***
За стойкой скучал администратор Игорь, наблюдая за отдыхающими, неприкаянно снующими по холлу и расползающимися по коридорам в свои номера, неторопливыми движениями и заторможенными видами, напоминали беременных черепах.
Игорь не был любезен с людьми, поэтому даже мысленно отзывался о них нелестно. Он заметил Вадима, его решительный настрой к общению и скривился. То, что мысленно он отзывался об отдыхающих недобро, могло быть незамеченным, но при личном общении нужно было держать лицо, тон и манеру, а это Игорь ненавидел, куда приятней нагрубить и послать утопиться в бассейне, но, к огромному сожалению это запрещалось правилами. Вадим давно бесил Игоря своими требованиями к переселению соседа, и администратору приходилось извиняться, это он тоже ненавидел. Извиняться за чужие косяки, даже если за это хорошо платят, для него было унижением, через которое приходилось переступать.
Вадим долго уговаривал, упрашивал, потом даже пугал жалобами на имя главврача, если они не переселят их соседа в другой номер.
Холл был небольшим и отдыхающие прислушивались к их разговору. Кто-то проходил мимо, кто-то даже садился в кресло, делая вид, что просто отдыхает, а на самом деле внимательно лицезрел бесплатный концерт.
Игорь отвечал, скаля зубы:
– Номеров свободных нет, поставить кровать в номер к другим мужчинам нет возможности. А главврач сегодня уже ушёл. Сожалею о причиненных неудобствах.
Мимика лица выдавала в нем хитрого лиса, а манера разговора – скользкого змея. Ассоциацию с животными ему подобрала Алла при первой встречи, а Вадим посмеялся. Тогда им было смешно, сейчас он в очередной раз убедился, что администратор не последний человек в пансионате. Обычно на эту должность берут молодых широко улыбающихся симпатичных девушек, но пансионат «Горный воздух» был исключением из правил – взяли не совсем симпатичного (скорей совсем несимпатичного) мерзкого типа.
– Послушайте – Вадим как будто сдался – я вас прошу, как мужчина мужчину. Я уже несколько дней не был со своей любимой женой – он понизил голос и клонился в стойке -ну вы понимаете? Очень бы хотелось с ней наедине… а сосед храпит… всё время рядом… Ну давайте договоримся как-то. А? – потер палец об палец, намекая на денежный гонорар, и хитро улыбнулся.
Игорю разговоры о деньгах и сексе нравились, ему было приятно, что этому огромному как гора, сильному молодому человеку уже несколько дней не получается остаться наедине со своей женой. А она, кстати, очень даже ничего, миленькая скромняжка, маленькая, как мышка. Он алчно отвел взгляд, но не согласился, понизив голос, сообщил:
– Извините, но я даже за дополнительную плату не могу вам помочь. Потерпите еще несколько дней, через два дня съезжают несколько человек.
Вадим задумался: «Если это правда, то у них два дня. Всего два дня или уже два дня. Нужно торопиться, но осторожно, слишком опасно». Придя к решению, он заговорщицки предложил:
– А сегодня за завтраком Алевтины Ивановны не было, сказали, что она уехала. Может быть в её номер Олега Владимировича поселить?
– Нет-нет, что вы? – забеспокоился Игорь – Я не могу. Там женщина живет.
Вадим сделал вид, что не заметил реакцию администратора. Что его напугало? То, что Вадим завёл разговор про Алевтину Ивановну или про переселение Олега Владимировича? Или про женщину, которая осталась в номере Алевтины Ивановны. Какая-то огромная мысль мелькнула в голове, но ускользнула, он не успел ее додумать, администратор быстро взял себя в руки и затараторил:
– Не могу же я чужого мужчину к чужой женщине подселить.
– Но к нам же вы его подселили, а моя жена ему не родня, тоже чужая женщина чужому мужчине.
– Но мы это… мы его к вам… Ну… потому что больше не куда. Вот – с облегчением вздохнув, выкрутился администратор.
– Я требую…
– Знаешь что, мужик, в постели с жены требуй – раздраженно выплюнул Игорь.
– А вы хам – честно сообщил Вадим.
– Пшел вон – пренебрежительно прошипел Игорь.
– Домой приеду – пообещал Вадим – всем расскажу, что в вашем пансионате трубы ржавые, текут, номера затапливают, и администрация может так просто к семейной паре мужика любого постелить. Беспредел. Я это на вашем сайте напишу. А еще лучше подругу-блогершу попрошу. Виолетту. Слышал о такой? Она вам такую антирекламу в соцсетях выложит. Век не отмоетесь. «Горный воздух» будет у всех на языке, только отдыхать сюда не поедут, даже за одну копейку. Директор ваш прибыли недосчитается, а я ему сообщу, что из-за администратора Игоря. – На ходу выдумывал Вадим и смотрел реакцию администратора, она ему не нравилась, потому что подтвердила многие опасения.
Вадим раздраженно развернулся и ушел, нервно подергивая плечом, продолжая бубнить себе под нос про выдуманную блогера Виолетту и ее месть «Горному воздуху». Он перепутал крыло здания и пошел в противоположное. Сделал вид, что перепутал, на самом деле преследовал цель попасть в чужой номер. Ради раздражения Игоря можно сыграть недовольного, обиженного, подлого отдыхающего, который на каждом шагу будет кричать о плохом сервисе пансионата «Горный воздух». Вадим сделал вывод, концерт был сыгран не зря. Только вывод страшен. Он непроизвольно сжал кулаки. Получается – не вернется Вадим домой. Вывел администратор из себя, и он не контролировал непозволительное хамское поведение. И развитая интуиция говорила так же. Не собираются их отсюда домой отпускать. Дескать: пыхти, пыхти, недолго тебе осталось.
Администратор об этом знал, он ведь не последний человек в пансионате, из которого Вадим не сможет уехать.
Завернув за угол коридора, Вадим подошел к лестнице и ускорился, перескакивая через две ступеньки, он торопился попасть в противоположное крыло до прихода законных постояльцев, надеясь, что они на лечебных процедурах и прогулках на свежем воздухе, но скоро вернуться, чтобы сменить одежду перед ужином. «Так и что я имею? – на ходу размышлял он. – Первое – домой мы не вернемся. Почему? Может даже не стоит разбираться? Не тратить время, а ноги делать. Но как? Все на замке. Все просматривается на видеокамерах. Уже все двери и ворота испытаны на прочность, а охрана на уговоры. Пока мы здесь, нужно определить кто у нас такие же как мы, ничего не ведает. Если уколы делает Олег Владимирович, то против нас. Кто ещё? Игорь. Второе – Алевтина Ивановна не собиралась уезжать. Если я не ошибаюсь, то она приехала вместе с нами. Уехала и не попрощалась? Странно».
В противоположном крыле здания жила Алевтина Ивановна, Витя, и Петр Васильевич, с ними вместе сидят за столом в столовой. Алла со всеми познакомилась еще в первый день, к ней люди тянутся, на подсознательном уровне, чувствуют, что она хороший человек, вот и тянутся. А его боятся, тоже на подсознательном уровне, их отпугивает его рост, неприступный характер и необщительный взгляд. Ну что ж поделаешь, так оно и есть.
В пансионате Вадим сдружился только с Петром Васильевичем. Пожилой мужчина проникся доверием к Вадиму и много рассказывал, о соседях, о себе, своей семье. За эти дни он узнал, о страшной трагедии в жизни старика – погибла семью в автокатастрофе, но он не сломался, грустный, конечно, но тут все понятно.
В тот день они вернулись с экскурсии, и Вадим помогал старичку донести его пакеты с камушками, веточками и листочками. Петр Васильевич рассказывал Вадиму, для чего это понадобилось, а потом показал очередной шедевр. На самом деле это был шедевр.
В номере Петра Васильевича пахло красками и клеем, на мольберте красовался хвост. Старичок не только писал на нём, но и делал аппликации. Деревья он делал из настоящих веточек, вместо листьев были битые стекляшки, вместо солнца – ракушка, раскрашенная в жёлтый цвет, вдоль реки вместо камней – улитки, вернее их домики. Написаны были только река и небо, весь остальной пейзаж наклеен. Вадим изумился и восхитился, это смотрелось бесподобно, необычно и красиво. От солнечных лучей, проходящих через окно, картина сверкала, вернее сверкали зеленые, коричневые и белые стёклышки, но от этого казалось мистически таинственной. Картина не была ещё дописана, но Вадим был поражён, он никогда не видел такого шедевра в искусстве, в чем естественно признался. Петр Васильевич обрадовался искреннему восхищению и пообещал подарить картину ему и Алле, но Вадим предложил её купить, он так проникся душой к этому хорошему старичку (да ещё зная его тяжелую судьбу), что хотел помочь. Хоть как-то. На что Петр Васильевич ответил, что не продает картины, это его хобби, а денег ему хватает.
– А лучшие свои работы я дарю своим лучшим друзьям. – Объяснял Петр Васильевич, выкладывая из пакетов веточки, собранные в лесу – То, что это будет лучшая работа, я не сомневаюсь. Ведь меня здесь все вдохновляло и к концу сезона я обязательно успею её закончить.
– Сезона! – задумчиво повторил Вадим, подходя к номеру Алевтины Ивановны – Сезона. Почему сезона?
***
Он не мог ответить себе на этот всплывший из-ниоткуда вопрос и постучал в дверь. Никто не ответил, он прислонил в ухо к двери – вроде тихо. Заглянул на лестницу – никого, в коридоре – никого. Такого шпионского отпуска в его жизни ещё не было.
Вадим достал невидимку и стал ковырять в замке – возмутительно незаконное дело. Кто бы сказал, никогда бы не поверил, а Аля бы узнала, чем он занимается, вообще бы развелась. Наверное. Еще в школьном возрасте ему пришлось взламывать дверь. Родители уехали, а он захлопнул дверь, вынося мусор, ключи забыл, вернулся и «поцеловал» дверь. Очень «обрадовал» тот факт, что нужно идти искать слесаря, вечно пьяного дядю Васю. Вадим его нашёл, но поднять не смог. Тот уже днём был на ногах нестоящих. Тогда Вадим почувствовал себя домушником- медвежатником. Он взял у соседки невидимку и ковырял замочную скважину точно также как сегодня. Тогда у него долго не получалось, а сейчас уже приловчился, всё-таки практика, даже стыдно. И смех и стыд.
Когда замок поддался, и дверь открылась, Вадим быстро юркнул в номер и, попав в небольшой тёмной коридорчик, понял, что не всё так гладко как хотелось.
Все номера одинаковые, такой же как у них и Петра Васильевича: прямо комната, налево ванная. Оттуда шел звук падающей воды, кто-то принимал душ.
Назад дороги нет!!!
Нет, есть, конечно, но Вадим решил, что в другой раз сюда больше не полезет и решил доводить начатое до конца. Тем более он с самого начала планировал сделает всё быстро, без шума и пыли.
Он тихо открыл дверь в комнату, осмотрелся. Обыкновенная комната как у всех, только их номер отличался тем, что в нем стояла ширма и кровать для третьего человека. Номер женский. На одной тумбочке баночки, бутылочки, флакончики и тюбики, как в парфюмерном магазине, все пестрит и благоухает. Чтобы всё это сюда привезти нужен отдельный чемодан или лучше контейнер. Видимо соседка у Алевтина Ивановна очень любит себя и свою внешность.
На второй тумбочке стояли две баночки с кремами и гарнитур из янтаря. Вадима это не удивило, а расстроило, что-то в этом роде он боялся увидеть.
Как-то за обедом Алевтина Ивановна сказала, что ей поставили диагноз – увеличенная щитовидка, а подруга посоветовала носить янтарные бусы. Вот она и носит теперь их. Бусы и браслет Вадиму тогда понравились, а кольцо – нет, оно было просто огромное, то есть камень был огромный. Вадим ассоциировал янтарь с бабулями, что его носят только столетние тётушки, но на Алевтине Ивановне бусы с браслетом смотрелись хорошо, а вот кольцо придавало ей немного вульгарности.
Он распахнул дверцу шкафа стоящего ближе к тумбочке Алевтины Ивановны и раздраженно выдохнул. Так и есть, вещи тоже тут. Вчера она была в этом цветочном костюме, как ходячая клумба, двигалась по территории пансионата, а вот и огненный брючный костюм, в котором она ездила на экскурсию в лес, еще смеялась, что ее видно из любой точки леса.
Тогда где хозяйка вещей?
Он наклонился и заглянул под кровати, ища ответ на свой вопрос. Хозяйки там не было, зато царица темнота прописала в своих владениях пыль.
Он огляделся. Вещи соседки. Сумка. Халат, небрежно кинутый на кровати.
«Прекрасно, – ехидно подумал Вадим – хозяйка халата выйдет из ванной голая?».
Встреча с голой женщиной не входила в планы Вадима, он, понимая, что времени очень мало, подошёл к другому шкафу, заглянул, закрыл, прошёл к тумбочке, проделал те же манипуляции с нею и вернулся к двери.
Чей это номер, он уже понял, а сумка, висящая на ручке двери, окончательно подтвердила, что её хозяйка Ника, или Вероника.
Вадим не раздумывая, открыл сумку и начал быстро перебирать все содержание. Если бы он хоть на секунду задумался, то никогда не пошел на поводу любопытства (так и во вкус можно войти). Пора было бить тревогу и пугаться своему рвению незаконного проникновения в комнаты и сумки. Но руки орудовали, глаза смотрели, в мозгу проносилась мысль «Хоть бы ничего не упустить». В данную минуту он не боялся, что его застукают, а что он может не увидеть, пропустить что-то важное.
В сумочке было всё, и всего очень много. Интересно как женщины могут во всём этом не нужном хламе найти что-то нужное? Вадим вытащил телефон, нажал на кнопку, экран засветился. Он быстро застегнуть сумку, открыл дверь в коридорчик. В ванной выключили воду.
Будем надеяться, что она будет вытираться, а не пойдет голая и мокрая в комнату.
Он оглянулся, осмотрелся – нет больше сумок. Да, его уже затягивает, вошел во вкус лазить по чужим саквояжам. С этим нужно что-то делать. Аля узнает, точно разведется.
Вадим приоткрыл дверь в коридор, выглянул в щелочку, и вышел, не заметив, что из соседней комнаты в такую же щелочку за ним следят.
***
Шум в ушах уже прекратился, но в голове остался гул. Алле даже оказалось, что она слышит как в её черепной коробке по венам течет кровь, и под давлением сжимаются мозги. Она прикрыла глаза, но быстро открыла. От страха. Сердце застучало сильнее. Нет, она не станет спать, нельзя. Если заснет, не услышат, как придёт Олег Владимирович, сделает ей укол, и она больше никогда не проснется. Ужас. Сердце бешено стучало, теперь ей не удастся заснуть, даже если уговорит себя. Теперь всегда придется спать по очереди, сменяя друг друга каждый час.
Алла не сразу услышала щелчка в замке, и когда хлопнула дверь, она мысленно просила: «Хоть бы это был Вадим. Хоть бы это был Вадим».
Мольбы ее не были услышаны, и в комнату вошел Олег Владимирович. Аля прикрыла глаза, боясь, что в ее зрачках крупными буквами написаны страх и паника. Сердце стучало так сильно и так громко, что она испугалась, чтобы он не услышал. Она прикидывала пути отступления, не забывая себя отругать, что не сделала это раньше. Мужчина в сто раз сильнее её, он может кинуться на нее, скрутить в узел, и одним полу сильным ударом вырубить на неопределённое время, или ещё хуже – убить.
Мужчина, подозревая, что его записали в убийцы, культурно поинтересовался:
– Как вы себя чувствуете, Аллочка? Не спите?
– Нет, не сплю. Уже лучше, но ещё не очень хорошо – она тут же пожалела, что призналась. Голос дрожал от страха и слабости.
– Вот и хорошо, а то я всё переживаю за вас – он прошёл за ширму.
Хлипкая стеночка скрыла соседа от ее перепуганных глаз, но лучше бы видеть его в лицо. Она встала с кровати и подошла к балконной двери, в случае опасности, надеясь выскочить на улицу и кричать. Может всё обойдётся? Понемногу она успокаивалась.
– Спасибо, что помогли. Ума не приложу как я могла потерять сознание. – она осеклась, осознав, что завела рисковую тему и поторопилась предположить – Видимо давление упало, или сахар понизился. У меня такое бывает.
Мужчина шуршал пакетами с вещами.
– Давно я не был в таких ситуациях. Вообще-то нас учили, как вести себя в экстренных ситуациях и оказывать первую медицинскую помощь, но это было давно. Да и кабинет такой не приспособленный ни к чему, воды нет, нашатыря нет. Какая там помощь от меня? Вот я бегом за медсестрой.
– Спасибо вам. А далеко бегали? – Алла помнила, что медсестра не выходила из своей подсобки после того как заправила ингалятор.
– Нет. Это я так выразился – бегал. Она-то вас в чувство и приводила.
Правдивый ответ привел Аллу в замешательство, и если бы не след от укола, она бы ему поверила. А может действительно ее уколол кто-то другой и она грешным делом записала мужчину в список маньяков, убийц и наркоторговцев, хитрым способом подсаживающих бедных девушек на иглу.
Олег Владимирович переоделся в светлые джинсы и белую футболку, четко подчеркивающие его спортивное телосложение. Осанка, повадки и манеры говорили о том, что бывший военный (хотя бывших военных не бывает) поддерживает себя в форме.
– Инга сказала, что у вас аллергия на траву, от нее обморок случился.
– Да, наверное – согласилась она, пытаясь вспомнить, разговор про аллергию был в присутствии Олега Владимировича, или же он с Ингой разговаривал после ее ухода. Где там Вадим ходит?
– А где Вадим?
От предположения, что он читает мысли, она растерялась и опять занервничала:
– Вадим? А он… на процедурах… у него там ещё одна осталась… но он скоро придёт -быстро добавила она на всякий случай, чтобы у Олега Владимировича и в мыслях никакой гадости не было. – Уже идёт, наверное…
Олег Владимирович удивленно посмотрел. Она отвела взгляд, пытаясь спрятаться за шторку. Мужчина пожал плечами и поинтересовался:
– А на ужин вы идете?
– Да. Сейчас Вадим придёт и пойдём.
– Давайте пойдём вместе, – предложил он и сел на стул – а то мне скучно одному.
– Конечно, пойдём вместе.
Понимая, что Олег Владимирович обосновался на стуле надолго (до прихода Вадима), Алла решила ретироваться, шмыгнуть в ванную комнату, но у нее это не получилось.
Голова закружилась, в руках чувствовалось слабость, а ноги вообще тряслись, толи от слабости, то ли от страха, а точнее от того и другого вместе. Придерживаясь за кровать и стены, она пошла к выходу. Интересно, как она собиралась убегать от Олега Владимировича, в случае опасности, да она бы распласталась на первом же шагу, на первой же попытке побега от него.
– Давайте я вас провожу.
Он встал со стула, сделал к ней шаг.
– Нет! – закричала испуганно она – не надо. Я сама.
– Хорошо, хорошо – Он помахал двумя руками перед собой, соглашаясь с ней, и сел обратно.
В ванной комнате она защелкнула дверь и опустилась на колени на прохладный кафельный пол, приложив голову на холодный бортик ванны.
«Надеюсь я себя не выдала? Надеюсь, он подумает, что я скромная и стеснительная девушка (в принципе так оно и есть), и не позволяю чужому мужчине провожать меня в ванную. Будем надеяться, что он подумал именно так».
Через некоторое время, она услышала Вадима. От радости, что муж вернулся, Алла нашла в себе силы подняться с пола. Она приняла душ, долго стояла под водой, пускала на себя то тёплую, то холодную воду. Контрастный душ окончательно привел ее в чувства. Появились ободряющие мысли: «Вадим в обиду не даст. Да он этого Олега Владимировича в два счёта уложит. Да он его одной левой в нокаут отправит. Да он Вадиму в пупок дышит. Да Вадим у неё вообще спортсмен, а не какой-то там военный, даже если и не бывший».
***
Не увидев жену в номере, Вадим забеспокоился, но вовремя услышал как в ванной комнате, как уточка, плюхается Алла и взял себя в могучие руки.
Олег Владимирович делал записи в блокноте. Любопытство Вадима подталкивало заглянуть в записи первого подозреваемого во всех тяжких грехах, но здравый ум подсказывал, что интерес к личным вещам отдыхающих (сумкам, шкафам и комнатам) вошел в привычку и затягивает. С этим придется бороться и лечить. Но в свете сложившихся событий Вадим решил простить себе мелкие хулиганства и проявления клептомании. Чужие вещи он обязательно вернет, телефон подкинет хозяйке, главное чтобы он сейчас не зазвонил.
– Отдыхаете? – стараясь скрыть беспокойство, спросил Вадим – Стихи пишите?
– Нет. Я вас жду. Хотел с вами идти в столовую, а то одному скучно. Вы не против?
– Нет, не против. Спасибо, что Але сегодня помогли. – Вадим присел на кровать, при этом пристально смотрел на Олега Владимировича.
– Так любой бы поступил.
– Ума не приложу, что случилось?
– Может сахар в крови упал, или давление подскочило. Или упало. Главное, что уже все нормализовалось.
– Нормализовалось – повторил Вадим.
Разговор зашел в тупик, легкость слов обоих мужчин противоречила тяжести взглядов. В комнате витало напряжение, оно накаляло воздух, это чувствовалось кожей, и мужчины это чувствовали. В небольшом пространстве находятся два тяжелых человека, с тяжёлыми характерами, с тяжелыми мыслями и взглядами, если кто-то чиркнет спичкой, то от искры взорвется воздух и от взрывной волны всё вокруг разлетится в разные стороны. Вадим отвел взгляд первый, собираясь поступить хитрей и не выдать себя раньше времени. В спортшколе тренер учил правилу: действовать четко и напролом, но всегда повторял: «бывают такие ситуации в жизни, когда это правило необходимо нарушить». Сейчас это был тот случай, когда необходимо было уступить сильному врагу, дать слабину, чтобы он чувствовал свое превосходство. По правде говоря, Вадим хотел бы, чтоб Олег Владимирович был на его стороне баррикад в борьбе с врагами. Нет, он не боялся его, но считал, что сильный, умный мужчина в лице противника, слишком опасен. Он мысленно пробежал список врагов и друзей, пытаясь определить в какую колонку записать вынужденного соседа по комнате и мысленно написал его посередине с большим знаком вопроса.
Почти неделю живут в одной комнате, а про него ничего не знают. Аля, по своей открытости, наивности, задавала ему вопросы о семье, работе, увлечениях, но Олег, как партизан в плену у немцев, ловко уходил от ответов.
– Олег Владимирович, у меня к вам есть небольшая просьба – для убедительности Вадим даже подсел к нему – я думаю, вас это не затруднит, а я очень буду благодарен. Вы же тут сдружились с кем-то? Да? Не могли бы вы после ужина сходить к своим друзьям, знакомым. Вы понимаете о чём это я? – Вадим делал вид, что ему очень неловко, как семикласснику, а не взрослому мужчине – Понимаете я с женой уже неделю… ну это… не обнимался… понимаете?
– Да, конечно – Олег Владимирович махал головой – понимаю. Дело же молодое. Всё понимаю.
Он действительно понимал о сути просьбы, не понимал, почему уверенный в себе мужик, совсем ведь не интеллигент, а так скромно, красиво подходит к щепетильной теме. Такое можно было ожидать от Али, но не от Вадима. Сказал бы по-мужски: «неделю секса не было, иди, дядя, погуляй полчаса». это подняло ему настроение.
– Вы нас, конечно, извините. Это же не наша вина, что мы вместе живём. – Вадим говорил в пол голоса – Я думаю этот разговор останется между нами. Вы же знаете у меня Аля такая стеснительная.
– Да о чем разговор, конечно – Олег Владимирович весело махнул рукой.
Вадим не понимал, чему тот радуется, но знал, что лучше пусть радуется, чем хмурится, всё спокойнее.
– Если она узнает, что я вас об этом просил, то умрет от стыда – честно признался Вадим.
– От меня не узнает – пообещал Олег.
Вадим размашисто поднял руку, взглянул на часы и сообщил:
– Время ужина. Аля долго душ принимает, хоть бы опять давление не упало.
Вадим встал, думая: «Был бы мужик умный, то догадался, что приставать сегодня к жене я не стану в связи с её слабостью после обморока».
– Я жду вас – в спину напомнил Олег, достав блокнот, стал писать, конечно же, не стихи. Настроение его поменялось, он стал серьезным, хмурым и задумчивым, весёлое настроение сдуло как сквозняком в форточку. Весь его вид говорил о том, что он собирается доверять Вадиму и готов к любому повороту событий.
Вадим этого уже не видел. Он тихонько постучал в дверь ванной комнаты и предупредил:
– Аля, это я.
Жена открыла дверь сразу. Она стояла под дверью и прислушивалась, ничего конечно не слышала, но ждала и надеялась, что Олег Владимирович уйдёт, не будет ждать их на ужин. Аля пустила его и кинулась на шею, обхватила двумя руками, прижалась к нему и тихонько засопела в ухо. Он обнял и приподнял, уткнулся носом в шею, в нежную, бархатную кожу, она благоухала ароматами полевых цветов и роз. Влажные волосы щекотали шею, от их прохлады, свежести и аромата стало уютно и приятно. Он глубоко вдохнул её аромат, ох, как же он соскучился по ней. По телу побежали мурашки. Он заметил на щеках румянец. Это уже хорошо.
– Ты как? – он чуть отстранился от нее, чтобы заглянуть в глаза.
Ей не хотелось от него отодвигаться, на его шее так спокойно и хорошо. Так бы и висела в его объятиях, дышала бы ему в шею, в ухо, волосы. Да хоть куда, лишь бы в его объятиях. И с закрытыми глазами. Не хочется никуда смотреть.
Вот только откроешь глаза, увидишь, где они находятся, и сразу пропадает, улетучивается спокойствие, приходит страх, паника от неизвестности.
– Уже хорошо. Я так рада, что ты пришел. Мы пойдем в столовую вместе.
– Планы изменились, теперь я прикрою тебя.
Он поставил ее на пол и рассмотрел: чтобы её не достали недруги, замуровалась в тоненький халатик, из-под которого просматривалось полотенце, наряд назывался – «Сто одёжек и все без застёжек». Он улыбнулся ее наивности и пошёл к раковине, умылся холодной водой. Чтобы она не впала в панику, он решил подбирать каждое слово. Страх и паника не дадут её голове правильно работать и оценивать ситуацию адекватно, тем более, именно сейчас от неё это понадобится. И в тоже время ее нужно было растормошить, а то она, как окунь в спячке то в одну, то в другую сторону по течению плывет. Чтобы она задумалась, он спросил:
– Как твоя память, всё вспомнила?
– Вадим! – возмутилась жена и передернула плечами – Ну откуда я знаю? Всё я вспомнила или не всё. Как я могу понять, что я забыла, а что вспомнила. Ну ты даёшь! Я поняла одно, когда ты мне напоминаешь о чём-то, то я это обязательно вспоминаю, а сама как инфузория-туфелька не могу начать думать.
Вадима ее возмущения обрадовали. «Пусть лучше возмущается – решил он – от его глупых вопросов инфузория-туфелька эволюционирует в человека».
– Аля, я тут кое-что нашёл – он достал из кармана телефон.
Дорогой гаджет новейшей технологии, на такое устройство сенсорной промышленности три ее зарплаты уйдёт, еще и красненький, явно женский. Как дети радуются новым игрушкам, так ее глаза засветились от счастья. Вадим же считал, что это не игрушка, а соломинка для утопающих.
– Ты звонил кому-нибудь?
– Нет.
– Надо позвонить Светочке. Нет, Светочке нельзя, она же в Турцию со своим новым парнем улетела. Давай позвоним твоему другу Серёжке. Пусть заберёт нас отсюда.
Эмоции переполняли, она быстро шептала.
– Аля! Стоп! Не гони лошадей, успокойся – моля ее, Вадим закатил глаза.
Его жена просто не способна мыслить адекватно, попади телефон в ее руки, она бы точно позвонила Светке в Турцию, а потом бы пошла на поиски хозяина трубки.
Он подошел к ней вплотную, положил ей телефон в руки, взял её за плечи и сказал:
– Послушай меня – требуя внимания, серьезно проговорил Вадим.
Аля на всякий случай шире открыла глаза, чтобы лучше слышать (серьезная информация может впитываться через глаза, кожу и волосы) и кивала головой, как собачка-болванчик в автомобиле.
– Мы не будем звонить ни Свете, ни Сергею. Я сейчас уведу Олега Владимировича в столовую, скажу ему, что ты хочешь полежать и присоединишься к нам чуть позже. Ты обязательно приди на ужин. Слышишь? Обязательно. Когда мы выйдем с номера, ты набери номер полиции, слышишь? Сто два. Скажешь им что в пансионате «Горный воздух» творятся странные вещи. Нет, скажешь, что здесь незаконно силой держит людей, а потом люди пропадают. Скажешь, что твоя знакомая Алевтина Ивановна пропала.
– Как? – вскрикнула она.
Он закрыл ей рот рукой.
– Тише. Говорят, что она уехала, но она ведь не собиралась, а её личные вещи в номере остались.
– О, Боже.
– Тише. Полиции скажи про укол. Скажи, что нас отсюда не отпускают даже на прогулку по окрестностям. Понятно?
–Да. – Соглашалась Аля, но мысли скакали в голове, как дикие кони, поймать хоть одну бы за хвост. – А что с Алевтиной Ивановной?
– Не знаю.
– А откуда ты знаешь, что её вещи в номере?
– Я ходил туда. Подробности позже, не спрашивай. Ты всё поняла?
Аля снова закрыла рот руками. Она поняла, но как теперь всё это сложить в картинку – не поняла.
– А кто-то ещё пропал?
– Не знаю, постараюсь узнать.
– Вадим, не надо ничего узнавать! – взмолилась жена. – Давай соберем вещи и тихонько уедем. А когда попадем в город оттуда и позвоним в полицию.
Она с надеждой и мольбой смотрела на него. Такому взгляду нельзя отказывать, Вадим сочувственно помотал головой:
– Если бы это было возможно, мы бы смылись еще вчера. Мы уже пробовали, – с сожалением ответил он – не вспомнила?
– Нет.
Она лихорадочно пыталась вспомнить, как и когда они пытались уехать, но её мозг не мог предоставить ей информацию, даже причину, по которой они решили это сделать. Какие-то смутные воспоминания, но они не вязались друг с другом. Вадим куда-то бегает, что-то выясняет, в связи с чем это связано, она не помнит, помочь ему ни в чём не может. Что происходит? В ее воспоминаниях нет ничего опасного, если не считать сегодняшнего приключения с уколом. А Вадим несколько дней чувствует неладное и пытается разобраться. Алла чувствовала себя беспомощной и в тоже время бесполезной, она обхватила голову руками, слёзы потекли сами собой. Она стала раскачиваться из стороны в сторону. Вот бестолковая голова, как бы вернуть в неё всё то, что происходило последние несколько дней. Она амеба, инфузория-туфелька. По их подсчетам она не помнит два дня, целых два дня! да это же так много! просто куча информации! А где же она? Что ей вкололи, что стерли из памяти два дня?
– Успокойся! – Он подошел к ней, обнял и прижал так, что у неё не хватало сил раскачиваться – всё будет хорошо. Слышишь?
– Вадим, а боюсь, – прошептала она ему в грудь – может не всё так страшно? Может Алевтина Ивановна где-то в другом номере? – Она подняла голову и стала заглядывать в глаза мужу, ища там поддержку. – Может нас силой не держат? А, Вадим?
Вадим хотел бы соврать, тем самым успокоить её, но нельзя, чтоб она верила себе. Ей нужно оставаться бдительной, подозрительной, недоверчивой. Он серьёзно, задумчиво и грустно взглянул на нее и прижал к груди. Аля же категорически отказывалась верить во всё происходящее.
– Надо звонить, – напомнил он о ее миссии, – а то хозяйка кинется его искать – он указал взглядом на телефон и отпустил Алю, собираясь уходить.
– Ты его украл, – еле слышно возмутилась Аля – час от часу не легче. На тебя плохо действует горный воздух.
Сколько лет Вадима знает, никогда за ним такого не замечала.
– На меня плохо действует пансионат «Горный воздух» – хмыкнул Вадим и продолжил – Все очень серьезно, раз я пошел на кражу телефона. – он быстро поцеловал ее в губы, отпустил и добавил – Точнее, я его позаимствовал, но я исправлюсь. Поставь на беззвучный режим.
Взявшись за ручку двери, добавил:
– Я буду ждать тебя в столовой.
Когда Вадим вышел, Аля почувствовала как в этой небольшой комнате освободилось много места без огромного мужа, но это пространство быстро заполнилось страхом и паникой. Она защелкнула задвижку. Всё-таки с Вадимом было спокойнее, а теперь она одна наедине со своими мучителями. Конечно же, она верила Вадиму, просто боялась себе представить, вообразить, нарисовать картину ужасов, которые он ей рассказал. Она боялась своего воображения, которое всплывало следствием его предположений. Ведь это не шутки, не мог он её разыгрывать. Конечно, не мог. Они оба знали, что шутки и розыгрыши должны быть добрыми и веселыми. А в этом случае добротой и не пахнет. А укол (место от него ещё болит), пропавшая Алевтина Ивановна, при этом оставившая свои личные вещи. Забыла что ли? А еще забыла предупредить, что уезжает. На склеротичную особу она не похожа, даже наоборот, очень даже живехонькая энергичная старушка, следящая за своим здоровьем.
Что всё-таки произошло?
Она слышала, как пройдя совсем близко через коридор, Вадим с Олегом Владимировичем вышли из номера. И настала тишина. Такая тишина, что было слышно собственное сердцебиение.
Алла не была уверенна, стоит ли звонить в полицию, боялась обвинить ни в чем не повинных людей, испортить кому-то бизнес, репутацию пансионата и конкретных людей.
В папке контактов было несколько телефонных номеров, один из них под именем «сынок». В папке с фото и видео было несколько фотографий мальчика лет шести может меньше в инвалидном кресле, он улыбался и был весёлый. Алле стало грустно, Вадим украл телефон у человека, у которого есть ребенок инвалид. Очень плохо получилось. Алла опять поклацала кнопкам и открыла папку с последними звонками. Её удивило, что входящие и исходящие звонки были только с одним человеком, под именем «сынок». У хозяина телефона нет больше друзей? У Али тоже мало друзей, но в её телефоне есть много разнообразных звонков, то ей звонят, то она сама звонит, потом сохраняет эти звонки под именами и фамилиями. Но один человек, с которым можно общаться – это меньше минимума, даже если это самый родной человек на свете.
– Надо звонить – сама себе прошептала Аля, чтобы приглушить стук сердца и совести. Дата и время на дисплее, писали, что сегодня восемнадцатое июня восемнадцать часов вечера, и она расценила это счастливым знаком свыше.
***
– Это уже третий раз! – Евгений бегал по кабинету, лихорадочно запихивал в карманы документы, прав, ключи, пачку сигарет с зажигалкой, объясняя Максиму Петровичу – в последний раз это было две недели назад .Бог любит Троицу. В этот раз она всё-таки родит. Как ты думаешь? – и, не дожидаясь ответа (скорее всего он спрашивал у себя), продолжил – надоело её туда-сюда возить. А если не родит, я её в роддоме оставлю. Пусть она докторов мучает. Меня она уже замучила.
Женька любил свою жену, но её беременность последнее время казалось ему сплошным адом. Он очень трепетно ждал своего первенца, уже придумал ему имя – Никита – и его он уже любил, но беременная Лена вынесла ему мозги, то ей хочется перченой селедки, то маринованной клубники, то перченой селедки фаршированной маринованной клубникой. А когда это уже принесено домой – нате вам, пожалуйста, она уже это и не хочет. Он конечно понимал, что в ней играют гормоны, но терпеть это уже надоело и гормональная игра казалась сущим адом.
А месяц назад у неё начались схватки, естественно они к этому готовы не были. Женя быстро собрал все необходимые вещи и привез Лену в роддом. В тот день доктор сказал, что такое бывает, что ещё не срок и схватки ложные. Через две недели всё повторилось: схватки, собирание вещей, роддом, тот же доктор, опять не срок.
И вот сегодня опять схватки, вещи собраны (не стали разбирать сумму с прошлого раза), тот же доктор по телефону сказал (с усмешкой) «ну приезжайте, что же мне с вами делать».
Женя бегал по кабинету, перебирал на столах всё, что попадалось под руку. Поднимал, перекладывал и переставлял: папки, чайник, газеты, ручки, кружка, бублик.
– Я ей сразу обещал, что буду рядом. В зал не пойду, это точно, а в коридоре подожду. Макс, ты меня извини, я знаю, что ты уже два дня здесь ночуешь. Я тебя прошу только до моего прихода побудь на смене, за меня. Ну сам понимаешь. Родит, я как штык, тут как тут.
– Ты думаешь, быстро вернешься? – Максим Петрович сидел за Жененым столом и наблюдал за его Фэн-шуйным перекладыванием предметов. Когда жена рожает, муж становится смешным, суетливым ребенком, не знает, что он делает и что нужно делать.
– Да, а что не быстро? – Женя остановился на полушаге.
– Ну, ей-богу ребёнок. Быстро только знаешь что?
– Блин – разочарованно протянул Женька, он-то рассчитывал, чтоб быстро. Леночка быстро родит, он счастливый обнимет её и малыша и быстро вернется на смену. Ему даже в голову не могло прийти, что всё может быть не так, как он планирует, а ведь слышал, что некоторые женщины могли целый день рожать в мучениях и болях. Он так расстроился, что так и стоял на том же месте, где его поразил вопрос Макса.
– Ты в спячку не впадай, – поторопил напарник – давай езжай к любимой своей. А то ты пока соберёшься, она дома родит. – Максим был невозмутим, конечно не его же жена в роддом едет.
Женя очнулся как от холодной воды. Точно, там же любимые, они тоже переживают, они тоже первый раз, им ещё страшнее, а он тут быстро хотел на работу вернуться. Да какая работа? Подождет она. Всё и все подождут. Вот Лена с Никитой ждать не могут, им поддержка нужна, его поддержка, Женина.
Он опять забегал по кабинету, по второму разу поднимая предметы на столах, потом полез под стол.
– Что ты ищешь?
– Ключи от машины – растерянно просматривая свой кабинет, ответил Евгений.
– Ты их в левый карман брюк положил, мой растерянный друг.
Женя постучал по карманам обеими руками, как будто не знал где именно левый карман.
– Точно. Надо же ты всё видишь и все помнишь – машинально восхитился Женька.
– Работа у меня такая. Удачи. Поцелуй от меня Лену. – Макс поднял руку с кулаком, согнутую в локте, а сам улыбнулся – Вы молодцы, так держать.
Женя уже выходил из кабинета, когда до него дошло, что имеет в виду Максим, он в панике обернулся.
– Нет, ещё одну беременность я не переживу – и вышел, через секунду открыл дверь, просунул в кабинет голову и с ужасом выдал – она мне вчера заявляет, что хочет снега. Я чуть с дивана не упал. Где ей в июне снег найду? А она потом говорит, что просто хочет, чтобы сейчас была зима, а не лето. Жарко ей видите ли. – И прошептал – Я боюсь её желаний.
Капитан Евгений Васильевич Гончаров, растерянный муж беременной жены, запуганный ее желаниями, захлопнул дверь, а Максим расхохотался уже в голос. Надо же никогда не подумал бы, что Лена такая капризная. Что беременность делает с женщиной, меняет её до неузнаваемости, и не только в том, что женщина становится красивее, но и характер меняется.
Гончаровых Макс знает чуть больше года, сразу стали дружить семьями, только у Макса семьи не было, он сам себе семья, но это его ничуть не беспокоило. Значит так должно быть, или так звёзды сложились, или так карты легли, или желания нет семью заводить. Всему своё время и у него тоже будут и семья и дети.
Сегодня главное, чтобы у Лены всё хорошо было… и на его смене без происшествий.
А сейчас можно и вздремнуть, всё равно тут всю ночь сидеть. Начальство уже разошлось, в некоторых кабинетах ещё сидели следователи, дописывали отчёты, допрашивали подозреваемых, но никто из них к Максу уже не имеет отношение. Если не ЧП, конечно. Сейчас его работа заключалась в том, чтобы отвечать на телефонные звонки и собирать следователей на вызов. Это конечно Женина работа, но у него незапланированные роды. Макс стал мастерить себе место для спячки. Спячка – это громко сказано, хотя бы полчаса вздремну, две ночи уже никакого отдыха не было, выключался даже на рабочем столе перед компьютером, не доползая до дивана. С завистью вспомнил, что в его кабинете диван есть, с сожалением понимая, что в Женином ничего удобнее стула нет, решил так на стуле и спать.
Он положил перед собой на стол побольше папок с документами и газет, сделал импровизированную подушку, обнял ее руками и лёг. Как только голова дотронулась до газеты, он заснул.
Телефонный звонок вырвал Макса из рук Морфея, он совсем не хотел реагировать на треск аппарата, а сооружение из папок и газет казались ему самым мягким местом на планете Земля, от которого совсем не хотелось отсоединяться. Он кинул быстрый взгляд на часы: восемнадцать, отметив, что поспал ровно полчаса, как сам запрограммировал события – вздремнуть бы хоть «полчасика», в следующий раз будет осторожней с мыслями и будет думать «хотя бы два часика» – и поднял трубку.
– Полиция, Капитан Платов,– представился Максим охрипшим голосом.
– Алло, полиция. Здравствуйте. Меня зовут Алла Соколова – голос у девушки был неуверенный и дрожал – я нахожусь в пансионате «Горный воздух».
– Что у вас случилось?
Полицейский Максим Петрович Платов просыпался быстро, годы тренировки давали о себе знать, конечно это были не тренировки, а условия его работы, часто приходилось не спать в кровати дома, а как сейчас на импровизированной подушке и на скрипучем неудобном стуле.
– Я отдыхала здесь с мужем.
– Очень хорошо, что у вас случилось? – повторил Макс.
– Дело в том, что здесь творятся какие-то странные дела.
– Какие дела?
– Нас не отпускают на прогулку и в город тоже не отпускают.
– Вас держит там силой? – Максу стало интересно, он уже предположил, что звонит ему психически неуравновешенная барышня, придумавшая себе историю, требующую неотложного звонка по номеру сто два. Она находится у себя дома и придумывает опасность. Иногда так делают старушки, сидят дома, таращатся в окно от скуки, а им там что-то мерещится, вот они и звонят. Но нельзя отбрасывать, что это на самом деле из пансионата звонят. Всё придется проверять.
– Вроде бы нет – еле слышно ответила Алла Соколова.
– Как это «Вроде нет»? Вы не уверенны? – поинтересовался Максим и решил: «точно психическая».
– Нам можно ходить везде по территории, а за ворота нельзя, охранники не отпускают. И камеры наблюдения везде стоят.
Максим считал, что любая уважающая себя организация (вернее ее руководство) устанавливает видеонаблюдение и нанимает охрану. Вот приспичило Ленке рожать, пусть бы Женька разбирался с этой ненормальной. И не отреагировать же нельзя, придётся в район звонить, пусть там участкового поднимают, или сами еду разбираться.
– А вы пробовали выйти?
– Кажется да.
– Что значит, кажется? – поинтересовался Платов, сам себе уже решил: «точно ненормальная».
– Мне муж сказал, что пробовали. Нас на экскурсию только возили на водопад «Чаша любви». Знаете?
– Знаю. – «У нас складывается светская беседа. Теперь она задает мне вопросы и интересуется моими познаниями местности» – Так всё-таки вы выезжали за пределы пансионаты, то есть вас там силой никто не держит.
– Вадим сказал, что мы пробовали сбежать и у нас не получилось.
– Вадим – это муж?
– Да.
– А что ещё ваш Вадим сказал? – «Интересно у неё муж есть или его она тоже выдумала?».
– Ещё сказал, что Алевтина Ивановна исчезла.
– Кто такая Алевтина Ивановна?
– Наша знакомая, мы здесь познакомились, и она не говорила, что уезжает домой.
– Вы уверенны, что она не уехала? – спросил он, проверяя свои догадки.
– Нет.
Она догадки подтвердила – во всем не уверенна.
– Но её вещи здесь – сообразила Алла.
– Она могла их забыть.
– Все вещи забыть?
– А она все забыла?
– Да, наверное. Мне муж сказал, что все.
– А ваш муж откуда знает?
На другом конце телефонной связи замялись, явно не ожидали такого вопроса.
– Он искал ее.
– Фамилию Алевтины Ивановны знаете?
– Нет. Ещё у нас телефоны не обслуживаются, и мы не можем позвонить, будто кто-то глушит сигнал.
– А вы с чего звоните?
Опять замялись на другом конце провода, а Максим Петрович вздыхал в голос, поглядывая на подушку из газет.
– Муж взял в долг телефон, только, чтобы позвонить. Вы не подумайте, Вадим у меня порядочный.
– Я понял.
– А сегодня мне сделали укол в плечо. Сзади подошли, и я потеряла сознание. А пришла в себя где-то через час.
Она выпалила это на одном дыхании, видимо девушка не привыкла и не любила говорить о себе, и тем более жаловаться, и тем более чужому человеку.
– Какой укол? – заинтересовался Максим.
– Я не знаю. И сейчас я не помню два предыдущих дня.
– Совсем? – полицейский Максим Петрович заинтересовался, хоть весь рассказ звучал сомнительно, а вот любую физическую опасность, телесный вред можно проверить.
– Вроде, да.
«Опять двадцать пять, опять неуверенно в показаниях. Либо она напуганная беспомощная, стеснительная, ничего не понимающая девушка, либо на самом деле больная на голову, по ней психушка плачет и ждет с распростертым плакатом «Добро пожаловать» – подумал Максим и спросил:
– В каком номере вы остановились?
– В двести семнадцатом. Правое крыло, второй этаж.
– Хорошо, разберёмся.
– Помогите, пожалуйста, – эти слова девушке давались тяжело, она явно не привыкла просить чужих людей о помощи.
– Поможем – пообещал Макс, раскладывая в голове план последующих действий.
– Вы приедете? Я вас очень прошу – голос уже дрожала от слёз.
– Приедем. Мы обязаны приехать, всё проверить.
– Я не могу долго разговаривать. Спасибо вам, Капитан Платов. Помогите, пожалуйста – она захлюпала носом, заплакала и отключила телефон.
– И слёз моих вы не увидите – пропел Максим, в мотив не попал, потому что не помнил песню и исполнителя, вспомнились только слова к случаю.
Передав обязанности в районное отделение, Максим Петрович попытался ходить по маленькому кабинету Жени, надеясь размять затекшие мышцы спины и ног, но габариты кабинета-кабинки не позволяли заниматься разминкой. Стул оказался неудобным, вроде бы обыкновенный, а сидеть в нём неудобно. Он уже и ходил и прыгал, то на носочках, то на двух ногах, то по очереди, уже и выгибался, и прогибался, а поясница болит и ноет.
«Как он тут сидит целыми днями? Нет места для полета души и мысли» – мысленно сочувствовал другу Платов. Он обнял импровизированную подушку, положил на неё голову и закрыл глаза, спать уже не хотелось. Пансионат «Горный воздух» находится ближе к городу, поэтому мобильная связь соединила Соколову Аллу с городской полицией. «Сколько туда ехать? Не, ну не поеду же я. Я на смене» – сам себе напомнил Макс.
Он откинулся на спинку стула и задумался. Эта тяга к справедливости, любознательности, чуть-чуть авантюризму вместе с азартом, никогда в нем не угаснет, а наоборот, с каждым годом работы в полиции всё больше и больше разрасталась, разгоралась как костер, в который он сам же и бросал дрова из своих дел.
Обычно ему хватало одного общения с человеком по телефону, чтобы составить психологический портрет, подключая к логике воображение и психологию, и, приезжая на вызов, встречал именно такого человека, которого успел представить в своей голове. А с Соколовой у него возникли двойственные чувства, с которыми не мог разобраться. Он проникся к ней сочувствием и уже жалел её, хотя ему нельзя это делать, ни при каких обстоятельствах.
«Утром позвоню в район капитану Симонову, поспрашиваю» – решил Максим, прекрасно зная, что ничто так быстро не делается. По закону на такие заявления можно отреагировать в течение трех суток. Вот если бы произошло убийство, среагировали бы конечно быстро, а это так, непонятно что, можно не торопиться. В данный момент на неё никто не нападает, не душит, не насилует, не убивает.