Утром я с трудом поднялся из усыпальницы, в которую превратилась сломанная кровать. Голова гудела словно от похмелья. Я вспомнил вчерашний вечер, встречу с Волком, и мне сначала стало тоскливо, не страшно, а именно тоскливо. Как в тот день, когда хоронили мою любимую бабушку Нюру, у которой гостил каждое лето с двоюродным братом. Она долго болела, врачи откачивали жидкость из живота, но это помогало ненадолго. И вот я тяну руку к пирожкам для поминок и получаю подзатыльник от дяди. «Ты куда лапы тянешь? Жди, когда к столу позовут!». Мне не удалось попробовать тех пирожков. Они стояли на другом конце стола. И когда я попросил маму подать мне, они уже закончились. Тетя Маша их пекла. Внутри была начинка из яиц, лука и капусты. Все вкусное на поминках съедают сразу. А тем, кто не успел схватить свой кусок, приходится есть постные блины с рисом.
Кое-как выбрался из кровати. На столе, который стоял у окна, стояла кружка с водой. Я подошел и с жадностью выпил. «Странно, – подумал я, – этот листок со стихотворением вчера висел на окне, а сейчас лежит на столе». Это был тот самый листок, которым я заклеил дыру в газетах от полуденного солнца. В ясные дни к обеду оно вовсю сияло над Битцевским парком и проникало прямо в мое окно, слепило и мешало думать.
Я подошел к двери и проверил – заперта, ключ торчал из замка с моей стороны. Значит, лист сорвал я сам… А какие могут быть еще варианты? Ведь не Волк же выследил меня, дождался ночи, зашел в комнату и совершил этот гнусный поступок? Я решил пойти на кухню и чего-нибудь пожевать. Но сначала проверил телефон. Было раннее утро, часы показывали семь пятнадцать. В курьерском приложении стоял заказ на девять утра на станции «Полянка». От дома до нее было минут сорок пять. Так что было время позавтракать.
Я осторожно повернул ключ и вышел в коридор. Мы с соседями жили в двухкомнатной квартире. Я снимал комнату поменьше на четырнадцать квадратов, они побольше – на восемнадцать, плюс у них был балкон, а у меня не было. К тому же их окна выходили на север и солнце с утра никогда их не тревожило.
В ванной кто-то был. То ли сосед Володя, то ли его жена Таня. Я сходил в туалет и смыл. Раздался женский крик. Так я понял, что в душе плескалась соседка. Зашел на кухню – на плитке варились яйца. Большая трехкомфорочная плита со странным названием «Лысьва» не работала, и мы пользовались старой однокомфорочной плиткой с открытой металлической спиралью. Эту плитку притащил откуда-то хозяин, не иначе как с помойки. Но у нее был несомненный плюс – она моментальной раскалялась, спираль излучала красное сияние, и если выключить свет – то вечером можно было смотреть на нее вместо еды, что я частенько и делал.
У каждого был свой холодильник. У соседей двухкамерный большой «Стинол». А у меня маленький «Саратов-2». Каждый раз открывая его ручку-рычаг, я представлял, что залезаю к отцу в «Газончик».
Вот и сейчас я потянул ручку на себя, открыл дверь и ужаснулся – яиц не было. Хотя готов был поклясться, что только вчера их было штук восемь. Не было ни сыра, ни колбасы, ни йогурта. Только одинокая головка чеснока сиротливо лежала на нижней решетке.
В это время на кухню зашла Таня. Это была высокая девушка лет тридцати трех. Лицо обычное, не сказать, что красивое, но и не кондовое. Она обернула большое красное полотенце вокруг тела.
– Ну ты совсем стыд потерял. В трусах приперся на кухню…
Я посмотрел вниз и с удивлением увидел, что был действительно в трусах… Неужели я забыл надеть футболку и шорты перед выходом в свет? Проклятый Волк затуманил разум, и мысли о нем не давали покоя.
– Извини. Я искал свои яйца.
– Так вон они на плите варятся, я позаимствовала. Вечером верну. А то ближайший магазин открывается в девять…
Я молча попятился задом наперед не сводя взгляд с серых глаз Тани. Они с мужем всю ночь ели и не наелись, шумели, не давали спать, а теперь у них хватило наглости забрать мои последние яйца. Я был уверен, что если открыть их холодильник, то там будет полна коробочка. Впрочем, сделать это было не так просто: каждый раз они запирали холодильник на новую полоску скотча. Видимо боялись, что я их объем.
Володя любит есть на обед сваренные вкрутую яйца. Он мне сам об этом говорил и не раз. Именно поэтому Таня взяла мои и сварила. Причем все до единого. Перед тем, как скрыться из виду, я бросил прощальный взгляд на кастрюлю и проглотил слюну.
Вернулся в комнату и открыл шкаф. На верхней полке притаился спасительный «Доширак». Я достал пачку. Он оказался с куриным вкусом, как раз то, что нужно. Я налил из пятилитрушки воду в поллитровую банку и вставил кипятильник в розетку. Да, я кипятил воду по старинке. Недавно сгорел чайник, и хозяин отказался покупать новый. Поэтому соседи купили за свои и пользовались им в комнате. Мне же пришлось пользоваться кипятильником, который мне заботливо положила в дорогу мама. «Пригодится», – сказала она, кидая в сумку, которую я собирал для поездки в Москву. И оказалась права.
Денег на чайник у меня не было совсем. По приезду в Москву я первым делом купил в кредит ноутбук, ведь надо было на чем-то писать заметки для газеты… И теперь я располагал весьма скромным бюджетом. Курьерская карьера здорово выручала. Если бы не эта работа, я бы давно жил в шалаше в Битцевском парке.
Вскоре вода в банке забулькала и начала выплескиваться на стол. Я вытащил вилку из удлинителя, взял с кресла шорты, и с помощью них, чтобы не обжечься, налил в «Доширак» крутой кипяток. Комната наполнилась непревзойденным запахом, который я любил, но одновременно ненавидел. Есть хотелось так сильно, что я принялся за лапшу почти сразу и ел, обжигаясь, полусырую.
Подкрепившись, я принялся осматривать кровать. Почти все пластины из фанеры надломились в середине. Нужны были новые крепкие доски. Метра у меня не было. Я взял лист А4 со стихами и начал мерить им. Большая сторона равнялась 297 мм, а малая – 210. Уроки журналистики в университете не прошли даром. И эти знания помогали мне выживать здесь, в суровой Москве. Оказалось, что ширина настила ровно 90 см. Теперь после работы оставалось заехать на Пражский рынок и сторговаться за недорого. Денег у меня оставалось две тысячи триста рублей на доски и еду. А зарплата только через тринадцать дней. Но мне не впервой было есть одну перловку с луком, поэтому я не боялся трудностей.
После того, как доел, я налил из бутыли в банку еще воды и поставил новую порцию – для чая. В шкафу меня ждал шоколадный пряник. Он был последний. Я купил пять пряников на рынке на развес. Продавец их весьма нахваливал. Взял на пробу и не прогадал – мягкие, с ясным шоколадным вкусом, какао кондитер явно не пожалел. Четыре я съел сразу, а один оставил. И вот он меня ждал. Вода закипела, я перелил ее в кружку, из которой до этого пил воду, и кинул туда последний чайный пакетик из пачки. Нужно было еще оставить денег на чай, подумал я. Когда чай был готов, настало дело за малым – достать заветный пряник. Я пошарил на полке с тремя пачками «Доширака» и кульком сахара, но там пряника не оказалось. Странно, подумал я. Тогда я стал по очереди обшаривать каждую полку в поисках пряника. Я разгребал немногочисленную одежду и скомканное после сушки белье, но не нашел. Обшарил стол, кресло, разгреб белье на провалившемся матрасе – ничего.
Загадка пряника не давала мне покой, когда я полуголодный ехал на «Полянку». Как же так, думал я, куда он делся? Может это соседи взяли? Раз они берут мои яйца без спроса, то не удивительно, что могут зайти и пока я сплю взять пряник. Впрочем, я тут же вспомнил, что дверь была заперта на ключ, а значит, зайти они не могли. Но может у них есть запасной? В этом случае зайти они могли, только если я вытащил свой из замочной скважины. А я не вытаскивал. Я стал прокручивать в голове, как я запирал дверь, и не мог вспомнить, вытащил ли я ключ именно перед тем, как лечь? Ведь я мог вытащить, а потом среди ночи проснуться, опомниться и вставить обратно…
Погруженный в свои думы, я чуть не проехал нужную станцию. Эскалатор быстро закончился и вскоре я оказался наверху. Сегодня был теплый день, не такой мокрый, как вчера. Солнце уже вовсю светило и почему-то не докучало мне на этот раз. Я даже был ему по-своему рад, как другу, с которым случайно встретился на улице.
Мне нужно было пройти по Большой полянке метров четыреста в сторону Третьяковской галереи. Я шел по тротуару среди старинных домов. Красивые дома с белыми лепнинам на окнах были по-своему привлекательны. От скуки я начал считать этажи. Были тут и трехэтажные дома, и пятиэтажные, и даже шестиэтажные. Нужный мне дом, номер девятнадцать, был желтый и имел пять этажей. Мне нужно было войти во двор. Внутрь вели автоматические ворота. Я увидел на калитке домофон и набрал нужную квартиру. Раздалось надоедливое пиликанье. Через двадцать секунд на том конце ответил приятный женский голос «Слушаюсь вас». Да, фраза была странной, но именно такой она и была, я это четко помню, именно «Слушаюсь», а не «Слушаю». Я представился, и калитка разжала магниты.
Мы договорились встретиться у подъезда. Через минуты три вышла молодая девушка лет двадцати пяти. Невысокая, с приятными чертами. Она была одета в белое длинное платье. На плечи был накинут черный платок с кружевами.
Она как-то неестественно молча прямо с порога подала мне красный пакет и скрылась за тяжелой дверью. Я ничуть не удивился – у богатых свои причуды. Теперь с этим пакетом мне нужно было ехать на другой конец города – в Алтуфьево. И там передать человеку, который будет ждать меня на выходе из метро.
Вообще работа была довольно странной. Я перевозил вещи зачастую без проверки. Мне их просто отдавали на одном адресе, а я отдавал на другом. Иногда, впрочем, в заказе было написано «Ноутбук», «Жесткий диск». Но чаще, как в этом – просто «Коробка» или «Папка», «Конверт». А что там было в этой коробке – пойди догадайся. Как бы то ни было, но на первое время эта работа кормила меня, она была лучше, чем ничего.
Через сорок минут я был на станции «Алтуфьево». Я долго поднимался на эскалаторе, вышел из стеклянных дверей, и стал ждать. Пять минут ждал, десять. Но никто не подходил. Тогда я посмотрел в телефон и увидел два пропущенных. Видимо ночью, чтобы не пиликал, поставил на беззвучный, и забыл утром вернуть обратно.
Это был как раз контактный номер заказчика. Я перезвонил.
– Почему трубку не берете? Это важный заказ, он мне нужен, – на том конце пошли в атаку, приятный мужской голос с железными нотками не давал мне сказать ни слова.
– Я… Я вас жду. Как и написано в заказе, красный пакет. Вот я у выхода номер два стою…
– Я звонил, чтобы предупредить, что не успеваю. Буду через час. Постараюсь быстрей. Ожидайте.
И бросил трубку, мерзавец.
Я сразу же поставил отметку в приложении, что заказчик опаздывает. Это нужно делать, чтобы твои следующие заказы могли подхватить другие курьеры. Вообще, как мне объяснил владелец компании «КурьерЧик», который и принимал меня на работу, приложение – это его собственная уникальная разработка. И что скоро он будет таким же богатым, как Цукерберг.
Как бы то ни было, нужно было ждать. Мне платили не за количество заказов, а за время. Эта работа в лучшую сторону отличалась от других. Как сказал на собеседовании владелец фирмы «КурьерЧик», его клиенты непростые. Впрочем, он тут же добавил, что вся деятельность абсолютно законна и что «никакие наркотики» мне возить не придется.
По правилам я должен был ждать. И я стоял и ждал. Клиент пришел через час сорок после звонка. По его вялой походке было видно, что он никуда не торопился. И, когда подошел, даже извиняться не стал.
Это был элегантно одетый мужчина лет сорока в твидовом коричневом пальто, в шляпе с широкими полями, за спиной у него торчал зонт с ручкой как у меча.
Он забрал пакет и протянул что-то в кулаке.
– Это вам за беспокойство.
Вручил деньги и ушел. Я оторопел. Не зря ждал! Это было как раз то, что мне нужно. Я зажал купюры, юркнул в стеклянные двери и сбежал по лестнице к турникетам. Прошел по проездному, прыгнул на эскалатор, отписался в приложении, что вручил заказ, и только после этого развернул купюры. В руках я держал три бумажки по пять тысяч рублей. Небывалая удача! Только утром я искал последний пряник, чтобы насытить полупустой желудок, а уже через несколько часов я был богат почти как та леди, что вручила мне пакет… Почти.
Я сложил деньги пополам, а затем еще раз, и аккуратно засунул в маленький карман, который реднеки раньше использовали для хранения карманных часов. Эскалатор заканчивался, и я на всякий случай еще раз проверил указательным пальцем, достают ли деньги до дна кармана. Вот теперь я был спокоен.
На станции я встал по центру зала, чтобы проверить приложение. Высветился новый заказ: через два часа на Дмитровской. Время было как раз, чтобы перекусить. Да и деньги у меня теперь были. Я решил не откладывать на потом то, что можно сделать сейчас. Пока стоял и ждал заказчика, в доме напротив я приметил закусочную с надписью «Чикен и фри». Все это время я все время думал о картошке и курице. И вот теперь, похоже, мне суждено было вернуться.
Я поднялся на эскалаторе обратно. Вышел из стеклянных дверей и буквально побежал в заветное кафе. Дверь удалось открыть не сразу. Она была тяжелая, с длинной ручкой почти от верха до низа. Внутри не было никого из гостей и было тепло. Стояли высокие красные столики и высокие красные стулья к ним. Слева за стойкой смотрел на меня молодой человек в поварской шапке. Вверху были экраны с изображением различных блюд. Кафе специализировалось на шаурме, салатах и картошке. Я заказал шаурму ХХХL, салат их капусты и огурца, порцию картошки фри без соли и большой стакан кофе с молоком.
Повар начал готовить шаурму прямо при мне. Он достал откуда-то из-под стола большой круглый лаваш, намазал его белым соусом, разложил щипцами огурцы, помидоры, капусту, сверху добавил щедрую порцию запеченной курицы и сдобрил красным соусом. Затем свернул в рулет и положил под раскаленный пресс запекаться.
Пока шаурма набирала тепло, повар приступил к картошке фри. Он достал пакет из морозилки, накидал порцию в сетку для фритюра, и опустил в масло. Раздалось приятное шипение. Вскоре я сидел за высоким столом и поглощал наивкуснейший обед. Такой вкусной шаурмы я ни ел ни до, ни после. Я заказал еще одну порцию кофе и достал пятитысячную. Но у повара не оказалось сдачи.
Пришлось расчехлять карту. На ней оставалось две тысячи триста пятьдесят восемь рублей и девять копеек.
– С вас ровно восемьсот рублей, – повар улыбнулся. Я приложил карту к терминалу и у меня осталось тысяча пятьсот пятьдесят рублей и девять копеек.
Но я был несказанно счастлив. Я вышел из кафе сытым. И сразу же увидел банкомат моего банка. Я решил закинуть на счет пятнадцать тысяч. Приложил карту и ввел ПИН-код. Затем нажал на кнопку «Внести наличные», пасть открылась, и я засунул туда пятнадцать тысяч рублей. Начался пересчет и проверка. Затем пасть открылась и мне вернули деньги. Банкомат отказывался принимать купюры. Я попробовал еще раз, только положил деньги другой стороной – тоже неудача. Тогда я посмотрел деньги на просвет, пощупал выпирающие символы – все в порядке, деньги не фальшивые. Чертов автомат, не порть мне такой замечательный день! Я мысленно плюнул в рожу автомата и пошел к входу в метро. Нужно было ехать на «Дмитровскую» забирать заказ.