Квартал нищих не требовал представления. Обветшалые дома, которые того и гляди обрушатся, грязные улицы, едва живые люди. Лилит с удивлением и голодным интересом смотрела на реальность, которая скрывается за прекрасным городским фасадом. На протяжении всего пути они не встретили ни одного стражника, только исхудалых нищих, что волочились туда-сюда без цели. Они выглядели словно ходячие мертвецы, жертвы неудачного магического эксперимента. Лилит чувствовала, что на неё из теней и руин домов смотрят полные отвращения и гнева живые трупы. Она шла позади, стараясь не отставать от Мери ни на шаг.
– Ужасно, правда? – наконец прервала тишину Мери.
– Не могу даже подумать, что такое бывает. Никогда… не читала, нет, не видела такого.
– Тогда тебе несказанно повезло. Для первого раза ты очень хорошо держишься. Новички, которые впервые попадают сюда, видят весь этот ужас, ведут себя немного иначе. Моя гильдия ведь частенько выполняет задания здесь. Например, помню, где-то в конце зимы здесь появилась стая диких, заражённых какой-то проказой собак. Найти их было непросто среди всего этого ужаса. Ещё и заразу разносили быстро. Ух… – Мери замолчала, – Тогда я впервые увидела все это…
– А куда мы идём?
– В лечебницу. То есть, то, что я хотела бы так назвать. Там умирающие помогают умирающим. Последний оплот надежды оставленных и забытых.
Звучало красиво, и Лилит, стараясь вспомнить что-то подобное в прочитанных книгах, желала поскорее увидеть это прекрасное место. Больше до самой двери никто из девушек не проронил ни слова. Лилит все хотела узнать, какова история, почему Мери желает помогать людям, которые ей, казалось, ничего не должны и ничего предложить не могут. Но спросить она не решалась. Потому, чтобы отвлечься от мыслей, решила подумать, как бы в этом случае поступил Пантир. Смог бы он всех спасти, принести своё горячее сердце в этот тёмный лес? Ей хотелось верить, что смог.
Лилит полностью погрузилась в свои мысли, пока шла за новой спутницей, и не сразу заметила, как они пришли к старому, грязному двухэтажному строению, которое старались внешне хоть как-то прихорошить, сделать более красивым и приятным. Хотя это не сильно удалось. На фоне остальных мест, что украшали улицу, она и казалась подобно дворцу, Лилит не очень хотела входить внутрь. Она посмотрела на Мери и увидела в её глазах неуверенность. И всё-таки она открыла скрипучую дверь.
Внутри было на удивление чисто и пусто. Несколько старых деревянных столиков, подлатанные наспех скамейки, которые давно уже изжили свой срок – вот все убранство главного зала. Несколько самодельных ширм делили его на две части – приёмное помещение у входа и койки с больными в дальней стороне. Даже сами койки, если их можно было так вообще назвать, выглядели убого: сколоченные не мастерски доски, поверх которых было расстелено сено, и ещё поверх лежало тряпье, которое, как заметила Лилит, было достаточно чистое. На большинстве из таких конструкций лежали люди. Почти все корчились от боли, охали, вздыхали, стонали, моля о помощи хоть кого-то, или желая, чтобы кто-то прервал их страдания. Среди них бегали близнецы – мальчик и девочка. На вид им было не больше десяти лет, и вся их помощь заключалась в том, чтобы уложить поудобнее бедняг, которые, корчась от боли, скатывались на край кровати и мог вот-вот упасть, либо помогали сделать пару глотков воды. Мери, казалось, не обратила внимание на происходящее и направилась к небольшой лестнице у стены, ведущей на второй этаж. Лилит не отставала. Ей было непривычно видеть убогость этого квартала, и даже не могла вспомнить, чтобы что-то подобное было в книгах. Ей было противно, грустно и жалко. И больных, которым никто толком помочь не мог; и детей, которые только и успевали вытереть пот, и бегали, бегали, бегали.
Второй этаж не мог похвастаться своими размерами. Казалось, что он вовсе не соответствовал требованиям лечебницы. Дальний угол был полностью заставлен простенькими гробами разного размера, верно дожидающихся своего часа. На другой стороне, закрытые ширмами, стояли кровати, точь-в-точь как те, что были внизу. Неподалёку, у единственного на этаже окна, на коленях сидел уставший щуплый мужчина. Седина уже покрыла виски, а морщины и синяки под глазами нагоняли лишнего возраста. Он сложил руки в молитве и не обращал внимания на вошедших девушек.
– Ерванд, – прошептала Мери, – я пришла.
Мужчина ещё недолго сидел в молитве и, постанывая, встал. Увидев Лилит, он удивился.
– В сопровождении друга?
Его голос был уставший. Казалось, сильнее, чем он сам выглядел. Лилит поняла, что он уже давно не досыпает и отдыхает мало.
– Трое в тяжёлом состоянии. Пару дней ещё протянут, не больше.
– Лекарства?
– Пока что запасов трав хватает, но они не всегда помогают, сама понимаешь. Мы возлагаем надежду на тебя, и благодарим Первых, что прислали тебя.
– Покажи больных.
Ерванд кивнул. Он молча побрёл за спины девушек, где, в темноте, скрывалась дверь в узкую комнатушку.
Запах гнили был настолько сильным, что Лилит едва могла сдержать тошноту. Два окна, которых было излишне много для такой маленькой комнаты, были настежь открыты, но даже они не помогали выветривать ужасную вонь. К старым кушеткам были привязаны люди. На их лицах застыло страдание, хотя сил на крики не осталось. Мертвецки бледные, они ждали своего последнего часа.
Мери подозвала Лилит к одному из больных. Она подняла рваную рубаху и показала на множество маленьких дырочек на теле.
– Плотоядные черви, – вздохнула Мери, – маленькие паразиты, которые прогрызают человека как яблоко. Проникают в самую глубину, распространяя смертельный яд и питаясь гнилой плотью. Труп глодают за три десятка дней. Но, как видишь, могут и не ждать кончины.
– Это можно вылечить?
– Червей выгнать можно, – подошёл Ерванд, – но вот тело уже прокажено ядом, и с этим ничего не сделать. Припарки, или что-то подобное… Может быть, и могли бы помочь, но кому мы здесь нужны? Квартал нищих – пристанище ненужных людей. Никто о нас не помнит, никому мы здесь не нужны.
– Но… но ведь это неправильно!
– В мире много всего неправильного.
Тем временем Мери принялась исцелять больных. Прочитав заклинание, она наложила руки на больного, и дырочки по всему телу стали затягиваться, а из них выдавливаться маленькие, тонкие черви. Недолго извиваясь на деревянном полу, они замирали.
Ерванд продолжил:
– Госпожа Мери – луч надежды для нас. Такая магия требует много сил, и после него очень устаёшь, но она… Ох, она все равно помогает нам.
– Значит, она их вылечивает?
Мери, не проронив ни слова, направилась к другому больному. Ерванд позвал Лилит выйти и не мешать. Закрыв дверь в комнату, он присел на пол, облокотился на стену и устало вздохнул.
– Она вычищает паразитов, затягивает раны. Делает смерть не такой больной. Но яд уже поразил тело, и это не вылечить с помощью магии. Тот, кого заклеймила смерть, из ее объятий уже не выберется.
– Скажите, почему? Почему это происходит? Почему они так страдают?
– На все ответ один, девочка. Это – квартал нищих. Нас постоянно косит болезнь, зараза, о которой в других местах даже не слышали никогда. Я думаю, что на нас что-то проверяют. Мы – ненужное мясо, которое портит портрет столицы. А раз уж мы так бесполезны, надо это исправить. Вот и проводят, наверное, на нас всякие опыты, как на зверях. Видишь? Даже мы – помои человечества – полезны, – Ерванд засмеялся, – мы не владеем магией, нас никто этому не научит. Мы не умеем обращаться с оружием, чтобы встать на защиту. У нас даже нет грошей, чтобы купить себе орудие труда. Выбраться из квартала практически нельзя – стража тут же схватит и отправит обратно. Вот такая история.
– Но мы с господином Пантиром ходили.
– Взгляни на свои одежды, и на нас. Мы всем своим видом показывает, из какой клоаки вылезаем. И когда вылезаем, нас в нее возвращают. Но знаешь, я не жалуюсь. Я люблю это место. Всю свою жизнь я здесь выживаю, не видел ничего, кроме этих разбитых домов, ущербности и смерти. Все мои, наши попытки что-то изменить – чепуха. Но я люблю это место. Оно мне родное. Я могу всем говорить, как здесь плохо, ужасно, но не позволю другим оскорблять мой дом.
Лилит промолчала. Она никак не могла найти слов, чтобы что-то ответить. Все её чувства сейчас перемешались в едином котле, и там варились, портились и выводили что-то новое. И чтобы принять в себе это новое, ей требовалось время. Она хотела рассказать о произошедшем Пантиру и попросить у него помощи, сделать заказ, как сделал ее отец.
Вскоре Мери вышла. Она выглядела уставшей, словно оставила в той комнате немало сил. Всё также молча она склонилась над Ервандом и вновь прочитала заклинание лечения. Тот сперва сопротивлялся, но чувствуя, как лечебная сила снимает тягость его тела, смирился. Когда заклинание прекратило свою силу, Мери села напротив Ерванда, тяжело дыша.
– Не стоило тратить силы на меня.
– Замолчи. Ты себя совсем не жалеешь. А вот это, – Мери достала из небольшого кармана две маленьких склянки с прозрачной жидкостью, – отдай детям. Они тоже очень устают. Хотя эта настойка не так эффективна, как заклинание, усталость тоже должна снять.
Взяв склянки, мужчина отнёс их к гробам, спрятав в одном из них, и достал что-то, бережно завёрнутое в пергамент.
– Возьми это в знак благодарности.
Мери это не обрадовало. Она начала кричать на мужчину, чтобы он больше не расходовал на подарки вещи, которые ему самому нужны. Закончив долгий монолог, она схватила Лилит за руку и направилась к выходу.
Тихо закрыв за собой дверь, девушки вышли на улицу. Несколько капель упало на землю с тёмного ночного неба. Начинался дождь.
– Так что у тебя здесь за дело?
– Я не знаю, нам с господином Пантиром нужно найти секту… а потом…
– Давай я провожу тебя в таверну, и там мы все обсудим. Сейчас будет гроза, и я не хочу, чтобы ты промокла и заболела.
Мери мило улыбнулась и взяла Лилит за руку. Поправив свою шляпу, она повела свою новую подругу прочь из квартала, и вскоре грязные улицы, разрушенные дома и ненужные люди были позади. Город опустел.