Чем дальше мы отходим от обеденного зала, тем спокойнее становится моё сердце. Щупальца зависимости пусть и с неохотой, но выпускают из объятий, я вновь могу дышать и мыслить.
Гилберт шагает рядом. Он уже убрал руки и больше не пытается прикоснуться, я же поглядываю на него с настороженностью. От бывшего жениха не приходится ждать ничего хорошего, вдобавок он может оказаться убийцей, которого мы ищем.
У него есть силы и возможности. А мотив… кто знает, какие обиды маг скрывает в глубине чёрной души.
Если подумать, то он меньше всех пострадал от нападения руандовцев. Единственный из нас сохранил жизнь. Бросил невесту и ушёл через портал… правда ли собирался меня спасти? А главное, зачем, если не любит? Из-за власти? Но вряд ли получилось бы отбить у волков Аштарию.
Мы идём по многолюдным коридорам. В замке кипит жизнь. Полсотни девушек-аристократок требуют постоянного внимания. Для них готовят лучшие повара, трудятся умелые портнихи, капризы исполняются по первому слову.
Улыбаясь пробегающим мимо слугам, я размышляю, как быть. Прямо сейчас я в безопасности, но что если за очередным поворотом чудесным образом не окажется ни слуг, ни стражи?
Нужно по-быстрому отвязаться от бывшего жениха и заняться поисками зелья. Немного должно было остаться в моей комнате, ещё можно заглянуть в медицинскую палату… кстати, она совсем недалеко.
– Гилберт, – зову я, останавливаясь, – так о чём ты хотел поговорить?
Обернувшись, он мерит меня тёмным взглядом. Уголок его рта дёргается в острой усмешке.
– Хочешь обсудить это здесь, принцесса?
– На самом деле, – скрещиваю руки, – с тобой я ничего и нигде обсуждать не хочу.
– Боишься меня?
– Не доверяю, – я вздёргиваю подбородок. – Ты уже не раз показал истинное лицо.
Краем взгляда подмечаю стражников, что дежурят на повороте. Если что, позову на помощь, они мигом скрутят любого моего обидчика. Я всё ещё принцесса Аштарии, лучше бы магу об этом не забывать.
Гилберт мрачно усмехается. Тёмные, как бездна, глаза пристально изучают моё лицо.
– Я виноват, Николь. Но вина лишь в том, что я выбрал неправильный метод. Искренне думал, ты ломаешь комедию, чтобы заполучить внимание.
– Какое нелепое оправдание.
– У нас ведь были прекрасные отношения. Почему вдруг решила разорвать помолвку?
– Поняла, что мы слишком разные.
– Но ведь мы желаем одного и того же. Процветания Аштарии.
– За Аштарию не переживай, о ней позаботятся без тебя, – мой голос холоден как лёд. – Но тебе ведь не важно, что я говорю, Гилберт. Моё мнение тебя вообще не интересует. Я была дурой, думая, будто мой выбор имеет значение, когда, на самом деле, за меня уже всё давно решили. Ты и отец.
– Он сказал тебе… – тихо отзывается маг.
– Да, сказал. Сказал, что я обещана тебе. Что ты сильный маг и необходим Аштарии. Но при чём тут я? Зачем вам двоим это нужно? В любом случае, я не собираюсь быть разменной монетой в вашей игре. Поэтому просто оставь меня в покое.
Гилберт косится по сторонам. По коридору то и дело проходят нагруженные корзинками или тряпьём слуги, стражники маячат в арках, делая вид, будто чужие разговоры их не интересуют. Конечно, это не так.
– Николь… – Гилберт понижает голос, – ты многого не знаешь. Я могу рассказать тебе правду, но не здесь.
– Наедине с тобой я не останусь.
– Послушай, мне искренне жаль за то, что случилось в прошлый раз. Я вёл себя неподобающе. Это была ошибка. Обещаю, что не притронусь и…
– Хватит! – рыкаю я. – Не собираюсь верить тебе на слово.
Гилберт молчит, поджав и без того тонкие губы. Посчитав, что разговор закончен, я разворачиваюсь на каблуках.
– Озвучь свои условия, Николь, – летит в спину. – Я согласен на всё, лишь бы ты выслушала меня. Тем более… то что я хочу рассказать – это правда о том, почему твой отец так яростно желает, чтобы мы были вместе. Сам он тебе не расскажет.
Замираю, а потом вновь оборачиваюсь к бывшему жениху. У мужчины непроницаемое лицо, понять его мысли невозможно. Жёлтый свет ламп заостряет высокие скулы.
В одном он прав – из отца правду я не вытяну. А между тем – она касается меня.
– Ты согласен на вообще что угодно? – уточняю я, щурясь.
– Да.
Мысли мечутся в голове, будто неспокойный пчелиный рой. Я чувствую, что иду прямо в ловушку. Но я знаю способ как обезопасить себя. Только вряд ли маг согласится на предложение… но почему бы не попытаться?
– Как насчёт магической клятвы? – мой голос звучит буднично, но внутри поднимается нервная дрожь.
Взгляд Гилберта каменеет, становится отсутствующим, как если бы он глубоко задумался. Но проходит секунда, и лицо мужчины расслабляется, уголки бледных губ ломает ироничная усмешка.
– Неожиданно, – говорит он, чуть хриплым голосом. – Магическая клятва отдаст мою жизнь в твои руки. Не слишком ли многого просишь, Николь?
– Такое вот условие, – я пожимаю плечами, – если не согласен, то закончим беседу.
– Почему же, я согласен… Просто слегка удивлён. Какое содержание клятвы тебе нужно?
Я нервно сцепляю пальцы. От собственной смелости кружится голова. Чувство, будто играю с судьбой в “кто кого перехитрит”.
– Что ничего не сделаешь мне против моей воли.
– Ладно.
– И… что не будешь мне лгать!
Гилберт щурит глаза, в них мелькает зловещий алый огонёк. Я уверена, что он откажется. Не может быть иначе! Слишком много тайн между нами… но маг говорит:
– Хорошо, Николь.
– Ты, правда, согласен? – я не верю ушам. – Но зачем тебе это?!
– Потому что считаю, ты заслуживаешь знать правду. Ты уже не ребёнок и доказала это. Упрямая, решительная… ты становишься похожа на настоящую Королеву, поэтому… – Гилберт щёлкает пальцами, призывая ледяную иглу, а потом с нажимом проводит остриём по своей ладони. На бледной коже тут же выступают алые бусинки крови.
– Я, последний сын третьей дочери лунного ордена, ныне Гилберт Варийский, клянусь, что не стану силой принуждать четвёртую принцессу королевского дома Аштарии, Николь Розен, к тому, что она не пожелает совершить сама. А также не стану лгать ей. Клятва развеется после заката. Истеоро-миранто!
Кровь на его ладони воспламеняется, а порез затягивается, на его месте остаётся шрам, похожий на роспись. В нём буква “Г” и “Н” сплетены в сложной вязи. Это чем-то походит на метку, но добровольную.
Удивительно, что Гилберт пошёл на подобное… Тем более до заката ещё много времени. Магический обет невозможно заключить насильно, без согласия мага. Самая слабая часть такой клятвы – это словесная формулировка, которую можно вывернуть и переиначить. На лжи будет поймать сложнее всего – тут важно правильно задавать вопросы. В случае нарушения клятвы, метка начнёт обугливаться и нещадно болеть.
Что касается “принуждения”, то стоит произнести вслух, что Гилберт заставляет меня действовать против воли… как тело мага пронзит невыносимая агония. Если пожелаю, смогу мучить Гилберта до тех пор, пока от боли он не лишится разума. По сути, его жизнь в моих руках, ведь "принуждением" можно обозвать многое, даже слишком долгий разговор или взгляд.
Происходящее кажется чем-то нереальным, но вот они – символы на мужской ладони. На секунду я правда начинаю верить, что Гилберт так сильно желает поговорить, что готов поставить на кон жизнь.
Теперь моя очередь коситься по сторонам. Понял ли кто-то, что сейчас произошло? Или Гилберт как-то хитро закрыл окружающим глаза и уши? Слуги и стража ведут себя, как обычно, значит, они ничего не заметили? Или просто делают вид?
– Теперь я могу рассчитывать на разговор, Николь? – со всей серьёзностью спрашивает маг. – Это важно, и касается Аштарии.
“Слова Гилберта звучат здраво, а магическая клятва не позволит навредить”, – шепчет внутренний голосок. Как ни стараюсь, не получается найти подвоха. Вдобавок вопросы жгут язык.
– Я согласна поговорить, Гилберт… но прямо сейчас хочу знать кое-что.
– Один вопрос, – кивает он. – Остальное наедине.
– Ты… – я думаю, как сформулировать, чтобы не выдать лишнего (в случае если он не убийца), – ты когда-нибудь предпринимал попытку… убить оборотня?
– Ты, похоже, всерьёз считаешь меня монстром?
– Отвечай.
Гилберт прогоняет усмешку.
– Нет, я лично никогда не пытался убить ни оборотня, ни человека. Довольна?
– Да, – я хмурюсь, глядя на руку мага. Если бы он соврал, то метка бы обуглилась. Значит, он не убийца! Один подозреваемый минус.
– Хорошо, – он улыбается сухими губами. – Раз с формальностями покончено, предлагаю отправиться в наше место.
Слово “наше” он выделяет особенным тоном. Я сразу понимаю, что маг говорит о смотровой площадке на северной башне. Раньше мы проводили там время за поцелуями и ничего не значащими разговорами.
Может, Гилберт хочет напомнить о прежних временах? Вызвать ностальгию? Что ж, это будет хороший способ доказать ему, что прошлое забыто, а в моём будущем Гилберту места нет.
– Давай, – киваю я. – Но сначала забегу в медицинскую комнату. Нужно взять настойку от головной боли.