Я задыхаюсь от шока и неверия, что он вот так просто целует меня. Не церемонится. Врывается в мой рот горячим языком, заражая своим вкусом. Как будто яд впрыскивает. От него все мое тело мгновенно слабеет, и меня бросает в жар.
Внизу живота скручивает мощным вихрем, и по нему растекается тепло.
Я знаю, что должна оттолкнуть его. Но мое тело этого не хочет. Почему, черт побери?!
– Саш! – раздается из прихожей, и Гордей Анатольевич резко отшатывается от меня.
Смотрит безумным взглядом со смесью ярости. А я чувствую, как мое лицо горит адским пламенем. И ничего не могу сделать, чтобы скрыть свой шок и внезапно накатившее на меня возбуждение.
Сильное. Мощное. Настолько поглощающее, что я уже пылаю.
– Саш! – повторяет Ева, и ее отец хватает меня за руку.
Резко сдергивает со стола, заставляя встать на дрожащие ноги.
– Иди к ней, – рычит со злостью. – В следующий раз, когда увижу тебя, трахну так, что будешь визжать. Не смей попадаться мне на глаза. Пошла! – рявкает в конце.
Оббегаю его и несусь прочь из кабинета Гордея Анатольевича, насквозь пропахшего его терпким парфюмом. Запах настоящего мужчины. Взрослого. Знающего, чего он хочет, и напролом рвущегося осуществить задуманное.
– Где ты была? – спрашивает меня подруга. – Ого! Что с лицом? Ты вся красная.
– Я… мне… – теряюсь и блуждаю взглядом по стенам коридора, на которых развешаны картины с абстракцией. – Мне лучше уехать.
– В каком смысле? – Брови подруги взлетают вверх. – Мы же только приехали. И суши вот привезли, – говорит она и поднимает вверх бумажный пакет. – Не выдумывай. Ты из-за папы, что ли? – Я киваю, не в силах произнести ни слова. Ева фыркает. – Он что-то обидное тебе сказал? – спрашивает и впивается в меня взглядом прищуренных глаз.
– Нет, дело не в этом. Просто… Мне кажется, ему не понравилось то, что ты привела меня домой.
Ева отмахивается и закатывает глаза.
– Не обращай внимания. Он не всегда такой суровый. На самом деле он у меня классный. Если бы еще с парнями разрешал тусоваться, цены бы ему не было.
Ева хватает меня под руку и тащит на кухню.
– Так, ты берешь попкорн и вот этот поднос, – командует подруга. – А я – напитки и суши. Будем смотреть фильм в моей комнате. Кстати, я недавно такой анонс классный видела. Там такая рома-а-антика, – тянет она, закатывая глаза.
– Ева, там стекло осталось, – указываю на гостиную.
– Сейчас папа скажет горничной, она придет уберет, – отмахивается подруга. – Бери, – командует, вручая мне в руки поднос и миску с попкорном.
Берет остальное, и мы под щебет Евы идем к лестнице со стеклянной балюстрадой. Поднимаемся, как я внезапно начинаю ощущать, как горят мои спина и попка. Поворачиваю голову и сталкиваюсь взглядом с темными глазами. Взгляд стоящего на углу Гордея Анатольевича настолько тяжелый, что у меня подкашиваются ноги. Или не из-за этого? Как бы там ни было, мне становится тяжелее идти. Но от того, как сильно хочется сбежать, я ускоряюсь.
Перед тем, как на самой вершине лестницы сойти с нее и свернуть за угол, еще раз бросаю взгляд вниз, но отца подруги там больше нет. Мне точно нужно сбежать из этого дома, иначе я так и буду трястись весь остаток дня.
По моей просьбе мы смотрим комедию. Сейчас я не смогу переварить слезливый фильм. Я и так на грани истерики из-за последних суток. То эта встреча в клубе, то дома у подруги. Стало слишком много ее отца в моей жизни. Это пугает и заставляет постоянно быть в напряжении.
Только вот поцелуй не выходит из головы.
Губы до сих пор горят от его наглого вторжения. А на языке сохранился вкус отца подруги. И его не перебить ни соевым соусом, ни лимонадом, ни даже острыми чипсами.
Когда фильм заканчивается, подруга предлагает поиграть в настольные игры. Ими у нее заставлена целая полка. Но я качаю головой.
– Уже темнеет, мне пора возвращаться.
– Ты вообще могла бы остаться у меня на ночь! – радостно восклицает Ева. – Устроили бы пижамную вечеринку! О, точно! Классная идея, да?
– Ева, нет, – отказываюсь с сожалением в голосе.
Остаться ночевать в доме ее отца – это худшая идея, которая могла прийти в голову моей подруге. Она, конечно, не знает, почему я отказываюсь. Но я ни за что не соглашусь на такое. Я же не усну, зная, что через пару комнат от меня спит ее отец. А если он решит ночью зайти и осуществить задуманное? Ну нет. На такое я точно не пойду!
Встаю с огромной кровати подруги и потягиваюсь. От долгого лежания мышцы затекли.
– Я только воспользуюсь туалетом, а потом уеду.
– Я тебя отвезу, – говорит подруга, тоже поднимаясь.
– Да я доберусь, – спорю.
– К нам сюда автобусы не ходят, так что я все же отвезу. Да не парься, мне не сложно.
– Ладно, – соглашаюсь. Спорить с Евой все равно бесполезно. Из нашей короткой дружбы я уже поняла, что если она что-то вбила себе в голову, то ее не переубедить.
Воспользовавшись туалетом, возвращаюсь в комнату. Ева уже снова переоделась, и теперь крутится перед зеркалом в полный рост, рассматривая свою обтянутую джинсами попку. Довольно цокает, улыбается и разворачивается на выход.
– Готова?
– Да, – киваю.
– Тогда поехали.
Захватив бежевый плащик, подруга вместе со мной выходит из спальни.
Мы спускаемся вниз, и я замираю, глядя на то, как из гостиной выходит отец подруги. На нем черные джинсы, такого же цвета рубашка, поверх которой идеально сидящий пиджак.
– Далеко собралась? – строго спрашивает он Еву.
– Отвезу Сашу в общагу.
– Я сам отвезу. Оставайся дома.
– Ну па-а-ап, – тянет она.
– Ева я все сказал. Мне все равно надо ненадолго вернуться в центр, так что я могу докинуть твою подругу.
От его предложения волоски на всем теле становятся дыбом. Остаться одной в машине с этим… чудовищем? Да я лучше пешком отсюда добегу. Какое расстояние? Километров десять? Я добегу. Только бы не садиться в его машину.
– Я… – начинает Ева, но ее телефон в руке жужжит, и она бросает взгляд на экран. Поднимает голову, а потом, нахмурившись, снова смотрит на гаджет.
– Ева, я доберусь, – произношу. – Спасибо, – это уже ее отцу. – Я сама доеду.
– Саш! – восклицает Ева. – В твоей общаге пожар.