Октябрь, восемь лет назад
«Здравствуйте, это инспектор Гаррет Уэйд, полития. Мне необходимо задать вам несколько вопросов касательно смерти вашего отца…»
Я слушаю сообщение на автоответчике, и руки начинают дрожать. Полития занялась моим делом? В мире сверхъестественного это нечто вроде ФБР. Только еще страшнее.
Предполагалось, что никаких вопросов не будет. Предполагалось, что власти не заинтересуются смертью моего отчима. Торговец заверил меня в этом.
«Но это милое проклятие, которое преследует всех вас, сирен, вполне может оказаться сильнее».
Я падаю на кровать и прижимаю пальцы к вискам; телефон по-прежнему зажат в руке. Дождь стучит в окно моей тесной комнатки; серая стена воды и стекающие по стеклу капли мешают мне разглядеть замок Пил. Теперь этот замок занимает Академия, где я учусь.
С той судьбоносной ночи прошло всего пять месяцев. Пять месяцев. Слишком мало для того, чтобы сполна насладиться свободой, и слишком мало для того, чтобы власти окончательно отказались считать смерть моего отчима убийством.
Я сама загнала себя в угол в тот момент, когда согласилась на предложение Торговца.
Учебу в Академии Пил и новую жизнь, которую я построила здесь, могут у меня отнять. В любой момент.
Я делаю глубокий вдох.
Поразмыслив, прихожу к выводу, что у меня есть три варианта. Первый: бросить все, чего я достигла, и бежать. Второй: перезвонить офицеру, явиться на допрос и надеяться на лучшее.
И третий: связаться с Торговцем и попросить его разобраться с этим. Но только на этот раз мне придется платить за его услуги.
Простой выбор – не о чем даже и думать.
Я вскакиваю с кровати и открываю дверцу шкафа. Достаю с верхней полки коробку из-под обуви и снимаю крышку. Черная визитная карточка Торговца лежит на дне, под всякой всячиной, и мне кажется, что бронзовые тисненые буквы слегка потускнели с того дня, когда я в последний раз держала ее в руках.
Я вытаскиваю карточку из коробки, некоторое время разглядываю, верчу в пальцах. Глядя на нее, снова возвращаюсь в ту ночь с ее кровавыми подробностями.
Поверить не могу, что прошло всего пять месяцев.
Моя жизнь стала совсем другой; я приложила максимум усилий для того, чтобы забыть о прошлом, избавиться от его груза.
Я была слабой, но теперь обрела могущество. Теперь я – сирена, которая может подчинить своей воле практически любого, – а может, при желании, и сломить чужую волю. Уверенность в этом – своего рода броня, доспехи, которые я надеваю каждое утро, прежде чем выйти из спальни. Броня дает трещину лишь поздно ночью, когда воспоминания берут надо мной верх.
Я глажу визитную карточку большим пальцем. Нет необходимости вызывать его. Я обещала себе, что больше не буду просить его о помощи. В прошлый раз мне сошло с рук кровавое убийство, и я обрела свободу, но такое везение случается лишь однажды.
Но это все же лучше, чем два других варианта.
И я вызываю Торговца во второй раз.
Наши дни
Я замираю на пороге.
Торговец полулежит, откинув голову на мою подушку, и выглядит при этом, как смертоносный хищник. В его поджаром, стройном теле чувствуется скрытая сила, глаза опасно блестят. Кроме того, мне кажется, что он слишком уж непринужденно чувствует себя на моей кровати.
Семь лет. Семь долгих лет прошло с того дня, как он исчез из моей жизни. И вот теперь он появляется без предупреждения и встречает меня в моей спальне, как будто мы расстались только вчера. И я, мать твою, не имею ни малейшего представления о том, как на это реагировать.
Он лениво, не торопясь оглядывает меня с ног до головы.
– За время, прошедшее после нашего расставания, ты научилась выбирать нижнее белье.
Господи, вот что бывает, когда тебя в буквальном смысле застукают со спущенными штанами.
Я стараюсь не обращать внимания на раздражение, вызванное его фразой. В последний раз, когда мы виделись, я была девчонкой, изнемогающей от безответной любви, а он не желал меня знать.
– Привет, Десмонд Флинн, – говорю я, нарочно называя его полным именем. Кроме меня, оно известно лишь немногим, и эта информация делает его уязвимым. А в этот момент, когда я стою при ярком свете лампы в одном белье и пытаюсь смириться с тем фактом, что ко мне в дом заявился Торговец, мне просто необходимо, чтобы он почувствовал себя уязвимым.
Его губы медленно растягиваются в многозначительной, чувственной улыбке, и внутри у меня что-то сжимается от страха; одновременно я чувствую болезненный укол в сердце.
– Я не знал, что на сегодня у тебя запланирован вечер откровений, Каллипсо Лиллис, – отвечает он.
Хищный взгляд Торговца скользит по моему полуобнаженному телу, и я снова чувствую себя неловкой, смущенной школьницей. Я делаю глубокий вдох. Пусть мужчина, сидящий на кровати в моей комнате, выглядит точно так же, как во времена моей юности, сама я уже давно не девчонка.
А он ничуть не изменился: та же самая черная одежда, та же самая внушительная фигура, то же самое поразительно прекрасное лицо.
Я делаю несколько шагов, беру халат, который висит на крючке на двери ванной. Все это время я чувствую на себе пристальный взгляд Торговца. Поворачиваюсь к нему спиной, чтобы надеть халат.
Семь лет.
– Что тебе нужно, Дес? – спрашиваю я, завязывая пояс.
Стараюсь вести себя так, будто ничего особенного не происходит. Что его присутствие в моем доме – обычное дело, что все нормально, хотя это совершенно не так. Видит Бог, это совершенно ненормально.
– Вижу, ты нисколько не изменилась. Ты по-прежнему требовательна.
Чувствуя на шее его горячее дыхание, я нелепо взвизгиваю и резко оборачиваюсь.
Торговец стоит буквально в шаге от меня, так близко, что я чувствую тепло его тела. Я даже не слышала, как он поднялся с кровати и подошел ко мне. С другой стороны, в этом нет ничего удивительного. Магия, которой он владеет, неуловима: если не знаешь, куда смотреть и что искать, то ничего не увидишь.
– Странная черта характера, – продолжает он, прищурившись, – особенно если вспомнить, сколько ты мне должна. – Он произносит все это низким, хриплым голосом.
Стоя совсем рядом с Торговцем, я могу разглядеть каждую черточку его лица. Высокие скулы, аристократический нос, чувственные губы, точеный подбородок. Волосы, такие светлые, что кажутся белыми. Нет, он слишком красив для мужчины. Он так красив, что я не могу отвести от него взгляда, хотя и знаю, что мне нельзя на него смотреть.
Сильнее всего меня всегда завораживали его глаза. Радужки окрашены во все оттенки серебра – по краям они обведены темно-серым, а в центре, у зрачков, они совсем светлые. Глаза цвета теней и лунных отблесков.
Вид его лица, его глаз причиняет мне боль – не только потому, что он наделен сверхчеловеческой красотой, но и потому, что несколько лет назад он разбил мое хрупкое сердце.
Торговец берет мою ладонь, сжимает в пальцах, и впервые за семь лет я вижу татуировки на его предплечье.
Я опускаю взгляд на наши сплетенные пальцы, а он отодвигает рукав моего халата, открывая браслет из ониксовых бусин.
Если выражаться точнее, это не браслет, а длинное ожерелье, обмотанное вокруг руки выше запястья. Каждая бусина представляет собой магическую «долговую расписку», и всякий раз, когда я заключаю с ним сделку, на браслете появляется новая бусина.
Он поворачивает мою руку в своих, оценивая свою работу. Я пытаюсь выдернуть руку, но он не отпускает меня.
– Мой браслет по-прежнему хорошо смотрится на тебе, херувимчик, – заявляет он.
Его браслет. Украшение, которое невозможно снять. Даже если бы бусины не были нанизаны на нить из паучьего шелка, не поддающегося ни ножу, ни ножницам, магия, заключенная в них, не позволила бы браслету рассыпаться. Она «приклеивает» ониксовые шарики к моей руке, и я избавлюсь от них лишь в тот день, когда расплачусь со всеми долгами.
Торговец крепче сжимает мою руку.
– Калли, ты очень многим мне обязана.
Когда наши взгляды встречаются, у меня перехватывает дыхание. Он так смотрит на меня… большим пальцем поглаживает нежную кожу моего запястья… Я знаю, зачем он пришел. Я поняла это в то мгновение, когда увидела его в своей спальне. Вот оно, настал момент, которого я ждала семь лет.
Я перевожу дыхание.
– Ты наконец-то явился потребовать долг.
Вместо того чтобы мне ответить, Торговец, не отпуская меня, второй рукой проводит по моему запястью, по семнадцати рядам бусин, и его рука останавливается на последней, триста двадцать второй бусине.
– Сейчас мы немного поиграем в «Правду или действие», – говорит он и снова встречается со мной взглядом. Я замечаю в его глазах озорные искорки.
Сердце колотится о грудную клетку. «После стольких лет он пришел за расплатой». Я все никак не могу до конца этого осознать.
На его губах появляется улыбка заправского соблазнителя.
– Итак, с чего начнем, Калли – правда или действие?
Я беспомощно моргаю, не совсем понимая, что происходит. Десять минут назад я бы рассмеялась в лицо человеку, который сказал бы мне, что дома меня ждет Десмонд Флинн, и что сегодня мне предстоит платить по счетам.
– Значит, действие, – весело говорит он, отвечая за меня.
В душу заползает черный липкий страх. Всем известно, что Торговец берет за свои услуги непомерно высокую плату. Причем обычно это не деньги – он не нуждается в деньгах. Нет, чаще всего его требования носят, так сказать, личный характер, и всякий раз расплачиваться приходится с процентами. Учитывая, что я заключила с ним триста двадцать две сделки, нетрудно понять, что сейчас я целиком и полностью в его власти. Если ему взбредет в голову, он может приказать мне стереть с лица земли целую деревню, и я не смогу отказаться; я обязана выполнять его желания до тех пор, пока не исчезнет последняя ониксовая бусина.
Торговец – очень опасное существо, и я понимаю это как никогда ясно сейчас, когда он вертит в пальцах «долговую бусину» и не сводит с меня холодного, расчетливого взгляда.
Я пытаюсь откашляться и хрипло спрашиваю:
– И что же это за действие?
Он снова делает паузу, отпускает мою руку, придвигается совсем близко, вторгаясь в мое личное пространство. Продолжая смотреть в глаза, он обнимает меня за шею, заставляет откинуть голову назад.
«Что происходит?» – проносится у меня в мозгу.
Я смотрю на Торговца снизу вверх, не мигая. Он слегка улыбается, потом наклоняется, и мне кажется, что его взгляд проникает в душу.
Я замираю, когда его губы касаются моих, и когда он целует меня, целует по-настоящему, все мое тело расслабляется, и кожа начинает светиться. Это просыпается сирена. Секс и кровь – ее пища.
Пальцы обхватывают горячую мужскую руку, сжимающую мое запястье. Я чувствую биение его пульса, чувствую, как твердеют под кожей крепкие мышцы Десмонда.
«Он действительно здесь, все это по-настоящему». Я едва успеваю додумать эту мысль, когда поцелуй заканчивается, и он отстраняется.
Торговец смотрит на мое запястье, и я, проследив за его взглядом, вижу, как одна из бусин начинает мерцать и мгновение спустя исчезает. Поцелуй был тем самым «действием», которое от меня требовалось – первая плата, которую взял с меня Торговец.
Я прикасаюсь к губам кончиками пальцев, все еще чувствуя вкус его поцелуя.
– Но я же тебе безразлична, – в смятении шепчу я.
Он протягивает руку, проводит пальцами по моему светящемуся лицу. Если бы он был человеком, то сейчас полностью подпал бы под мои чары. Но он вовсе не человек.
Глаза Торговца поблескивают – я целый год потратила на то, чтобы запечатлеть в своей памяти этот блеск, а потом семь лет безуспешно пыталась его забыть.
– Я вернусь завтра вечером. – Он в последний раз оглядывает меня с головы до ног, приподнимает бровь. – Даю тебе бесплатный совет: приготовься, потому что в следующий раз поцелуем ты не отделаешься.
Занимается новый день, а я все еще не сплю и по-прежнему совершенно не понимаю, что происходит. Обняв колени, я сижу в халате на траве у обрыва и вдыхаю соленый морской воздух. Рядом стоит почти пустая винная бутылка.
Я уже позвонила Темпер и сказала, что сегодня меня в офисе не будет. Знаете главное преимущество собственного бизнеса? Вы можете взять выходной, когда пожелаете.
Я смотрю на гаснущие звезды; небо на востоке постепенно светлеет, и царство Торговца уступает место дню.
Бросаю быстрый взгляд на свой браслет. Почему-то теперь, после исчезновения одного блестящего шарика, я чувствую себя иначе, чем вчера. Осталось всего триста двадцать одно одолжение, и я уверена, что расплата за остальные будет гораздо серьезнее.
Я в очередной раз провожу по губам кончиком пальца. Вчера вечером я ошиблась. Когда-то я была небезразлична Десу. Но он относился ко мне не так, как я к нему: я любила его всем сердцем, он был для меня единственным, самым лучшим из всех. В тот день, когда он меня покинул, мое сердце едва не разорвалось; нанесенная им глубокая рана не затянулась до сих пор, и ни алкоголь, ни другие мужчины, ни работа не помогли мне исцелиться.
Да, на мне висит огромный долг, но я не сожалею о том, что когда-то просила Торговца об услугах – не сожалела ни одного мгновения. Он помог мне избавиться от монстра – за это я продала бы ему даже душу. Но при мысли о том, какую цену мне еще предстоит заплатить, меня охватывают неуверенность и тревога. Он может потребовать у меня все, что угодно.
Я говорю себе, что нужно позвонить Эли. Настал момент расставания.
– Привет, детка, – доносится из трубки низкий, хриплый голос Эли. Он не любит долгих разговоров и секретов; последнее как раз и угрожает нашим отношениям. Ведь у меня секретов не меньше, чем у Торговца, который зарабатывает на жизнь чужими тайнами.
Эли прекрасно понимает, что я многое скрываю от него, и мужская гордость побуждает его настойчиво уговаривать меня стать с ним более открытой. Оборотни по натуре чертовски откровенны. Их основной жизненный принцип: «делиться – значит любить».
Я стою, облокотившись о кухонный стол.
– Эли… – В голову ничего не приходит, и я в досаде потираю лоб. Я начала морально готовиться к этому дню уже очень давно, но легче от этого не становится. Я собираюсь с силами и предпринимаю вторую попытку. – Эли, мне нужно рассказать тебе кое-что о себе. И я знаю, что это тебе очень не понравится.
Нельзя затягивать неприятный разговор; следует просто сказать, что мы расстаемся, и сбросить звонок. Сначала я подумывала именно так и сделать. Но потом решила, что и так очень некрасиво поступаю, сообщая ему о разрыве по телефону. Я должна хотя бы объяснить причину.
– Все в порядке? – В его голосе явственно слышны угрожающие нотки. Это голос волка. Нет, сейчас не время обрушивать на него такие новости.
«Надо было сделать это несколько месяцев назад». Несколько месяцев назад, когда между нами было… что? Дружеский секс? Внеурочная работа по вечерам? Ни за что и никогда я не стала бы выдавать своих тайн Эли, известному оборотню, чья работа включает охрану закона и порядка в сверхъестественном мире, который в своей стае сам является законом. Нет, большинство моих секретов может принести мне только неприятности – большие неприятности.
– Все нормально… просто я хотела сказать… помнишь мой браслет?
Боже, вот оно. Час расплаты.
– Ну, – роняет он.
– Этот браслет – не просто украшение.
Молчание.
– Калли, давай поговорим об этом, когда я вернусь, ладно? Сейчас не самое лучшее время для…
– Каждая бусина означает услугу, за которую мне придется расплачиваться с Торговцем, – быстро говорю я. Мне кажется, что горло сжимает спазм, когда я произношу эти слова.
Для большинства обитателей сверхъестественного мира Торговец – существо мифическое. А тем, кто осведомлен немного лучше, известно, что он якобы не заключает с одним и тем же клиентом больше двух сделок и никогда не ждет столько лет, прежде чем прийти за расплатой.
Некоторое время мой собеседник молчит – это не предвещает ничего хорошего. Наконец, Эли говорит:
– Скажи, что это шутка, Каллипсо. – Это даже не голос, а скорее, рычание.
– Я не шучу, – мягко возражаю я.
Снова рычание, на сей раз настоящее, волчье.
– Этот человек – разыскиваемый преступник.
Как будто я не в курсе этой маленькой подробности.
– Это произошло очень давно. – Я пытаюсь оправдаться перед Эли, сама не зная, зачем.
– И почему ты рассказываешь мне об этом именно сейчас? – Из-за звериного рычания почти невозможно разобрать слова.
Я делаю глубокий вдох и говорю:
– Потому что он приходил ко мне вчера вечером.
– Он… приходил к тебе? Вчера вечером? Куда приходил? – возмущенно рычит оборотень.
Я закрываю глаза. Все пошло совершенно не так, как надо, и я знаю, что дальше будет только хуже.
– Ко мне домой.
– Расскажи, что произошло. – Слушая голос Эли, я сомневаюсь, что он выдержит этот телефонный разговор еще хотя бы несколько минут.
Я пристально разглядываю облупившийся лак на ногтях.
«Просто скажи это, и все».
Кроме меня и Деса, о моих долгах знает только Темпер.
– Я заключила с ним триста двадцать две сделки. За одну услугу я уже расплатилась. За остальные мне придется расплачиваться начиная с сегодняшнего вечера.
– Триста двадцать две сделки? – ошарашенно повторяет Эли. – Калли, но Торговец никогда так не…
– Никогда так не делает? Ошибаешься, и вот результат, – перебиваю я.
Очередная зловещая пауза. Должно быть, Эли размышляет о том, что заставило Торговца отступить от своих правил. И я догадываюсь, в какой момент он приходит к своим собственным выводам.
Я убираю телефон подальше от уха, чтобы рычание Эли не оглушило меня, и слышу, как что-то разбивается вдребезги.
– Чем ты думала, когда заключала сделки с Королем Ночи?
С Королем Ночи. Для Деса улаживание чужих проблем – всего лишь побочный заработок. Я не отвечаю. Я не могу ничего объяснить, не открывая других секретов, еще более опасных.
– И о чем же он попросил тебя? – различаю я сквозь волчий рык.
Мне становится по-настоящему страшно. Моя жизнь за одну ночь перевернулась с ног на голову. Я прекрасно знаю, кто такой Торговец, и знаю, что чего бы он ни потребовал в качестве расплаты, это наверняка будет связано с нарушением закона.
Эли ни за что не потерпит подобного.
Я должна сказать, должна.
– Эли, я не могу больше с тобой встречаться, – шепчу я. Эта фраза маячила где-то у меня в подсознании с самого начала наших отношений. Просто до сегодняшнего дня у меня было множество причин не произносить ее вслух, и я упорно отказывалась слушать свой внутренний голос.
И вот теперь, когда роковые слова, наконец, произнесены, волна облегчения захлестывает меня. Это неправильная реакция. Расставание с бойфрендом – печальное событие; я должна сейчас грустить, а не чувствовать… освобождение. Но я чувствую именно неимоверное облегчение от вновь обретенной свободы. Все это время я играла с несчастным, отчаянно пытаясь заглушить боль в израненном, страдающем сердце в объятиях того, кто не был мне предназначен.
– Калли, ты же это не серьезно? – На сей раз волк не рычит, он воет.
Я закрываю глаза. Нетрудно понять чувства Эли; его вой полон боли и сердечной тоски.
Так будет лучше для нас обоих.
– Эли, – продолжаю я, – я не знаю, о чем хочет попросить меня Торговец, и я должна ему за триста оказанных услуг. – Мой голос прерывается.
Я бросаю Эли. Ради чего? Ради кого? Ради воспоминаний и обломков прошлого. Ради мужчины, который семь лет назад разбил мне сердце, который собирается командовать мной, отдавать приказы. И все это время мне придется напоминать себе о том, что в происходящем виновата только я, и никто иной.
Тогда, в юности, я считала его своим спасителем; отчаянно желая удержать его рядом с собой, я, как дурочка, заключала с ним бесконечные сделки, одну за другой. И с каждым днем влюблялась все сильнее.
Ради любви я продала Торговцу свою жизнь и свободу, а взамен не получила ничего, кроме зыбких иллюзий и несбывшихся надежд.
– Калли, я не хочу бросать тебя только потому, что…
– Он поцеловал меня, – перебиваю я. – Вчера вечером Торговец поцеловал меня. Так я расплатилась с первым долгом.
Я собираюсь по возможности щадить чувства Эли, потому что он хороший человек, но кроме того, мне необходимо, чтобы в дальнейшем он держался от меня подальше. Я понимаю, что вожак стаи хочет защитить меня – спасти меня. А если он будет считать, что я тоже этого хочу, он начнет охоту на Деса и отыщет его на краю земли; эта охота закончится только после смерти одного из них.
Но я не могу допустить войны между ними. Ведь, в конце концов, в сложившейся ситуации виновата только я, эти долги – мое бремя, и нести его мне.
Я из последних сил заставляю себя продолжить разговор.
– Я не знаю, чего он захочет от меня сегодня ночью, но, чем бы это ни было, я обязана буду выполнить его просьбу. Мне очень жаль, – с трудом заканчиваю я. – Я не хотела.
Я слышу в трубке тоскливый волчий вой. Эли до сих пор не ответил мне ни слова, и у меня складывается впечатление, что он просто не может говорить.
Я сжимаю пальцами переносицу. Настало время перейти к самой неприятной части разговора.
– Эли, – неуверенно говорю я, – если он заставит меня совершить что-нибудь незаконное, причинить кому-то вред, тебе, возможно, придется… – Я замолкаю и яростно тру лоб.
Частью работы Эли как «охотника за головами» сверхъестественного мира является выслеживание и уничтожение паранормальных преступников. Возможно, скоро я стану одним из его «объектов».
– Не думаю, что тебе стоит беспокоиться насчет причинения вреда невинным жертвам, – грозно рычит Эли. – У этого подонка кое-что другое на уме.