Глава 8. Каторжник
Месяц назад
Виктор
Я увидел нотариуса, того самого, который заверял договор. Его тащила охрана Тессы, а он на ходу пытался запрыгнуть в свои штаны. Нотариус и моя жена… Я ничего не понимал. Я был на все сто процентов уверен, что любовником моей жены был ТОТ самый партнёр, с которым я заключил ТОТ провальный контракт.
На суд жена пришла пьяная. Она кричала что-то о своей свободе, что теперь никому и ничего не должна, что избавилась от изверга, который столько времени её шантажировал, бил, над ней издевался. Суд зачитал документы медицинского освидетельствования двухнедельной давности, в которых были зафиксированы сведения о синяках на руках и ногах, ссадинах в районе гениталий и микроразрывах анального кольца. И везде присутствие спермы.
Я не мог в это поверить. Я боготворил свою жену. Никогда в жизни я не делал больно ни одной женщине: ни когда только вступал в сексуальные отношения, ни когда мог себе позволить снять любую проститутку. А уж про жену и говорить было нечего. Я её баловал, как можно баловать любимых.
Я много работал и не мог развлекать её день и ночь. Но зато она ни в чём себе не отказывала: тропические острова, итальянская опера, шопинг в самых крутых городах. Я мог себе это позволить. Каждый раз она возвращалась счастливая, отдохнувшая. Но последний раз… Она сказала, что больше не хочет путешествовать без меня. Тогда она заикнулась, что хочет детей. Я был на седьмом небе от счастья.
И в то же время она сторонилась близости. Я спросил, была ли она у врача. «Да, – пояснила она, – врач сказал, что нам надо сделать паузу, чтобы твоя сперма набрала силу. Ты же понимаешь, твой возраст…» Я не понимал в чём проблема, но не спорил. Женщины, они такие непредсказуемые.
Иногда ей звонили подруги, и она исчезала из дома. Появлялась за полночь. От неё пахло алкоголем. В такие дни она оставалась спать в зале, включала телевизор, смотрела бесконечные сериалы . Говорила, что ей неприятно, когда рядом с ней лежит пьяный. Вот и мне она не хочет доставлять дискомфорт. Переубеждать было бесполезно. Она раздражалась, начинала на меня кричать и плакала. Я не понимал, что происходит.
О том, чтобы нанять детектива, который бы следил за ней, и речи быть не могло. Я не хотел ранить её недоверием. Меня так воспитали.
И вдруг как гром среди ясного неба: я – насильник!
Именно эти её показания позволили запереть меня в резервации.
Я помню, как нотариус завил, что она заключила с ним договор на представление её интересов. Он официально являлся её поверенным.
Я потребовал проведения экспертизы. Суд удовлетворил моё ходатайство, но что могла дать экспертиза, если не осталось биоматериала. Суд провёл медицинский осмотр моей жены.
Его проводили в специальном кабинете. Мы слышали комментарии. Моя жена была такой пьяной, что ни на один вопрос толком не могла ответить. А потом на экран вывели фото бледного синяка на лопатке.
– Она упала с лестницы, она сама мне говорила. – пояснил я.
– А потёртости на запястье? Вы не пристёгивали вашу жену к спинке кровати, когда насиловали?
– Чем? Чем я мог её пристегнуть? Когда?.. Я не трогал жену больше месяца. Она сказала, что у неё цистит, и просила не трогать.
– Поэтому вы взяли её через анальное отверстие?
Суд допрашивал жену. Она рыдала, говорила, что боится, и просила её отпустить.
Я никогда не думал, что моя супруга настолько искусная лгунья.
Суд предложил ей подать заявление в отдел по борьбе с домашним насилием. Она лишь кивнула как-то неопределённо.
Нотариус, воспользовавшись своим правом представления подопечной, попросил разрешения её вывести. Когда он подошёл к ней, она заорала и потеряла сознание.
Её унесли, а он остался: представил видео опроса моей супруги. Она сидела в его кабинете за столом. Голова опущена. Он держал её руку в своей. Говорил он, а она лишь кивала, подтверждая его слова. Если коротко: все эти годы я её тиранил: вначале оказывал психологическое и физическое воздействие, а когда возвращалась – физическое.
Как результат, меня признали виновным. Решение суда звучало так: «Виктор Хор, поняв, что стал банкротом и, не справившись с эмоциями, в состоянии аффекта, избил и надругался над своей супруги Виолетты. Женщина, будучи в полной моральной и материальной зависимости от супруга скрыла факт истязания».
А потом допросили поставщика. Он заявил, что заведомо кабальный договор был подменён мною в момент, когда мы отмечали заключение сделки.
Сделали сверку по счетам: я только часть перевёл поставщику, остальные активы были выведены на офшоры по поручению, подписанному моей электронной подписью.
Меня обвинили в преднамеренном банкротстве.
Вишенкой на торте стал факт раздела имущества: оно полностью перешло на мою супругу.
У жены, как у жертвы домашнего насилия, имущество суд не конфисковал. Хотя по закону все сделки , предшествующие банкротству, аннулируются. У меня же не было ничего, кроме скромных апартаментов и личных вещей. Меня отправили в резервацию без права покидать её территорию. Апартаменты перешли в хозяйственное ведение Тессы. Что-то из вещей продали. Почему я, как насильник и тиран, не попал в жёсткую резервацию, я не знал.
– Ба, какие люди и без штанов. – Тесса подошла к нотариусу. – а помнишь, я обещала тебе, что ты обязательно попадёшь в мою резервацию и я тебе обеспечу прогулку на верблюдах?
– Не докажешь. Виолетта, любовь моя, звони в службу защиты свидетелей.– обратился нотариус к моей бывшей , –Скажи, что Тесса Трайтен превысила свои полномочия.
Я прямо видел, как Тесса с усмешкой посмотрела на мою супругу, которая была на грани обморока:
– Да, да, звони.
Моя жена трясущимися руками взяла телефон, но не удержала. Тот упал очень неудачно: экран разбился.
Лицо нотариуса исказила такая гримаса, что на какой-то миг подумалось: «А не маска ужаса ли это?» Виолетта вздрогнула, забормотала, чтобы он не сердится, что она сейчас найдёт другой телефон.
– Стой! – заорал он не своим голосом. – Какой телефон? У тебя нет другого телефона. Ты поняла? Нет! Другого! Телефона!
В этот момент снова послышался шум, и в объектив камеры попали люди в тёмно-синих костюмах службы юстиции.
– Впрочем, ах, какая жалость, защита свидетелей уже здесь. – ехидно произнесла Тесса. – Какой трагический финал. Чего так разоряться? У тебя нет другого телефона, потому что он уже у меня!
Я бы многое отдал, чтобы посмотреть в этот момент на Тессу. Я представил её выражение лица: вряд ли она скрывала торжество.
Нотариус затрепыхался. Охрана разжала руки. И он, сделав рывок к Тессе, запутался в своих штанах, рухнул на колени.
– Ах, какая жалость, что верблюды мне не принадлежат. А то я бы с радостью занялась бы твоим воспитанием. Но это ведомство Креоле. Не знаешь такого? – я увидел, как нотариус вздрогнул. – Вижу, что знаешь.
В объектив опять попала моя супруга. Около неё стояли сотрудники из отдела защиты свидетелей. Тесса в двух словах передала суть дела и отправила Виолетту с ними.
Я увидел затравленный взгляд моей бывшей. Она обернулась, как бы ища поддержку. В этот момент моё сердце сжалось от тоски. Я всё ещё любил её. Я так хотел, чтобы она оказалась невиновной.
– Стой, ты имеешь права отказаться. У них нет права, – орал нотариус.
– Приступайте, ребята, – спокойно проговорила Тесса и села , как я понимаю, в кресло.
– Что приступайте? Я не буду говорить без адвоката. – нотариус начал приходить в себя. Он натянул наконец свои брюки, заправил рубашку. Теперь он чувствовал себя увереннее.
– К созданию описи. – я представлял, как Тесса по обыкновению улыбалась.
На этом видео остановилось. Я смотрел в погасший экран и ждал продолжения, но его не было. Загорелись огоньки, принесли обед. У меня не было аппетита. Я лёг на кровать и отвернулся к стене. В голове снова и снова возникали сцены судебного заседания. Что-то не вязалось. Моя жена не выглядела счастливой со своим любовником. Мне хотелось отмотать время и посмотреть, что же на самом деле произошло. На ум пришло, что последний год моя жена сильно изменилась, стала нервной, всё чаще мне отказывала в близости. Я предлагал ей обследоваться. Она отвечала , что всё нормально. Почему я тогда не настоял? Душа взвыла от невозможности повернуть время вспять. Я плакал. Неправда, что мужчины не плачут. Я плакал от отчаяния.
Меня потрясли за плечо. Бенуа сел на край кровати:
– Что случилось?
– Ничего, личное. – отмахнулся я от юнца. Ещё не хватало, чтобы он увидел мои слёзы.
– Твоё личное осталось за порогом резервации. Здесь его нет. Говори, если это будет в рамках моих полномочий, помогу. Если нет – попросишь Тессу.
– Ей какое дело до меня? – усмехнулся я, продолжая лежать всё в той же позе.
– Давай обедай и выйдем на прогулку. Там мне расскажешь, что тебя мучит. Обедать обязательно, если не хочешь попасть на принудительное кормление.
Я поднялся. Прошёл в туалет и смочил лицо водой.
На первое был овощной салат, на второе – варёный картофель с зелёным горошком и котлетой; на третье – булочка и компот. Кормили здесь хорошо: достаточно и вкусно.
Во время обеда Бенуа никуда не уходил. Он заказал себе чай.
– Меняемся, – предложил я, – тебе компот, мне чай.
– В карцере нет права выбора. – ответил он. – Правила помнишь? Идёшь по коридору с опущенной головой, руки за спиной, ни с кем не общаешься. Расслабишься на прогулке. И, если хочешь узнать правду, без провокаций. Тесса даёт шанс только один раз.
Я вышел из карцера первым. Бойцы первого сектора уже ждали. Светящаяся дорожка показывала направление, куда идти.
Прогулочный дворик обманул мои ожидания: вместо голого бетона небольшой садик квадратной формы. В углах были сделаны навесы от солнца и дождя. Прямо: мини-водоём. Вода скатывается со стены, журчит. Розовый лотос покачивается, занимая почти всё пространство бассейна.
Бенуа подошёл к стене, провёл рукой, «выпала» скамейка. Он сел.
– Рассказывай, слушаю.
Но я мотнул головой: «Не готов!»
Я крупными шагами пересёк двор по диагонали, потом десять шагов в одну сторону, поворот, пять в другую, поворот. Я вцепился в волосы руками, словно хотел стянуть скальп. Грудь стянуло обручем невозможности. Стало нестерпимо больно. Я резко остановился и посмотрел на наставника:
– Бенуа, мне нужна запись суда. Сможешь достать? Мне, каторжнику, никто её не даст.
Бенуа засмеялся: «Тоже мне, нашёлся каторжник. Попроси Тессу. Она сможет».
– Нет, Тесса не помощник мне в моих делах. Это личное. – на эти мои слова он хмыкнул: «Мол, если Тесса не помощник, то тогда никто». – Я хочу отказаться от персоналки.
– Надо найти уважительную причину, иначе штраф большой. Объясни, зачем тебе? Юрист резервации занимается твоим делом, а ты так её хочешь отблагодарить? – Бенуа встал, подошёл ко мне. – Не дури, держись за Тессу, словно это твоя последняя надежда.
– Да пойми же ты, – горячился я, – не могу я думать об одной, а работать на другую. Люблю я свою. Думал, что ненавижу, а как увидел, то понял, что люблю.
– Вот ты чудак человек, – усмехнулся Бенуа, – ты же правильно сказал: «Работать». Или ты раньше дела только с мужчинами вёл?
– Не знаю, ничего не знаю, – я сел на корточки, вцепился в волосы руками– не знаю и не понимаю. Мне бы достать запись суда.
– Ты поговори с Тессой или Самсоном. Они могут. Им дадут. Ну что, размялся? Поехали.
Куда, я не выяснял. Мне же ясно дали понять: в карцере вопросы не задают.
Во дворик зашли бойцы. Мне приказали встать лицом к стене.
– Руки подними над головой и приложи к стене. Ноги на ширине плеч. – отдавал приказания Бенуа.
Подчинение мне давалось тяжело, тем более что я не знал, что за этим последует. Но я понимал, что у меня без вариантов. На руки и на ноги надели магнитные браслеты.
– Значит так, из карцера выводить на волю должников запрещено. За редким исключением. Мы сейчас едем ко мне на работу. Тесса велела приступить к твоему обучению, – мы ехали в джипе. Бенуа сидел рядом со мной. – В этих браслетах зашита игла с парализующей субстанцией. Любое резкое движение спровоцирует её выброс. Мы едем в массажный салон. Я буду работать, а ты смотреть. Потом покажу простые движения. Сможешь попрактиковаться.
– А ты… Ты тоже персональный? – я слушал наставника и пытался подавить внутренний протест.
– Был. Раньше. Я уже свободный. Тесса вчера наведалась и спросила, не хочу ли я поработать наставником. Я согласился. Знаешь, когда-то вытащили меня, может, и тебе я помогу.
Машина заехала во внутренний двор. Меня вывели из машины, лишь когда закрылись ворота.
– Меня зовут Бенуа, тебя Виктор. Клиентам необязательно знать, что ты должник.
– А то они глупые и не поймут, что мужчина в сорок с лишним лет вдруг в ученики подался, – усмехнулся я.
– Может, ты жиру бесишься. Их это волновать не должно. Сиди здесь, я позову. – сказал Бенуа и вышел из служебного кабинета, оставив меня с бойцами.
Я огляделся. Судя по лицензиям, висящим на стене, Бенуа являлся собственником бизнеса, ну или одним из собственников. Я вспомнил себя. Начинал тоже в его возрасте. Вскоре меня позвали.
Боец не пошёл меня сопровождать. Я прошёл по коридору мимо закрытых дверей. Бенуа ждал меня около одной из них:
– Готов? Сейчас клиентка ляжет на кушетку. Проходишь, моешь руки, вытираешь насухо. Подходишь справа. Будем по очереди. Делаю я, ты повторяешь. Пошли?
Кабинет был оформлен под бамбуковый лес. Шелест листьев, пение птиц. Атмосфера была самая подходящая для массажного кабинета.
На кушетке лежала женщина. Голова повёрнута от меня. Полотенце скрывало нижнюю часть тела.
Бенуа выдавил немного субстанции на руку, размазал между ладонями и потом погладил спину клиентки. Кивнул мне. Я старался делать так же как и он.
Кожа женщины была гладкой, ровной. Но я чувствовал мышцы, словно это не женская спина. Медленно, но верно, мой член принимал вертикально стоящее положение. Чёрт, если я так буду реагировать на клиенток, какой из меня массажист?
Бенуа показал мне остановиться. Теперь он разминал плечи. Перешла очередь мне. Я встал в изголовье. Теперь я видел профиль женщины. Руки мои задрожали и я слишком сильно сжал.
– Чёрт, теперь синяк будет, – от её слов меня прошиб холодный пот.