– Ты, отец, теперь строже за Вероникой следи, – ворчал Сергей по дороге домой. Сестра сидела, гордо вскинув свою хорошенькую головку, дерзко красивая и вызывающе молодая.
– С чего это ты вдруг о сестрице вспомнил? – иронично спросил Гаврила. – Нашелся воспитатель!
– О! Отец, я тебя прошу, только не о воспитателях и учителях! Не затрагивай эту больную для нас тему! – ответил Сергей, искоса поглядывая на сестру.
– Дурак! И чего я тебе поверила? Думала, умнее стал, – Вероника отворила голубую шторку на окне кареты и уставилась в беспроглядную темь.
– Ты, Вероника, меня так не обзывай, коли хочешь в дружбе жить. Совет дам, кто не со мной, тот против меня. Поняла?
Вероника лишь посмотрела на брата, как на полоумного и отвернулась.
– Все это шутки ваши, а завтра у нас дело серьезное предстоит, – подал голос из глубины кареты Гаврила.
Сергей тут же обратился в слух и память.
– Заказ? От кого? Императора? – посыпались вопросы на Гаврилу.
– Экий ты быстрый! Заказ, но не от императора, а от дворянина одного богатейшего. Дочь замуж выдает и приданое нам заказать хочет, – Гаврила вытащил из-за пазухи документы, где было указано: сколько, чего, из чего, для чего. Заказ был крупный и сулил хороший барыш.
– Да, отец, – сказал Сергей, – работать придется всем.
– А ты как думал? – пряча бумаги, ответил Гаврила.
– А кто таков заказчик? – поинтересовалась Вероника.
– Кирилл Лиговской, – ответил Гаврила.
– Я видела его дочь сегодня на балу, – сказала Вероника, – очень красивая девушка, таких красивых и не встретишь, – она с ехидцей посмотрела на брата. Тот на ее слова не отреагировал.
Домой приехали уже под утро.
– Сынок, отдыхай пока, работать начнем сегодня, – объявил отец.
– Так ты не пошлешь меня на прогон плотов? – с радостью спросил Сергей.
– Нет, сначала посмотрю на тебя, родимого, здесь, тем более, Евдоким сейчас не работник. Может, тебе там и делать нечего, – с этими словами он вышел из кареты.
Сергей от радости готов был начать стругать стулья да столы для этого Лиговского прямо сейчас.
Ближе к полудню артель собралась и под руководством и полным контролем Гаврилы принялась за обработку заготовок для мебели. Вероника определила план и, обрисовав его на холсте, преподнесла мужчинам.
– Хорошо! Молодец, сестренка, – похвалил ее Сергей. Он стоял по пояс голый, и пот ручьями скатывался по его сильному и красивому телу. Волосы черными, мокрыми прядями спадали на лоб, делая его лицо еще более привлекательным и волнующим.
– Ты считаешь? – с недоверием спросила она.
– Этой спесивой дворянке и не снилась такая красота! – подтвердил свои слова Сергей и обнял ее. Да, в последнее время они стали близки друг к другу больше, чем ранее. Несмотря на размолвки, постоянные ссоры их что-то связывало. Крепкое, незримое, родное.
Их вновь возникшая дружба отразилась и на работе. Сергей оказался на редкость одаренным мастером по обработке и поиску нужных пород дерева для той или иной вещи. Раньше только Гаврила мог заниматься этим, а теперь у него появился достойный последователь. И отец не мог не порадоваться за сына, которого еще недавно мысленно отвергал.
Вероника и Сергей образовали свое маленькое, но очень продуктивное сообщество. Сергей, помимо работы над мебелью Лиговских, занимался подбором рабочих для своей собственной артели.
В спорах и криках рождалась истина и появлялись на свет по-настоящему красивые и изящные вещи.
Однажды за завтраком Сергей рассказал свой сон.
– Значит, вижу я людей. Их трое – девушка, я ее уже где-то видел наяву. Потом мужчину, богатого, но несчастного, и женщину, старую, дряхлую. Они все меня о чем-то просили. Так жалостливо, и я видел слезы на их глазах. Вот только о чем просили, не помню.
– Сынок, ты бы к Даниилу сходил. Он сны умеет разгадывать, – посоветовала мать.
– Некогда мне, мама. Сегодня приедет Лиговская смотреть на рисунки Вероники. Если она их утвердит, надо будет срочно приниматься за работу.
– Утром Никанор заезжал, весточку от сына получил. Скоро вернется уж, – перевела разговор мать на текущие проблемы.
– Письма! – Сергей выскочил из кухни и помчался в свою комнату. Он начал рыться в старых вещах и полках, под кроватью и за печью, но его поиски не увенчались успехом.
– Мама! Мама! Тот… старик… почтмейстер мне письма отдавал, просил, чтоб отправил я их! – горящими и полными надежд глазами он смотрел на мать.
Та лишь удивленно смотрела на него, не зная что сказать.
– Казакин… я его снял и куда же я его подевал? – разговаривал сам с собою Сергей и метался по дому, словно заведенный.
– В хлеве он! – вспомнила мать. – Ты его скинул за ненадобностью, а Гаврила утром в него ягненка больного завернул и отнес в овин. Ты поищи, поди, – говорила она вслед умчавшемуся Сергею.
Он все перетряс, пугая бедных овец и разгоняя хлопотливых кур. Наконец, из кучи соломы он вытащил свой старый потрепанный казакин. Письма были на месте, как будто только и ждали его. Странным показалось, что конверты были аккуратно вскрыты.
Сергей бережно взял письма и принес домой. Он сел на крыльцо и смотрел на эти пожелтевшие листы бумаги. Варвара оказалась рядом. Она сейчас понимала сына больше, чем он сам.
– Мама, он просил очень, – он посмотрел матери в глаза, – я должен их доставить, иначе… сон! – он посмотрел на кольцо.
– Иначе тебе несдобровать, – ответила за него мать.
Она вошла в дом. Сергей достал первый сложенный лист из конверта и принялся читать. Письмо начиналось так:
«Дорогой брат Григорий! Пишу тебе, потому как не осталось родных более никого. Если б не золото то проклятое, так и ушел бы под землю, ни с кем не простясь. Ты не думай, обида моя хоть и не прошла, но стала не такой уж горькой. Из-за сынов переживаю. Никого не остается у них после моей смерти, кроме тебя, а что они, отроки, могут с золотом делать? Так что прими братово богатство в наследство и заботу о моих сыновьях. Норову они разного, и трудно с ними бывает. Слов нет, Григорий, как мне не хочется просить тебя об чем-то, но жизнь заставляет. Ежели жива их матушка, Каренушка, может, сжалится, поможет им, все ж таки родные дети, не чужие. Если сможешь, приезжай или детей пришли, объясню и расскажу все, где лежит и как найти, авось, кроме меня не знает никто.
Твой брат Федор Тишка. Новгород. Старая Заславка».
Сергей перечитал письмо еще несколько раз и крепко задумался. Из его рук выпало второе письмо. На фоне грязных размывов и пятен были видны только последние буквы фамилии, кому было письмо адресовано «…вской», и все.
«Здравствуй, милая! Спешу сообщить тебе о своих чувствах. На бумаге это выразить гораздо легче, чем сказать это тебе, глядя в глаза. Я ведь до сих пор не знаю, любишь ли ты меня и хочешь ли со мною под венец пойти? Катенька, душа моя, ответь мне. Пусть холодной волной обдадут меня твои строчки, а я буду надеяться и только молиться за то, чтобы Бог помог мне достучаться до сердца твоего, и, возможно, мне повезет. А ежели совсем противен я тебе буду, не стану неволить. Живи, как сама того желаешь, только помни обо мне.
Мордвинов Семен».
Сергей даже удивиться не успел. Ведь он с самого детства знал Семена и отец его в дом Юзовых захож. Надо обязательно найти девушку, которой адресовал свое послание друг его детства.
– Сергей! Сергей, куда ты запропастился? Иди, Лиговские приехали, Вероника уж с ног сбилась, – закричал отец. Варвара выскочила на крыльцо.
– Мама! Сохрани письма, никому не показывай! Хорошо? – Сергей бережно передал письма матери и пошел к отцу.