***
Туман из мыслей крутился и закручивался в вихрь, Алла не могла остановить его и поймать хоть одну маленькую, слабенькую, прозрачненькую мыслишку, ну хоть за хвост. В голове звучал голос медсестры и отдавал команды: Очнитесь! Нашатырь! Пора! Радуга! Пятьдесят минут! Время!
«А правда, куда делись пятьдесят минут? – мысленно разволновалась Аля – на просмотр радуги?»
– В голове шумит. – Оправдала она себя – Это нормально?
– Наверное нормально. – Вадим успокаивающе гладил руки жены – тебе нужно отдохнуть. Хочешь пить?
– Нет, я уже напилась. – Алла испытала дефицит информации и перестала оправдывать себя – Я пришла, Инга вышла, кто-то зашёл, – рассуждала Аля, пытаясь воспроизвести время в ингаляционной комнате, а чтобы мысли не ускользали, она проговаривала их вслух – зашёл. Точно, Вадим, точно. Вспомнила – закричала она, в глазах появился осмысленный взгляд, как будто на неё свалилось прозрение, но тут же радость пропала.
– Что ты вспомнила? – с нетерпением спросил он.
Вадим тоже не мог сдержать свои эмоции, от того, что именно она вспомнила, может многое прояснится. Он интуитивно чувствовал что-то страшное и опасное происходит в пансионате, что-то происходит с отдыхающими, что-то происходит с ним самим. Затуманивание разума, неадекватное поведение, обмороки, сосед по комнате, медсестра. Где-то выпала логика, зато появились пробелы с памятью и сознание дает сбой. Он как сомнамбула, безынициативный, пассивный овощ. Слишком много вопросов и мало ответов. В любом случае нужно разбираться в сложившихся ситуациях, нельзя сидеть, сложа руки, нужно что-то делать. Проблемы стали поступать не по одной в день, а по две в час. Вадим знал, что пахнет жаренным, но не догадывался, какие ужасные события и испытания ждут его с Аллой. Он чувствовал – опасность где-то рядом и она угрожает его семье.
Алла поднялась с кровати, от радости даже светилась вся, ну конечно, а то это тупое состояние с вихрем из мыслей её очень пугало.
– Вспомнила. Я спиной к двери сидела. – Она испугалась и занервничала, стала щупать плечо. – Кто-то зашел в кабинет, и мне стало больно. Ай. Вот посмотри, болит – она оттянула футболку с плеча.
Вадим обошёл её и развернул на свет. На чуть загорелой коже ближе к шее четко выделялось красное по бокам и уже синее в середине пятнышко, как от укуса комара. Конечно насекомое здесь не причем, это очень тоненькая иголка.
– Вадим, что это значит? Меня укололи чем-то, и я потеряла сознание? – Возмущение переполняло, удивление зашкаливало, а пыл радости поубавился. Алла не хотела верить сама себе и заговорила шепотом – а потом Олег Владимирович Ингу позвал. Неужели это он меня уколол? А я ему уже спасибо сказала. Представляешь?
– Представляю, – он повернул её к себе, с серьёзным встревоженным видом, глядя в глаза, стал чётко давать указания – Алечка, сейчас мы не паникуем, ведём себя как и раньше, ты ему также благодарна и ни в коем случае не показывай, что мы подозреваем его. Ясно? Ты меня поняла?
– Кошмар какой! Как так можно?! Что ему от меня надо? Ужас. На пятьдесят минут – и она испуганно захлопнула рот. Фантазии, вместе с воспаленным разумом рисовали самые отвратительные сцены, которые можно было себе представить. Извращенец усыпил ее и… Нет, только не это. Она потрясла головой из стороны в сторону и ей очень захотелось поплакать, даже слезы навернулись на глазах. Надо срочно идти в ванную, принять душ, смыть с тела и души всю гадость и обязательно поплакать. Она испугалась своих мыслей, но больше, что Вадим может думать о том же. Она испуганно подняла голову. Муж обнимал её, но смотрел в стену поверх её головы и молчал, только венка на шее пульсировала. Его молчание говорило о многом, конечно, он все понимает, думает о том же, только молчит. Ей самой надо набраться смелости и сказать это. Они всегда были честными друг с другом. – Вадим, если ты меня… презираешь, то…я понимаю…
От тяжести позорного горя Алла уткнулась лбом в его грудь, опустила глаза, слезы потекли по щекам.
– Аль, ты сдурела? Да? – он отодвинул её немного от себя, но руками держал за плечи – я не знаю, что ты там напридумывала, но дурь из головы выкинь. Непонятно какую дрянь тебе вкололи, но голова у тебя явно не варит.
На это, конечно, надо было бы обидеться, но она не успела.
– Я вчера тебе все объяснил, – напомнил он – и предупредил, что подобное может произойти. Договорились же быть осторожными.
Такого ответа она не ожидала и ошарашенно вытаращила на него огромные глаза, слезы высохли моментально. А она уже представляла себе, как Вадим её бросает, как ему противно с ней жить, что он её презирает. А он подозревал о произошедшем и предупреждал. Когда это было? Может Вадим сознание терял, а не она? Она на всякий случай поковырялась в своих воспоминаниях вчерашнего дня, ничего подобного не нашла и поинтересовалась:
– Можешь повторить? Ничего не понимаю.
– Хорошо, давай мыслить логически. Олег не один с тобой, и в подсобке сидит Инга, медсестра не позволит ему что-то с тобой сделать, тем более, пятьдесят минут это не пять. И перестань думать глупости, это тебе не идет.
– Зачем тогда он сделал мне укол?
– Я ещё не понял. Нам с этим надо разобраться. Давай подумаем, как не выдать себя, делаем вид, что не знаем об уколе.
Вадим задумался, поэтому не обратил внимание на ошарашенное состояние жены и продолжил:
– Вечером, когда все разойдутся по номерам, я схожу в процедурный корпус, посмотрю, что в ингаляционном кабинете. Инга тоже замешана.
– В чём замешана? – еле дыша, спросила она.
Он посмотрел на Аллу – с каждым словом глаза округляются всё больше и больше – сделал вывод, что это хорошо, значит, её разум приходит в порядок, а то сидит, как растение на огороде под палящим солнцем, двух слов связать не может.
– А ты меня прикроешь за ужином. Поняла?
– Нет – не выходя из шока, честно призналась жена – Вадим, ты что шпионишь? Что это значит – прикроешь? Ты меня пугаешь.
Она высвободилась из его рук и отодвинулась от него подальше, чтобы лучше видеть.
– Нет, Алечка, это ты меня пугаешь, – он наоборот стал подвигаться к ней ближе – мы же вчера с тобой договорились, что ты меня прикрываешь. И ты меня на ужине прикрыла.
– Чем прикрыла?
– Так – протянул он – Понятно. Все заново. Опять пробелы.
– У меня пробелы с памятью? Я так и думала. – Она прикусила губу и всхлипнула – Ты куда-то ходил вчера, а я не помню. Ты меня предупреждал, а я не помню.
– У тебя явно проблемы с памятью. Это нормально. Мы все такие.
– Какие?
Он подошёл к тумбочке, налил из графина воды и поднес Але.
– Выпей и скажи мне какое сегодня число?
– Ты что издеваешься? – он её пугал, но решила не спорить, стала считать даты – Мы приехали сюда четырнадцатого июня, позавчера, значит сегодня шестнадцатое. Вот.
При завершении своих подсчетов, она выпила залпом воду, поставила стакан на тумбочку и прилегла на кровать в подушки – даты посчитала, дела все поделала, легла, готова слушать в связи с чем Вадим решил залазить в чужой кабинет и от чего и как его за ужином прикрывать.
– Так, – протянул Вадим – Плохи дела.
Он присел рядом и взял её руки, он всегда так делал, когда нужно было успокоить Алю, или завести с ней серьезный разговор.
– Аля, милая, сегодня восемнадцатое июня.
– Шутишь? – засмеялась она и взглянула на него, поняла, что он не шутит и ему не до смеха. Она мысленно посчитала и возразила – нет, шестнадцатое. Я точно помню, что два раза ходили за водой, а за водой мы решили ходить каждый вечер.
– Мы действительно ходим за водой каждый вечер – подтвердил муж и сообщил – уже восемнадцатое.
Она села, схватилась руками за голову, стала её крепко сжимать, но воспоминания двух минувших дней не приходили.
Приехали четырнадцатого, заселились, вечером подселили Олега Владимировича, пятнадцатого числа они провели у врачей, им назначили процедуры, а шестнадцатое не помнит, вообще-то она думала, что сегодня шестнадцатое. Сегодня с утра сходили на завтрак, потом она пошла на массаж, Вадим пошёл на свои процедуры (на жемчужную ванну), потом она сходила в бассейн, а после обеда Вадим пошёл на массаж, а она на ингаляцию.
Она сидела и раскачивалась из стороны в сторону.
– Ну успокойся, – он постарался попросить, подвинулся к ней ближе, забрал руки от головы и обнял – не переживай. Я думаю, что это временно, скорее всего, это из-за укола. Давай, давай успокаивайся.
– Как успокоиться? Я не помню, где была два дня, и что делала, а ты говоришь, успокойся.
Ею уже во всю силу овладевала паника.
– Я тебе помогу вспомнить – пообещал муж.
Она прислушивалась к себе, поэтому не заметила нотки лжи:
– Что творится с моей головой? Ни одних воспоминаний за эти дни. Я боялась тебе в этом признаться, думала, что это после обморока. Мне к врачу надо. МРТ. КТ. УЗИ. Мне нужно проверить голову. Мозг. Сосуды. Да?
– Нет.
– Если так пойдут дела, я скоро стану склеротичкой.
– Пробелы в памяти у тебя от укола и они пройдут.
– Что вообще происходит? Почему Олег Владимирович меня колит?
– Может это не он, ты же не видела.
– Не видела – согласилась Алла. – А зачем ты полезешь в чужую кабинет? Что ты там собираешься искать? Ты что шпион на задании? – тут ей пришла в голову мысль, и она спросила – Что мы вообще делаем в этом пансионате?
Аля впала в панику, вопросы она не задавала, а выстреливала, как из пулемёта при этом не позволяла ответить на них. В таких случаях он с ней не сюсюкался, а четко излагал факты и указание. Вот только с фактами проблема – их нет, а только домыслы и подозрения.
– С этого вопроса начались мои подозрения.
– Прошу, не говори так. Я ничего не поняла.
– Я и сам многое не понял, – поделился открытием Вадим – но собираюсь в этом разобраться.
– Я боюсь.
– Не паникуй. – Он встал с кровати, стал ходить по комнате. – Успокойся, ты вспомнишь всё, тебе просто нужно отдохнуть. Я не думаю, что тебе сделали промывку мозгов, так что возьми себя в руки.
Она хлопала глазами, и по мере получения информации у неё открывался рот. Ее наивное удивление раздражало. Из их семейной пары ни один не может адекватно оценить ситуацию, Аля ведет себя как пациент амнезийного корпуса палаты номер один, а он восстанавливает связь с реальностью раз в час. Он злился на себя, на Алю, на окружающую среду, хотя среда на него не влияла.
– Пока ничего страшного не происходило, но тебя укололи. То, что нас тут держит это уже понятно, вопрос для чего? Вроде бы и не силой и в тоже время ограничивают нас в действиях. Мы с тобой вчера это уже обсуждали. Я схожу в подсобку Инги, а ты за ужином скажешь, что мне плохо, я в номере и спущусь позже. И попробуй всё-таки узнать, у кого есть рабочий телефон.
– А что с телефонами?
– Телефоны вне действия сети, скорее всего, здесь заглушка стоит, чтобы сигналы не проходили. Помнишь, вчера ты говорила, что на процедурах слышала звонок телефона.
Алла подумала и вспомнила. Фух, как хорошо, что она начинает вспоминать. В кабинете ароматерапии, на двери которой тоже был рисунок в виде мобильного телефона перечеркнутого красной линией, впрочем, как и на всех других дверях, в глубоких мягких и удобных креслах сидели отдыхающие, вдыхали приятные ароматы трав и цветов, слушали успокаивающую музыку, по рекомендации доктора для успокоения нервов. Кто-то даже посапывал, заснул, но нервы успокоил. Прав был доктор, процедуры подействовали.
Алла находилась в боевой готовности, потому что муж предупредил её: «Будь осторожна!» и сказал, что вечером «придётся отсюда ноги делать». Так он выразился, но мысль, что Вадиму всё показалось от переутомления и ему мерещатся интриги и заговоры, не покидала. «Нормальный обычный пансионат, каких в округе просто не счесть – думала Алла, прикрыв глаза – Вадим подозрителен, выдвигает версии заговора против отдыхающих, требует быть осторожной и бдительной. Ему все не нравится, при этом не уточняет подробности, только пугает своей подозрительностью и требовательностью присматриваться к людям и ситуациям». Алла никак не могла взять в толк, что произошло с мужем, его как будто подменили, он все время высматривал, присматривал и заглядывал в чужие комнаты (не был бы он любимый мужчина, она сказала бы, что он еще и вынюхивает). Что именно его пугало, она не могла понять, но как известно, страх передается воздушно капельным путем. Именно таким образом она подцепила заразу и заразилась страхом.
Поэтому она ждала вечера, чтобы он её успокоил, а вечер всё не наступал, ей приходилось бегать по назначенным процедурам, делать вид, что она спокойна и ничего не боится.
Она дышала травами и цветами, но наслаждаться спокойствием не могла, поэтому время от времени открывала то левый, то правый глаз и посматривала за присутствующими. Когда очередь дошла до толстого дядюшки, сидящего напротив (это он заснул в соседнем кресле) у Ники в сумке заиграла еле слышная музыка. Аля закрыла глаза, чтобы никто не видел, что она подсматривает, это ведь так неприлично. Ужасно не любила попадать в щепетильные ситуации.
Мобильные телефоны были у всех отдыхающих, но никто не мог ими воспользоваться по назначению. Может у Ники супер модный навороченный оператор связи, его антенна стоит где-то рядом и ловит здесь сигнал. Ника тихо поднялась и шмыгнула из кабинета. Вернулась так же тихо, села в кресло, никто и не заметил, что она выходила позвонить. А может это и не телефон, а какое-нибудь радио, сейчас этих маленьких плееров пруд пруди, даже не знаешь, как они называются. Придавила, к примеру, через сумку кнопочки и оно заиграло, и чтобы не беспокоить сопящих в креслах отдыхающих, она вышла в коридор.
По дороге в столовую Алла тихонько рассказала об этом Вадиму, он торжествующе поднял палец к небу и ответил, что постарается это выяснить.
Выяснил ли или нет, Алла пока не вспомнила, но тот факт, что воспоминания потерянных дней стали возвращаться, улучшили её настроение. Она даже выпрямилась на кровати, приосанилась, груз амнезии перестал давить на плечи.
Вадим тем временем продолжал размышлять, присматриваясь к жене. То, что она половину не помнит, он вычислил еще вчера. Да он сам, как алкоголик, то пьянеет, то трезвеет, вот только он не пьет алкоголь, не принимает наркотики, ведет здоровый образ жизни, но чувствует себя вареной редиской, фаршированной мясом, таким же не естественным, как это блюдо. Причем в моменты отрезвления он осознает, что вокруг него многие отдыхающие – вареные редиски – напичканные информационным фаршем. Вот только не может понять причину опьянения. В еду подмешивают? В воду? Он машинально взглянул на графин с водой. Воду они берут в бювете, чтобы отравить такое количество воды, идущей из недр земли, нужна тонна наркотика ежедневно. Неестественно и очень дорогостояще.
Ладно, Алю сегодня укололи, она заснула, именно заснула, а не потеряла сознание. Что дальше? Дали ей нюхать наркотический препарат? Что еще можно делать в ингалятории? Но его-то не кололи, не усыпляли. Нужно срочно с этим разобраться, и не стать вареной редиской.
– Вадимушка, – прервала его размышления Аля – что происходит?
– Ничего хорошего – неопределенно и в тоже время точно ответил он. – Вчера все обсудили.
– Но я еще не вспомнила – взмолилась жена.
– Мы будто в тюрьме, и в тоже время никто нас здесь не держит.
– Давай уедем. – Обрадовалась Аля.
– Нас охранник не выпустил.
– Мы пробовали уехать? – она удивилась, надеясь, что он возразит, потому что устала делать открытия в своем сознании.
Вадим надежды не оправдал, чем опять расстроил бедную жену:
– Мы пробовали выйти за территорию пансионата. Якобы погулять, но нас даже на прогулку не выпустили, без письменного разрешения всех докторов и директоров. Уверен, мы его не получим, пока путевка не закончится.
– Мы в тюрьме!
– В пансионате.
– Вадим, я как в бреду. Ты мне рассказываешь, а я не понимаю, не верю.
– Люди как амебы, вроде человек, и в тоже время беспомощный. Извини, но ты тоже такая.
– Нас пичкают наркотиками, чтобы мы были безынициативными и забыли все на свете – предположила Аля.
Вадим принял предположение скептично, пожал плечами:
– Камеры видеонаблюдения стоят только в столовой, в районе заборов и выхода, возле бювета нет камер, но там не пройти. Ворота всегда закрыты, охранник один и тот же, скорее всего их двое, один на улице, другой за камерами наблюдает. Помнишь это или нет?
– Начинаю вспоминать. Это как прояснения в голове. Ты напоминаешь, и я вспоминаю, а сама не могу. Вот увидела Олега Владимировича и вспомнила, а до этого как будто и не знала о его существовании.
– Администратора помнишь?
– Да, его помню, он Олега Владимировича подселил. Такой скользкий тип.
– Этот скользкий тип без ведома главврача не отпустил нас, а тот не отпускает в течение дня, пока все процедуры не пройдём. Я ходил к нему, он говорит, что процедуры пропускать нельзя, а у нас вся книжка расписана по секундам.
– Замкнутый круг, какой-то.
– Но я-то уже несколько процедур пропустил. Сам сделал галочку, за медсестру расписался.
– Подделал подпись? – изумилась Аля.
– Не вздумай меня в этом упрекать – попросил он совестливую жену и охладил ее пыл – Я всего лишь проверял свою догадку. О чём это говорит?
– О том, что ты умеешь подделывать подпись. – Она недовольно пожала плечами.
– Это – факт, но не тот – в тон ей ответил Вадим, но сразу взял себя в руки, еще не хватало поругаться, тем более в это трудное время – это говорит о том, что им всё равно на каких мы процедурах, и никто не смотрит, были у меня процедуры или нет. Нет никаких списков посещаемости, им всё равно где мы находимся, главное, что мы здесь, на территории пансионата.
– Тогда мы точно в тюрьме.
– Нет, но очень на это похоже. Нет надзирателей, делай что хочешь, ходи куда хочешь, отдыхай, кормят, поят, но выход в город закрыт. Вроде бы и не силой, но держат. Вот на экскурсию нас свозили и все – ворота на замок.
– Ой точно мы на экскурсию ездили. Я вспомнила, – её это так обрадовало, что все страхи ушли на второй план. – Как хорошо, а то я уже переживаю, что у меня с головой? Вот ты напомнил, и я вспомнила экскурсию на водопад «Чашу любви».
Теперь Алла не могла сказать точно, сколько дней прошло с момента поездки, но факт этой поездки она вспомнила.
Алла беспокоилась из-за провалов в памяти, и не хотела верить в опасения Вадима, хотелось доказать ему обратное. Подумаешь телефон вне зоны доступа и ворота закрыты, так и правильно, нечего по лесу шастать, заблудиться можно, зверей диких встретить. Главврачу придется собирать бригады спасателей, полицию, волонтеров на поиски непутевых отдыхающих. Закончатся процедуры и разъедутся непутевые отдыхающие по городам и селам, по прописке, по магазинам и домам, освобождая койко-места для новых отдыхающих. А сейчас будьте добры, лечитесь и оздоравливайтесь. Вот и не отпускают отдыхающих гулять. Алла готова была переубедить мужа, с большим желанием и удовольствием развеять все его домыслы и теорию всемирного заговора против отдыхающих пансионата, если бы не один вопиющий случай: ее укололи, и она потеряла память.
– А что вообще было эти два дня, которые я не помню? Помню только отрывки.
– У нас очень мало времени, мне надо уйти. Я все тебе расскажу – пообещал муж – надеюсь, сама вспомнишь.
– Я хочу пойти с тобой – заявила она.
Вадим отрицательно кивнул головой и возразил:
– Если мы вместе не придем на ужин, нас кинутся искать. Поверь мне, это логично. Раз уж мы не можем уехать отсюда, то мы должны знать, откуда идет опасность. И кого именно опасаться.
– Олега Владимировича – резонно напомнила Аля и подумала: «А вдруг он опять меня уколет, и я умру. А умирать совсем не хочется. На этом свете лучше, даже если ничего не помнить и ничего не понимать. Хочу домой, там всё понятно и хорошо, и в детском саду с детками очень хорошо! Как же я оставлю Вадима? Он такой хороший! С ним хорошо! А умирать совсем не хочется. Ох, куда мои мысли понесло? О смерти стала думать, паникой заразилась». От страха ей казалось, что следующий укол приведет только к смерти. Она отогнала страшные мысли и возразила, надеясь на его согласие – Надеюсь, ты не прав.
Согласия не последовало, Вадим не стал спорить и переубеждать жену, считая, что привел достаточно доводов и доказательств своей правоты. Если Аллочка не понимает его и не верит, то у него нет времени доказывать эту теорему сначала. Он, превозмогая желание остаться с женой, попросил:
– Не показывай виду, что ты вспомнила об уколе и боишься его. Веди себя как вела раньше. Мы не знаем точно кто он – друг или враг. Мы не знаем, на какие действия готовы враги. Но если они заподозрят, что мы догадываемся, то могут начать действовать. А как действовать мы ещё ничего не знаем.
Вадим боялся за Алю, ведь она не умеет притворяться. Она открытый человечек, врать не умеет, лицемерить боится, притворяться стыдится, а если попытается соврать, то краснеет, глаза отводит, не может слова связать в предложение. Её в два счёта раскусит любой узколобый человек, не говоря о прожжённых бандитах.
Вадим боялся за неё сильнее её самой, ведь знал намного больше, чем она, но взять её с собой он не мог. Укол стер с её памяти многое и подтвердил опасения Вадима – враги начали действовать – это начало конца. Как только они перестанут прятаться, настанет конец.