы свою ставку сделали на победу повстанцев. Думаешь, те забудут, кто им помог? Ещё одна сфера влияния…
– И откуда ты только всё это знаешь?
– Итохия, как государство, стараниями моего отдела появилось. Мы тогда, потеряв влияние в Африке, пытались колонизировать иные страны, а у Израиля с Палестиной как раз вялотекущий конфликт перерос в новую горячую фазу.
На языке сидела скабрезность, спросить, рада ли творению собственных рук? Не стал, у самого за плечами немало чужих поломанных судеб. Хорошо было прятаться за маской аполитичности. Делаю, за что платят, а там хоть трава не расти…
– Лёш, так что делать будем? Нас просто так не пропустят, на повстанцев мы похожи мало, а эти ребята стреляют даже по собственным машинам, если по рации не отвечают.
– Говоришь, Итохия ваших рук дело? А Фраколия? Как с городом знакома?
– Шапочно. Но попасть в него всё-таки можно, если без транспорта. А это опять время…
– Сама говорила, что мертвецы заданий не выполняют.
Она кивнула, принимая правоту моих слов.
– Через лагерь беженцев можно. Повстанцы ребята ещё те, у них зачистки среди гражданских норма. Как и у правительственных. Но тут неподалёку миссия ООН. Что-то вроде миротворцев, туда как раз никто не суётся.
Я пытался сопоставить её слова хоть с какой-то логикой и не мог.
– Так. И? Чем нам это поможет?
– Иногда транспорт ООН прибывает, чтобы забрать раненых. Ну, Красный Крест, все дела…
– Украдём их машину?
– Договоримся с водителем.
А не зря, ох не зря Юшка мне её предложила! Возьми я какую иную наёмницу, дело приобрело бы иной оборот.
Словно услышав мою похвалу, виртуальная фея материализовалась, а мир вздрогнул, пошёл рябью.
– Але… Лёш? – так и не услышав моего ответа, француженка забеспокоилась.
– Просто отвлёкся. Действуем по твоему плану! Не против, если вздремну минут десять?
Вместо ответа она повела плечами.
– С горечью вынуждена вам сообщить, что сессия будет завершена раньше положенного срока.
Хотел спросить почему, да вовремя понял, что с обитательницы гибернационной камеры спрос не велик.
– Завершай, я готов. Как раз вовремя.
Юшка кивнула, а затем перед глазами почернело…