Дана взяла кубик белого цвета, покрутила его в руках. Он был необычный, из пористого, шершавого, на ощупь, материала. Грани кубика содержали выпуклости и пазы. Дана осторожно выбранной стороной поставила его на вершину выстроенной ей пирамидки из таких же кубиков. Пазы защелкнулись. Она почувствовала это тактильно, кончиками пальцев. Дана, закусила губу, замерев на секунду, выдержала гроссмейстерскую паузу и медленно развела пальцы в стороны. Пирамидка качнулась.
– Стой! – коротко крикнула Дана и замерла
У нее захватило дыхание. Пирамидка качнулась в обратную сторону и остановилась
– Ммм, отлично! – произнесла она удовлетворенно, – так-с, идем дальше
Она бросила взгляд на пол, в поисках следующего кубика. Все было усыпано ими. Они были разных цветов и размеров и, чтобы найти подходящие, необходимо было основательно поискать.
Дана разглядела предательски торчащий из пестрой груды белый край
– Ага, вижу. Хотели спрятаться, разойдись-ка, малыши.
Пирамида получались красивой, изогнутой, но очень неустойчивой. Поэтому пришлось рядом построить еще одну и скрепить их перемычкой. Так было надежнее.
Зачем она делала это? Ну начнем с того, что она не помнила, как оказалась здесь и от того была не в духе. Утро, постель, хрустящая чистым бельем, и некто в белом халате, маской на лице и пластиковым планшетом с исчерченными листами поверх, скрепленными металлическим держателем.
– Доброе утро, – поприветствовал ее врач
– К черту утро! Где я?
– Вы в безопасности.
– Что случилось со мной?
Врач перелистнул страницу
– В вашей истории болезни сказано, что вы проходили косметические процедуры в частной клинике, – сказал он, – и, в результате использования неверно подобранных медикаментов, у вас началась сильная аллергическая реакция. Пришлось госпитализировать. Но сейчас все хорошо, мы успели своевременно принять меры.
Он взял ее за запястье, чтобы пощупать пульс. Она выдернула руку:
– ты с ума сошел, какая клиника, какие косметические процедуры, я никуда не хожу, максимум – к парикмахеру или в солярий
– так записано в вашей истории болезни, – пожал плечами человек в белой маске, перелистнув несколько листов на планшете.
Дана успела заметить, что на его листах вместо букв, какие-то рисунки, похожие на паутину. Она недоуменно почесала голову, пытаясь что-то вспомнить, но в памяти был белоснежно белый лист.
– эмн…
– что?
– а, – она натянуто улыбнулась и растеряно приложила руки к губам, а потом спросила, чуть наклонившись и понизив голос, – понимаю, бред какой-то… а ээээ… как меня зовут?
Врач перелистнул назад страницы и начал, поверх, искать нужную информацию, черкая ручкой с закрытым колпачком.
– Так, – произнес он и его губы под маской шевельнулись, – сейчас… ага, вот… – от ткнул в лист, – Дана… Вас зовут Дана.
Она удивленно подняла бровь и, одними губами, повторила свое имя: «Дана?»
Потом резко встала с кровати в длинной белой рубашке
– В общем так, доктор, – сказал она, подперев руками бока, – бегом неси мои вещи, мне пора валить отсюда.
Врач не шевельнулся.
– Ты глухой? – спросила она, пристально уставившись на него, – вещи, говорю, мне мои принеси! Что не понятно?
– Я принесу вещи, – спокойно ответил врач, – если вы скажете мне куда поедете. Куда заказать такси? По какому адресу вы проживаете, Дана? Вы же не собираетесь сидеть на улице в таком виде?
Он посмотрел на нее вопросительно одними глазами над белой повязкой.
Дана приготовилась сказать, но тут же осознала, что не знает, что ответить, она не помнила ровным счетом ничего. Тогда она попыталась сделать то, что делала лучше всего – соврать. Но и из этого ничего не вышло – она попросту не смогла, даже примерно, вспомнить какие названия улиц могут быть в этом городе. Да и что за город это – она тоже не знала.
Она обреченно села на постель и молчала, небрежно бросив ладони на колени.
– Дана, послушайте, не переживайте, – поспешил успокоить ее врач, – вам лучше сейчас остаться здесь. Это не закрытая клиника. Как только вы вспомните, мы сразу же вас выпишем. Обещаю.
С той беседы прошло несколько дней и Дана уже успела адаптироваться. Ее удивляло, что кроме нее в клинике больше нет пациентов, да и врач всегда был один и тот же.
– Слушай, доктор Хаус, – как-то спросила его Дана, – а где весь народ?
– Что Вы имеете в виду?
– Ну, где остальные пациенты и врачи?
– Почему Вы спрашиваете, вам скучно?
– так, давай ты перестанешь строить из себя умника и просто ответишь на мой вопрос.
Врач пожевал губами за белой повязкой
– Дело в том, Дана, что эта клиника, только для Вас. Здесь больше нет никого. Только Вы и я. Я ваш персональный врач.
Дана с сомнением уставилась на него
– Как это: для меня?
– Ну, вот, собственно, так.
– Ты за сумасшедшую меня принимаешь? – Дана пристально посмотрела на него, понизив тон и наклонившись к нему – это что дурка?
– нет, – ответил он, – это вполне нормальное медицинское учреждение. Извините, мне пора
Он встал и вышел из палаты
«И все-таки это дурка, – думала Дана, выстраивая пирамиды из белых кубиков. – Натуральная, дурка»
Но что делать? Ей было некуда сейчас деваться, с ней хорошо обращались, и она выполняла упражнения, которые ей давал здешний врач. Она просто ждала, что скоро начнет вспоминать и тогда свалит отсюда.
Дана занесла новый кубик над пирамидой.
«Ну что-ж… продолжим. Этот кубик надо развернуть вот так, чтобы совпали пазы и тогда, рядом, как раз подойдет следующий».
Она улыбнулась тому, как легко у нее стало получаться, но сразу спрятала улыбку. Ей не хотелось показывать, что она действительно увлечена, ведь изначально она очень противилась этому занятию.
Ее, если честно, очень удивило, когда врач подошел к ней, взял за руку и, подняв ее запястье с кубиком над недостроенной пирамидой, сказал
– Дана, повторяйте за мной: я задаю этой пирамиде направление растущего дерева. Форма, изогнутая у корней, во-о-т та-а-к, затем ствол с, такой вот, ячеистой корой, разветвление на крону. Она будет расти и крепнуть. Готово.
– Ты очень странный – сказала Дана, уставившись на врача как на идиота, – ты псих, парень, слышишь? Дерево то твое пластиковое – мертвое, в курсе?
– Это ваше дерево, – ответил ей врач.
Дана скептически покачала головой
– Ладно, слушай, делаю это только ради тебя, но терпение у меня почти на исходе. А когда оно закончиться, а скоро это случится, я вставлю кубик тебе прямо в башку, понятно?
Дана занесла руку с кубиком в руке, демонстративно уставившись на врача. Прозевав, она неуклюже зацепила конструкцию. Пирамида дрогнула, сильно качнулась и, потеряв равновесие, устремилась на пол. Дана попыталась перехватить падающую конструкцию, но она, разломившись в ее руках на составные кубики, с грохотом разлетелась по полу. Каждый упавший кубик, падая, гадко пропадал в пестрой груде не отстроенных. Их придется отыскивать заново. Каждый. Один за одним.
– Ненавижу! – крикнула она, соскалив зубы, на человека в белой повязке, – Пошел вон! Стоит, никакой помощи! Выметайся отсюда!
Дана, со злости, пнула ногой по куче кубиков, они, как брызги, разлетелись в стороны.
– Долго ты еще будешь заставлять меня заниматься этой херней, а!? Авиценна хренов, когда я начну вспоминать? Слышь? Я, вообще-то, тебя спрашиваю!!
– Нужно продолжить занятия, – прозвучал его голос откуда-то сзади
– Да пошел ты! – Дана даже не обернулась, ее трясло
– Дана, поверьте, это необходимо
Она покачала головой, подняв напряженные плечи, ее бесил его спокойный тон.
– НЕТ!
– Я настаиваю
– да кто ты такой вообще, а?
Дана резко обернулась – за спиной было пусто
– Черт, где ты? Хочешь внушить, что у меня паранойя? Да нет, ты вполне реальный идиот, слышишь? Ты бесполезен, как и все остальное мужеподобное, что шляется, рыгает, несет фигню и часами сидит на порно сайте, почесывая себя между ног! Эй!
В ответ она услышала, как, в другом конце коридора, хлопнула дверь.
«Урод! – Дану колотило, внутри у нее все клокотало, она быстрыми шагами подошла к кровати и резким движением перевернула ее. Со звоном разлетелся металлический каркас, подушка, матрас и одеяло.
– Не смей больше приходить сюда! – крикнула она сквозь стены, указывая перед собой пальцем.
Дана не знала, что делать. Опустилась на пол и растянулась на матрасе. Подтянула одеяло с головой.
Хотелось плакать от обиды и тупости этого практиканта. Но она отучилась от этой дурацкой привычки жалеть себя и пускать по этому поводу сопли. С тех пор у нее исчезли многие привычки свойственные сентименталкам. Да что говорить, она чувствовала себя сильнее большинства мужчин, и это было очередным поводом для раздражения.
Дана перевернулась на бок и смотрела на гору из кубиков. Она вздымалась непосильной ношей. Избавиться о злости непросто, если она уже поселилась внутри. Беспринципная истеричка. Уходя, она чуть ли не сносит дверь с петель, оставив, после себя, все в полнейшем беспорядке рассыпанных угрызений.
«Может, зря я так с ним, – подумала Дана, – он то тут причем? Просто делает свою работу. Не повезло ему, напоролся на меня. Ладно, придет еще, куда денется»
Привычка мужчин возвращаться разжевать свою точку зрения, делает их предсказуемыми и невыносимыми. Какая разница, что ты там собираешься высказать, если никто тебя не собирается слушать? Расскажи стене, она может и не поймет тебя, но, по крайней мере, не придется обижаться за то, что тебя послали.
Она закрыла глаза и, зевнув, поерзала, устраиваясь поудобнее. Дана знала наперед, что ей приснится. То же, что и все время с момента, как попала сюда – она лежит на снегу. Ей не холодно. Вокруг ходят люди, они проходят мимо. Она хочет идти за ними, но тело примерзло к земле, и Дана не может встать. Люди останавливаются, смотрят на нее, идут дальше. Она пытается с ними говорить, но они не слушают ее.
Но спать сегодня не хотелось. Дана открыла глаза. Потолок был абсолютно белый, как и все вокруг. Такой же, как белая, холодная простыня из ее сна. Словно здесь все как там, только вниз головой.
«Интересно, – подумала она, – а кто стирает и заботиться о чистоте палаты? За все время она не увидела ни одной уборщицы. Уж не сам ли „персональный врач“ стирает и развешивает на прищепках со своей дурацкой бессменной повязкой на лице? Интересно, а что там за этой повязкой?»
Дана поймала себя на мысли, что заинтригована этим вопросом.
«Надеюсь у него не ноздреватый нос и не тонкие губы».
Она закрыла глаза и попыталась представить его лицо.
Вообще, прямо скажем, врач откровенно не тянет. Но, подруга, признай – в нем что-то есть. Да, но не более. Высок, сложен не ахти. Широкие плечи. Взгляд умен, в меру настойчив и как-то чересчур внимателен. Он просто проникает внутрь твоей головы, как сверло, чтобы понять, о чем ты думаешь. Но, при этом, он не любит смотреть в глаза, когда говорит. А когда слушает – просто не сводит взгляда. Говорит мало, поэтому часто внимательно разглядывает. Сначала это раздражает, как будто смотрит тебе в рот, когда ты ешь, но потом привыкаешь настолько, что без его взгляда не чувствуешь вербального контакта. Словно тебя и не слышат вовсе.
В нем есть нечто не свойственное мужчинам в этом возрасте. Похоже на уверенность, но пассивнее. Или даже на какой-то опыт или на знание. Да, кстати – знание. Внутреннее знание. Но он держит его внутри, в себе, не выставляет впереди себя, как это делают картонные интеллектуалы, пряча за этим свое бесстыдство и пошлость. Он другой. Ему вроде можно доверять, он готов понять. Она осознала, что именно это его отличает – готовность Понять. Он весь в этом и больше ни о чем не думает. Не так, чтобы совсем ни о чем, но, например, о сексе точно нет. Даже если сказать ему в лицо: «парень, я хочу тебя», он, скорее всего, нахмурится, приложит руку к подбородку задумчиво и спросит: «интересно, чем это вызвано? Что ты ела вчера? Дефекация в норме?»
«Да, – подумала она, осознав, что она не помнит сексуальных мужчин в принципе, – так-то он неплохой кандидат на роль горизонтального плана»
Вспыхнули искорки на ее коже. От этого парня не исходит, конечно, какая-то гиперсексуальность, но понимание, что ему безоговорочно можно верить притягивает и расслабляет.
А что если вдруг, вот так внезапно, он придет к ней спящей? Вот она лежит уставшая, соблазнительно и доступно после возведения этих бесконечно утомительных пирамид. Настолько уставшая, что не сможет противостоять ему. Его желанию и его крепким рукам.
Она вспомнила его широкие предплечья, которые с самого первого дня привлекли ее внимание.
«А что, если он внезапно оказался рядом?»
Приятный холодок скользнул по ее коже.
«Он здесь. И?»
Она чувствует его присутствие, но не подает вида, вводя его в заблуждение ровным глубоким дыханием. Он движется к ней, каждый шаг сближает их. Он идет медленно, чтобы получить то, чего достоин. Нежно или силой и не намерен отступать.
«Ну, где же ты?»
Проходит томящая вечность из шагов и ожидания. И вот она уже слышит его запах и волнующий шорох одежды. Он сбрасывает ее с себя, неспешно, обнажая матовый торс и плечи.
Что это? Звякнула пряжка ремня? …Наглец.
Странно – она почти не знает его, но его присутствие не пугает. А наоборот – возбуждает. Его дыхание, уверенность, сила, спокойствие, в сочетании с его загадочностью, доверием и некоторой симпатией к нему – поистине, незнакомая химическая смесь. Это напоминает новый вкус или аромат, когда невозможно определить, какими средствами он создан, но ясно, что не можешь оторваться, пока не разберешь.
Она прислушалась всем телом. Он замер в тишине. Ей хотелось открыть глаза. Но чувство сладостной неизвестности было сильнее. Она не разомкнула век, отдавая ему всю инициативу и контроль над ситуацией и своим телом. В тишине повисла томящая пауза, в которой громогласно звучали гулкие удары ее сердца.
Вдруг он коснулся ее ноги. Она чуть не вздрогнула от неожиданности!
«Да-а!»
Он коснулся снова. Легко, еле ощутимо. Положил на нее теплую ладонь и остановился. Но движение продолжалось. Их тела пульсировали в точке соприкосновения навстречу друг другу. Потом она различила, что он слегка нажимает, ритмично с томящими паузами.
«Мммм! Недурно!»
Возможно, она поторопилась и раньше времени списала его к бесперспективным.
Затем он подвинул ладонь выше и Дана смешалась – волны выдоха и вдоха столкнулись в ее груди, оттолкнулись друг от друга и прибоем накатили в виски.
Его рука сделала еще движение вперед, словно крейсер, безжалостно нагнетающий все новые, сильные волны. Дана ощутила мурашки, бегущие по шее, которая была испещрена набухшими пульсирующими венами. Щёкотно. Тепло стало разливаться изнутри. Горячая волна прибоем прилила к губам и ушла в самый вниз. И волны продолжали набегать все более полноводные, с каждой секундой все чаще и интенсивнее. Ее тело превратилось в одну пылающую зону. Сдерживать вдохи дольше не было возможным, губы раскрылись, высвобождая горячее дыхание, которое напирало и, неожиданно для нее, вырвалось тихим стоном. Дана закусила губу.
«А он настоящий искуситель!»
Внезапно он поднял руку. И связь прервалась, прохлада коснулось точки разрыва. Она потеряла контакт в одной точке и почувствовала, как все ее тело пульсирует каждой клеткой. Он подключил ее к некоему неведомому источнику желания. Глубокое сбивающееся на стоны дыхание, пылающая трепещущая кожа – в эту минуту она уже ничего не могла и не хотела скрывать.
Она должна видеть его! Глаза, губы, обнаженные широкие плечи.
Вдруг, где-то над ее головой затрезвонил пронзительный резкий звонок.
В повисшей паузе она услышала, как он… внезапно повернулся и быстро пошел прочь!
Она захотела вскочить и схватить его, не отпуская, прижаться губами. Но ее тело, словно приклеенное, не сдвинулось с места. Она открыла глаза и увидела, что снова лежит на снегу, ее тело, руки и ноги примерзли и высвободить их не было никакой возможности. Дана бросала отчаянный взгляд на удаляющуюся фигуру, которая неумолимо исчезала в тумане.