Вопреки не самому политкорректному предположению Рика Стивенса я никогда не считала себя атеистом. Да, у меня было немало вопросов к современным институтам религии, но где-то там, в глубинах моего подсознания, жила убеждённость в существовании единственного творца вселенной. Не обладая при этом хоть каким-нибудь теологическим образованием, я долгие годы избегала конфликтов на почве веры. А ведь мне в силу своего положения в обществе приходилось сталкиваться с представителями почти всех течений. Но даже такая многолетняя практика общения не подготовила меня к откровенному разговору с дочерью. И едва Кира упомянула Бога, мой мозг потерял всякую способность мыслить.
– Да что с тобой, мама? – недоумённо пробормотала она. – Я просто пытаюсь помочь тебе разобраться с хаосом. А заодно вношу вклад в дело защиты Земли, которую, кажется, не в состоянии спасти правительства.
– Спасибо, – короткий ответ невпопад дал мне возможность привести себя в порядок. – Я оценила и возьму твой совет на вооружение. Если, конечно, мне представится выбор.
– Представится, – многозначительно пообещала Кира. – А тебя напрягло моё упоминание о Боге?
– Вообще-то да. Мне казалось, я знаю свою дочь как облупленную, но теперь… Мы словно чужие люди.
– Так бывает. Только не думай, что кто-то пытался спрятать свою веру. Просто сегодня я проснулась совершенно другим человеком.
– Из-за сна? – наконец-то, меня пронзила догадка. – Бомбёжка Изумрудного города убила в тебе атеиста?
– В яблочко, – Кира испустила глубокий вздох облегчения, и в глазах её заблестели слёзы. – Мама, прости. Я не знала, как объяснить случившееся, чтобы в итоге не показаться сумасшедшей. Но бардак, который творится в управлении… Им не найти лекарство от неизведанного.
Я не сразу сообразила, что именно она хочет донести до меня последней фразой, и потому огорошила её не самым уместным вопросом:
– То есть, ты не в курсе, где находится Изумрудный город?
– Нет. И вообще, не думаю, что это имеет значение. Скорее всего, он просто олицетворяет зло. Которое, к счастью, поддалось Соединённым Штатам.
От её ассоциативного ряда у меня закружилась голова, и какое-то время я снова собиралась с мыслями.
– Погоди, – мой мозг медленно возвращался в реальность. – Хочешь сказать, в твоём сне Вашингтон был в роли спасителя?
– Именно так. Я знаю, что ты недолюбливаешь США, но в этой войне Рик Стивенс – хороший парень.
– А кто плохой? – я настолько увлеклась беседой, что совершенно забыла об оставшемся у меня мороженом. И в этот самый момент сорвавшаяся с края надкусанного стаканчика капля очень эффектно приземлилась мне на блузку.
– Упс, – только и смогла сказать я, глядя как бледно-кремовое пятно медленно расползается по белоснежной ткани.
– Мама, – укоризненно произнесла Кира, протягивая мне салфетку. – Я понимаю твой интерес к моему сну, но он не содержит никаких конкретных ответов.
– Тем не менее, ты сама придала ему статус вещего, а значит мы можем найти в нём крупицу истины.
Кое-как я отчистила блузку от мороженого и стала ждать хоть каких-то пояснений от дочери.
– Ну, хорошо, – сдалась она после короткой паузы. – Давай попробуем мыслить рационально. Кто вообще участвует сейчас в конфликте? И на кого готова направить свой гнев Америка?
– Мы, США, Китай и пришельцы, – первая часть вопроса не вызвала у меня ни малейших затруднений. – А что касается агрессии Вашингтона… По логике происходящего им стоило бы направить её на гостей из космоса.
– А почему не на нас или не на Китай? Земные мишени куда доступнее, чем звездолёт пришельцев.
Рассуждение Киры ввело меня в глубочайший ступор. На мгновенье я даже решила, что это какая-то шутка, цель которой – снять напряжение от сегодняшнего калейдоскопа событий. Но, заглянув в её широко открытые глаза, мне расхотелось иронизировать над услышанным.
– Выходит, Земин Чэнь был абсолютно честен со мной, когда утверждал, что не доверяет Вашингтону? А убеждённость генерала Кручинина в наличии у Китая секретного оружия – всего лишь гипотеза, не имеющая под собой основы? Инте…
– Мама, – дочь прервала меня на полуслове. – Ты опять сваливаешь всё в кучу. Сны, догадки, своё предвзятое отношение… Пойми одно – у тебя слишком мало вводных данных. И дальше ситуация будет запутываться ещё сильнее. Да, США разбомбят плохих парней. Так сделай всё, чтобы не оказаться в их компании!
Мороженое выпало из моей руки и звучно плюхнулось на светло-бежевую тротуарную плитку. Мы раздосадовано посмотрели друг на друга: одна – с упрёком утомлённой матери, другая – с обидой нашалившего ребёнка.
– По-твоему, я враг человечества? – происходившее не укладывалось у меня в голове, но я как могла сохраняла внешнюю невозмутимость.
– Нет, – без колебаний ответила Кира. – Проблема в должности, способной превратить тебя в дьявола.
– Предлагаешь сдать президентский пост и занять место среди благородных зрителей?
– Не ёрничай. Ты прекрасно понимаешь, что к чему, и не сбежишь от взятой на себя ответственности.
– Ладно, – я демонстративно подняла руки вверх. – Полагаю, эту тему можно считать закрытой?
– Да, – легко согласилась она. – Теперь моя очередь задавать вопросы.
– Я написала папе полчаса назад и настояла, чтобы он завтра же возвращался в Россию. Ты ведь хотела поговорить со мной об этом?
Похоже, мне удалось удивить дочь своим решением и тем самым избавить нас от неуместного разговора. По крайней мере, Кира сразу стала заметно спокойнее, да и вокруг нас как будто наступило затишье.
– А бабушка с дедушкой? – осторожно поинтересовалась она. – С ними ты тоже обсудишь эту тему?
– Ещё не решила. В конце концов, им не нужно возвращаться из-за границы, а у меня банально не хватит времени.
– То есть, ты не расстроишься, если они останутся в Сочи и будут там вплоть до начала военных действий?
– Абсолютно. К тому же ты знаешь моего отца. Он что угодно отдаст за эти каникулы. В его возрасте и с таким графиком работы отдых приобретает совсем другую ценность.
– Семейка психов, – беззлобно подытожила Кира. – Так может отпустишь меня в Новую Зеландию? Какая разница, где встречать апокалипсис, если все близкие заняты своими делами?
Я внимательно посмотрела в глаза дочери, но не сумела оценить серьёзность её намерений.
– Шучу, – она безошибочно уловила причину моего замешательства. – Как я могу оставить тебя без присмотра?
Мне сразу вспомнился наш недавний разговор с Жанной, в котором я попросила её позаботиться о Кире. Забавным образом всё перевернулось вверх ногами, однако на сердце стало намного легче.
– Спасибо, – я не нашла подходящих для ситуации слов и просто смахнула навернувшиеся на глаза слёзы.
Удивительно – никто из посетителей парка всё это время не обращал на нас внимания. Мы словно исчезли из пространства обычного мира, погрузившись в свою, изолированную от остальных вселенную. Но стоило только прерваться на небольшую паузу, к нам подбежала девочка лет семи и беззастенчиво обратилась ко мне с вопросом:
– Тётя, скажите, а вы правда президент России?
Кира едва не прыснула от смеха – настолько нелепой выглядела эта сцена, где её мать, застывшая с полуоткрытым ртом, меньше всего походила на первую леди государства.
– Правда, – я быстро справилась с парализующим эффектом внезапности и, не раздумывая, сама перешла в наступление. – Вот только откуда ты узнала эту страшную тайну?
– От папы, – с лучезарной улыбкой сдала своего отца девочка. – А мама считает, что у него разыгралась фантазия. Но я ей не верю – она всегда отвергает интересное.
Окончательно справившись с эмоциями, я поискала глазами нерадивых родителей и обнаружила их в пятнадцати метрах от себя, в обнимку сидящих на включённой доске гравискутера. Им было лет по тридцать – возраст, в котором большинство только начинают задумываться о ребёнке. Женщина с умилением наблюдала за разговором дочери с президентом, а мужчина смотрел на противоположный берег реки, туда, где, эффектно подсвеченное заревом заката, высилось здание министерства обороны. Мир пошатнулся. Что-то неуловимое прошило меня насквозь и исчезло, оставив странное ощущение пустоты на месте бившегося в учащённом ритме сердца.
– Идите сюда! – махнула я незнакомцам, и гравискутер, сделав замысловатый вираж, повис аккурат напротив нашей скамейки.
– Стас, – первым представился мужчина.
– Юля, – тут же отреагировала я, чувствуя ревность во взгляде его супруги.
– А мою маму зовут Света, – всё так же беспечно сообщила девочка.
– Аня, довольно, – вмешалась в разговор женщина, явно расстроенная нашей нелепой встречей. – У тёти полно очень важных дел, и будет лучше, если ты оставишь её в покое.
– Да нет, всё в порядке, – аккуратно возразила я. – Нам, президентам, тоже нужен отдых. Кстати, раз уж мы затеяли перекличку, спешу вам представить – моя дочь Кира.
Стас посмотрел на супругу с видом победителя, а я поняла, что обрела в её лице соперницу. И пусть наше знакомство не предполагало длительных отношений, поведение Светы могло доставить мне определённые неудобства.
– Вы ведь не просто так оказались сегодня в парке, – намекнула она, едва мы покончили с приветствиями. – Полагаю, тут есть какая-то связь с выступлением Папы Римского и его бредом про инопланетное вторжение?
– Это не бред, – мне захотелось поставить её на место, пусть даже ценой разглашения секретных данных. – К Земле действительно приближается чужой корабль, и есть вероятность вооружённого конфликта.
– Мама? – только и смогла сказать Кира, глядя на то, как вытягивается лицо Светланы.
– Всё под контролем, – успокоила я дочь, стараясь не думать о последствиях своей болтливости. – Завтра эту новость подтвердят независимые наблюдатели, и джин в любом случае выберется из бутылки.
– К нам прилетят инопланетяне? – из всех собравшихся Аня была единственной, кто продолжал жить в безмятежной вчерашней реальности. Мне было жаль разрушать этот хрупкий детский мир, но Света убила остатки моего милосердия.
– Прилетят, – я ответила одним словом и без паузы обратилась к Стасу. – Ну, и зачем весь этот спектакль? Вы просто хотели познакомиться с президентом?
Он явно опешил от перемены тона беседы и, отстранившись, едва не потерял равновесие.
– Мы можем идти или есть ещё какие-то вопросы? – войдя в азарт, я переключилась на Светлану.
Та не успела проронить и звука. Мой браслет замигал тревожно-красным светом, и я активировала передачу голосового сообщения.
– Юлия Александровна, – без предисловий сообщил Кручинин. – США узнали о марсианской базе. Мы всеми силами пытаемся убедить их в непричастности к этому происшествию, но Пентагон уже приписал нам союзничество с пришельцами! Регина Вуд вот-вот выступит с официальным заявлением и… Мне кажется, генштабу пора перемещаться под землю.
– Чёрт! – я резко вскочила со скамейки, всей своей сущностью устремившись на противоположный берег. – Стас, не подкинете нас до управления?
– Давайте я, – неожиданно предложила Светлана. – Эта штуковина не рассчитана на троих взрослых.
– Марк Андреевич, буду через две минуты! – крикнула я, взбираясь на гравискутер. – И передайте этой американской дуре, что если она не хочет мировой войны, ей стоит засунуть своё заявление в одно место!
Удивительно, но Кира обошлась без упрёков и молча последовала моему примеру. Через мгновенье под нами блестела Москва-река, а мы на всей скорости неслись навстречу закату. В другое время я бы оценила этот аттракцион на пять баллов – хотя бы из-за того, что он противоречил всем правилам эксплуатации минитранспорта. А какой вид открывался с высоты при скорости более десяти метров в секунду! На один вдох я почувствовала себя ребёнком, впервые в жизни испытавшим ощущение полёта. Жаль, всё закончилось спустя мгновенье мягкой посадкой на по-прежнему безлюдную крышу.
– Спасибо, – я поблагодарила Свету за помощь, стараясь не думать про возникшую между нами антипатию. А она, развернувшись, наигранно отдала мне честь – то ли с издёвкой, то ли с добродушной иронией.
– Береги себя, – бросила я на прощание и, засмущавшись, поспешила к лифту. Кира как тень бесшумно двинулась следом, явно рассчитывая получить от меня объяснения.
– Зачем ты устроила этот балаган? – спросила дочь, едва мы спустились с крыши. – Решила, раз уж грядёт война, пусть все увидят твоё умение проявлять агрессию?
– Не было никакой агрессии. Просто она попыталась влезть на мою территорию, а я поставила её на место.
– И заодно разворошила всю страну. Ты хоть догадываешься, что произойдёт дальше?
– Уже не важно, – я приобняла Киру за талию, – мы на пороге мировой войны. И это единственное, что сейчас имеет значение.