Я возился на лоджии, пересаживал цветы, когда услышал снизу чьи-то голоса. Не знаю, почему вдруг решил оторваться от рассады и посмотреть вниз. Возможно, заинтересовался самим предметом разговора и потому выглянул наружу.
Под моими окнами, чуть наискосок, на заасфальтированной площадке перед входом в клетушку мусоропровода, стоял контейнер, ежеутрене выкатываемый из-под трубы, и ежевечерне возвращаемый обратно дворничихами. Несмотря на позднее утро, – часы показывали четверть двенадцатого – мусоровоз еще не прибыл, и раскрытый контейнер терпеливо дожидался уборки.
Подле него стояли два бомжа, неспешно ковырявшиеся в груде мусора: он вытаскивал на свет божий обломки и обрывки, она оценивала найденные вещи и складывала в большой пластиковый мешок. В ту минуту, как я выглянул наружу, оба обсуждали возможности пластиковой аптечки, он стучал по коробке бородавчатым пальцем, она качала головой и, не желая принимать бесполезную ношу, сунула руки в карманы ветхого пальто с оторванным воротником. День выдался душный, мне, стоящему на лоджии в одной рубашке было жарко, по ее же лицу поминутно стекали капли пота, грязные волосы прилипли ко лбу, но снимать пальто она не собиралась, разве что решилась расстегнуть его, обнажив драную водолазку и линялую замшевую юбку. Так же и он не рисковал освободиться от выцветшей кожаной куртки на подкладке.
Наконец, он уступил возражениям, и вновь продолжил поиски, распарывая ловким движением мешки с мусором. Внезапно она быстрым, чисто женским движением выхватила из кучи яркий глянцевый журнал.
– Это еще что? – спросил он, бросая недовольный взгляд в ее сторону. Она не ответила. Некоторое время он продолжал возиться в куче мусора, пока почти нарочитое невнимание с ее стороны, не обеспокоило его. Он хмыкнул, не понимая причин, по которым она оставила его копаться в одиночестве. Протянул руку к журналу.
Она отвела протянутую ладонь.
– Что ты нашла? – она перелистнула страницу.
– Красиво, правда?
– А… вроде, – неохотно ответил он. Повернулся было, чтобы закончить с содержимым пакетов, но ее интерес к журналу был слишком велик, чтобы отпустить единственного собеседника.
– Нет, скажи, тебе как? – продолжала настаивать она. Некоторое время он вглядывался в страницу. Наконец, произнес с досадой:
– Нашла, чем интересоваться.
Она, недовольная его безразличием, отмахнулась, и некоторое время подчеркнуто внимательно смотрела журнал. Наконец, не выдержала:
– Посмотри. Я такого никогда не видела.
Какое-то время он тускло смотрел на новую страницу, затем медленно произнес:
– Да, интересно. Что там пишут?
Она поднесла страницу к близоруким глазам и прочла всего несколько строк; ее слова я так и не смог расслышать. Выдержав недолгую паузу, он усмехнулся, хотел сказать что-то малоприятное, но, встретив удивительною сосредоточенность в ее взгляде, лишь заметил:
– Нам пора. Ну же, пойдем.
– Да, пойдем, – она медлила, никак не решаясь расстаться с журналом. Хотя и брать с собой тоже не спешила. Листала и листала глянцевые страницы: дошла до конца и вернулась к началу.
– Пойдем? – нетерпеливо спросил он.
– Подожди, – ответила она. Долгая пауза протянулась между вопросом и ответом. – Удивительно, как же красиво. А вот она мне кажется, чем-то похожа…
И она снова протянула ему журнал, раскрытый на той же самой странице, что и несколько минут назад.
– Может, – произнес он. И прибавил: – Наверное. Какая разница, – и взглянув первый раз за долгое время в ее глаза, глухо извинился. Она ничего не ответила, снова и снова разглядывая страницу. Потом вздрогнула, возвращаясь из грез. Ее спутник уже складывал пластиковые пакеты в большую сумку с оторванной ручкой, перед этим аккуратно завязывая их, и когда наполнил доверху, застегнул молнию и повесил сумку на плечо.
– Пойдем, – сказал он едва слышно, кладя руку на ее плечо.
Она повиновалась. Закрыла журнал и осторожно положила его поверх мусорной кучи.
Ветер затрепал обложку. Она увидела это, вернулась и положила журнал сызнова. И, взяв пластиковые пакеты в обе руки, медленно пошла по улице. Я заметил, как она несколько раз обернулась через плечо, а затем прибавила шагу. Через мгновение оба скрылись за углом. А ветер, сменив направление, вновь принялся трепать обложку дорогого глянцевого журнала.