Предисловие автора
Человек существо коллективное, как писал Грэм Грин. И в то же время всякий индивидуальность, недаром пишут, что в нем запрятана целая вселенная. Странный парадокс, но именно он движет человеком, когда тот стремится остаться наедине со всеми. И это не красивые слова, это реальность, в которой оказывался, наверное, каждый из нас. С появлением интернета таких возможностей – быть на виду и одновременно оставаться в полном одиночестве – стало куда больше. Форумы, социальные сети, группы единомышленников, разные клубы и прочие сообщества: выбирай на свой вкус. И главное достоинство всемирной паутины – обществ много, и каждый в нем может предстать, кем угодно, по собственному желанию. Прячась за маской почти полной анонимности (особо, если включить анонимайзер), можно смело говорить, соглашаться, возражать, спорить, горячо поддерживать или окатывать презрением.
Вроде бы, так и получается. Подобные сетевые сообщества похожи на собрания в реальности, вот только едва ли не каждый их участник уходить из оной не спешит. Ведь он приходит в совершенно другой мир, из которого подчас, очень трудно, да и не всегда хочется выбираться. Тем более, в том случае, когда снаружи человека окружают лишь бетонные стены квартирной коробки – и ничего более: ни реальных, а не цифровых, друзей, ни родичей, ни приятелей. Поневоле начнешь тем больше ненавидеть реальность, чем ярче, лучше, приветливей мир зазеркалья матрицы. Он манит, от него трудно отказаться, да и зачем, когда все те, кого человек знает, уже там – пускай даже это и есть друзья, соседи, близкие и родные, мужья и жены. Бывали случаи когда даже самым близким проще всего было общаться именно через социальные сети, а не лично, хотя они и живут в одной квартире или ходят в один офис или ежедневно встречаются просто по пути на работу. Реальность иногда пугает, отталкивает, с реальностью порой трудно сжиться. А убежать от нее кажется так просто.
Правда, и в сети приходится соблюдать знакомые с детства правила поведения. В тех же группах действует закон стаи – все, что говорит вожак, все, о чем думает большинство, есть непреложная истина, и всякий, кто усомнится в ней, подвергнется обструкции – и это в лучшем случае. Или будет изгнан, навеки заклеймен позором. И никогда не вернется. Разве что под другим псевдонимом, и куда более осторожный, с охотой дующий на воду и держащий нос по ветру.
Нам всем это хорошо знакомо – нам, нашим детям, нашим родителями и родителям их родителей. Через это прошли поколения, но в жизни, что реальной, что виртуальной, мало что переменилось за прошедшие века. И там, и там правят бал посредственности, серое большинство, главный признак которого – отсутствие всяких признаков: собственных мыслей, мнений, решений. Даже возможность поспорить и посоперничать в группе выдается отдельным его членам либо с разрешения свыше, либо по общему молчаливому согласию. Ох, это молчание толпы – о нем писал еще Пушкин. Толпа может безмолвствовать, но она никогда не прекращает мыслить – одна за всех. И ее мысли становятся мыслями каждого из нее. И в жизни привыкший сгибать выю и молчать по согласию человек, и в виртуальном обществе так же старается быть незаметным или, не отличаясь выдержанностью, стремится быть деятельным – в рамках дозволенного. А порой, если не получается, старается сам установить свои рамки, если к тому есть предпосылки лидера, если есть умение, возможность, да просто желание действовать самому, подмять под себя группу или создать ту, где все равны, но один, ее создатель, ее гуру – особенно.
А вы говорите, партии, фракции, сообщества, компании – в сети ровно тоже самое, но в иных, более мелких масштабах. Или в более крупных, гипертрофированных. К примеру, даже на митинге в поддержку или против чего-то требуется завести собравшихся, вернее, сперва их собрать, а потом напичкав фальшью, вперемешку с полуправдой, завести заставив орать нужные лозунги. Хотя компания собирается именно за этим, не всякий оратор ей люб, на сцене надо понимать и кого приглашать и как выступать. В сети все проще – достаточно подняться лидеру, достаточно взять слово агрессивно настроенному меньшинству, которого все устраивает в этой жизни, ну разве что кроме вот этого, этого и еще того – и прочие, повинуясь генетически заложенной программе, примут сторону, продолжат ор и хай, да так споро и ловко, что не отличишь от настоящих чувств. Больше того, многие будут думать, что это и есть их собственное мировоззрение. Ведь их личность давно растворилась в общности, и группа поглотила индивида напрочь. Ну не возвращаться же в реальность, к бетонным стенам, в самом деле.
Я немного утрирую, но только потому, что и сам прошел через подобное. Сам кричал «долой!» и «да здравствует!», сам восхищался кумирами и ниспровергал идолов. В каждом классе, верно, существует человек, который – в силу разных на то причин – является изгоем, общаться с которым табу. Был такой и в классе, где я учился, к сожалению, фамилия его выветрилась из памяти, а причина, как мне рассказывали, тоже исчезла, хотя я помню, что говорившие упирали на ее важность, а так же на тяжесть проступка изгоя. Все может быть, но я тоже сторонился его, до самого восьмого класса, покуда он не покинул нас; до сих пор удивляюсь, что не раньше. Не то хватило решимости получить заветную корочку о среднем образовании, наплевав на всех, плюющих, не то не хватило смелости уйти раньше, убедив родителей перевести его в соседнее образовательное учреждение – благо, недостатка в них в Москве, даже в те годы, не было.
Мои рассказы, собранные в «Письмах с Истра» как раз и повествуют о драме между личным и общественным, между индивидом и толпой, между гражданином и государством: все увеличиваясь, круги растут, ширятся, пока не достигают последнего своего рубежа – глобуса.
Беженцев в нашем мире становится все больше, с каждым годом. И все они разные и причины, по которым они стали таковыми, тоже различны. Да и само их несчастье, оно как у Толстого в «Анне Карениной» – свое собственное. Кто-то заперся в себе, кто-то решил покончить со всем разом, и со всеми, уйдя в свой мирок, или из любого мира вовсе, пытаясь, если в силах, свести счеты с жизнью, играя и с ней и с собой в странную игру, суть которой проста и жестока – мне не так страшен уход, как те, кто пытаются меня уйти. Кто-то бежит из города, области, страны, жаждая найти на чужбине хотя бы отражение счастья, покоя, благодати. Ну а кто-то становится философом, и такое тоже бывает.
Мои рассказы, собиравшиеся на протяжении почти двадцати лет – обо всех них. И о каждом в отдельности. Об ушедших по доброй воле или по принуждению, вынужденных бежать или остаться и молчать, кивая всякий раз, когда велит долг и общество. Обо всех, кто пытается выжить, успешно или нет, сознательно брезгуя роскошью мира или пытаясь собрать все купюры своей страны по номерам. Кто будучи на вершине, чувствует себя в космическом вакууме, или стоя у подножия исполина, испытывает те же ощущения. Обо всех, кто пытается быть иным. Отчасти и о себе тоже.
С искренним признанием,
Кирилл Берендеев
