Учениками оказались не только дети от десяти лет, но и вполне взрослые люди, от шестнадцати до двадцати лет. Я думала, это будут только дети… Все они были разные до невозможности. Общим был только порок: бедность или богатство. Именно от этих двух зол шел разлад.
Чего я только не наслушалась! Сколько историй жизни… Если все это записать, получится целый роман… А столько невероятных историй о боге и дьяволе я, наверное, не наслушалась в Академии…Голова шла кругом. Никогда еще мой день не был так насыщен…
Со мной все были дружелюбны, охотно говорили и проводили в столовую на ужин. На ужин была отварная рыба с картофельным пюре, кусок черного хлеба и стакан минеральной воды. Довольно сносно.
Затем пришла Жюли и дала мне свой план школы. Я искренне поблагодарила ее, но нашла время сверить ее план с планом Люка. Они совпадали абсолютно. Я даже была немного разочарована. Честно говоря, я ожидала обнаружить какую – нибудь запретную комнатку. Да уж… Опять сказки братьев Гримм… Уж очень они запали мне в душу. Сколько раз я их перечитывала, и не сосчитать. И не только в детском возрасте… В этих сказках всегда была потайная комната или чердак. Я вообще слишком люблю сказки. Поэтому я и поступила на факультет истории религий и мифов. Это, в сущности, тоже сказки. По крайней мере, я всегда так думала…
Ну, ладно. Спасибо Жюли и Люку за план. Хотя, даже не смотря на этот план, выход из школы я искала мучительно долго.
Я дошла до книжного магазинчика, но не остановилась, а пошла дальше. Туда, где улочки продолжали оставаться такими же узкими. Хотелось прогуляться. И через некоторое время, как в сказке, набрела на церковь. Небольшую, скромную. И самое главное, двери ее были открыты.
Внутри было полутемно, тихо, безлюдно, рядами стояли скамьи. Я замерла посреди прохода между рядами скамеек, который вел к алтарю. Я, конечно, уже успела побывать и в соборе Парижской Богоматери и в других католических церквях в свой первый приезд в Париж. Но тогда я бывала там с Озоновским во время служб. И для меня это было просто интересным зрелищем. Словно кино посмотрела. А теперь, когда в этой церкви тихо и пусто, и только воск на свечах издает изредка звуки, похожие на щелчки, я вдруг почувствовала себя неуютно. Я постояла так немного и собралась уже уходить, как услышала за своей спиной шаги. И тихие и гулкие одновременно. Я ничуть не испугалась. Это не мог быть ни бог, ни дьявол. Это мог быть только священник, кто же еще. Я повернулась и замерла. О! Еще одно потрясение! Действительно, я здесь для того, чтобы собирать мифы. Я – среди мифов. Среди сказок. И теперь я – сказочная героиня.
Навстречу мне невозмутимо шел Павел в одеянии священника. Тот Павел, мой сосед в самолете… Значит, мне не показалось, что я видела белый воротничок на его черной рубашке.
– Добрый вечер, – сказал Павел, подойдя ко мне близко. Его голос туманом уходил к своду собора. – Вы что-то хотели?
– Зд… здравствуйте, Павел… Ну, или… простите… Вы меня помните?..
– Я вас помню, поэтому и обратился к вам на русском, – улыбнулся Павел. – Как вы здесь оказались? Вы католичка? Или у вас что-то случилось? Или вам нужна помощь?
– Как много вопросов… Отец Павел… Так, да?
– Патрик. Здесь я Патрик.
– О… Ну, да… Павел в России. Патрик в Париже. Да?
– Да. Совершенно верно, Мария.
Павел едва заметно улыбался и мне вдруг захотелось все ему рассказать. Про Озоновского. Про свои видения. Про Люка. Про то, что он говорил о дьяволе.
– Послушайте, Павел, о, простите, Патрик, можно, я исповедуюсь?
– Вы крещены?
– Я должна быть католичкой?
– Не важно.
– Я вообще не крещена.
Мы помолчали.
– А хотели бы вы креститься? – спросил Павел.
– Наверное, ради эксперимента, – улыбнулась я. – Почему бы и нет? Послушайте, а могу я прямо сейчас вам все рассказать?
– А вам нужно? – серьезно спросил Павел – Патрик.
– Нужно.
– Что ж. Давайте присядем вот тут, на скамье.
Сначала я молчала. Потом тихо сказала:
– Я встретила человека, которого сама себе придумала…
– Что? – уточнил Павел. Или Патрик. Буду называть его Патриком, раз уж мы в Париже.
– Просто… Просто однажды я его мельком увидела в Парижском метро. А потом увидела его в зеркале, когда гадала…
– Гадать – грех, – перебил меня Патрик.
– Знаю. Но настроение такое было.
– Гадание – это… – снова начал было Патрик.
– Знаю. Козни дьявола. И в зеркале мы видим черта.
Я замолчала. Патрик тоже ничего не говорил. Только трещали свечи в тишине.
– А потом я встретила этого человека воочию, – продолжила я.
– Это точно он? – уточнил Патрик.
– Уверена.
– И вы его боитесь? – снова уточнил Патрик.
– Нет. Он влечет меня.
– Так всегда бывает, если в игру вступает дьявол. Он умен, хитер, коварен, он соблазняет, обвораживает, убеждает…
– Неужели вы думаете, что это, в самом деле, дьявол? – изумилась я.
– А кто?
– Мираж.
– То есть?
– Увидела я какого-то человека в метро, чем-то он меня затронул, и я запомнила этот случай. Потом это гадание… Может, я и не видела ничего, кроме мерцания свечей, все остальное дорисовало мое воображение. И я нарисовала того случайного человека, а потом видела его во сне. В этом же тоже нет ничего удивительного? А этот человек, которого я встретила, просто похож на мой мираж. Вполне разумное объяснение.
– Вы себя так уговариваете?
– Но…
– Если бы вы думали так, вы бы не рассказывали этого мне. А подруге.
– Это просто впечатление.
– Что же вас так впечатлило?
– Не знаю.
– Знаете. Скажите.
– Наверное, его непохожесть на толпу.
– Избранность. Это тоже печать дьявола. Послушайте, а что он вам говорит? Он зовет вас к себе? Он говорит о том, что дьявол не так плох, как о нем думают люди?
– Я не верю в это! – воскликнула я. – Этого не может быть! Не со мной! Я не та!