Поддерживая под спину и колени, Клоинфарн выносит меня из комнаты. Испуганно, вцепившись в мужчину, я прижимаюсь горячей щекой к его прохладной рубашке, которая пахнет лесом, дымом и немного яблокам. Волосы дракона собраны в гладкий хвост, глаза – тёмные колодцы с голубым огнём на дне.
– Ты в порядке? Не ранена?! – В его голосе и взгляде сквозит неприкрытое волнение.
– Н-нет, не ранена, – выдыхаю, чувствуя себя маленькой и хрупкой в его руках. Душу затапливает нежная радость, первый порыв – прижаться крепче к твёрдой груди, обнять мужчину за шею, вдохнуть глубже такой успокаивающий запах…
Но сердце болезненно вздрагивает. Заноза обиды засела глубоко.
Лёгкие охватывает ледяной холод, как если бы меня вдруг уронили в студёную воду.
Нет, я не должна забывать – Клоинфарн не мой спаситель. Наоборот, он тот, от кого мне следует спастись! Бежать, не жалея ног! Вся его доброта – лицемерное притворство! А раз так, то и он от меня не получит ни капли тепла!
– Я сама могу идти! Поэтому отпусти, – говорю я, упираясь ладонями в покатые плечи.
– Уверена? Как ты себя чувствуешь? – И снова этот тон… якобы он волнуется! Якобы ему не плевать!
– Всё в порядке! – я пытаюсь выкрутиться из излишне заботливых рук. Тапки соскальзывают с голых ступней. Я вспоминаю, что на мне одна лишь тонкая ночнушка. Смущаюсь… и тут же злюсь на себя за это! – Немедленно поставь меня на пол! – громче требую я.
– Откуда в комнате магический огонь? – Клоинфарн направляется в гостиную, явно не собираясь меня отпускать. Наоборот, прижимает теснее. – Что случилось?!
“Ты! Ты случился!” – хочется крикнуть мне.
Зачем он проявляет доброту, если ненавидит? Зачем так бережно держит, если желает мне зла?!
Мне нужно быть благодарной за то, что он спас меня из огня, но я испытываю одну лишь досаду и саднящий гнев. Мне хочется драться! Хочется кольнуть дракона побольнее! Это желание так велико, что я не сдерживаю себя:
– Да знаешь… Просто захотелось согреться! А заодно сменить обстановку! Нельзя?!
– Не время язвить, – рычит он. – Ты хоть понимаешь, какой опасности себя подвергла?!
– Зато ты смог меня героически спасти! Чтобы я в очередной раз была перед тобой в долгу!
– Адель… – в его ледяном голосе сквозит предупреждение.
Я сцепляю зубы. Собственное имя режет слух, будто граблями по стеклу провели.
– Адель… – натянуто усмехаюсь я, повторяя вслух собственное имя. – К чему это притворство, Клоин? Называй уж меня “Эйда”, чтобы я не забывала своё место. Ты ведь на самом деле именно за неё испугался, за Эйду? Испугался, что твоя бывшая жена сгинет, ещё до того как ты успел ей отомстить. А до “Адель” тебе и дела нет.
– Прекрати нести бред!
– Бред?! Да с момента, как я встретила тебя – вся моя жизнь стала нескончаемым бредом! Я уже ничего не понимаю! Отпусти! – выкрикиваю я, пытаясь выкрутиться, вырваться из стальных объятий, которые ощущаются как тиски, сжавшие не только тело, но и душу, и сердце! Мне невыносимо в них находиться! Не хочу быть здесь! Не хочу ничего чувствовать!
– Адель…
– Нет! Не называй моё имя! Вообще никак меня не называй! Знать тебя не желаю!
Но проще было бы стянуть железные кандалы, чем вырваться из рук дракона. Почему-то я уверена, даже если ударю магией – он не отпустит. Просто из упрямства!
В итоге, так ничего и не добившись, замираю, тяжело дыша. Вскидываю злой взгляд.
Клоинфарн смотрит остро, будто иглой прошивает, а я вдруг замечаю, насколько бледна его кожа. Глаза какие-то лихорадочные, а губы – сухие, покрытые вертикальными алыми трещинками, будто он долгое время был на морозе. Но при этом дракон выглядит спокойнее, чем обычно, и нет вчерашней надломленности, будто ему хватило одной ночи, чтобы навести в душе порядок.
Тогда как у меня всё получилось наоборот.
Пройдя вглубь гостиной, он молча опускает меня в глубокое мягкое кресло, которое стоит возле потухшего камина. Проникая сквозь щели между штор, солнце ложится на лицо дракона полосой тёплого света от виска к подбородку, как бы рассекая надвое – на светлую и тёмную половины. На личину добра и зла. На ту часть, что покорила моё сердце… и ту, что я ненавижу всей душой!
Почему-то в груди рождается дрожь, и приходится сжать пальцы на коленях, чтобы они не выдали моё состояние.
– То что случилось – не шутка, Адель, – говорит Клоинфарн, глядя мне в глаза. – Твоя магия вышла из-под контроля и едва не привела к серьёзному пожару. На что ты разозлилась?
– А у меня разве мало поводов? – я вздёргиваю подбородок.
– Тебя так сильно злит правда? То, что ты в прошлой жизни была Эйдой?
Он издевается?!
Я сжимаю губы в линию, обдумывая как бы поблагороднее выдать ответ из разряда: “А не пошёл бы ты в бездну!” Но неожиданно Клоинфарн делает нечто странное. Он вдруг опускается на пол возле моих босых ног, а затем, потянувшись, берёт в ладони мои напряжённые руки. Я пытаюсь их вырвать, но он успевает удержать – крепко, но мягко обхватив пальцами мои запястья.
– Что ты…
– Я ничего не сделаю, только поищу ожоги. Сиди смирно, – тихо откликается дракон, расположившись прямо на полу возле моих ног. Голос у него гипнотический, с повелительными нотками. Я подчиняюсь почти безотчётно, замираю, напряжённая как натянутая струна.
Клоинфарн сосредоточенно обводит подушечками пальцев голубые венки на моих запястьях, а затем переворачивает мои руки ладонями вверх. Оглядывает их. Следом осматривает предплечья, потом торчащие из-под белой ночнушки щиколотки и голые ступни. Не найдя ран, поднимает на меня внимательный взгляд.
Всё это время я не дышу.
Происходящее кажется нереальным! Он сидит передо мной на полу! Смотрит снизу вверх! И всё равно остаётся сильным, непоколебимым. В нём нет сомнений, тогда как меня предаёт собственное сердце, оно колотится так сильно, так мощно, будто желает вырваться из груди и упасть к ногам сидящего передо мной мужчины.
– Ожогов нет, – констатирует он, глядя мне в лицо. – Значит, это была не стихийная магия. А духовная. Ты не удержала злость… но злилась не на себя.
– Что?
– Такой огонь способен навредить создавшему его магу, только если тот злится именно на себя. В другой раз просто закрой глаза и сделай несколько спокойных вдохов, концентрируясь на дыхании. И он потухнет.
– Всё это крайне познавательно… – отвечаю, вновь пытаясь освободить руки. – Но я вообще не пойму, почему ты так переполошился? Боишься, что месть свершится раньше времени?
– Твоя смерть мне не нужна.
– Тогда, всё из-за поисков утерянного? Поэтому?
Дракон заглядывает мне в глаза.
– Чтобы ты не думала, ты мне не безразлична.
– Я? Или Эйда? – спрашиваю с усмешкой, а на самом деле этот вопрос – единственное, что меня волнует. Я вглядываюсь в лицо Клоинфарна, пытаясь считать микроскопические движения мимики.
Но с равным результатом я могла бы вглядываться в мраморную статую.
– Адель, – наклонив голову, дракон обводит прохладным пальцем золотую метку на моём запястье, – знаешь, что это?
– Метка, которую я никогда не просила и которая испортила мне жизнь?!
– Почти… Это метка наречённой дракона. Она не может взяться ниоткуда, её проявляют особым магическим ритуалом, в ходе которого обе стороны соглашаются связать себя узами, что сильнее смерти. Она привязывается не к телу, а к душе, Адель. И если наречённая погибает… при некоторых удачных условиях, дракон может попытаться притянуть её душу через эту связь. И заставить вернуться в мир живых. Родиться вновь. Что я и сделал.
Моё лицо леденеет.
Я сглатываю пересохшим горлом. Мысли спотыкаются, сталкиваются друг с другом.
Держа меня за руки, Клоинфарн сидит на полу возле кресла, будто для него нет ничего естественнее. И говорит столь жуткие слова с таким непроницаемым лицом, словно речь о погоде. Но я чувствую, он внимательно следит за моей реакцией… и оттого что увидит, зависит, будет он откровенен или окончит разговор.
Но как мне реагировать на новости, будто это он заставил меня родиться?!
Якобы вот так запросто, стал причиной моего появления на свет!
Взбалмошная, детская часть меня хочет закричать. Возмутиться в голос! Заткнуть уши, чтобы не слышать шокирующих слов. Но рациональная, взрослая половина напряжённо шепчет, что это шанс докопаться до правды. Выяснить, наконец, почему Клоинфарн так уверен, что я перерождение его сумасшедшей покойной жёнушки.
Сделав глубокий вдох и медленный выдох, я успокаиваю эмоции и спрашиваю ровным голосом:
– Что значит, “ты заставил меня родиться”?
– Ровно то и значит, – отвечает дракон.
– Ты… притянул меня через связь метки… в живот моей мамы?
– Да.
Я нервно хмыкаю. Это просто не укладывается в голове!
Что же получается? Они с Эйдой заключили брак, обменялись метками… Потом она предала его, сбежала и помогла поймать дракона в ловушку. И пока Клоинфарн был заперт в алтаре – умерла, возможно, от старости. Но когда дракон освободился, он вернул её душу из забвения смерти… вытянул за нить связи как рыбку из пруда. И родилась я?
– Но получается, – мой голос скатывается в сип, – … если я родилась из-за тебя… значит, у мамы должен был родиться другой ребёнок? Значит, я заняла чьё-то место?
– Не совсем так, Адель… – медленно отвечает дракон. – Я не бог, чтобы изменить течение жизни и смерти. Едва взглянув на Николь, я смутно ощутил, что должен помочь ей выжить, а позже, освободившись, понял почему. Николь была связана с тобой… и эта связь алой нитью тянулась от моей души, через её живот… куда-то за грань… к моей наречённой. В одной из будущих жизней Николь так и так должна была стать тебе матерью, а Джаред – отцом…
– Но ты не хотел ждать…
– Верно, – ледяной огонь в его глазах вспыхивает ярче. – Потому что, скорее всего, не дождался бы.
Невесело хмыкнув, я опускаю взгляд на свои ладони. Они кажутся такими маленькими в руках дракона. Метка на запястье переливается золотом… Неужели то, что говорит Клоинфарн – правда? Неужели я и она – едины? И вся моя злость – это просто нежелание принять неприглядную правду?
Но если он не врёт и не ошибается, то…
Нет! Сначала нужно удостовериться! Узнать историю моей связи с Эйдой до мельчайших подробностей! Как получилось, что во мне её душа? Как Клоинфарн это провернул?!
– Расскажи мне всё, – говорю я, вскинув взгляд на дракона.
– С какого момента?
– С момента, как ты увидел мою маму! Почему ты решил, что она связана с душой Эйды? Как заставил меня родиться?!
Кивнув, он наклоняет голову так, что всё его лицо уходит в тень. И оттого огонь в глазах Клоинфарна кажется особенно ярким. Демоническим…
– Это произошло во времена, когда я ещё был заперт в Аштарии. Николь было около четырёх лет, когда её привели к моей тюрьме… Она была совсем крохотной и слабой, но уже тогда её душа была сильнее чем у многих, кого я повстречал за жизнь. Девочку собирались безжалостно заколоть на холодном камне аштарийского алтаря, будто жертвенного кролика. Её душа должна была укрепить мою тюрьму и стать подношением для ужасного демона, что заперт внутри.
– Демоном был ты…
– Да, – мужчина остро улыбается, но без веселья. Его голос завораживающе глубокий, а взгляд такой, будто он смотрит на прошлое через толстое стекло. – И хотя я был страшно голоден и почти безумен, но всё же устоял… Я придумал себе, что хочу использовать принцессу, чтобы освободиться… Но на самом деле я иррационально хотел помочь ей выжить. Часть меня чувствовала, что если проглочу душу этой маленькой девочки, то она уже не вернётся в мир живых. А значит, и ты никогда не родишься. Так или иначе, но пожертвовав частью накопленных сил, я передал маленькой Николь власть над алтарём, одновременно завязав на неё временную петлю.
Я сама не замечаю, как начинаю слушать затаив дыхание.
– Благодаря петле, – говорит Клоинфарн, обводя пальцем золотую метку на моём запястье, – если Николь погибала, её отбрасывало в прошлое, где она вновь имела шанс выжить… Но шансы эти были призрачными. Хотя бы потому что создание петли расшатало моё и без того разбитое сознание… и в добавок при переходе твоя мать теряла память о прожитом. В итоге Николь умирала снова и снова, её душа слабела… А ещё Джаред добавлял раздражения.
– Папа? – удивляюсь я.
– Нда… Самое сложное было сдержаться и не вырвать этому болтливому волку язык. А следом и голову открутить, – Клоинфарн скалится, но без злости. – Джаред был той ещё ширастовой занозой… Впрочем, и сейчас ничего не изменилось.
– Да, папа умеет быть… оригинальным, – я слабо улыбаюсь. Жуткий рассказ дракона меня захватил и странным образом пробудил любопытство. – И что в итоге?
– В итоге всё вышло даже лучше, чем я ожидал. Не хочется это признавать, но именно твой отец внёс необходимый хаос, переломив ход событий… и Николь не только выжила, но и освободила меня. А вдобавок… в ней зародилась жизнь, которой в этой ветке реальности не должно было быть.
– Как это?! – я округляю глаза.
– Долго объяснять…
– Ну а всё-таки?
Дракон задумывается:
– Если коротко… сначала твои родители развлеклись по взрослому, а потом Николь переместилась в прошлое, когда этого ещё не случилось.
– Ох, – неловко бормочу я, чувствуя, как начинают гореть щёки.
– Я непонятно выразился? Они…
– Да поняла я! – я забираю свои руки и скрещиваю их на груди. Удивительно, как можно даже такой серьёзный разговор превратить в фарс!
– Ну мало ли, – хмыкает дракон, окидывая меня долгим горячим взглядом. А потом неожиданно обнимает мои колени и упирает в них подбородок, смотрит снизу вверх с каким-то особым тёмным интересом.
– Ну что, теперь ты мне веришь? – вкрадчиво спрашивает он.
Клоинфарн неожиданно обнимает мои колени и упирает в них подбородок, смотрит снизу вверх с каким-то особым тёмным интересом.
– Ну что, теперь ты мне веришь? – вкрадчиво спрашивает он.
Мои щёки окончательно затапливает краска.
Руки дракона будто невзначай скользят по моим бёдрам. Тонкая ткань ночнушки не спасает, ощущения такие, словно её вовсе нет. По ногам бегут мурашки, лицо и шея горят от смущения. Внутренний зверь, позабыв обиды, тянется к Клоинфарну, уговаривая коснуться его серебристых волос, погрузить в них пальцы, обвести контур заострённых ушей…
Приходится дать себе мысленную затрещину, чтобы вернуть контроль.
– Ну так что? – спрашивает Клоин.
– Не знаю, – немного нервно отвечаю я. – Кое-что явно не сходится!
– Что?
– Вот это! – я пытаюсь оттолкнуть дракона, уперевшись руками в его твёрдые плечи. – Если я перерождение той, что тебя предала, то почему ты продолжаешь себя вести так?!
– Как? – он не сдвигается ни на мизинец.
– Так! Будто… будто…
– Будто соблазняю?
– Да! И будто я тебе нравлюсь! Разве ты не должен держаться от меня подальше?!
– Должен. И я бы хотел… но ты не оставляешь мне шанса, – голос Клоинфарна звучит как шершавый бархат, скользящий по коже.
Я чувствую ногами его вес и прохладу его рук. Это приятно… и ужасно неправильно!
– Не понимаю… Объясни нормально! А то чувство, будто считаешь меня ребёнком!
– О, поверь, за ребёнка я тебя точно не считаю, – дракон поднимается одним плавным движением и, уперевшись руками в подлокотники, нависает надо мной. От его глаз, лица и фигуры исходит такая подавляющая энергия, что меня буквально вжимает в кресло. – Ты для меня всё равно что туманный цветок, Адель…
– Туманный цветок? – только и могу прошептать я.
– Ты его не встречала, и, надеюсь, никогда не встретишь, – Клоинфарн проводит пальцами по моей щеке, слегка царапая кожу удлинившимися острыми ногтями. – Ведь от него невозможно спастись. Он воплощает в себе всё самое невинное и самое порочное. Он буквально сводит с ума своей красотой. Его медовый запах способен превратить человека в раба… Касания к цветку приносит небесное блаженство… От его света – забываешь собственное имя! Но стоит попытаться его сорвать, присвоить… и навсегда станешь пищей для того цветка. Ты для меня точно как этот коварный хищник тумана, красивый снаружи и тёмный внутри… И самое притягательное, что ты сама ещё не знаешь ни о своей силе… ни о своём яде.
Зрачки дракона затапливают радужку, и я чувствую, что тону в них, как в чёрных озёрах.
– Интересное сравнение, – бормочу я, борясь желанием облизнуть пересохшие губы. – Ты мог бы быть поэтом.
– Благодарю, принцесса, – завораживающе улыбается дракон.
– Но… о какой силе речь?
Улыбка мужчины становится мрачной и немного злодейской.
– Надеюсь, ты никогда о ней не узнаешь, – Клоинфарн касается прохладными пальцами моей скулы, обводит контур лица, смотрит на губы… Наклоняется ниже… а потом вдруг отстраняется и отходит на пару шагов.
Я чувствую укол разочарования… и тут же пугаюсь собственной реакции. Подтягиваю ноги к груди, в которой заполошно бьётся сердце.
– Что тебе всё-таки от меня нужно?! – громче спрашиваю я.
Клоинфарн отворачивает к окну и молчит несколько долгих мгновений, а потом будто невзначай касается того места, где должно находиться сердце.
– Хочу найти украденное. И узнать, что же случилось в прошлом, – говорит он.
– И как в этом помогу я?
– Очень просто… Ты ведь уже контактируешь с тенью Эйды? – Дракон поворовывается ко мне, и я внутренне вздрагиваю. Он выглядит, как обычно, но в его тёмном взгляде мелькает холодная расчётливость, будто перед ним не живой человек, а всего лишь бездушный инструмент.
Раньше, до поездки в Аштарию он никогда не смотрел на меня так. Будто она всё же что-то в нём изменила…
– Д-да…
– Заметила что-нибудь странное? – Клоинфарн наклоняет голову, словно хищник.
– Тут всё странное, – нервно откликаюсь я, одёргивая рукава ночнушки. – Про что именно ты спрашиваешь?
– Тень… она стала использовать больше слов? Разговаривать, будто живая?
– Ну, живой её точно не назовёшь… но да, она становится многословной.
Клоинфарн кивает, явно не удивлённый.
– Если действовать правильно, она постепенно обретёт память Эйды… Затем её можно будет заставить рассказать правду. Но чтобы это случилось, ты должна постоянно находиться в замке…
Наконец-то докопались до сути. Я здесь, чтобы тень вспомнила о прошлом Эйды! Вот почему я сижу в этом ужасном месте. Вот почему тут нет никого кроме Тиса и безумной тени!
Я стискиваю в пальцах шёлковый край ночнушки и перевожу взгляд на потухший камин… Вроде мне следует злиться, но я странным образом успокаиваюсь. Правда вовсе не так ужасна, как мне представлялось. Тис ведь тоже помнит, кем был до того, как появился в качестве тени. Получается, и Эйда может вспомнить о прошлом. И каким-то образом моё присутствие ускоряет этот процесс…
Но есть здесь и грустный момент…
– Значит, – мой голос становится жалобным, – нет никаких шансов, что я не Эйда?
– Метка наречённой не может врать.
– Всё когда-нибудь случается впервые! – возражаю я, вновь посмотрев на дракона. – Разве одной метки достаточно, чтобы так уверенно утверждать, что я – это она?
– Вы и внешне с ней похожи, – говорит Клоинфарн, окинув меня долгим взглядом. – Очень.
– Разве? – удивляюсь я, вспомнив, что не замечала своего сходства с тенью. – Это странно, но допустим… А характер?
– Хм-м… Ты права, характер другой… Но ведь ты и росла в совсем других условиях.
И не поспоришь!
Я вздыхаю сдаваясь.
– Ну ладно, Клоин… Допустим, я тебе верю. Я реинкарнация Эйды… Которую ты вернул в этот мир. И я должна пребывать в этом замке, чтобы тень всё вспомнила… Что ещё от меня требуется? Просто быть здесь?
– Да. Но любые твои яркие эмоции, твоя магия, твоё понимание её мыслей и поведения, ваше общение и взаимодействие ускоряют процесс.
– Звучит несложно… Но в чём подвох? – щурюсь я.
– Я бы не назвал это подвохом, скорее – опасением… Есть не иллюзорный шанс, что к тебе начнёт возвращаться память прошлого. И кто знает, что тогда случится.
– Думаешь, я стану как она?!
– Ты и есть она, – выделяя каждое слово, говорит Клоинфарн. – Вас отличает лишь разный жизненный опыт. И ещё неизвестно, что окажется сильнее… её прошлое или твоё настоящее.
– Не беспокойся, – хмурюсь я. – Меня не так-то просто сбить с пути! Мои жизненные принципы крепче закалённой стали! Если только…
– Если только?
– … не обнаружится, что у неё были основания желать тебе худшего!
– Основания? – Клоинфарн вскидывает брови. – Интересно, что я должен был сделать, чтобы настолько разозлить женщину? Поругать её причёску?
– А ты ругал?
– Это вряд ли.
– Может, ты угрожал её семье?
– Нет, – качает он головой.
– Возможно, собирался сжечь мир? Поедал младенцев на завтрак? Купался в крови невинных девушек?
– Нет, – хмыкает дракон. – Но отдаю должное твоей фантазии!
– Тогда… может, ты ей изменил? Обиженная женщина способна на многое! Хотя, если бы муж мне изменил, я бы его сердце трогать не стала. Но кое-чего он бы точно лишился!
Клоинфарн округляет глаза, а потом весело усмехается, показывая заострённые зубы.
– Измена… Обычные смертные это практикуют, да? Думаешь, я способен опуститься до чего-то настолько жалкого?
– Хм-м, – я щурюсь, делая вид, что задумалась. – Ну-у… не похоже, с учётом того, что жену ты даже после её смерти с того света выцарапал.
– Верно. Драконы по своей природе моногамны… И хотя моя демоническая кровь сильна, можешь не переживать, других женщин не будет.
– Почему я должна переживать? Смерть упразднила этот брак!
– Боюсь, в нашем случае, смерть не повод для развода, Адель, – скалится дракон.
– Как это не повод?! – возмущаюсь я. – Зачем тебе в жёны перерождение той, кто тебя предал? Из-за метки? Или дело в том… что ты всё ещё любишь Эйду?
– Любовь… – Клоинфарн кривится так, словно раскусил червивую ягоду. – Громкое слово, будто пёстрая обёртка, а что внутри? Никогда не знаешь… Но опыт подсказывает, что гниль и ложь. Нет, мне оно не нужно. Более того, я расстался с той частью себя, что была способна порождать эту приторную бесполезную привязанность. И оно к лучшему. Нам с тобой будет достаточно взаимного желания, Адель. Ты очень даже в моём вкусе. Так что скучно не будет.
Я теряю дар речи от подобной наглости!
“Он это серьёзно?” – проносится в голове.
Глядя в мраморно холодное лицо мужчины, я понимаю – да, серьёзно! Клоинфарну не просто “не нужна любовь” – она воплощает для него всё самое худшее!
Если подумать, Тис предупреждал меня – не говорить дракону о своих чувствах. И да, каждый раз, когда разговор заходит об искренней привязанности, Клоинфарн отгораживается льдом и нападает без жалости. Он будто специально всё делает так, чтобы я отказалась от собственных чувств! Потому что он сам ни во что настоящее уже не верит.
Он любил Эйду.
Она предала его.
Я – и есть Эйда…
Теперь он хочет просто владеть мной, как трофеем. Сделать своей ночной игрушкой, к которой его тянет на звериных инстинктах. Он хочет доказать себе и мне – любовь не важна. И без неё лучше. И мне. И ему. Но я не согласна!
Я встаю с кресла. Пол холодит голые ступни.
– А не желаешь ли узнать, чего хочу я? – спрашиваю, вскинув напряжённый взгляд.
– Догадаться несложно, – дракон смотрит на меня с улыбкой, но глаза обжигают холодом. – Небось, мечтаешь свести метку наречённой и вернуться в кроличью нору под названием Аштария?
– Ого! Да ты не лишён проницательности! – я скрещиваю руки, будто тем самым защищаю собственное сердце.
– А вчера, когда стонала подо мной, утверждала, что тебе нужен только я.
– Вчера я была дурой! А теперь прозрела. Так свести метку – это возможно?
Дракон дёргает уголком красивых губ, в комнате сгущаются тени. Они угольными щупальцами скользят по полу, собираясь у ног Клоинфарн, оплетая его сапоги, будто ручные змеи.
– В теории, да… – голос мужчины звучит гулко, будто доносится из глубокого колодца. – Но времени мало. Скоро будет ночь драконьей луны, после неё пути назад не будет. Так что поторопись, усердно налаживай связь с тенью и узнай у неё, куда ты, будучи Эйдой, спрятала украденное, иначе…
– Готова начать хоть сейчас! – выпаливаю я. – Лишь бы поскорее убраться отсюда!
Клоинфарн одаривает меня таким пронизывающим взглядом, что у меня волосы на затылке встают дыбом!
– Ну если того желаешь, – он делает угрожающий шаг навстречу, и я инстинктивно отшатываюсь, вновь падая в кресло.
Но тут со стороны коридора раздаются торопливые шаги, и в комнату влетает Тис.
– Хозяин, – восклицает он. – Чужаки в тумане! Они… – Заметив меня, слуга сбивается на полуслове и торопливо сгибается в глубоком поклоне: – Ох, не знал, что и вы здесь, тиара! Простите, ради небес!
Дракон недовольно цыкает, окидывая фамильяра раздражённым взглядом.
– Похоже, мне надо отлучиться, чтобы прихлопнуть парочку крыс… – цедит Клоинфарн. – Постарайся в моё отсутствие не спалить дом, Адель…
Он направляется к выходу, но на пороге комнаты вдруг замирает.
– Тис, – говорит он, – моя жена желает немедленно начать налаживать связь со своим прошлым! Поэтому приготовь ей настойку сквозного омута. Пусть развлекается! Вечером снова поговорим, Адель. Надеюсь, у тебя уже будет что мне рассказать.