Я вспомнила вчерашний вечер. Нормальный, обычный вечер накануне моего «попаданства».
Мы с подругами нарядились так, чтобы всем и всё стало понятно, и пошли в бар. Бармен предложил брать сразу бутылками, оценив наши платья.
«Не влезай – убьёт» в исполнении находящейся в процессе развода Машки.
«Ты молодец, ты постаралась, но одна баба сегодня решила всем доказать, что ее бывший сильно ошибся, бросив ее, так что у тебя без вариантов» – от Настасьи, совсем не несчастной матери-одиночки.
«Часики-то тикают» – это мое. Короткое и блестящее.
Речь, понятное дело, пошла о мужиках. В таких ситуациях о мужиках или плохо – или никак, потому уши горели не только у тех, кого мы упоминали в своих разговорах, но и у всех окружающих. В наших обсуждениях было все. Тёмное прошлое, бурное настоящее, а после второй бутылки вина случилась даже какая-то надежда на светлое будущее.
За что мы там пили, идиотки?
За то, чтобы все мужики хотели нас в жены, а мы такие пальчиком показывали – этот ходи, а этот уходи? «За право выбора» в одном из тостов, во всяком случае, точно звучало. За то, чтобы рвали друг у друга право провести с нами ночь? За то, чтобы из постели не вылезать?
Вот. Пожалуйста. Прям как обещали в какой-то передаче: если сильно чего-то захотеть, Вселенная постарается. П…ц постаралась в моём случае. Выбирай – не хочу. "Не хочу" в данной ситуации – главное. Потому что передо мной четверо одиноких и жаждущих брака, но при этом лохматых с гнилыми зубами и жутким взглядом. Из собственности в лучшем случае конь и хижина. Из навыков – резать ножом и тыкать копьем. Мускулистые и жилистые – этого не отнять. Но на мускулах, покрытых грязной кожей, достоинства и заканчивались.
Как это планируется – все вместе или поочередно? И дальше, как в анекдоте. Дракон из командировки возвращается и мне такой: «Дорогая, как ты могла!». А я лежу в окружении четырёх дикарей и лепечу виновато: «Это вовсе не то, что ты думаешь!»…
Господи, что за дурь от нервяка в голову лезет… не важно, вместе или по очереди. И спрашивать не собираюсь, потому как одинаково ужасно будет. И если в относительно приличном замке в покоях с невинной девицей толпился народ, то дикари точно не будут отворачиваться…
Нет уж. Я не согласна. Я в горящий замок зашла, дракона на скаку остановила – и с этими справлюсь.
Зажмуриваюсь на мгновение, чтобы с силами собраться… А в следующий момент с громким криком подскакиваю к ближайшему дикарю и снимаю у него с пояса короткий меч. Не слишком тяжелый, кстати. Хоть в этом мне везет. Разворачиваюсь и бегу прочь от костра, что есть сил. Как никогда не бегала. Не обращая внимания на то, как ранятся ступни.
От внезапного мужа-предателя ушла, от противного господина ушла, и от вас, дикари, тоже уйду!
«Шмяк»
Местный рельеф оказался против Наташи. И подсунул мне под ногу камень, о который я больно ударяюсь пальцами, а потом падаю вперёд, на коленки. Переворачиваюсь быстро, вскакиваю, меч-нож выставляю вперёд, потому что сдаваться не намерена.
– Не подходи! – ору своим потенциальным мужьям, которые всей толпой за мной и побежали. И друзей еще привлекли. Ну и пусть мы говорим на разных языках – по лицу и позе все понятно! – Кто первый подойдёт – того точно чего-нибудь лишу! А потом себя лишу жизни! И вообще, я страшная женщина. Не в том смысле, что внешне – внутри. Колдунья! Щаз как наведу порчу! Щаз как вы все в припадке забьётесь! Абра кадабра буууу!
Останавливаются.
А я решаю закрепить эффект. Исполняю что-то среднее между шаманским танцем и хип-хопом, повизгивая и причитая, ну и тыча в них пальцами, как припадочная.
Отступают.
Я ещё более угрожающую гримасу делаю и лезвием сильнее размахиваю.
И ещё два шага назад всей толпой.
Работает? Работает! Надо было раньше использовать этот способ…
Ой.
Мою руку с ножом перехватывают, а меня притягивают к крупному мужскому телу. И дикари вдруг падают на колени.
А я выворачиваюсь и вижу уже знакомого бородача. Позади него – уже знакомого жуткого дракона.
– Ты что… правитель вот этих? – спрашиваю изумленно. Ну а как еще объяснить то благоговение, которое испытывает племя Ша?
– Больная баба, говорил же, – вздыхает и качает головой.
Сволочь какая! Какой! Сбросил меня – иначе как я с неба упала бы? – улетел, а теперь вернулся внезапно и оскорбляет меня!
– Ты бросил меня одну! – рычу. И всхлипываю одновременно. Мне срочно нужен рехаб на двадцать восемь дней. Чтобы подлечить нервы. Можно на груди этого мужика. Потому что из всех, кто мне встретился за эти сутки, он и дракон выглядят самыми нормальными.
– Ещё бы я тащил всякий хлам в дом, – бормочет обидно.
– Но ты вернулся, – я готова обнять его. Не понимаю, чего я так ему рада? Но рада до жути.
– Ты понравилась моему дракону, – сообщает неожиданное.
Дракон согласно рычит и качает башкой своей, я пугаюсь этого движения, отшатываюсь, одновременно повисая на шее бородатого, и мы как-то неловко заваливаемся. Так что он оказывается сверху. И я чувствую в области своих бёдер то, что чувствовать при таких обстоятельствах вроде бы не должна…
– Хм, – говорю бородатому, – а что именно ты называешь «своим драконом»?
Не знаю, как для всех остальных, но для меня это самое эпичное молчание в жизни.
Молчат коленопреклоненные дикари.
Молчит дракон. Не курлычет, не рычит. Не шевелится даже. И хорошо – краем глаза я вижу его лапищу возле собственной головы.
Мужик тоже молчит. Смотрит только на меня суровым, пронизывающим взглядом, в котором даже некий упрек чувствовался.
А я что… а я все сказала и теперь тоже молчу.
Первым не выдерживают люди Ша. Не вставая с колен и опасливо поглядывая на ящера, они принимаются визгливо то ли ругаться, то ли уговаривать. И на меня пальцами показывать. Даже факелы притащили, чтобы лучше было меня видно – вон она типа какая. Им принадлежу.
Бородатый слушает молча.
Уже стоя.
Ну да, слез с меня.
И хмуро.
У него вообще ровно два выражения лица. Хмуро – раздраженное и хмуро – пренебрежительное. Сейчас пользуется первым. А потом говорит несколько слов негромко. Негромко, но веско – дикари и затыкаются.
И… глазам не могу поверить, убираются прочь!
– Что вы им сказали, что они уходят? – не могу не влезть. Меня напрягает, насколько я не понимаю происходящее. Мало того, что мир новый, так еще и традиции. И мне толком не объясняют ничего!
– Что ты принадлежишь дракону, он тебя не дарил, а… выронил, – снисходит до меня. И отворачивается. – А это племя поклоняется драконам.
Выронил, угу. Сам прям отцепил от себя кандалы и выронил… Но накалять обстановку сейчас не в моих интересах.
Я не знаю, что значит «принадлежать дракону», почему меня бросили здесь и зачем на самом деле вернулись, но конкретно в данный момент времени выбор между этим Карваром с драконом и четырьмя потенциальными мужьями очевиден.
И начинать очаровывать, похоже, надо с дракона. Того, который большой.
Тьфу, опять идиотские мысли лезут в голову…
– Такому чудесному дракону очень приятно принадлежать, – разворачиваюсь я к ящеру и заставляю себя остаться на месте, когда его лобастая башка в мою сторону выдвигается.
Страшно так, что коленки трясутся.
Он огромный. Высотой в два этажа наверное, ножищи как столбы, когтищи строго в ряд… С шипами. С зубами. С крыльями. И цвет такой… Я его второй раз вижу и снова ночью, но шкура, покрытая чешуей, мне кажется черно-красной. Опасной, как и он сам.
И мне, похоже, надо все это если не полюбить, то хотя бы принять и перестать бояться…
Потому подхожу осторожненько и, зажмурившись, аккуратно кладу ладошку где-то между ноздрей чудища…
Мамочки!
Оно дышит! И как наждачка…
– Хороший дракоша… – говорю сипло.
– Хватит болтать – полезай наверх, – бурчат сзади, – Ногу ставь, я помогу.
А я внезапно вспоминаю, в каком виде стою перед ним.
На груди у меня типа верх от фартука, на спине – узоры. Ноги голые, подобие кожаной юбки, собранной из кусков, бедра может только прикрывает и под ними ничего.
И как-то не хочется, чтобы на это ничего пялился бородатый, когда я ногу задеру…
– Я сама! – пищу.
– Как знаешь, – говорит еще грубее и моментом оказывается наверху.
Блин.
А мне как?
Осторожно хватаюсь за выступающий отросток и, используя топорщащиеся чешуйки как лестницу, тоже наверх заползаю.
Больно и страшно.
Больно – потому что чешуя остро-твердая. И голые ноги моментально покрываются ссадинами.
А страшно…
Вот вы на слоне сидели? Я как-то пробовала в Таиланде. А теперь представьте, что слон в два раза больше и взлетать собирается.
Слава Богу наверху какая-то попона и ремни. И мужик. На попону хоть умоститься можно, стараясь не думать о гигиене и что ты без белья. Ремнями – обвязаться. За мужика – схватиться. И…
– А-аа! – не могу сдержаться, оказавшись в воздухе.
Когда я на дракона упала случайно, не успела ничего понять толком. Быстро приземлились. Когда летела второй раз – без сознания была. Но сейчас…
Это кошмар. Дикий, первозданный кошмар, который увлекает тебя в самое неизвестное.
Я изо всех сил цепляюсь за кольчугу и ремни, приказав себе не терять сознание от страха. Не хочу снова очутиться неизвестно где. Я запрещаю себе орать – вдруг Карвар этот рассердится опять и не посмотрит, насколько я его драконам нравлюсь. Так, поскуливаю. Я зажмуриваюсь, несмотря на ночь, и даже не пытаюсь смотреть, как звезды пляшут.
И молюсь всем известным богам.
Неудивительно, что дикари дракону поклоняются. Дракон – это… что-то за пределами осознаваемого. Скорее удивительно, как мужик с этой махиной, которая и пламя исторгнуть может, и крылом лишить головы – молчу уже про зубы и когти – обращается как с домашней зверушкой.
Полет длится бесконечно. Я даже не верю, что он заканчивается. Понимаю, что мы никуда не летим, толкьо потому что драконовладелец снимает с себя мои онемевшие руки и спрыгивает вниз.
А я… я сползаю осторожненько и на последнем метре просто валюсь кулем.
– Курлык, – или что-то типа того говорит «птичка» и поддевает меня лобастой башкой. Типа хвали давай.
– Я бы похвалила, но рук и ног не чувствую. Вот отойдут…
Пока отходят, пока по морде, зажмурившись, глажу, мужик окончательно растворяется в темноте. И я обнаруживаю себя в гордом одиночестве – не считая дракона, который, кажется, приготовился спать – на верху башни.
Ногой топаю раздраженно:
– Вот что за дурная привычка – бросать меня одну неизвестно где!
И это не только к Карвару вопрос.
У меня была одна надежда. Что бросили меня на этот раз хоть в сколько-нибудь приличном месте. Где никто не будет тащить меня немедленно в постель только потому, что я желания Вселенной паршиво загадываю.
Может предполагается, что я буду жить… хм, в гнезде? В слабом свете Луны – спасибо хоть обычной, а не так, как на картинках фантастов, где десять штук и все разные – это всё на гнездо и похоже. Круглая площадка, за которой темнела неизвестная местность – потом посмотрю, если у меня будет такая возможность. Наваленные в одной стороне камни, бревна и ковры. И дракон, который на всем этом калачиком сворачивается и затихает…
– Слушай, – говорю то ли ему, то ли себе, – А ты разве не должен жить в пещере, тащить туда сокровища, а не всякую гадость и бревна, и подкармливать меня тушами животных?
Дракон на этот вопрос не отвечает.
Притомился, наверное, меня спасать.
– Ну я пойду? – уточняю с сомнением, – Я же не должна здесь с тобой жить, раз тебе понравилась?
Ответный храп я воспринимаю как слово «нет»
Вот и ладненько. Значит и правда можно идти. Тем более, что я разобралась, куда – с одного края есть что-то типа лаза, ничем не прикрытого, и там лестница вниз начинается. Причем даже подсвеченная. Не факелом… не знаю, что дает это небольшое, но ровное освещение, будто сами камни сияют, но разбираться мне с этим и не хочется пока.
– Надеюсь ты не радиоактивная, – вздыхаю, потрогав светящуюся стену.
Хочется зарыться в какую-нибудь норку и выспаться. А завтра, когда наступит новый день, уже разбираться с новыми обстоятельствами.
Какое-то время я спускаюсь по винтовой лестнице. А потом бесстрашно шагаю внутрь крепости. Или замка.
Внутри так себе.
Затхло, сыро, камни чуть светятся, заброшенные комнаты полны паутины, иногда попадается мебель или еще какие предметы интерьера, и нигде нет ощущения чего-то жилого.
Или живого.
В общем, очень много места и комнат, которыми никто не занимался, и совсем нет людей.
– Ты всех сожрал или они сбежали от твоего паршивого характера? – задаю я вопрос в никуда, вовсе не имея в виду дракона.
Дальше иду.
Ногам прям холодно. Я же босиком – никто мне так и не предоставил обувь. Саднят царапины и периодически наступаю явно на какую-то гадость. Плевать. Зябко от сквозняков и от того, что нигде не горит огонь – хотя что-то типа круглых каминов, изнутри испачканных в золе, я видела. Хорошо хоть не в полной темноте брожу наощупь, а то совсем как в фильме ужасов было бы.
Спустя какое-то время – то ли замок действительно огромен, то ли я просто плутала – я нахожу то, что можно назвать относительно жилой частью.
Здесь чуть чище и больше мебели.
И от этого даже чуть теплее.
–Здесь и останемся, – шепчу и зеваю во весь рот.
Надо найти любую кровать и улечься, а то скоро прям в коридоре упаду. Мужик-то спит уже давно, наверное. А меня таскаться заставил, самой искать себе пристанище. Я толкаю одну из дверей, но она не поддается.
А следующая открывается, пусть и со скрипом.
Внутри темно – почему-то там ничего не светится – но глаза достаточно привыкли к такому полумраку. Мне достаточно слабого свечения от окна и из коридора, чтобы разобраться, что я в спальне – кровать здесь есть, огромная прям. И сундуки и даже что-то типа кресел странной формы. А на кровати – тряпки и шкуры, которые вполне сойдут за постельное белье.
Пару раз стукнувшись обо что-то и едва не упав достигаю своего лежбища, зарываюсь в покрывала и мгновенно отрубаюсь…
Ненадолго, наверное. Я не чувствую, что поспала хоть сколько-нибудь, и в комнате темно, когда я снова распахиваю глаза, мало что соображая. Потому что кто-то ложится рядом, чуть ли не на меня, бурчит недовольно и вместе с моим покрывальным коконом грубо сдвигает в сторону.
Мужик.
По бурчанию узнаю.
Я пищу от страха – на большее нет сил – а он накидывает на себя шкуру и произносит вяло и устало: «Больная баба, чтоб её». И затихает. Будто на настоящее возмущение нет сил тоже. Как и на то, чтобы прогнать.
А я… А я от усталости даже двинуться не могу и сбежать. Не знаю, сколько времени и чем занимался мужик, пока я шарахалась по замку, почему не ложился. В данный момент плевать. Вместе поспим, а там разберемся.
И снова проваливаюсь в глубокий сон без сновидений. С последней мыслью, что вот между нами чего только не было – и дракон, и спасение, и кровать вон одну делим – а мы до сих пор зовём друг друга «больная баба» и «мужик».