Проснувшись в хорошем настроении, Элина решила, что было бы неплохо добраться до Общества коллекционеров на машине. Проинспектировав себя на тайные устремления и верность основополагающим принципам, она все же решила воспользоваться предложением Богдана.
Утро выдалось нежаркое и по-весеннему яркое, хоть был уже август. День пророчил удачу и радость. Это обстоятельство придавало уверенность в успехе задуманного.
Богдан подъехал к отелю в десять часов. Элина ждала его пятнадцать минут и сочла своим долгом выразить недовольство:
– Ни разу не было, чтобы ты не опоздал.
– Прости, – в голосе Богдана послышались виноватые нотки. – Парковки здесь паршивые, выезд перекрыли, пришлось полчаса руль выкручивать. – Он склонился, чтобы поцеловать Элину в плечо, но она тут же заметила:
– Мы договорились…
– Ах, да! – теперь и он вспомнил утренний разговор, в котором Элина обозначила условия совместной поездки.
В дороге, которая заняла не больше двадцати минут, Элина и Богдан говорили на разные темы, стараясь не касаться собственных отношений. Это была сугубо житейская болтовня, которую могли вести двое знакомых. Сидя рядом в машине, они оставались на расстоянии, обоюдно полагая, что время и судьба сделают свое дело и в конце концов определят, что будет дальше.
Вопреки ожиданиям ресторан «Коломбо» оказался в соседнем доме, рядом с тем, в котором располагалось Общество коллекционеров. Входная дверь Общества сильно обескуражила. Это была невысокая, довольно обшарпанная дверь, утопленная в полуподвал так, что им пришлось спуститься на несколько ступеней.
Элина ткнула пальцем в расписание, висевшее на двери.
– Вчера здесь проходила секция клуба филателистов.
– Вот видишь, – Богдан распахнул перед ней дверь. – Я оказался прав.
В коридоре горело несколько лампочек, тускло освещая стены и двери кабинетов. Элина сделала несколько шагов и дернула за ручку первой двери, потом за ручку второй.
– Здесь никого.
– Там дальше лестница на второй этаж, – Богдан двинулся вперед.
Взойдя по лестнице, они увидели открытую дверь. В тот же момент в глубине помещения послышались шаги, и в проеме возник пожилой мужчина.
– Здравствуйте. Могу чем-нибудь помочь?
– Можете, – Элина подала ему руку: – Элина Коган.
– Очень приятно, Иркутов, член правления Общества коллекционеров. – Он пожал ее руку и перевел глаза на Богдана.
Тот ограничился коротким замечанием:
– Я просто с ней.
– Что привело? – Иркутов чуть отступил, пропуская их внутрь кабинета. – Располагайтесь, где вам будет удобно.
Они расселись на стульях, Элина поближе к Иркутову, Богдан – у входной двери.
– Хочу задать вам один вопрос, – начала Элина.
– Да-да… – Иркутов любезно придвинулся вместе со стулом. – Слушаю вас внимательно.
– Вам знаком Файнберг Иосиф Илларионович?
– Файнберг? – Иркутов закивал. – Как же! Активный член всех наших мероприятий, заслуженный филателист, человек с безупречной репутацией. Не далее, как вчера представлял свою коллекцию на встрече коллекционеров.
– Здесь? В этих стенах? – поинтересовался Богдан.
– В актовом зале. – Иркутов описал рукой округлую траекторию. – Как вы успели заметить, у нас все по-простому. Что нужно коллекционеру, чтобы пообщаться с коллегами? Стол для экспозиции фонда и стул, чтобы сесть. Вот и все.
– Вчера на встрече было много народу? – спросила Элина.
– Да в общем-то как обычно: человек двадцать пять участников, не считая сторонних визитеров.
– Вы как член правления интересуетесь тем, что выставляют участники?
– А как же! Я и сам заядлый филателист. Иногда встречаются редкие экспонаты.
– К Файнбергу подходили?
– Конечно, и не раз. Вчера у него был удачный день. Ему посчастливилось всучить какому-то дилетанту набор из шести аргентинских марок.
– Стало быть, после выставки при нем находились большие деньги?
– О деньгах речь не шла. Это был неравноценный обмен. Две израильские марки, которые Иосиф получил взамен своих шести аргентинских, стоят намного больше. А я… – у Иркутова загорелись глаза. – Приметил на его столе одну португальскую марочку, но, к сожалению, дело не склеилось.
– Почему?
– К ней прицепом шла монгольская марка шестьдесят четвертого года, которая меня не заинтересовала, а без нее португальскую марку Иосиф не отдал.
– Как интересно… – обронила Элина.
– Такое часто бывает. Файнберг человек принципиальный, если уперся, не свернешь. И кстати, это качество для нашего брата бесценное. А то, знаете, уговорят иногда, уломают – согласишься. Потом жалеешь.
Элина и Богдан переглянулись, словно советуясь, стоит ли предъявлять их главный аргумент и, кажется, пришли к одному решению.
– Взгляните, пожалуйста. – Элина достала из сумочки старинную открытку и показала Иркутову. – Была у него такая?
Тот нацепил очки и пригляделся:
– Как же, помню. Была. – Иркутов недоверчиво поднял глаза. – Откуда она у вас?
– Чуть позже объясню.
– И все-таки, это странно…
– Кто-нибудь к ней приценивался? Хотел выменять ее или купить?
– Насколько я помню, открытка выставлялась не для продажи или обмена, а в ознакомительных или консультационных целях.
– Что это значит? – заинтересовалась Элина.
– Бывает, коллекционер не находит о предмете никакой информации, ни в каталогах, ни в справочниках. Тогда он просит помощи у коллег. Так сказать, с миру по нитке – голому рубашка.
– У Файнберга получилось? – подал голос Богдан.
– То, что он узнал, ему не понравилось, и я был тому свидетелем.
– А если подробнее?
– Не знаю, стоит ли об этом говорить… – засомневался Иркутов.
– Стоит! – снова вмешался Богдан, ничем не аргументируя свою точку зрения. Но, как ни странно, это сработало. Иркутов продолжил:
– Открытку всесторонне изучили и решили, что она – подделка.
– Из чего это следует?
– Подробно не перескажу, слышал обрывки суждений. Я сам не эксперт в этой области, занимаюсь исключительно марками.
– У Файнберга была широкая специализация или такая же, как у вас? – уточнила Элина.
– Почему вы так сказали? – насторожился Иркутов.
– Как? – Богдан широко улыбнулся, сообразив, что Элина дала маху, и они могут не получить никакой информации.
– Вы сказали, что Файнберг был. Это случайность? Или вы имели в виду что-то конкретное?
– Неправильно сформулировала. – Элина повторила вопрос: – Его специализация шире вашей?
– Я бы так не сказал. Он тоже занимается марками.
– Тогда откуда открытка?
– Прошу прощения, – Иркутов поправил галстук. – Имею все основания полагать, что вы из полиции. С Файнбергом что-то случилось?
– В интересах дела я не имею права делиться такой информацией. – Во времена своей службы Элина повторяла эту фразу множество раз, и теперь она прозвучала вполне убедительно. – Как насчет моего вопроса? Откуда у Файнберга эта открытка?
– Иосиф рассказал, что она попала к нему случайно, чуть ли не с чердака. Видите ли, он проживает в Варшаве. Имеет польское гражданство лет десять не меньше. Оттуда мотается по выставкам: Лондон, Прага, Москва, Санкт-Петербург. Филателия – трудный кусок хлеба, по нынешним временам много не заработаешь.
– Уважаемый, вы упомянули, что открытка вызвала обсуждение. – Напомнил Богдан, перенаправляя курс разговора.
– Да-да! Несколько экспертов высказали свое мнение. В том числе – Артур Янович Навикас. Но сути утверждений я не припомню.
– Кто такой Навикас? – уточнила Элина.
– Крупный ученый, историк, признанный эксперт в этой области. Занимается вопросом почтовых отправлений времен войны 1812 года, по большей части письмами наполеоновских солдат и офицеров.
– Меня как раз интересует этот период, – оживилась Элина. – Было бы хорошо узнать его телефон.
– Сейчас-сейчас. Для этого здесь и сижу. – Иркутов подошел к облезлому картотечному шкафу и выдвинул ящик с наклеенными буквами: – Записывайте номерок. Продиктовав, повторил: – Навикас Артур Янович.
– И вот еще что… – Элина замешкалась, но преодолев неуверенность, продолжила: – С Файнбергом на выставке был приятель…
– Карасев Валерий Геннадьевич? – на лету подхватил Иркутов. – Он тоже коллекционер, но не такого уровня, как Иосиф. Трется около него, щиплет по травке, клюет по зернышку.
– Хотелось бы получить его телефон.
– Зачем? – Иркутов сдвинул брови в запоздалом приступе подозрительности. – Послушайте, дорогая, для чего вы сюда явились?
– Я же сказала… – попыталась оправдаться Элина.
– Вы ничего не сказали! – Иркутов перехватил у нее инициативу. – Ничего не объяснили. Как открытка Файнберга попала к вам? Немедленно предъявите удостоверение личности!
В то же мгновенье Богдан вдруг закашлялся, да так сильно, что Элине пришлось стучать ладонью по его спине.
– Аллергия. Пыльно тут у вас.
– А что вы хотите? – растерянно проворчал Иркутов. – Здание черт знает какого года постройки.
– Водички бы… – прохрипел Богдан.
– Минуту!
Но как только Иркутов вышел из кабинета, Богдан прекратил кашлять и ястребом метнулся к картотеке. Порывшись, отскочил на свое место за секунду до возвращения Иркутова. Опустошив принесенный стакан, он подхватил Элину под руку и простонал:
– Быстрее на воздух!
Спешно попрощавшись, они вышли на улицу, и Богдан с улыбкой развернулся к Элине:
– Записывай номер Карасева.